***
Звук шагов заглушал шелест листвы на деревьях. Ниндзя бежал из последних сил. Дышать тяжело, воздух почти с хрипом вырывался из горящих легких. Он должен. Быстрее. От его миссии зависит все. Опередить, быть первым. В боку словно что-то рвется. Деревья постепенно расступаются, пропуская солнце к сухой, серой земле. Просвет, долгожданный просвет, еще немного, финальный рывок! Вот она, Коноха. Он тяжело выдохнул и оперся руками о колени, давая себе передышку. Он почти у цели. Рукой прикоснулся к прямоугольному футляру, висевшему сбоку, на поясе, рядом с кунаем, убедившись, что он на месте, и улыбнулся. Уже совсем скоро.***
— Ну хоть ощущения есть? Чувствуешь, что сегодня праздник? — Ино предупреждающе нахмурилась, заставив Хинату снова закрыть глаза. — Не уверена. Все слишком быстро. — Хината нетерпеливо мяла низ кофты, в ожидании, когда Ино уже исправит только ей видимую асимметрию стрелок на глазах. — Быстро. Скажешь тоже. Да этому помидору еще зреть и зреть. До него пока дошло бы, что он тебя любит, ты бы уже вон, за Кибу замуж вышла. — Ино наконец разрешила открыть глаза и придирчиво осмотрела едва видные, маленькие стрелки. — Ну да, так получше. Кицуня, что думаешь? — Вообще не вижу разницы. — Сакура оторвалась от сосредоточенного натягивания плотных чулков, плохо тянущихся и не приспособленных для ее формы ног, и рассеяно окинула девушек взглядом. — Ино, ты бы лучше ее уже одела. Двадцать минут всего осталось, а ты все успокоиться не можешь. Уже полчаса хвостики у стрелок… ай! Твою ты сволочь-то какая! — Второй чулок, не выдержав, лопнул прямо на пятке, стоило Сакуре только встать. Смачно ругнувшись еще пару раз, она в два движения его стянула, разорвав окончательно, и со вздохом взяла запасной. — Ино, — Хината удивленно смотрела на красивую подругу, поправляющую ей невидимые недочеты в прическе, — а почему именно за Кибу? — Да брякнула первое, что в голову пришло. — Ино зажала невидимку губами, чуть надувшись, — Прошто вы в одной команже. — А если представить, что ты никогда не встречала Сая и не влюблена в него по самое не хочу, как ты думаешь, с кем бы у тебя получилось? — Справившись наконец с ненавистными чулками, Сакура натянула свое платье, ловко попав крыльями в прорези на спинке. — Не жнаю. Может быть, с… Да я, ешли чешно, даже не думала о таком. — Найдя в прическе то самое место, куда можно пристроить невидимку, продолжила уже нормально: — Ну, Шика красавчик. Если чисто внешне, конечно — так-то он еще та заноза в ленивой заднице. Мне ли не знать. — Ино фыркнула. — Ну, а так, может, Чоджи, если бы меньше жрал, или Киба, если бы Акамару не был центром его вселенной. Или кто-нибудь из песка. О, Канкуро ничего такой, только его макияжик меня напрягает. Но они все всё равно Саю сильно уступают. Сравнивать смысла не вижу. — Ино покосилась на Сакуру, когда та мощным движением расправила крылья, на мгновение почти заняв собой все свободное пространство комнаты. Хината, воспользовавшись моментом, пока Ино «философствовала», встала и прошла за ширму, где висело ее кимоно. Нежно провела по нему пальцами. Совсем чуть-чуть осталось. Переодевшись, вышла, дав Ино помочь ей подвязаться, и удивленно посмотрела на очаровательную девушку, робко улыбнувшуюся ей из зеркала. — Какая у нас красивая невеста, правда? — Ино подошла к ней сбоку и, приобняв ее, тоже посмотрелась в зеркало. — У меня дежавю, или это и правда уже было? — Было, вчера, — засмеялась Сакура, подойдя с другой стороны. Выглядела она уже точно так же, как ночью — обычная девушка с короткими волосами и милой улыбкой, только что платье было другое — на тонких бретельках, легкое, длинное, на лифе сзади две прорези — даже и не понять, для чего они, если не знать, как Сакура продевает в них крылья. — Девочки, к вам можно? — постучался в дверь Хиаши. — Да, папа, заходи. — Хината занервничала, начав неуверенно мять кимоно, но, стоило главе клана войти, как его улыбка ее успокоила. — Ты очень красивая. — Он