Обитель сновидений

      Мы сидели у стены, прижавшись друг к другу. Несмотря на то, что ночь отступила, и свет отвоевывал свои законные позиции, было достаточно холодно. Я решил не выходить на улицу ночью — днём, как мне казалось, будет безопаснее. Проверив магазин Стечкина, я обнаружил, что он полностью заряжен, за исключением одного патрона, которым убили Ульяну. Холодный металл рукоятки, сжатой в моей руке, придавал мне ощущение безопасности. Если убить Лену здесь, то как это отразится на цикле? Перезапустится ли он? Или Лена — это просто оболочка её второго "я", и убив её, я ничего не изменю, только разозлю демона? И почему он до сих пор не атаковал нас?       Эти вопросы ломали мне голову уже довольно продолжительное время. Как бороться с врагом, сущности которого ты не понимаешь?       Сон подступал всё ближе, глаза закрывались сами собой. И я снова провалился в пустоту. — Ты должен понять, что оружие тебе не поможет. Поможет твоя безграничная сила воли и стремление к жизни. Только так ты сможешь победить. — Лена? — Да. — Я не смогу. У меня нет сил сопротивляться ей. — Так найди! Не будь тряпкой. Вспомни о тех, кто тебе дорог, кто тебя любит, и кто на тебя надеется. Сделай это ради них, не ради себя, чёрт возьми. Я повторяла тебе это сотни и тысячи раз, но ты всё время ныл и опускал руки. Поэтому ты проигрываешь раз за разом. Поверь в себя — и у тебя всё получится.       Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в кромешной пустоте. Алиса куда—то пропала. Затхлый сквозняк трепал мою шевелюру.       Поднявшись на ноги и пройдя пару метров вперёд, я упёрся в бетонную стену, вляпавшись рукой в какую—то тягучую липкую дрянь. Подавляя рвотные позывы, я с отвращением вытер руку об штанину. И тут наконец вспомнил, что у меня в кармане лежит зажигалка. Спустя мгновение осветило стену, высвечивая знакомый символ, испачканный той самой прозрачной субстанцией, в которой я измазался. Крест с загнутыми концами внутри белого круга, обрамленный красным прямоугольником — свастика Третьего Рейха. Кому понадобилось рисовать здесь этот символ скорби и ужаса, да и ещё такой большой? На заборе баллончиком краски проще расписаться. Немного опешив, я начал оглядываться по сторонам. От долгого пребывания в темноте перед глазами стали вырисовываться причудливые круги и полоски, сплетаясь в причудливые узоры. Узоры, в свою очередь складывались в лица знакомых людей: Алисы, Ульяны, Электроника... И конечно, этой безумной твари Лены! — Алиса! — Крикнул я. Мой голос отозвался эхом в стенах туннеля, исказившись и повторившись не менее десяти раз, становясь всё более зловещим. Ответа не последовало. Я прошёл несколько шагов вперёд, и огонь зажигалки выхватил из кромешной пустоты обычную на вид стальную дверь, которой я раньше не заметил. Дёрнув ручку, я потянул дверь на себя, и увидел небольшой, хорошо освещённый кабинет, в котором сидели два человека в черной форме, на рукавах которых виднелась красная повязка. Живые нацисты! Что они здесь делают? Или я уже сошёл с ума, и нахожусь в аду? Очередная игра Лены?       Я уж хотел было войти к ним, но протянув руку, на месте дверного проёма встретил невидимую преграду — казалось, пальцы упёрлись в воздух, уплотнённый в тысячи раз. А офицеры даже не замечали и не слышали меня. — Sie nehmen zur Kenntnis, dass der Einsatz solcher Waffen hätte weitreichende Folgen haben? — Офицер, сидящий за столом, закрыл лицо руками. Я не понял, о чём они говорят, посколько немецкий в школе у нас не преподавался, и оставалось только наблюдать. — Sowjetischen Truppen waren schon nahe. Wir müssen versuchen. — Второй нацист пребывал в глубоких раздумьях. — Wenn wir Zeit zu beenden, dann werden wir die Chance haben, den Krieg zu gewinnen...       