Алфавит

Примечание автора: Реверс!АУ. Если кто не знает, что это такое - погуглите, ибо я не знаю, как объяснить в двух словах D: В комнате близнецов на чердаке тихо-тихо. Диппер вертит в руках клубок красных Ниток, подбрасывая его в воздух и пытаясь поймать до тех пор, пока алая пряжа не начнет распутываться. Он нашел его совершенно случайно, в кладовой, где лежали старые плакаты с их выступлений – среди пыли и грязи, старого хлама, прогнивших деревянных ящиков и отсыревших коробок лежал он, красный клубок, такой невыносимо-алый для этой льдисто-голубой реальности. Мальчик хотел было оставить его, но почему-то не смог – руки сами потянулись к полу, подхватив идеально круглый моток ниток. С тех пор прошло около часа – и Диппер все никак не может выпустить клубок из рук. Он вертит его, разглядывая со всех сторон, подбрасывает под потолок, задумчиво теребя прядку волос, которая так услужливо выбилась из залакированной прически. Какая-то мысль, невнятная и неясная, жалит его сознание – он буквально не может думать ни о чем, кроме этого клубка, но и придать мыслям какую-то более-менее ясную форму он тоже был не в силах. - Что это еще такое? – внезапно раздается где-то совсем рядом девичий голос. Диппер, поглощенный размышлениями, не заметил, как Мейбл вошла в комнату. Теперь она стоит рядом с ним, наклонившись вперед, и взгляд ее глаз больно царапает каким-то неестественным холодом. – Ненавижу красный цвет. - Нашел в кладовой, - коротко отвечает Диппер, вернувшись к разглядыванию клубка. – Хотел спросить, не твой ли, часом, но, видимо, нет. - Дерьмовый цвет, - выплевывает Мейбл, повторив уже озвученную мысль. - Угу, - рассеянно отвечает Диппер. Сестра в дурном настроении – и это весомый повод продолжать молчать, разглядывая клубок. В солнечном свете мальчик замечает, что нитки не столько алые, сколько кораллово-розовые, цвета теплой зари или сока из красного сицилийского апельсина. Да уж, этот цвет точно не подходит Мейбл. Она – холодный лазурит морозного моря в мартовский полдень, которое шумит, накатывая волнами на берег. И вот сейчас она тоже, словно море, вздыхает, хмурится, расправляя светло-синюю юбку, и пытается привлечь внимание Диппера. Он-то знает, как ей скучно. Внезапно воздух разрезает свист, а затем – тугой звук железа, которое воткнулось в деревянную стену. Кинжал с отполированным лезвием вонзается в солнечное дерево в десяти сантиметрах от головы Диппера, а за ним следующий, в десяти сантиметрах с другой стороны. - Хватит возиться с этой херней. Меня бесит этот гадский цвет, - надтреснувшим голосом произносит Мейбл, стягивая с ног лакированные туфли. - Больная истеричка, - отвечает ей Диппер, отложив клубок в сторону. - Больной ботан, - ядовито произносит Мейбл, вытащив очередной кинжал из кожаной сумки, в которой она их обычно держала. Легкое движение руки, грациозное и такое лаконичное, свист, тонкое железо, разрезающее воздух – Диппер лишь успевает пригнуться. Кинжал застревает в стене ровно в том месте, где секунду назад была его голова. Мальчик вздыхает, закрыв глаза, и, забрав клубок с собой, уходит прочь из комнаты на чердаке – иногда его сестра бывает просто невыносима. День медленно превращается в вечер, закатное солнце подкрашивает деревянные стены Хижины тайн алым светом, и в этом малиново-рыжем сиянии Диппер вдруг ощущает острую боль где-то между ребрами – она, скорее, совсем ненастоящая, но до мурашек осязаемая. Мейбл отчего-то страдает, вдруг осознает Диппер, но от чего – он совсем не может понять.