подошел и неожиданно нежно провел рукой по ее щеке. — Как же ты похожа на свою маму. — Его лицо изменилось, из привычной жесткой гримасы став мечтательным. Хината никогда не видела отца таким. — Ничего не бойся, Хината. Он хороший парень. К тому же, не могу отрицать, я горжусь тем, что моя дочь станет женой Хокаге. — Он еще не Хокаге, — встряла Ино. — Но скоро будет. — Тон Хиаши не оставлял места возражениям. — Так что… — Вы там скоро? — В комнату бесцеремонно ввалился Киба и тут же застыл. — Вау… Черт, и это все достанется Узумаки?! Даже обидно! — Он дружелюбно оскалился. Казалось, что все сговорились сегодня довести ее до обморока. — Ладно, Хиаши-сама, передаем вам вашу драгоценность лично в руки. — Сакура тряхнула волосами и решительно направилась к двери. — Нам пора на свои позиции, так что мы оставим вас. — Она схватила все еще парализованного Кибу за шиворот и потащила за собой, Ино со смехом выплыла следом. Дверь глухо хлопнула за ними, оставив Хинату наедине с отцом. У нее отчего-то подкосились ноги. Стало страшно, без причины защипало глаза, внезапная паника поднялась в душе. Будто заметив состояние дочери, Хиаши крепко обнял ее, прижав к себе. — Это всегда страшно. Постарайся пережить этот момент. — Даже поведение отца вызывало ужас, настолько такая доброта и понимание были непривычны. — Не плачь. Все, кто сейчас на улице, очень любят тебя. К тому же, ты же не хочешь напугать Ханаби? Ей это все еще предстоит. — Хиаши глухо засмеялся, заставив Хинату улыбнуться. — Спасибо, пап… Я не знала, что ты такой… мягкий. — Чуть отпрянув, взяла его за руку и снова прижала к своей щеке. — Мне не положено быть мягким, на моих плечах судьба всего клана Хьюга. — Хиаши словно снова надел маску, став прямым и гордым. — Пора. Готова? — Нет, — промямлила Хината. И, взяв отца под руку, послушно пошла за ним к двери.***
Наруто не нервничал. Совсем. В душе царило спокойствие и уверенность. Все правильно, все так и должно быть. Чуть прикусил губу, в том месте, где она лопнула вчера после встречи с пьяным Ли. Ничего на гладкой коже не напоминало об этом, но он делал это почти рефлекторно. Несколько музыкантов заиграли радостную, почти торжественную мелодию. Он оглянулся, встретившись взглядом с Саске. Тот ухмыльнулся, изобразив пародию на улыбку, и посмотрел в сторону, туда, откуда должна была выйти невеста. Под аркой из цветов возникли две фигуры. Прямой, как струна, Хиаши вел под руку ее. У нее алели щеки — даже отсюда он видел, как она смущена огромным количеством взглядов, направленных на нее. Кимоно. Она выбрала для церемонии белое, вышитое цветами кимоно — от пришедшей в голову ассоциации внезапно стало жарко, несмотря на прохладный ветер, обдувающий открытую площадку, оборудованную специально для церемонии. Шумно сглотнул, пытаясь привести в порядок чувства. Задрожали руки — он нервно кинул взгляд на сторону невесты — Сакура, ее свидетельница, выглядящая, как человек, радостно ему подмигнула, а Ино стояла с глазами, полными слез, и была похожа на трогательную картинку. Но она не могла заворожить его — он тоже был с «даром», так что ее чары были бессильны. А вот Хината могла… Приблизившись, Хиаши торжественным жестом вложил руку Хинаты в ладонь Наруто — символ того, что теперь он должен оберегать ее и заботиться о ней. Он чуть кивнул, получив в ответ такой же кивок, и встал с ней плечом к плечу перед алтарем. Ощущал, как тряслась ее ладонь в его руке. Она часто моргала, а встретившись с ним взглядом, снова покраснела. Она даже не могла толком улыбнуться — ее перекошенная улыбка была наигранной. Он сжал длинные, холодные пальцы сильнее, пытаясь передать ей хоть чуточку своей уверенности. И ему удалось. Ее «Да» прозвучало твердо и уверенно. Теперь она Узумаки. Теперь она его жена.***
