— Достали!
Сакура со злостью взмахнула рукой, сворачивая со стола стакан с водой. Наруто метнулся было к ней, но Саске резко остановил его, схватив за плечо:
— Не лезь. Перебесится.
Даруи, преемник Эя, взял на себя ответственность за проведение допроса, пока медики четырех наций будут сличать образцы крови, взятые у Сакуры каждой страной сразу после запечатывания в нее Десятихвостого, и Сакуры, сейчас клокотавшей от бешенства в слишком узкой для четырех человек комнате.
— Я думал, ты хочешь пить, — мягко обратился он к Сакуре, но она только вздернула бровь:
— Да, я хотела пить. Но это уже
шестой стакан. Долго меня еще будут держать тут?
— Извини, что приходится идти на крайние меры, но ведь ты уже сбежала однажды, — Наруто напрягся от слов Даруи, но Саске, стоящий рядом и внимательно наблюдавший за допросом, буквально заражал своей невозмутимостью.
— Хах, а вы прямо повода мне не давали, — вдруг снова закипела Сакура, гулко ударив кулаком по столу. — Ты хоть соображаешь, что Каге сотворили с моей жизнью? Ладно, они думают только им одним понятными категориями, но вот ты, — она ткнула пальцем в грудь Даруи, — можешь себе представить, что тебе вообще нельзя выходить куда-либо из специально отведенного для тебя помещения, про перемещения между деревнями вообще можно забыть, ни к кому нельзя прикасаться, а при этом еще и испытывать постоянную, мучительную боль, которую причиняют разрушающиеся каналы чакры из-за их блокировки? Нихрена ты не можешь, — в ее голосе сквозила боль и обида, и Наруто невольно ощутил, как много Сакура держала в себе, не подпуская к себе никого достаточно близко, даже тех, кто считал, как он и Хината, что как раз им-то она доверяет
все. — Конечно, я сбежала. Я провела одну —
одну! — неделю за пределами деревни, наслаждаясь обществом своего мужа, которого я иной раз годами не вижу, и стоило это увидеть чертовым шпионам — уж не знаю, ваши они были или чьи, — как тут же забили в набат: «Джинчуурики Десятихвостого беременна!» А я — не Джинчуурики Десятихвостого, мать вашу! У меня есть
имя, и вы слишком быстро забыли, что именно мое имя для огромного количества людей после войны стало синонимом слова жизнь!
— Сакура… — попытался усмирить ее Даруи, но даже Наруто видел, что это бесполезно. Сакура разошлась. И била в самую точку, ведь каждое ее слово сочилось ядовитой правдой, дискредитирующей
вообще всех Каге, принимавших участие в решении запечатать Джуби в Джинчуурики и выбравших именно такой способ жеребьевки.
— Не смей перебивать меня! Или что, правда глаз колет? Обидно сознавать, что твой идеальный и непогрешимый Эй виноват наравне с остальными в том, что было со мной?! В том, что со мной сейчас?!
У нее сорвался голос. Она опустила взгляд на столешницу, и Даруи сделал жест в сторону зеркала, на той стороне скрывающее наблюдателей, коих было предостаточно — не считая их с Саске, которые были вместе с Сакурой и Даруи в одной комнате, — и через минуту внесли новый стакан со свежей водой.
Сакура отдышалась, попила воду и, поставив полупустой стакан на место прежнего, осколками звенящего под ногами, в поисках поддержки столкнулась взглядом с Саске — друг был по-прежнему невозмутим, спокойно глядя на нее, и Наруто невольно задумался о причине его спокойствия. Не мог же Саске совсем не переживать за судьбу Сакуры? Что-то промелькнуло в его взгляде — что-то, что не смог уловить Наруто, — и Сакура повернулась к Даруи, медленно отчеканив:
— Я
трижды за свои почти двадцать пять лет лишалась всего. Первый раз был, можно сказать, в детстве, и заставил меня перерасти себя, стать сильнее, — она выдохнула, смаргивая влагу, выступившую на глаза — слез не было. — Я стала ученицей Пятой, училась точному контролю чакры, развивала в себе силу воли и физическую мощь. Ты видел, что из этого вышло — мы ведь воевали бок о бок. — Даруи, внимательно слушающий ее, кивнул — контролировать регенерацию всего Альянса Шиноби с помощью Призыва Цунаде и при этом еще сражаться так, как это делала шестнадцатилетняя на тот момент Сакура, было за гранью его понимания. — Моя первая потеря сделала меня сильной, научила не ломаться под натиском обстоятельств, а прогибаться под них и впоследствии подминать их под себя.
Наруто бросил короткий взгляд на Саске — понимает ли он, что это
о нем она говорит сейчас? Да, сейчас они другие люди, не те, кем были в детстве, но все же — осознает ли Саске, что в то время, когда их команда была разбита, когда каждый из них обучался у своего Легендарного Саннина, только Сакура не стремилась ни к абсолютной силе, как Саске, ни к власти Хокаге, как Наруто? Только ей были не нужны эти высокие цели, только она хотела просто иметь возможность защитить их обоих, как они всегда защищали ее.