Дверь начала закрываться сама собой. Едва я успел отпрыгнуть, как она с грохотом, отозвавшимся на весь туннель, захлопнулась. Ещё пару раз дёрнув за ручку, и удостоверившись, что она закрыта наглухо, оставил её в покое. Внезапно лампы на на потолке вспыхнули ярким, режущим светом, осветив весь туннель. Прикрыв привыкшие к темноте глаза, я сквозь пальцы пытался рассмотреть его. Он был очень длинный — настолько длинный, что его конец исчезал чёрной точкой где—то вдалеке. На равных промежутках друг от друга виднелись ряды дверных проемов, так же исчезая вдали. — Ну что же, вперёд. — Пробормотал я, открывая ближайшую дверь.       К моему удивлению, на сей раз невидимого препятствия я не встретил, и спокойно зашёл в большой зал с высоченным потолком, всё стены которого были заставлены стеклянными стеллажами с хирургическими инструментами, морозильными камерами, и разнокалиберными банками, в которых ютились человеческие органы и конечности. Весь центр лаборатории занимали операционные столы. На них, в разных позах, словно пытаясь выпутаться из широких ремней, лежали... Люди? Мутанты?       На некоторых из них сохранились ветхие лохмотья. Лица большинства из них исказились в муках ужаса и страха, растянутые, словно театральные гротескные маски, и многие десятилетия спустя продолжающие призывать о помощи. Сидя одинокими, и дождливыми вечерами, я изучал историю Третьего Рейха и его программы по созданию сверхлюдей, но не думал, что всё это приобретало такой колоссальный размах. И уж тем более, не думал, что... Сам окажусь здесь.       Проходя мимо столов, и держась от них на почтительном расстоянии, опасаясь, что высохшие мертвецы могут ожить в любой момент (а ведь могут!), я прошёл через зал, к столу, полностью заваленному различного рода документацией. Схватив первую попавшуюся на глаза папку с гербом Рейха на обложке, я открыл её, и тут же бросил на стол, увидев, что там всё на немецком. В ином случае, эти документы представляли бы собой огромную историческую ценность, за которые не одно государство отвалило энную сумму денег. Интересно было бы почитать их на досуге...       Мои размышлений прервал грохот упавшей колбы - в полнейшей тишине этот звук показался взрывом петарды. Чувствуя, как душа уходит в пятки, я выхватил пистолет. — Кто здесь? — Пискнул я. Волосы встали дыбом, руки задрожали. Кто знает, чего можно ожидать в этом месте? — Не стреляй, пожалуйста! — Послышался чей—то тоненький, перепуганный голосок. Я крепче сжал пистолет, и требовательно крикнул: — Выходи давай! И без шуточек.       В дальнем углу зала, спрятавшись за операционным столом, сидел перепуганный... Электроник. Подняв руки, он медленно встал. Облегчённо вздохнув, я опустил оружие. — Семён?! — Радостно крикнул он. — Что ты здесь делаешь? — Могу спросить тебя то же самое. — Огрызнулся я. Но увидеть его я был рад. Присутствие другого человека немного успокаивало. — Что это за место? — Не знаю... — Растерянно пробормотал Электроник, подойдя ко мне. — Вообще без понятия. Похоже на биолабораторию. Как ты сюда попал? — Не знаю. Просто попал, и всё. — Ответил я, разглядывая стол, заваленный папками. — Ты по немецки разговариваешь? Можешь что—нибудь понять?       Он лишь обречённо развёл руками. Ладно, понял я, делать тут больше нечего. Вдруг я обратил внимание на незамеченную ранее небольшую дверь между стеллажей, на которой была прибита табличка на немецком языке. — Холодильник. — Прочитал Электроник, оборачиваясь ко мне. — Немного понимаю.       