Обитель сновидений

      За минувший час мои глаза открылись заново. Я осознал, что всё, происходившее со мной ранее — цепочка взаимосвязанных событий, она происходила не случайно, всё это время сквозь миллионы циклов вела меня к тому, каким я стал сейчас, изменив меня навсегда. Раньше я не видел никакой логики... Теперь же я осознал Истину.       Я стою на небольшом острове посреди моря, простирающегося до горизонта. Прогуливаюсь, скинув ботинки, по кварцевому, белоснежному песку, омывающемуся кристалльно—чистыми волнами, которые мерно приливают к берегу. Глядя вверх, на черном, сверкающем небосводе я вижу миллионы Звёзд — и каждая из них — это прошедший цикл. Каждый из них, я помню в мельчайших деталях. Каждый Цикл — это мир, целый мир, со своими обитателями, колебаниями, сотрясениями, и переживаниями.       Смогу ли встать среди праха триллионов людей, и сказать им, что я убил их всех, чтобы спастись самому, вырваться из психотронной тюрьмы, созданной безумным гением?       У меня нет ответа на этот вопрос. И не знаю, появится ли. Всё, что мне остаётся — двигаться дальше, чтобы отвоевать своё право на жизнь.       Пейзаж райского пляжа растворяется, и я продолжаю идти в кромешной, чёрной пустоте, сжимая в руке трофейный нож Рейха. Я кричу, и не слышу своего голоса, только шипение и вой неизвестных кошмарных тварей, прячущихся во тьме где—то вдалеке. Порой мне кажется, что я вижу их туманные тени, проносящиеся мимо меня, отсвечивающие белёсыми глазами. — Ты облажался, Семён. В очередной раз.       С диким рёвом я замахиваюсь ножом, и рассекаю лишь пустоту — вокруг меня никого нет. Но голос безумной Лены слышится буквально со всех сторон, будто издеваясь надо мной, резонируя в моей голове, проникая в саму мою сущность и выворачивая её наизнанку. — Я так на тебя надеялась, такой, блядь, потенциал! И вот ты здесь, заперт в жизненных рамках, как сраная крыса! Я тебя сюда не тащила — ты сам пришёл ко мне! Вот что делает моя милая сестричка — сначала настраивает вас против меня раз за разом, превращает вас в говнюков, а мне потом приходится от вас избавляться! Я вам дала всё, ВСЁ, чтобы вы отъебались от меня, попросив взамен всего лишь не лезть в мои дела.       Передо мной возникает дорожка, сложенная из плотно прилегающих друг к другу фиолетовых, ярко светящихся, дымящихся углей, похожих на кристаллы аметиста, ведущая в никуда, извиваясь и пересекаясь с такими же тропинками, складываясь в причудливые узоры. Мои ноги горели от чудовищной боли, когда я наступал на них — но ожогов угли не оставляли. И сойти с дорожки я не могу — воздух по краям тропы, казалось, уплотнился в тысячи раз, создав непреодолимый барьер.       На меня изо тьмы, со всех сторон бегут десятки, сотни Лен, вооруженные ножами. Их лица, больше напоминающие грубо выделанные восковые маски, лижут фиолетовые языки пламени, вырывающиеся из их пустых, чёрных, безжизненных глазниц. Я с раздражением отмахиваюсь от них — оказывается, это всего лишь фантомы, неспособные причинить какой—либо вред. По сторонам от дымящейся тропинки возникают из ничего круглые платформы из из таких же ярких, фиолетовых углей, на одном из которых я, похожий на призрак, стоя на коленях, держу за ствол пистолет, который направила на меня Алиса. Обращаю внимание на другую — я же, обняв Лену за талию, улыбаясь, смотрю вдаль, что—то ей рассказывая. — Прими меня в своё сердце! Прими, как спасителя! Я могу спасти твою душу, твою отравленную ядом душу, ублюдок ты больной!       Оглядываясь по сторонам, я, не заметив, упираюсь в тупик — деревянную резную дверь, покрытую лаком. Я хватаюсь за позолоченную ручку, но она оказывается настолько горячей, что я, невольно охнув от боли, отвожу руку, и с ужасом смотрю на ладонь, покрывающуюся красными волдырями. Но делать нечего — взявшись за ручку снова, крича от дикой, неистовой боли, открываю дверь. Смотрю на руку, и наблюдаю, как оплавленное мясо и кожа начинают стекать с моих пальцев, обнажаясь до кости, но я не чувствую боли — она утихает. Я вижу, как из дверного проёма брызжет дневной свет, открывая проход на остановку 410—го автобуса пионерского лагеря "Совёнок".       Лагерь значительно изменился с того времени, когда я в последний раз там был. Выломанные, со множеством сквозных дыр, створки ворот валялись по сторонам, сам вход в лагерь перегораживал армейский Урал со спущенными колёсами. Стояла полнейшая тишина — ни щебетания птиц, ни дуновения ветра. Даже облака не двигались. Казалось, мир полностью замер.       Я перелез через капот Урала, и оказался у входа в лагерь, возле кружков, застыв, как вкопанный. Дорога была изрыта выбоинами от снарядов, сами здания кружков были усеяны дырами от пуль, окна щерились осколками стёкол в рамах, вход в здание завален дырявыми фанерными щитами, за которыми прятались люди, больше походившие на зомби из дешевых фильмов ужасов — мертвенно—бледная кожа, выпученные глаза, налившиеся кровью, они держали в руках автоматы и пистолеты, целясь в спрятавшихся на другой стороне дороги, в кустах и траве людей в армейском камуфляже. — Что здесь происходит? — Прошептал я. И когда сзади прозвучал уже знакомый голос, я даже не удивился. — Это то, что происходит сейчас. В настоящем.       