— Второй раз был после войны, — продолжала Сакура, уже не глядя ни на кого и полностью погрузившись в воспоминания. — Тогда, когда решали, кто же станет сосудом для Джуби. Конечно, Каге хотели сохранить его существование в секрете — вроде и тело было уничтожено, и другие Биджу вернулись в свое исходное состояние, так что непосвященным было легко поверить, что Десятихвостого больше нет, раз он разорван на составные части… Черт, а ведь
даже я верила в это, пока не оказалась сама втянута в эту жеребьевку. Это уже потом я поняла, что освобождение Джуби равносильно открытию Инфуин Кай — при его возрождении было высвобождено такое количество энергии, что даже после разделения на Биджу эта энергия никуда не делась. Но тогда… Все же я была гораздо глупее, чем мне казалось. И
гораздо сильнее, раз я все же пережила это, — она невесело усмехнулась, заставив Даруи нахмуриться.
В этот момент Наруто понял, что Даруи слышит обо всем этом впервые, во всяком случае, как это было на самом деле, без прикрас и сглаживаний. Ни один Каге, будь он хоть сто раз свидетелем запечатывания Биджу, тем более Джуби, никогда не сможет увидеть процесс изнутри так же ясно, как сам Джинчуурики. Страшные картины того дня вновь встали у Наруто перед глазами.
— Тогда я второй раз лишилась всего. Но ведь чем мы старше, тем меньше нам кажутся беды, настигавшие нас в детстве, — она даже слегка улыбнулась, но радости не было, ни в голосе, ни во взгляде. — Трагедией в двенадцать было потерять любимого, трагедия в шестнадцать — пережить отторжение собственного тела, когда тебя рвет кусками твоего желудка и ты выкашливаешь легочную ткань, кости воспаляются прямо под кожей и в мышцах скапливается гной, который возможно только вырезать. И даже при моем владении медицинскими дзюцу, при моих знаниях ядов и противоядий, при моих фармакологических прорывах — у меня не было возможности хоть сколько-нибудь облегчить себе боль, пока мой Учитель погружал по локоть руки в мой живот, откачивая гной и вырезая гниющие органы. Знаешь, я помню даже не столько боль, сколько этот запах…
Сладкий. Гниение и медленная смерть имеют совершенно уникальный запах.
По виску Даруи, опустившего взгляд, скатилась капля пота. Наруто ощутил, как по плечам пробежал холодок — и только Саске, не отрываясь, смотрел на Сакуру, впервые с начала допроса потеряв бесстрастную мину на лице.
Его губы сжались в узкую, злую линию.
— Полгода, — безжалостно продолжала Сакура, кажется, наслаждаясь ужасом на лице Даруи, безуспешно пытающегося держать невозмутимый вид и параллельно душащего рвотные позывы — голос Сакуры был настолько вкрадчивым, что невольно в голове возникали образы всего, о чем она говорила, — полгода я была практически овощем. Умирающей оболочкой, по какой-то ошибке природы, не имеющей возможность отмучиться — смерть про меня забыла, и я была обречена медленно умирать каждый день, не видя края у пытки. Когда я заново училась ходить, мне будто вставили вдоль позвоночника с десяток кунаев, рвущих мышцы при малейшем движении, а ощущение в ступнях было, будто я глубоко насаживаюсь сухожилиями на метательные иглы… Тебе
нехорошо, Даруи?
Внезапно на ее лице промелькнуло настолько незнакомое выражение, что Наруто едва не затряс головой, стряхивая наваждение. Конечно, Сакура наверняка переняла не одну эмоцию Саске, у них с Хинатой тоже часто мимика совпадала, но то, насколько холодно и зло прозвучали ее якобы заботливые слова, заставило едва заметно дернуться в сторону Саске — нет, друг стоял рядом и совершенно точно не был иллюзией, как и Сакура, как и вообще происходящее.
— Я… просто в голове не укладывается. Я ведь не знал, Сакура, — тон Даруи не смягчил выражения лица Сакуры, с оттенком надменности смотрящей на него сверху вниз — несмотря на то, что даже сидя он был почти на голову выше нее.
— Конечно,
ты не мог знать, — холодно бросила она, замолчав и будто вновь вернувшись в те страшные события своего прошлого, переживая их. —
Никто не знал. Ино пыталась узнать, но даже ей этого было не дано. Но я выдержала, — в голосе зазвучала вымученная, выстраданная гордость, — я
выдержала унижение, когда надела на себя ошейник, будто я какая-то собака, и вела относительно обычную жизнь. Я смогла подстроиться под обстоятельства и не сломаться — хотя иногда, знаешь, очень хотелось. Я дважды пыталась закончить все это, но… — она осеклась, глубоко вздохнула и, решившись, резко выпалила: — не получилось. Смерть не пощадила меня,
пощадив. Иронично, правда? Я очень хотела умереть. Кома для меня была не только добровольной тюрьмой, но и маленькой смертью, которую я столько искала. Даруи, я была там — там нет
ничего. И самым главным для меня было то, что там не было боли. Там я не была вынуждена метаться между остатками своей души и остовом тела — там я могла просто
не быть. Но меня насильно затягивали в петлю жизни, — пальцы Наруто с силой сжались на предплечьях — он вспоминал каждую ситуацию, когда практически силой вытаскивал ее из депрессии и отвлекал от самобичевания, будучи непоколебимо уверен в том, что делает ей лучше, — меня душила необходимость делать для всех вид, что все в порядке, улыбаться, заставлять всех верить, что я смирилась и пытаюсь найти выход из ситуации, чтобы просто усыпить их бдительность и
на самом деле найти выход. Из этой никчемной, бестолковой и болезненной жизни. Запечатывание отняло у меня не только будущее, а еще и надежду на возможность этого будущего. Спасение жизней, когда-нибудь, может, даже семья — это все билось в конвульсиях
каждый раз, когда я видела результаты своих анализов,
каждый раз, когда я смотрелась в зеркало,
каждый раз, когда я перетягивала чертовы крылья, которые вопреки всему росли!