Открыв массивную железную дверь, я застыл в безмолвном ужасе. За дверью открывался узкий коридор с низким потолком, прорубленный в толще льда, по обеим сторонам которого было вморожено огромное количество обнажённых тел. — Что... Это... Нахуй... Такое? — Только и смог я выдавить из себя. — Что это за хуйня? — Морозилка. — Беспристрастно ответил Электроник, вступая в коридор с видом учёного—первооткрывателя. — Видимо, здесь хранили биоматериал для лаборатории. Скорее всего, пленные и неугодные, вроде поляков, цыган, евреев... — Ладно, пошли отсюда. — Бросил я, и вытолкав Электроника за дверь, который, видимо собирался задержаться здесь, закрыл её на засов. Пройдя к выходу из зала, я последний раз бросил сочувственный взгляд на жертв нацизма, и мы вышли в тоннель. — И что теперь? Куда нам идти? — Послышался голос Электроника. — Не знаю. — Ответил я, изучая следующую дверь. — Куда глаза глядят. Заглянув за неё, я вздрогнул, наткнувшись на неподвижный взгляд фюрера, мерцающий в полумраке.       Конференц—зал поражал своими размерами. Вытянутый, с потолком никак не меньше пяти метров высотой, который подпирали десять бетонных колонн, по пять с каждой стороны, с длинным и узким деревянным резным столом, в центре. А за покосившимся на единственной ножке креслом во главе стола, на причудливо исполненном пьедестале, увенчанный беспорядочно свисающими позади лохмотьями карты мира, возвышался бюст Адольфа Гитлера, который, казалось, наблюдал за нами. — Вааау. — Тихо присвистнул Электроник, заходя в зал. — Ничего себе.       Мысленно я согласился с ним. Но смотреть здесь было не на что, и мы вышли обратно в туннель.       Открыв следующую дверь, я закашлялся от невероятного количества пыли. Довольно просторное, хорошо освещённое помещение было до потолка заставлено стеллажами, доверху забитых коробками и ящиками разного размера. Немного пройдя, я увидел вдалеке чью—то фигуру, склонившуюся над одним из ящиков, стоящих на земле. — Кто это? — Электроник моментально спрятался за мою спину, в то время, как я, нацелив пистолет подходил всё ближе. Через несколько секунд я заметил копну рыжих волос, с задорно торчащими хвостиками по сторонам. — Ну как, похожа я на фрица? — Набекрень нацепив немецкую каску, и воинственно подхватив "Штурмвегер", залитый смазкой, шутливо поинтересовалась Алиса. — Зиг хайль, камераден! Хенде хох! — Твою мать... — Вздохнул я, опустив пистолет, не зная, смеяться, или плакать, наблюдая этот идиотизм. Подойдя к ней, я крепко обнял её. — Просто рад, что с тобой всё хорошо. — Прошептал я ей на ухо. Расспрашивать её о чём—то не имело смысла, и отстранившись, решил немного поподробнее осмотреть склад. В то время, как Алиса, ругаясь с Электроником, уговаривала его завязать ей нарукавную повязку со свастикой, я обошёл ближайший ряд, и обнаружил за стеллажом несколько стоек с давно приржавевшими к ним "Шмайссерами", ящики с патронами, и прочую военную утварь, ставшую уже ненужным хламом. Единственное, что мне приглянулось — длинный, невероятно острый нож с маркировкой Рейха на лезвии у рукояти. Полированный металл серебристого цвета завораживал своей красотой. Засунув его за ремень, и пересмотрев ещё несколько ящиков, больше не найдя ничего интересного, я вернулся к дружной компании. Алиса уже практиковалась в кидании зиги, под обречённые вздохи перепачканного в масле Электроника, рассматривающего отобранный у Алисы автомат. — Советищь швайне! Дойчленд убер аллес! Фор зе фатерлянд! — Грозно выкрикивала она, явно войдя в роль. И тут меня озарила одна мысль. — Ты знаешь немецкий?       Алиса прервалась, и надменно посмотрела на меня своими хитрыми, рыжими глазами. — Возможно. А что? — Может, тогда поможешь с переводом кое—какой документации? — Заискивающе посмотрел я на Алису. Она крепко задумалась, сложив руки на груди. — Хмм... Так уж, чтобы очень хорошо — это вряд ли, но общую суть пересказать смогу. Оставив склад, мы втроём вышли в коридор, Электроник, державший в руках Штурмвегер, Алиса в пионерской форме, немецкой каске и нарукавной свастике, и я со "Стечкиным" — довольно забавная получилась компания. Прямо форум реконструкторов, мать его за ногу. Не хватает только ватника, и шапки—ушанки с советской звездой. Подойдя к двери, за которой по моим расчётам, находилась лаборатория, я дёрнул ручку, но она оказалась закрыта.       