После церемонии молодых поздравляли, долго, упорно и нудно. Каждый хотел пожелать им счастья, взаимопонимания, крепкой дружбы и любви. Ино, как всегда, выпендрилась и пожелала невесте терпения в «воспитании этого оболтуса», чем вызвала смех у доброй половины гостей. Наруто смеялся со всеми и, растеряно почесывая затылок, говорил, что да, его воспитывать надо как можно строже. Хината счастливо улыбалась и не отходила от него — было видно, что она все еще не верит в происходящее. Саске смотрел на все, казалось, сквозь толстое стекло. Он смеялся со всеми, стараясь прочувствовать торжественность момента, и не понимал, как это вообще может быть на самом деле. Было видно, что многие гости стараются обходить его стороной, и для него это было более естественным, нежели добродушное обхождение вчерашних собутыльников. Неужели они забыли про события трехлетней давности? Ладно, Наруто, но остальные? Как в тумане, он смотрел на праздник, оттесненный другими гостями от жениха, и думал. Отойдя к краю поляны, ближе к фуршетным столам, заметил стоящих поодаль Ино с Сакурой. Девушки о чем-то ожесточенно спорили, Ино напирала, было видно, что Сакура злится. Внезапно раздался голос ведущего: — А теперь, дамы и господа, прошу освободить место в центре площадки и насладиться первым танцем новоявленных мужа и жены! В этот момент спор между Сакурой и Ино, судя по всему, достиг своей кульминации, и Сакура обреченно опустила руки под триумф Ино. Они направились к музыкантам, пробираясь сквозь гостей, расходящихся из центра поляны. Заиграла музыка. Она была медленной, плавной, слащаво-романтичной — в общем, идеальной для этого момента. Он посмотрел в центр площадки — Наруто, обняв Хинату, плавно покачивался с ней в такт мелодии и что-то шептал на ухо, из-за чего девушка то розовела, то бледнела, то краснела. Такой живой светофор. Пока он жил у Наруто, он успел познакомиться с ней поближе и в принципе понимал, чем она взяла его старого друга. Но рядом с собой, например, он не видел такой девушки — она слишком покладистая, спокойная и скучная для него. А вот для термоядерного Наруто как раз подходит — она будет уравновешивать его неуемную энергию. Он даже не сразу понял, что музыка стала песней. Трогательной песней, о любви, верности и преданности. Тугая волна чакры словно захлестнула поляну, заставив присутствовавших нинздя напрячься. Он тут же посмотрел в сторону Какаши — но тот невозмутимо делал вид, будто ничего не заметил. А тем временем незнакомый голос пел чисто, переплетаясь с музыкой, не заглушая ее, а подчеркивая переливы мелодии. Только переведя взгляд, увидел — пела Сакура, притом не своим голосом. Она сидела рядом с музыкантами и без микрофона, без каких-либо устройств, усиливающих звучание голоса — пела. Прямо за ее спиной стояла Ино, и, если бы он не знал, что при использовании техники перемещения сознания она сама без него остается, он бы подумал, что она управляет Сакурой. Но нет — девушка спокойно стояла за спиной подруги и, зарыв руки в ее волосы на затылке, словно что-то держала. Выглядела сосредоточенно, но при этом улыбалась, глядя на танцующих влюбленных. А Сакура не улыбалась. Она пела автоматически, без каких-либо эмоций на лице, словно была напряжена. И вот музыка набирает темп, голос становится громче, приближаясь к ключевому моменту песни… Вокруг Наруто с Хинатой начали распускаться огромные цветы из материализованной чакры — почти такие же, как на платье невесты. Гости дружно ахнули. Голос певицы чуть дрогнул. Саске никогда не видел ничего подобного. Наруто подхватил невесту на руки и закружил, и призрачные цветы обрамляли танцующую пару, создавая действительно волшебную картину. В конце танца Хината его поцеловала — обхватив его лицо ладонями и притянув к себе, чем вызвала бурю аплодисментов и одобрительных выкриков. А у Саске внутри все трясло. Мощь незнакомой чакры была ужасающей — но она исчезла так же резко, как и появилась, заставив волшебство рассыпаться вокруг танцующих на мелкие искры, испарившиеся в воздухе. Ринненган открывал то, что не могло быть правдой — источник этой силы — Сакура. Но ошейник-то на ней, она стояла