Воцарилась тишина, прерываемая только тяжелым дыханием разозлившейся не на шутку Сакуры. Даруи не решался поднять на нее глаза, Наруто же не отрываясь смотрел на подругу, пытаясь понять, откуда в ней оказалось столько скрытой силы. Разговор сильно смахивал на исповедь, и только Саске, видимо, знал, через что пришлось Сакуре пройти за это время — ведь он единственный из присутствующих был непоколебимо спокоен, не считая коротких вспышек злости на его лице, легко объясняемых самим фактом допроса его жены.
— А третий раз — сейчас? — собравшись с силами, тихо спросил Даруи, заставив Сакуру закрыть глаза и плотно сжать губы, так, что они побелели.
— Да.
— Это из-за того, что тебе пришлось сдаться?
— Не мели чепухи, — одернула она, — сдаться я решила только потому, что мне не безразлична дальнейшая судьба Сарады. Но… — она осеклась, коротко взглянув на Саске — и Наруто был
готов поклясться, что Саске едва заметно ей кивнул, будто позволяя говорить. — Я ведь смирилась. Я успела научиться жить с тем осознанием, что я изменилась, что изменилось мое тело. Я смогла принять себя такой, какой я стала — какая разница, — она подняла стакан с остатками воды перед глазами, — в каком стакане вода, если это все равно вода? Так же я стала относиться к себе. Я — это я, и нет смысла менять бокал, если это никак не повлияет на жидкость внутри. Безусловно, я не могла не измениться под натиском обстоятельств, но ведь… Я осталась собой, по большому счету. Я хотела помогать людям — я помогала им. Я была счастлива со своими подругами, с друзьями, даже с родителями отношения постепенно наладились… Но мне пришлось
снова пройти через эту пытку. Тело — не стакан, из которого можно просто перелить жидкость. И меня опять не спросили, хочу ли я этого. — Она впервые за весь допрос посмотрела на Саске долгим, очень долгим взглядом, но на ее лице не читалось ни злости, ни обиды — она как будто просто искала его поддержки. Нашла — Саске едва заметно улыбнулся ей, тут же скрыв улыбку, но Сакуре этого хватило. — Панацея была найдена. Шанс выжить по-прежнему был невелик, но я об этом узнала уже после — моя сыворотка была доработана до десятипроцентного показателя. Учитывая, что я пережила запечатывание Джуби в себя, не имея шансов выжить
вообще, это был успех.
— То есть, ты
не хотела этого? — уточнил Даруи, и Сакура решительно мотнула головой.
— Нет, конечно. У меня был любимый мужчина и ребенок — то, о чем я не могла даже мечтать несколько лет назад. Зачем менять то, что устраивает? Я… я почти научилась использовать крылья по назначению, — вдруг с горечью выпалила она, — и кто знает, может, через пару лет я бы могла показать Сараде мир с высоты птичьего полета. Не судьба.
— Уточни мне один момент. То есть фактически сыворотка, о которой ты говоришь, полностью изменила твою физиологию?
— Да, повернула обращение вспять, — утвердительно кивнула Сакура. — Все процессы, происходившие с моим телом после запечатывания, пошли в обратном направлении. Это… было фантастически больно. Я говорила, что родила Сараду без единого крика? Я чувствовала тяжесть, напряжение, было довольно трудно — но больно не было. Не в таких масштабах, во всяком случае, чтобы нельзя было перетерпеть и контролировать дыхание, снижая боль. Роды дались мне гораздо легче, чем я могла полагать. И в тысячу раз легче того, что я пережила при введении сыворотки.
— Кто проводил… операцию? — не зная, как правильно назвать случившееся с ней, Даруи заметно стушевался.
— Сыворотку ввел Саске, — спокойно ответила Сакура, даже не запнувшись. — Я не зла на него — ведь он думал о нашей семье, о будущем, которое было невозможно, пока я была Джинчуурики Джуби. Нас бы преследовали. Из-за меня бы разжигались войны, в которых гибли бы невинные люди, даже не знающие меня — и мои друзья не стали бы исключением. Так что риск был оправдан.