***

Сквозь ночную, ватную тишину Диппер вдруг слышит, как где-то скрипнула половица. Что-то металлическое звякнуло, упав на деревянный пол, а затем, громче раската грома, раздается тихий всхлип. Раскрыв глаза, мальчик не сразу понимает, что происходит – в тонком луче лунного света нечто, укрытое синим пледом, шевелится на полу. Существо жалобно воет, словно раненное животное, и этот тонкий, звериный плач, без сомнения, самый жуткий звук, который Диппер когда-либо слышал. Одинокие пылинки парят в ночном воздухе, сверкая в молочно-льдистом свете луны. Мейбл, прижимая руки к груди, лежит на полу и плачет. - Какого черта… - только и может проговорить мальчик, сползая с кровати и осторожно подходя к сестре. Клубок кораллово-алых ниток лежит около нее. Тощие руки, исчерченные шрамами, сжимают одну тонкую металлическую спицу. - Диппер, я… - захлебываясь слезами, хрипит Мейбл. Больше она ничего не может сказать. Глаза ее, немые и болезненные, сияют чем-то жутким в лунном свете. Лицо, бледное и потерянное, тонкие искусанные губы – все кажется каким-то пугающе-чужим и в то же время родным, каждая трещина на губах, угловатые коленки и горящие лихорадочным огнем глаза. - Какого черта ты делаешь? – Диппер падает на колени рядом с сестрой, а та порывисто обнимает его. Словно море – накатывает волнами на песчаный берег, и не знаешь, что сделает следующая волна – окатит тебя с ног до головы тепло-прохладной соленой водой или утопит. - Я… я пыталась… - Мейбл всхлипывает, истерически кашляя и задыхаясь от слез. – Вязать. - Что? – ошалело спрашивает Диппер. - Я не знаю. Просто этот клубок… я не знаю. Я вдруг проснулась, я подумала, что, может быть, это что-то… я давно искала… и этот цвет, он такой ужасный, но вдруг я поняла он мне нравится, хотя я ненавижу его, ненавижу, так бы и порвала все эти нитки к черту, но не смогла, я не смогла, и почему-то подумала, смогу связать что-то, не знаю зачем, зачем, зачем, зачем, зачем… Всхлипывая, Мейбл обнимает Диппера, и все ее тонкое тело дрожит, то ли от холода, то ли от страха. Невыразимый ужас таится в этих спицах, шрамах на ее руках, остекленелых глазах и тонких ногах со вздутыми венами. - Я не знаю, зачем, просто я так захотела, так захотела связать, так по-идиотски, такое тупое занятие, а я вдруг подумала может станет легче, может станет лучше, может я смогу, но я не смогла, не смогла! – голос сестры срывается на хрип, футболка Диппера мокрая от слез. Что за чертовщина происходит? – Не смогла, Диппер, была так уверена что смогу будто я должна но я не смогла, не смогла, не смогла… Диппер встает на ноги, хватает клубок с пола – и, кажется, километры красных ниток тянутся вслед за ним, спутывая всю реальность, сковывая эту вселенную паутиной, которая могла бы стать свитером, но никогда не станет им. Мальчик замахивается, и клубок летит прочь, в открытое окно, в глубокую чернильную ночь. Мейбл снова заливается слезами, кричит, срываясь на хрип, хватает в руки спицу, подается вперед, роняет ее, тонкую и звеняще-металлическую, протягивает руку к окну, но ничего не говорит. Может ли она вообще говорить сейчас?.. Проходит полчаса, и ночь сменяется предрассветными сумерками, серыми, прозрачно-наивными. Мейбл лишь иногда всхлипывает, крепко обнимая Диппера, а тот молчит, боясь дышать. Что-то жуткое звенит в ночном воздухе, и ему до сих пор кажется, что вся комната обмотана кораллово-красной паутиной, и они с Мейбл, словно бабочки, проткнуты насквозь тонкими спицами. - Прости, что вообще притащил эту дрянь и показал ее тебе, - коротко произносит Диппер. Мейбл молчит, грустно сопя, и сползает на пол, закрывая глаза. В комнате близнецов на чердаке тихо-тихо…