Алфавит

Это был почти конец света. Хотя почему почти? Серое небо висело низко-низко, почти лежало на крышах многоэтажек, дышало городским смогом и тоской, редкий дождь мелкой дробью выстукивал какой-то монотонный грустный ритм по крыше машины, и люди за окном, казалось, тоже были чем-то огорчены, все и каждый. Именно так Мейбл и представляла себе конец света – все станет серым, мокрым и грустным. И ничто больше не заставит ее улыбнуться – потому что теперь ее рот полон уродливых железяк и проволок. Машина затормозила у дома и Мейбл медленно выбралась на улицу. Едва передвигая ноги, она вяло поплелась к входной двери, не замечая ни брата, ни родителей, которые, грустно переглянувшись, даже не нашли, что сказать ей в этот момент. Диппер догнал сестру и, пихнув ее в бок локтем, улыбнулся. - Эй, хочешь поиграем сегодня в мини-гольф? Папа сказал что может отвезти нас вечером. - Если честно – не очень. Но вы можете ехать без меня, я не обижусь. Честное слово! – Мейбл растянула губы в улыбке и Диппер едва удержался от сочувственного вздоха. Губы сестры были сухие и растрескавшиеся, Брекеты ставили почти два часа, и все это время она молча сидела, раскрыв рот. - Тогда не пойдем. А может хочешь посмотреть что-нибудь? У нас еще лежит диск с… - Диппер, не переживай за меня. Все нормально, просто непривычно немного. И, если честно... мне неудобно говорить, - призналась сестра, потерев щеку. – Они ужасно давят. В дом все вошли молча. Мейбл бросила на диван курточку, стянула с ног сапоги и, заглянув в холодильник, вытащила оттуда пачку сока. - Яблоки нельзя, да? – спросила она, глядя на вазу с фруктами. – Даже если маленькими кусочками порезать? Папа лишь отрицательно покачал головой. Диппер хотел что-то сказать, но его прервал телефонный звонок. Мама взяла трубку и спустя пару реплик протянула ее Мейбл. - Это Стэн. Если не хочешь говорить – я могу попросить его перезвонить. Девочка отрицательно покачала головой, взяв трубку из маминых рук. - Привет, дядя Стэн, - Мейбл прижала телефон к уху и направилась к большому окну, из которого открывался вид на мокрый и унылый сад. - Привеет, Мейбл. Как ты там? Слышал, тебе сегодня брекеты поставили, - веселый дядин голос на другом конце провода заставил почувствовать себя немножко легче. - Нормально. Да, - девочка поморщилась, трогая пальцем железку, которая неприятно цепляла кожу. - И, наверное, тебе они не очень нравятся, да? - Ну… Да. - Тогда слушай сюда, девочка. Ты должна раз и навсегда запомнить – все это мелочи. Железяки во рту или стекла толщиной с палец, вставленные в уродливую черную оправу – настоящая чепуха. Они ничего не значат, понимаешь? Мы сами придумываем, что это плохо или уродливо. Очки, брекеты, пластины, слишком большой нос или живот. Мы сами решаем, что это плохо, потому что все так говорят. - Но… в школе же будут дразниться, - всхлипнула Мейбл, зажав рот рукой, чтобы не расплакаться. Именно сейчас все слезы, которые она держала в себе с самого утра, почти переполнили ее. - Ну и что? А что, если они все ошибаются? – вкрадчиво спросил дядя Стэн каким-то таинственным полушепотом. - Но все же не могут ошибаться! – шмыгнула носм девочка, оперившись локтями о подоконник и присев на теплый пол. - Еще как могут. Ну, не все, конечно, а большинство. Чаще всего, кстати, большинство и ошибается, - хохотнул дядя Стэн. - Просто пойми, что никакие брекеты не испортят твою улыбку. И тем более – никакие брекеты не изменят тебя. Докажи это всем – покажи им правду. Люди думают, что толстые очки делают мальчика слабаком, но он без проблем может врезать любому - потому что он силен. Независимо от того, что он носит на носу. И ты, Мейбл, очень красива, с брекетами или без них. Никакой разницы. - А еще я не могу съесть яблоко, - сквозь слезы Мейбл с удивлением ощутила, как рот сам собой расползается в улыбке – широкой и открытой. Десны немножко ныли от непривычных железок, но ей, оказывается, было все равно. - Тогда пойди и понюхай его, нарисуй, например? С яблоками можно много чего делать. И вообще… что-то я много треплюсь. Счет за телефон потом придет километровый, - дядя Стэн прокашлялся, и Мейбл заулыбалась еще шире. Всегда он так, сначала скажет что-то милое, а потом притворяется, что главный злодей на свете. – Усекла, что я хотел сказать тебе? - Да! Спасибо большое, дядя Стэн. Ты самый лучший на свете! - Мейбл звонко чмокнула трубку в благодарность. - Да что же ты делаешь, а! Ты хоть понимаешь, что сейчас сделала меня глухим на одно ухо? – загремел дядя на другом конце провода. – Все, попрощаешься с родителями и Диппером от меня. Потратился я на тебя… В трубке зазвучали короткие гудки, и Мейбл нажала кнопку сброса. За окном все так же капал дождь – но теперь в этой серости Мейбл не видела той обреченности, которая свалилась на нее с утра. Сейчас она видела, как красиво блестит мокрая шапка садового гнома, как светятся желтые одуванчики на молодой траве и как неловкая, очаровательная улитка пытается переползти с одного листа на другой, покоряя куст гортензии. Яблоки, яблоки, яблоки. Сегодня был очень холодный день – Мейбл прямо околела в своей самой теплой курточке, а ведь весна почти. Съесть бы сейчас яблоко. Или согреться… - Мам, а у нас есть нитки? – спросила девочка, вернувшись в гостиную, где мама что-то выстукивала по клавишам ноутбука. - А зачем тебе? – поинтересовалась она. Подняла голову и улыбнулась – Мейбл выглядела почти обычно, только глаза, красные и блестящие, выдавали недавние слезы. - Научи меня вязать? Хочу сделать себе свитер. С яблоком, - задумчиво произнесла девочка, комкая в руках круглую диванную подушку. – Или с клубникой? Или со звездой?.. - Где-то у меня были спицы, и нитки, кажется, тоже… сто лет такой чепухой не занималась… - мама направилась в коридор и Мейбл осталась одна. - Сначала яблоко, - произнесла она вслух, крепко обняв подушку-черепаху. – А потом падающая звезда. Точно! Дождь тихо барабанил в окно, и Мейбл улавливала в этом звуке тонкую и довольно милую музыку, которой раньше она никогда-никогда не слышала.