Пытаясь отыскать отверстие для ключа или что—нибудь, что помогло бы понять, как её открыть я обнаружил только голый, монолитный металл без единой дырки. Значит, её могли закрыть только изнутри. Но кто? Я обернулся к скучающей Алисе, которую, казалось, совершенно не удивило то, что она находится в нацистском бункере времён Второй Мировой. — Закрыто. Что будем делать? — Может, попробуем выбить? — С надеждой спросил Электроник, явно рвавшийся попасть туда ещё раз. — Ну, или там, замок прострелить...       Внезапно дверь потрясли ужасающей силы удары, на ней начали появляться большие выпуклости, словно изнутри по ней молотили кувалдой, бетон вокруг утопленной в него стальной двери пошёл трещинами. С потолка посыпалась бетонная крошка. Отпрянув от двери, я наставил на неё пистолет, хотя и осознал, что против существа, наносящего такие удары, он не сильно поможет. Ноги стали ватными, холодный пот заструился по спине. Сказать, что я дико испугался — не сказать ничего. Найдя силы в себе обернуться, я увидел перепуганную Алису, прижавшую руки к лицу, и Электроника, у которого руки тряслись так, что он бы мог взбивать ими омлет на завтрак. Автомат, он разумеется, выронил. — Что стоите! Бежим! — Крикнул я, на бегу подбирая автомат. Дверь изрядно перекосило, и держалась она буквально на соплях. Из щелей высовывались чьи—то иссохшиеся длинные пальцы с длинными когтями. Уж не одной ли из тех самых жертв...       Подгоняемые страхом неизвестного, мы бежали довольно долго. После того, как я обернулся и удостоверился, что нас никто не преследует, я остановился, и тяжело дыша, привалился к стене. Мышцы гудели от напряжения, перед глазами всё кружилось. — Боже—боже—боже... — Услышал я бормотание Электроника. Тембр его голоса шла по нарастающей, постепенно переходя на тоненький визг. Подскочившая к нему Алиса залепила ему пощёчину. — Может, хватит уже? И так тошно, так ты ещё визжишь, как девчонка! — Послышался сердитый голос Алисы. — Ну что, наигрались в исследователей, детишки? Понравился мой небольшой экскурс?       Я, моментально забыв про усталость, вскочил с ног, и схватил автомат. За спиной Алисы возникла Лена, занеся нож... — Отпусти меня, сучка! — Алиса пыталась вырваться, но Лена, схватив её за шею, прикрылась ею так, что шансов попасть в неё, не зацепив Алису, не было. Электроник отпрянул, и упав на пол, изумлённо смотрел на разворачивающуюся сцену. — Отпусти. — Прошипел я сквозь зубы, подходя всё ближе. — Не делай ей больно.       Она всего лишь засмеялась. — Сёма, ты всё время это повторяешь. Почему ты думаешь, что я тебя послушаюсь? — Просто отпусти. Пожалуйста. Оставь нас. Не трогай. — О нет! — Воскликнула она. — Так будет неинтересно. Я вам оформила бесплатную прогулку по историческим местам, а вы вот так со мной, значит? — Нахмурилась Лена, отходив всё дальше, продолжая удерживать Алису. — Давай немного изменим условия сценария?       Я не успел заметить, как она приставила ярко сверкающий нож к горлу Алисы, и вспорола ей горло. Брызнул фонтан крови, обдав всё близлежащее пространство. Отпустив, Лена смотрела на неё... с грустью? Печалью? Но только не с ненавистью. Алиса, словно пытаясь что—то сказать, слабеющими руками хваталась за шею, и умоляющими глазами смотрела на меня. В конце—концов, она повалилась на землю в лужу крови и затихла, закрыв глаза.       Дикий вопль ненависти и злобы заглушила автоматная очередь работающего, как часы Штурмвегера.       