Обернувшись, я увидел Лену, стоящую на капоте грузовика. В бездонных зеленых глазах застыла скорбь и горечь, плечи безвольно поникли. — В настоящем? — Да. Они уже близко. Я как могу, сдерживаю особистов, но они уже освободили Славю и и идут за Электроником.       Моё лицо растянулось до ушей в ехидной, зловещей улыбке. — Так это же хорошо. Скоро наши страдания кончатся, разве нет? — Ты не понимаешь! — Её лицо перекосилось от гнева, она спрыгнула с капота грузовика, и направилась ко мне. — Они придут не только за мной, но и за тобой! Они не оставят нас в покое. Пока они не высосут из нас всё до последнего. Думаешь, тебя отключат, и ты радостно и спокойно отправишься домой с Алисой, у вас будет куча детишек, и умрёте вы в один день? Ошибаешься! — Перешла Лена на истеричный крик. — Теперь до конца жизни ты обречён быть подопытным кроликом! Как и твоя любимая Алиса. Да и я тоже. Из—за того, что они вырвали из Цепи Славю, нагрузка излучателя возросла, и мне становится намного труднее сдерживать их. Если ты не хочешь мне помогать, то тогда хотя бы не мешай.       Я поражённо смотрел на неё. Получается, всё это время она просто... Защищалась? Или... — Но зачем мы им нужны? Почему ты думаешь, что они нас не отпустят? — Какой же ты тупой. — Вздохнула Лена, закрыв рукой лицо. — Ты не понимаешь, какую ценность мы представляем собой, и какими знаниями обладаем? Для того, чтобы установить мировую гегемонию, им нужно всего лишь залезть в наши головы, прочитать наши мысли и узнать то, что знаем мы. Для них — мы всего лишь расходный материал, средство для достижения великой цели. На твои чувства всем плевать. — Не слушай её. Убей. — Звучит голос другой Лены в моей голове. — Тогда мы все получим свободу. — Может, она всё—таки права?       Что—то резко кольнуло, и десятки, сотни, тысячи раскалённых игл впились в моё тело. Я дико закричал, но не услышал своего крика. Упав на землю, я начал кататься по ней, зажимая уши руками, пытаясь спрятаться от чудовищного воя, звучащего в моей голове. — УБЕЙ! УБЕЙ ЕЁ!       И я вновь провалился в пустоту. Посреди Ничего вырастает некое подобие арены, окутанной фиолетовым, светящимся изнутри туманом. По краям арены — расплывчатые, двигающиеся в безумном танце тени, по очертаниям напоминающие тех, кого я знал за всё прошедшее время. А посередине стоят две Лены, и одна смотрит на другую с дичайшим испугом в глазах. — Я знаю, ты победишь. Ты сделаешь правильный выбор.       Тёплый, нежный голос Алисы в моей голове звучит так явственно, что я оглядываюсь, в надежде увидеть её. Но нет — я стою один, напротив Лены и её демонического двойника. И танцующие тени вокруг. — Смотри, как она влияет на тебя! А я предупреждала! — Обращается ко мне Лена, с милой улыбкой смотря на свою перепуганную двойницу. — Теперь ты готов действовать по её указке!       Вдруг я чувствую в своей руке холодную, словно лёд рукоятку пистолета — он появляется из ниоткуда. По моему желанию. — Что ты выберешь, Сёма? Кого? Хочешь ли ты тут остаться навсегда, или попытаться убежать? Всё зависит только от тебя! Страх на лице другой Лены сменяется дикой ненавистью, её глаза буквально наливаются кровью. Вытащив из—за спины острый, тонкий, похожий на шило нож, она направляется к стоящей к ней спиной Лене, и замахивается, отсверкнув полированным лезвием в темноте.       Бум.       Бум.       Бум.       Моё сердце колотится, как бешеное, едва не выскакивая из грудной клетки.       Чего я хочу?       Остаться?       Или уйти?       Решение принималось долю секунды, но мне показалось, что прошла целая вечность. Резко подняв пистолет, и почти не целясь, я выстрелил в двойника, лезвие ножа которого находилось буквально в миллиметрах от настоящей Лены. Распоров тьму, пуля со свистом вонзилась ей в грудь. По инерции её отбросило назад, нож со звоном упал на пол. Лёжа на полу, Лена—двойник с трудом подняла голову, и посмотрела на меня в последний раз. В этом взгляде я увидел всё: грусть и печаль, тоску и обиду, но только не ненависть или злобу. — Весь мир балансирует... А я.. Точка равновесия. — Хрипло проговорила она, глядя на красное пятно на своей груди. По щеке пробежала тонкая струйка алой крови, вытекающая из уголка рта. — Но ты... Ты. Оказался не на той стороне...       Спустя несколько мгновений, она склонила голову на пол и замолкла навсегда.       Я опустился на колени, из слабеющих пальцев выскочил пистолет. Мне хотелось повалиться на землю, и дать волю распирающим меня противоречивым чувствам. Было ли моё решение верным? — Я победил, Алиса. Победил...       Последние слова я шепчу, ощущая брызнувшие фонтаном солёные, обжигающие слёзы на щеках. Вспышка яркого, нестерпимо белого света разорвала моё сознание, и унесла куда—то вдаль.