— Ты вколол ей эту херню, даже не будучи уверен, что она выживет? — прошипел Наруто на ухо Саске, заклокотав от одной мысли.
— Я был уверен.
— Твоя
уверенность была безосновательна!
— И все же
она жива, как ты видишь, — равнодушно ответил Саске, игнорируя злость в его голосе.
—
Процесс… прошел не совсем так, как планировала я, еще только создавая саму идею Панацеи, — продолжила Сакура, не слыша тихий разговор Наруто и Саске, — я пыталась рассчитать компоненты и само действие так, чтобы вернуться к изначальному состоянию. — Она горько усмехнулась, и от ее смешка Наруто дернулся от Саске в сторону, снова сосредоточившись на ее рассказе. — Это оказалось…
не совсем возможным. Перерождение после запечатывания прошло легче — у меня был Инфуин Кай, к тому же я смогла задействовать чакру Десятихвостого, едва он оказался заперт во мне — возможно, это и стало залогом моего выживания. Обратный процесс оказался сложнее — и
намного более затратным по энергии.
— Это моя вина, — вдруг подал голос Саске, заставив всех посмотреть на него. — Я не представлял, что последствия могут быть такими. Карин предупредила, что в случае неудачи она умрет, но то, что в случае успеха она не станет прежней, я не мог предусмотреть.
— Ты
спасал меня, — возразила Сакура, — И чакра — ничтожная цена за то, чтобы быть с тобой и Сарадой. — Она улыбнулась, но Саске на этот раз не ответил ей тем же. Она снова обратилась к Даруи: — Боль от блокировки чакры ничтожна в сравнении с ощущением разрушения чакроканалов. К тому же, у меня не было времени притерпеться, и… все происходило слишком быстро. Мне еще нужно время, чтобы… смириться, — она покрутила свой стакан и одним глотком допила остатки воды, — но я правда считаю, что Сарада заслуживает спокойной жизни, счастливого детства рядом с родителями и в окружении сверстников, а не постоянных перемещений из-за моего страха, что нас обнаружат. Ты же сам видишь, — она развела руки в стороны, — что я не представляю теперь
никакой опасности. Никому.
— Верно, — согласился Даруи, но его взгляд, брошенный на Саске, был не таким, как раньше. В нем сквозила
жалость. Саске ощутимо напрягся. — Я… рад, что у тебя получилось. В противном случае твоя дочь осталась бы сиротой.
— Так может, ты пустишь нас, наконец, к дочери? — сквозь зубы выпалил Саске, будто скидывая укрывавший его покров спокойствия. — И я надеюсь, что вы были благоразумны и не причинили ей боли, иначе…
— За кого ты меня держишь?! — перебил Даруи. — У ребенка просто взяли кровь из пальца на анализ и ее осмотрели медики. И все.
В дверь постучали. Даруи кивнул, давая команду наблюдателям за стеклом, что можно войти, и миниатюрная блондинка в белом халате и со стопкой бумаг прошла в комнату, передав документы Даруи. Он внимательно изучил их, взглянув сначала на Сакуру, потом на Наруто:
— Ошибки нет. Все образцы крови и тканей, что были у нас, совпали — это действительно Сакура.
— А вы сомневались, — хмыкнула Сакура, внезапно обмякнув на стуле, но тут же взяв себя в руки: — где я могу забрать Сараду? Не хочу, чтобы она чувствовала себя брошенной.
— Сарада в соседнем здании, в госпитале, — ответила ей девушка, — с ней все хорошо, — она осеклась, — но она и правда очень скучает — очень сильно плачет. Кстати, — она улыбнулась Сакуре почти заговорщицкой улыбкой, — ваша дочь обещает вырасти прекрасным шиноби. Ее система чакроканалов просто невероятна, но ничего из ряда вон, — тут же оговорилась она, взглянув на Даруи. — Вполне ожидаемо при таких одаренных родителях.
— Хоть что-то хорошее я смогла ей передать, — улыбнулась в ответ Сакура, вставая.
— Подожди, — осадил ее Даруи, — еще не все. Мне нужны твои разработки. — Сакура вопросительно подняла брови, и он уточнил: — Формула той сыворотки, которая сделала тебя… обычной.
— Этого дать я тебе не могу, — слишком резко ответила Сакура, поняв, что именно он хочет. — Все, что относилось к Панацее, уничтожено безвозвратно. Я
лично об этом позаботилась.
— Если мои ученые не подтвердят…
— Твои ученые уже подтвердили, что я — это я, а не какой-то левый человек, — так же резко оборвала его Сакура, — а давать им почти готовое оружие, которое при использовании мозгов можно повернуть для создания таких же мутантов, каким была я, я не намерена. Даже не думай об этом. Если на этом все, я пойду к дочери. Саске, идем? — она четко дала понять, что разговор окончен, и уверенным шагом направилась к выходу, не оборачиваясь.
— Я с вами, — тут же отмер Наруто.
— Наруто, — окликнул Даруи, когда он уже почти вышел за дверь следом за Сакурой и Саске, — я передам Эю, что повод для войны исчерпан. Ты выполнил условия.