Целый рой пуль вонзился в Лену, вырывая куски мяса, сочащиеся кровью, дробя кости и внутренние органы. Спустя несколько секунд магазин опустел, я, озверевший от ненависти, отбросив автомат, бежал в её сторону, выхватывая нож. Несмотря на то, что большинство пуль попало в неё, она устояла на ногах, торжественно улыбаясь, казалось, даже не заметив этого. Перебитое плечо кровоточило, одна рука свисала безвольной плетью, белая пионерская блузка вся пропиталась кровью. Подбегая к ней, я замахнулся ножом.       Однако, последовавший за этим удар был такой силы, что я, отлетев на пару метров назад, выронил нож, со звоном отскочивший от стены. Из глаз посыпались искры, голова взорвалась невыносимой болью, но при всём этом, заливаясь диким смехом со слезами на глазах, я не мог отвертеться от мысли, что у меня над головой крутятся жёлтые звёздочки, как у персонажей какого —нибудь "Чип и Дейла", когда им по голове врежут чем—нибудь тяжёлым. — Ты знаешь, что такое безумие, да? Конечно знаешь, ведь ты был психом изначально! — Голос Лены всё громче звучит в моей голове. — Безумие — это повторение одного и того же действия, раз за разом, с надеждой на изменение. Ты думаешь, что я чокнутая, но посмотри на себя — ты ещё более ебанутый, чем я! Даже более ненормален, чем моя абсолютно конченая сестричка, которая вертит тобой, как хочет!       Я встаю. Для боли и страха уже не остается места. Поднимаю нож с пола, взглянув на безмолвно сидящего, как манекен Электроника, снова несусь к демону. Уже получается более удачно — пропустив удар, она отшатывается и получает глубокий, кровоточащий порез на груди. Её лицо перекашивается от злобы. Проводя контратаку, она зажимает мне руку с ножом и придавив к стене, бьёт коленкой в пах, я невольно охаю, и роняю нож, упав на колени, прижимая руки к причинному месту. Спустя мгновение получаю мощный удар ногой в лицо, от чего падаю на спину. Громыхает выстрел — это Электроник стреляет из Стечкина, попав Лене в грудь, впрочем, без особого эффекта. Спустя пару секунд, когда боль более—менее утихает, я хватаю рядом лежащий нож, и встаю. Зловещая улыбка Лены больше не страшит, а наоборот — хочется рассмеяться ей в лицо, воткнуть нож в горло, испить её крови. — Ты правда думаешь, что это смешно, да? — Резонирует голос Лены в моей голове. — Думаешь, это смешно, мудила? У меня и так куча комплексов, а ты меня изуродовал, вдобавок ко всему!       Мир вокруг начинает преображаться, как тогда, при разговоре с нормальной, хорошей Леной. Бетонный монолит на потолке сменяется голубым, бесконечным небом, на котором плывут белоснежные облака, на месте стен вырастают высокие деревья, в кронах которых прячутся щебечущие птички. Зловонный сквозняк преображается в свежий летний ветерок, наполненный ароматом луговых цветов.       И я начинаю вспоминать. Всё, что было до этого — события миллионов циклов проносятся в моём разуме, словно поезд на предельной скорости, открывая мне воспоминания, неизвестные доселе. Вот я сижу за компьютером, скролля нулевую бредача... Рядом со мной стоит повзрослевший Электроник в тяжелой броне и противогазе на руинах уничтоженной Москвы. Грозный, я нахожусь в составе майкопской бригады, которую стирают в пыль и прах чеченские боевики, а мгновение спустя сижу на берегу Рейна с беременной Алисой, и уплетаю баварские сосиски, запивая вкуснейшим пивом...       Но все эти воспоминания объединяет одно — пионерский лагерь. Всё и всегда начиналось именно там. — И там всё закончится. — Говорю я. — Возможно. Но ты не знаешь всей правды, милый. — Отвечает мне безумная Лена. — Когда—нибудь ты её узнаешь... Возможно. — Я и так знаю всю правду. Ты — конченая психопатка, которая задержалась тут немного дольше, чем было положено. Пора положить этому конец. — Что же, раз такой смелый... Добро пожаловать в Ад!