достаточно близко к нему на церемонии бракосочетания, он мог видеть широкую кожаную полоску на шее с застежкой сзади. Причина напрашивалась сама собой — Ино стояла сзади Сакуры все время, пока та пела, и стоило ей отстраниться, как волна чакры пропала. Неужели она его расстегнула, нарушив целостность печати пяти элементов? Но остальные гости ничего не заметили — или вели себя так. Он-то видел, что от ниндзя, присутствовавших здесь, мощная чакра не укрылась. Это заставляло собраться, хотя здравый смысл твердил, что здесь слишком много высококлассных шиноби, чтобы кто-то из присутствующих был в опасности. Немного успокоив себя этой мыслью, он направился в сторону Сакуры — Ино уже кружилась в танце с Саем под довольно быструю музыку, заливисто смеясь и доверчиво глядя ему в глаза. Она испарилась неожиданно. Буквально только что он видел ее перед собой, на расстоянии нескольких метров — и вот уже толпа скрыла ее на мгновение, открыв опустевший стул, на котором она сидела. В голове что-то настойчиво скребло, как обрывками воспоминаний — что-то, из-за чего Сакура была напряжена, когда поздоровалась с ним, и игнорировала его всю остальную церемонию. И из-за этого чувство неловкости заставляло его подойти и разобраться — он терпеть не мог неопределенности. Но Сакуры нигде не было. Пожав плечами самому себе, твердо решил, что пойдет к ней завтра. После ее периода ему казалось, что между ними установился контакт. Она вела себя так доверчиво и просто. Так естественно говорила о своей любви к нему, ничуть не стыдясь и не смущаясь. Это льстило. Сильно. А теперь — холод. И именно с ее стороны это больно било по самолюбию. Но он все вернет. В этот момент он услышал крики ужаса на главной площади.***
— Что ты тут делаешь? — Сакура напряженно смотрела на выбившегося из сил мужчину в форме шиноби Песка. — Сакура-сама, я… — он тяжело дышал, пытаясь привести дыхание в норму после бега, — принес… сыворотка, Цунаде-сама не хотела говорить… — он шумно сглотнул. У Сакуры затряслись руки. Сыворотка. «Панацея». Лекарство от ее уродства. — Шанс? — Теперь она чувствовала себя нелепо в нарядном платье, перед пыльным, измученным парнем. — Три процента, — сквозь стиснутые зубы прошипел он. Всего три. Стоит ли оно того? Хотя… Участилось дыхание. Шанс выжить — три процента. Ничтожно, но, по сравнению с другими составами, много. Больше полутора процентов еще не было ни разу. Ей достаточно было увидеть его вдали от праздничного собрания, чтобы она уже поняла, зачем он здесь. Без предупреждения добраться сюда из Суны, где Цунаде работала над ее лекарством, которым она была одержима — причина могла быть только в создании сыворотки, о которой ее учитель решила молчать. Но три процента. Почему-то сейчас ей было страшно, хотя последний год она только и делала, что билась над разработкой средства, бросив на это все силы. И даже один процент выживания казался выходом. Но сейчас что-то держало, не давая взять продолговатую коробочку со шприцем из рук медика. — Тонери… я не… — Чего же ты ждешь?! Разве не об этом ты мечтала? — Его голос вдруг стал жалобным, почти молящим. — Ты же знаешь, что у тебя тоже может быть все это… — Он махнул рукой в ту сторону, откуда была слышна музыка. — Я ведь люблю тебя. — Синие глаза вперились в нее с мольбой. — Мне не важно, какая ты, не важно, вылечишь ты это или нет — я люблю тебя любой. Сакура нервно дернулась. — Прекращай. Он послушно опустил голову. Казалось, он сейчас заплачет, но Сакура знала, что это лишь способ воздействовать на нее. Она взяла протянутую ей продолговатую коробочку и открыла. В специальном углублении лежал большой шприц с очень толстой иглой. Такие иглы использовались для взятия позвоночной пункции. Просто быстро воткнуть ее себе в бедро и ввести мутно-белую жидкость — и все либо закончится, либо, что очень маловероятно, она станет нормальной. Не сразу, конечно, — опять же, шанс подохнуть, при очередном, уже таком обыденном для нее перерождении, как