— Очень на это надеюсь, — Наруто внимательно посмотрел в глаза Даруи, поняв, что думают они примерно об одном и том же, —
никому из нас ведь не нужны бессмысленные жертвы?
И он покинул комнату, не дожидаясь его ответа.
***
Ино на всех парах неслась по улице, не жалея ног — Наруто с Сакурой и Саске наконец-то возвращались в Коноху, и она не могла этого пропустить. Едва получив об этом письмо, она подняла страшную суматоху, ведь нужно было и выделить для них дом, и обустроить его — Сакуре с малышкой должно быть максимально комфортно, — плюс заботу обо всех мелочах она взяла на себя, ведь даже отсутствие банальной солонки в доме уже ощутимо. Беда была в том, что исполнял обязанности Хокаге в отсутствие Наруто Шикамару, а уж эта ленивая задница, ненавидящая бумажную волокиту, наверняка запорет все ее планы еще на стадии подготовки.
— Хината! — окликнула она, увидев подругу, вышедшую из переулка на центральную улицу, ведущую к главным воротам, и Хината радостно помахала ей в ответ, остановившись, чтобы ее дождаться. — Ты уже в курсе?
— Конечно, — ее глаза светились почти сверхъестественным счастьем, — я оставила Боруто с Ханаби, чтобы быть более мобильной. К тому же, Сакуре наверняка понадобится помощь с размещением, а мы в четыре руки, — она кивнула на Ино, — управимся гораздо быстрее, чем она одна.
— Еще бы, — расплылась в довольной улыбке Ино, — долго же их там мусолили, — отметила она, и Хината кивнула, озабоченно поджав губы. — Наруто не говорил, чем все закончилось?
— Войны удалось избежать, — коротко ответила она, — но, как я поняла, с Сакурой что-то не так?
— Как тебе сказать… — Ино не знала, стоит ли говорить Хинате о том, что она видела, или все же дождаться их личной встречи. Но решив для себя, что лучше подругу подготовить, выдала: — Я видела ее мельком, но… она обычная. Она опять человек.
Хината нахмурилась, внимательно посмотрев на нее.
— То есть, как?
— Не знаю подробностей, но, видимо, Панацея все же была найдена, — пожала плечами Ино, вспоминая безумный взгляд Саске, когда он объявился ночью на пороге ее дома, моля о помощи. — Но я видела ее своими глазами — она такая, как прежде, крыльев и хвоста у нее нет, вблизи я ее, конечно, не видела, но сам факт — она больше не Джуби.
Хината, казалось, не слышала, что она говорит. Ино начала было волноваться, что от этой новости Хинате станет нехорошо, но подруга быстро взяла себя в руки и с улыбкой предложила идти дальше к воротам, чтобы встретить Сакуру, как полагается — какой бы она не была. И все же беспокойство заметно плескалось в глубине ее почти прозрачных глаз.
Ждать пришлось недолго. Душераздирающий вопль был слышен издалека, и они уже знали о приближении Наруто с Учиха за десять минут до их появления на горизонте — Хината только тихо пробубнила себе под нос, что если бы Боруто так орал, она бы уже кончилась, как мать.
Три фигуры быстро приближались, и у Ино екнуло в груди. Получилось ли то, о чем просил ее Саске? Смог ли он сделать то, что она сказала ему, и достаточно ли хорошо она объяснила ему, чем чреват провал в этом деле?
Когда они были уже достаточно близко, чтобы можно было разглядеть их лица, Ино с облегчением выдохнула — Сакура выглядела напряженной, но кто бы не волновался, возвращаясь домой спустя столько времени, еще и через главные ворота?
Хината заплакала. Она посмотрела на Наруто, поймав одобрительную улыбку мужа, и сделала шаг навстречу подруге, — Сакура передала визжащий сверток Саске, в руках которого ребенок неожиданно притих, и буквально рухнула в объятия Хинаты, с силой прижав к себе:
— Как же сильно я скучала, — сквозь слезы выдавила она, и Хината, задыхаясь, с трудом выговорила:
— Я думала, мы уже никогда не встретимся.
На глаза Ино навернулись слезы от этой картины. Не удержавшись, она подошла к ним и обхватила их обеих, насколько хватило рук, и теперь они плакали уже втроем.
Только у Ино были иные причины для слез.
У Саске получилось. Все кончено.
От прежней Сакуры теперь остались только воспоминания.
***
— Но… что с чакрой? — недоумевала Хината, оставшаяся на вечер у Сакуры, пока Саске с Наруто что-то решали в резиденции Хокаге, а Ино носилась между еще открытыми магазинами, пытаясь по максимуму докупить вещей первой необходимости. Сарада рыдала в люльке.
— Ее больше нет. Выгорела при перерождении. — Сакура бросила усталый взгляд в сторону ребенка, выдохнув: — она
все время кричит. Я никогда к этому не привыкну.
— Может, у нее что-то болит?
— Не болит у нее ничего, — дернулась Сакура, — она не голодная, не мокрая, я вообще не понимаю, что с ней не так.