отравленная собака, намного выше, нежели она спасется. А ведь еще месяц назад мысль о самоубийстве не вызывала такого внутреннего сопротивления. — Я заберу его. Мне нужно все обдумать. — Сакура закрыла футляр, сильно сжав его в ладони. — Спасибо, Тонери. Свободен. — Есть, — обиженно процедил он и быстро направился в сторону резиденции Хокаге. Она, глубоко вздохнув, закрыла глаза. Перед ней возникла картина танцующей, счастливой Хинаты — и море гостей, аплодирующих ее счастью. Завидно. Очень завидно. Это вранье, что зависть бывает черной или белой — суть от этого не меняется. Ей очень хотелось так же. Она завидовала им — Ино, Хинате, да всем девушкам, с которыми была знакома — потому что, как бы то ни было, у них все будет лучше, чем у нее. Если они не заведут семью — это будет только их выбор, а не выбор судьбы и совета Каге. Суки. Как она их ненавидела сейчас — вообще всех. А еще больше была противна их жалость. Футляр словно жег ей ладонь. Ее спасение в нем — но спасение ли? А сомневаться она начала после возвращения Саске. Если бы его не было здесь, сейчас — она бы, не раздумывая, воткнула шприц себе в ногу, отдав Тонери распоряжения на случай ее смерти. Легко и просто, ни о чем больше не заботясь. Но теперь… Двоякое чувство. Жить не хочется совсем — и в то же время она так отчаянно цепляется за эту пародию на существование, что даже смешно. Ей нужно подумать. Быстро направилась в сторону больницы. Что ее гнало с такой скоростью, она не понимала — то ли страх, то ли отчаяние, то ли надежда. Надежда на то, что она все-таки решится и что все будет хорошо. Боли она уже давно не боится — после всего, что с ней происходило в момент запечатывания и полгода после, у нее навсегда отбило этот животный страх. Народ вокруг гулял. Вся деревня праздновала свадьбу Узумаки и Хьюги, люди веселились, улыбались и радовались. Она продиралась сквозь толпу на главной площади, не видя перед собой ничего — только мельтешащие образы, по форме напоминающие людей. Торопилась скрыться от них всех, от этой слащавой радости, гадливой романтики — от всего этого. Толкнув очередного прохожего, скомкано извинилась, и хотела было пойти дальше — но резкий хлопок и клубы дыма заставили ее застыть от страшного ощущения. До сознания донесся женский крик — и внезапно толпа пропала, больше не перегораживая ей путь. И, словно во сне, она наблюдала, как перед ней по воздуху планировал небольшой кусочек ткани, опустившийся прямо у ее ног. Печать. Она отпрянула от него, тут же дернув крыльями, ничем не скрытыми. Снова крики — уже несколько, слышен даже мужской голос. Послышался плач — и шепот, доносящийся со всех сторон: «Что это?», «Господи, чудовище!», «Бегите!». Но никто не бежал. А она стояла, окруженная безликой толпой, и чувствовала себя голой. Паника парализовала ее — все, на что хватило сил, это упасть на колени и крыльями обхватить себя со всех сторон. Еще больше выставив их на всеобщее обозрение. Какая-то баба все не унималась. Орала, тыкая в нее пальцем, но она ее даже не видела — глаза застлала пелена слез. Вот и все. К чертям вся конспирация — теперь все видят ее. Когда кто-то обхватил ее за плечи, она дернулась в сторону, стараясь оттолкнуть хвостом от себя — но ноги не слушались, и она сама упала в дорожную пыль, почти лицом в грязь. Ее подхватили и с силой вернули в прежнее положение — встать она не смогла. Подняв голову, сквозь слезы увидела черные волосы и пронзительный взгляд разных глаз. Саске. Это было последней каплей. Теперь ничто не могло сдержать рыданий, рвущих грудь. Стыд, горечь, обида — целый шквал эмоций заставляли плакать от того, что эти люди в безопасности благодаря ей, но так шарахаются от нее. А ведь она знала, что так будет, знала, что нельзя выходить из дома, знала, что такое может случиться в любой момент! — Перестань орать! — Саске рявкнул на женщину, вопящую, как резаная, и она тут же замолчала, тихо подвывая, закрыв рот ладонью. Она почувствовала