— А ты давно перестала ее кормить? — поинтересовалась Хината, подойдя к люльке и ласково проведя ладонью по щеке ребенка. Сарада на мгновение замолкла, чтобы зайтись криком с новой силой.
— Неделю, наверное, — неуверенно ответила Сакура, наблюдая за ее действиями.
— Ты… позволишь? — Хината осторожно взяла орущего ребенка на руки, вопросительно взглянув на Сакуру. Она растерянно кивнула, видимо, не совсем поняв, что Хината имеет ввиду.
Хината не знала, поможет ли, но что-то заставило ее приложить ребенка к груди, отодвинув край блузки и прижав голову брыкающейся Сарады к себе. Это возымело почти магический эффект — внезапно черные проницательные глаза уставились прямо на нее, от чего стало слегка не по себе, и она затихла, перестав орать и дрыгаться и начав жевать губами — точно так же делал Боруто, когда хотел есть.
— Смотри, замолчала, — удивилась Сакура, подойдя поближе, и когда Сарада нашла губами сосок и начала неожиданно жадно есть, Хината вдруг ощутила накатывающую слабость и головокружение — она качнулась, крепче прижав ребенка к себе, чтобы не уронить, но Сакура оказалась рядом и тут же усадила ее в ближайшее кресло, опустившись рядом на колени и заворожено глядя, как ест ее дочка. — Но… я же ее кормила буквально полчаса назад, неужели она опять голодна?
— Сакура… — у Хинаты онемели губы, перед глазами все поплыло, из ощущений остались только мягкие губы на ее соске, совсем не такие сильные и требовательные, как у ее сына. — Она орет, потому что ей нужна чакра, — она нашла в себе силы открыть глаза и поймать в фокус Сакуру. — Она стала кричать после того, как ты?..
— Да, — Сакура задумчиво пожевала губы, — она не кричит, когда ее держит Саске, а у него ведь чакры по самое не хочу. Вот, значит… Хината, тебе плохо?!
Хината слышала ее как сквозь толстое стекло. Ощутила, как Сакура забирает из ее рук Сараду, осторожно отрывая от груди, чтобы не причинить ей боль. Ребенок молчал.
Внимательно прислушиваясь к ощущениям, поняла, что голова больше не идет кругом и осторожно встала, поправив блузку и тут же получив поддержку со стороны Сакуры — подруга придержала ее, не давая рухнуть на ослабевших ногах.
— Она вытягивает чакру, — озвучила очевидное Хината, будто делая окончательный вывод. — Видимо, мой резерв недостаточно велик, чтобы это прошло без последствий…
— Прости, я не зна… не подумала об этом, — виновато потупилась Сакура, тут же с облегчением улыбнувшись, — но спасибо тебе. Теперь она хотя бы какое-то время не будет плакать.
Хината вдруг внимательно взглянула на нее. Что-то было не так,
что-то не давало ей покоя,
что-то тревожило, но Хината никак не могла сказать,
что именно. Она на мгновение остановила ток чакры в своем теле — по идее, это должно было рассеять иллюзию, если на нее наложено гендзюцу, но все осталось так же, как было, значит, все происходило на самом деле.
— Сакура… ты можешь дать мне блокнот и ручку?
— Д-да, конечно, — Сакура удивленно взглянула на нее, но послушно отошла к столу, где стояли пакеты от предыдущих рейдов Ино по магазинам, и выудила новенькую тетрадь и карандаш с магнитом, который вешается на холодильник. Хината не спеша опустилась обратно в кресло, обдумывая свое внезапно вспыхнувшее предположение и вслушиваясь в тихие вздохи ребенка в кроватке, прерываемые шуршанием пакетов, в которых копошилась Сакура. Если она права, то…
Но это сначала надо проверить.
Сакура протянула ей карандаш и тетрадь, и Хината написала первое, что пришло ей в голову — достаточно только увидеть реакцию, и она сможет понять, что она не сумасшедшая и у нее не чрезмерно развитая мнительность. У нее не такая сильная интуиция, как у Ино, но как шиноби она привыкла доверять предчувствию, и теперь, напряженно глядя за Сакурой, читающей то, что она написала, последние сомнения улетучились.
Сакура читала долго, как будто смысл написанного отказывался укладываться у нее в голове.
— Хината… — наконец, выдавила она, но Хината резко мотнула головой:
— Ничего не говори. Сакура, я понимаю, чем тебе пришлось пожертвовать, и я никогда тебя не предам.
— У меня… мне не оставили выбора, — сдавленно выдала Сакура, тут же закрыв лицо ладонями. — Он все… все решил за меня, понимаешь? Я не могу…
— Тише, — Хината позволила Сакуре расплакаться на своем плече, поглаживая ее по спине. Спина была гладкой, под одеждой не топорщились позвонки, не было выступов крыльев — обычная спина, какая и должна была всегда быть у нее. Она вздрагивала, стараясь не всхлипывать слишком громко, вцепившись в Хинату, как утопающий цепляется за жалкую соломинку, надеясь, что это спасет ему жизнь, и ее короткая, обрывистая речь была обреченной на провал попыткой хоть немного облегчить груз, упавший на ее плечи.
А когда пришла Ино, лучащаяся азартом шопинга и с кучей новых пакетов с покупками, она застала их смеющимися над очередной комичной историей, произошедшей в жизни Хинаты, вместе готовящими ужин.
Только тот взгляд, которым она обменялась с Ино, дал ей понять, что подруга тоже знает о том
чудовищном, что было скрыто за возвращением Сакуры — и что они никогда,
никогда не будут говорить об этом.
За окном уже совсем стемнело.
***
Саске вернулся под утро. Дом был пуст, изможденная Сакура пыталась укачать бешено орущую Сараду, сорвавшую голос и больше хрипевшую, устало завалившись на диван.
— Наконец-то, — выдохнула она, едва его увидев. — Пожалуйста, подержи ее — я больше не могу.
— Я ухожу через час, — коротко выдал он, и ее глаза недоуменно распахнулись:
— Как? Уже? Саске, пожалуйста, останься! Хотя бы ненадолго!
Он забрал Сараду, тут же притихшую на его руках, и развернулся к Сакуре спиной.
— У меня нет времени.
— Но я же!..
— Я и так слишком задержался. Неделя — это слишком большой перерыв для моей миссии.
Ее запавшие от недосыпа глаза подернулись пленкой слез, но она мужественно терпела, не плача.
— Саске… Прошу, не уходи. Не оставляй меня одну. Дай мне… немного времени привыкнуть и смириться, — тихо взмолилась она, встав и приблизившись к нему почти вплотную, робко протянув руки, чтобы обнять со спины. — Сарада
плачет…
— Она будет плакать до тех пор, пока не отвыкнет от постоянного питания чакрой.
— Но я же не виновата… — попробовала она возразить, но Саске решительно отошел, не позволяя обнять себя — и это заставило его почувствовать себя мудаком просто галактических масштабов, потому что от этого Сакура начала тихо всхлипывать. — Саске, ты меня не спросил, хочу ли я этого. Хорошо, у меня уже нет выбора, но хотя бы… хотя бы три дня, прошу, побудь со мной.
— Нет.
— Я настолько тебе противна, что ты даже под одной крышей со мной не готов остаться на жалкие три дня?! — она разрыдалась в голос. Саске плотнее сжал губы, не позволяя эмоциям взять верх и утешить ее — это будет только сложнее прежде всего для нее. — Один день, Саске! Один!
— Я ухожу через час, - повторил он.
Она больше не смогла говорить, захлебываясь плачем — почти так же, как две минуты назад это делала Сарада. Она пыталась что-то провыть, промямлить, но у нее получались только нечленораздельные звуки, которыми она давилась, безуспешно пытаясь успокоиться.
— Мне… страшно! Одна… я совсем одна буду!
— Нет, — он решительно обернулся к ней, встретившись взглядом с заплаканными зелеными глазами, так похожими на те, что он любил — но не те. Не было вертикальных росчерков зрачков, не было печати Инь на лбу, не было длинных, роскошных нежно-розовых волос. — Ты будешь не одна. Ино и Хината помогут тебе обустроиться, с ребенком тоже помогут, не сомневайся. Трудно будет только сначала.
— Да
за что ты так со мной?! — взвыла она, отказываясь воспринимать его слова адекватно. —
Что я тебе сделала,
чем я перед тобой провинилась?! Тем, что я
слишком обычная?!
Эти слова больно резанули по сердцу. Рука, держащая Сараду, пытающуюся понять происходящее детским умом, задрожала.
— Ты же
обещал мне, что я буду
счастлива!
— У тебя теперь есть
дом, — тихо, осознавая всю жестокость своих слов, отчеканил Саске. — У тебя есть
подруги. У тебя есть
ребенок. Ты никогда не будешь нуждаться в деньгах. Что еще ты хочешь?
—
Жизнь, которую ты отнял у меня! Ты же все,
все разрушил, все, к чему я привыкла, ты отобрал у меня!..
— …
Жалкое существование? — закончил он за нее, безостановочно проговаривая про себя, что это необходимая жертва. Необходимая жертва. Одна жертва для спасения тысяч. И это не жертва, обреченная на муки боли, это не тотальное одиночество, это не постоянные попытки скрыться от преследования и безостановочное напряжение от необходимости убивать, чтобы защитить. —
Кем ты была? Отщепенкой, изгоем. У тебя не было своего места в жизни —
я дал его тебе. Сарада заслуживает нормальной жизни.
— Которой, видимо, не заслуживаю
я, — обреченно выдала она, бессильно рухнув на колени перед ним — она выглядела жалко и подавленно, но рыдания стихли — у нее не было больше сил плакать. — Я
умоляю, Саске. Просто дай мне немного времени — я же не прошу о многом. Всего день —
один. Один чертов день! Просто
будь рядом один день!
— Я скоро вернусь, — солгал он, ненавидя себя за то, что делает. Даже смотреть на нее было физически больно. Одна мысль, что он мог так растоптать Сакуру, вызывала бешеное отвращение к себе, но ее поникшие, повисшие вдоль тела безвольными плетьми руки вызывали еще большее отвращение — вопреки рассудку. — Я буду приходить, как только смогу.
—
Врешь, — она опустила глаза в пол, осознав, что напрасно унижается. — Тебе
плевать на меня.
— Мне не плевать на Сараду, — он теснее прижал дочку к себе, прощаясь. — Значит, мне не может быть наплевать на ее мать.
Она горько хмыкнула и медленно поднялась с колен.
— В таком случае, — она будто не слышала его последних слов, — живи с осознанием того, что ты сделал. Моя жизнь навсегда будет на твоей совести. Надеюсь, у тебя еще осталось
хоть что-то, что заменяет тебе сердце, и тебе однажды
больно аукнется то, что ты
сделал со мной.
— У тебя еще есть время поспать, — проигнорировал Саске, закрыв глаза и отчаянно обуздывая совесть, требующую утешить и показать, что он не настолько бессердечный ублюдок, коим себя выставляет, — так что воспользуйся этим временем по назначению. — Он решительно прошел к люльке и уложил в нее Сараду, проведя ладонью по несуразно большой голове с редкими черными волосами, после чего направился в коридор.
Сакура осталась неподвижно стоять посреди необжитой гостиной, заламывая руки у груди и молча провожая его взглядом.
***
Тэира нашла ее в кабинете Сакуры, задумчиво глядящей в окно сидя в продавленном кресле, навсегда сохранившем вмятины от крыльев на спинке. Она смотрела, как на горизонте едва теплится рассвет, и рассеяно гладила кота, свернувшегося на коленях и довольно урчащего.
— Ино, — тихо окликнула она, и Ино нехотя повернулась, будто ощутив ту власть, которой обладала Сакура здесь, в госпитале, когда это кресло еще принадлежало ей как главврачу.
— Что-то срочное? — бесстрастно спросила она, не ощущая никаких эмоциональных сил, чтобы улыбнуться.
— Ну… вообще да. — Тэира положила перед ней несколько свитков со сломанными печатями и нечитаемыми в полумраке кабинета сообщениями. — Еще из трех стран пришло подтверждение, что образцы крови Сакуры совпали.
Ино кивнула, не улыбаясь. Конечно, они совпали — иного быть и не могло. Подтверждение было лишь вопросом времени, но ей все равно было трудно поверить, что всего неделю назад она стояла рядом с Наруто на предполагаемой линии фронта, готовая пожертвовать собой и зарождающейся в ней жизнью ради подруги-демона.
— Это все?
— Не совсем… — Тэира робко свела руки за спиной, — я провела еще один анализ, так, для практики…
Ино заметно напряглась.
— Какой?
— Цунаде-сама лично сверила образцы Сакуры, и я видела результат — совпадение не стопроцентное, но оно легко объясняется изменением состава крови. Из-за того, что многих белков в крови просто нет, анализ и не мог дать полного совпадения — это было бы невозможно.
— К чему ты клонишь? — настороженно спросила Ино, и Тэира протянула ей листок, который все это время держала за спиной.
— Я просто хотела, чтобы сомнений не было.
Ино бегло пробежалась глазами по таблицам, щурясь из-за недостатка света.
— Кто еще это видел? — резко спросила она, и Тэира тут же взмахнула руками, замотав головой:
— Никто. Я получила результат буквально час назад и сразу пошла искать вас.
— Ты же понимаешь, что то, что ты видела,
никто не должен больше увидеть?
— Да, но… просто объясните, как может быть, что Саске отец, а Сакура…
—
Замолчи! — она подскочила к ней, буквально зажав ей рот. Кот еле успел сгруппироваться и с недовольным шипением выбежал из кабинета. — Кто тебе вообще позволил брать кровь Сарады?
— Я не… — пробормотала она в ладонь Ино, но тут же замерла, когда хватка сознания Ино парализовала ее мыслительные процессы.
Ино была быстрой. Воспоминание об этой встрече было тщательно стерто, как и события за час до этого, как и все, что было связано с самой идеей, зародившейся несколькими часами ранее — чтобы не возникло мысли еще раз провести подобный анализ и снова не узнать то, что Ино беспощадно вырвала из ее памяти. Не должно остаться ни одного следа. Отследить саму идею оказалось совсем не трудно, и она тоже была тщательно выбелена из сознания Тэиры.
Опустив обмякшую девушку на диван, успевший покрыться слоем пыли, она смяла лист, потом передумала и начала рвать его на мелкие куски, но и этого ей показалось мало — выудив из скрипнувшей тумбочки давно забытую пепельницу и отыскав зажигалку, еще работающую, она подожгла обрывки бумаги, проследив, чтобы ни клочка от нее не осталось.
Пепел она выкинула в окно, рассеяв по свежему утреннему ветру.
А после, опустившись в кресло, она глубоко вздохнула, осторожно погружая себя в транс, и когда кристально чистые мысли стали материальными, убедилась, что все нити паутины запутаны так тщательно, что теперь их никто и никогда не расплетет.
И с коротким выдохом
уничтожила куски собственной памяти, потеряв сознание.
Это был последний этап их с Саске плана, про который она теперь
даже не вспомнит.