тяжесть ткани на своих плечах — он накинул на нее свой пиджак, постаравшись скрыть крылья от чужих глаз, но тщетно — они были слишком большие. Внезапно в толпе произошло какое-то изменение, послышался вопль: «Рэйка!» и после — еще один надрывный рев, требующий пропустить. Сакура взглянула на источник крика — и встретилась взглядом с маленькой девочкой, не понятно как оказавшейся перед ней. Девочка, недоуменно ее оглядывая, подошла почти вплотную и схватила ее за щеки. Сакура оцепенела, Саске откровенно растерялся, а толпа затихла. — Ангелощек! — уверенно прошепелявила девочка. — Чего? — не поняла Сакура. — Ангевощек! — громко повторила малышка и, отпустив одну ее щеку, убежденно ткнула пальцем куда-то вверх. Она обернулась, следуя взглядом за направлением пальца девочки. Окружавшие ее люди последовали тому же примеру, и снова по толпе пронесся возбужденный шепот. Девочка показывала на памятник, стоящий на центральной площади. Это была скульптура женщины, высеченная из цельной глыбы мрамора и украшенная цветами в честь сегодняшней свадьбы. Четкий силуэт фигуры вырисовывался прямо из камня, словно врастая в него поясницей, и за спиной — намеком, не более, — обозначались крылья. Лицо было нечетким, но печать Инь на лбу фигуры доказывала ее отношение к Сакуре. Это был монумент, поставленный в ее честь. В честь жертвы, о которой не знал никто из гражданских — да и многие ниндзя, до сегодняшнего дня, тоже не знали, что крылатая фигура — больше, чем просто символ победы. Толпа шептала ее имя, все дальше разнося его, к начавшим подтягиваться на непонятное сборище зевакам, любопытствующим, что произошло. В этот момент к ним подлетела перепуганная женщина и, стоя так близко от Сакуры, нерешительно застыла. — Рэйка… Первым пришел в себя Саске. — Умная девочка, — четко сказал он, погладив малышку по голове, от чего та еще шире заулыбалась, показывая отсутствие переднего зуба. Чуть отстранив ребенка в сторону матери, он подхватил Сакуру. Она тут же прильнула к нему, будто в нем можно было спрятаться от людей, шокированных фактом, который был очевиден маленькому ребенку. Резкий порыв воздуха сбил дыхание — Саске подпрыгнул, быстро унося ее из центра злосчастного круга. Она даже не смотрела, куда он ее несет — глаза щипало от сильного ветра и слез. Но теперь это были не слезы страха и обиды. Это были слезы благодарности ребенку, который не побоялся ее. Она прижала к себе ближе продолговатый футляр, который каким-то чудом не обронила, и положила голову на плечо Саске — он и сам знает, где ее спрятать. Теперь в душе была уверенность — у нее еще есть время на разработку «Панацеи». Есть время поднять шанс того, чтобы она выжила — пусть и не для себя, а для тех, кому она нужна. А ребенок, назвавший ее ангелом, доказал ей — она нужна.***
— Что там происходит? — Хината испуганно посмотрела на Наруто, сжав его руку. Парень пожал плечами. Тут же активировав Бьякуган, она увидела Сакуру. Настоящую Сакуру. На главной площади. В окружении толпы людей. Ей не нужно было долго думать, чтобы понять, что случилось. Печать отошла от ошейника, а с ней пропал и фальшивый облик подруги, показывая все, что Сакура так долго пыталась скрыть от посторонних. Она кинулась — нет, рванулась в ту сторону, надеясь быстро исправить ситуацию, сделать хоть что-то, но ее остановили. Рука с длинными ногтями больно впилась в предплечье, потянув назад. Оглянувшись, с непониманием уставилась на Ино. — Может, сначала скажешь, что там увидела? — поинтересовалась Ино. — У Сакуры отошла печать. Я вижу ее без морока. Там очень, очень много людей, и они все смотрят на нее! Ино тут же оглянулась, встретившись глазами со стоящим неподалеку Саске. Одними губами сказала ему: «Иди туда» — и парень кивнул и исчез с такой быстротой, что казалось, будто он просто испарился. Хината было дернулась в ту же сторону, но хватка Ино внезапно стала сильнее. — Отпусти! Ей надо помочь! — Нет, не надо. — В этот момент Хината была готова ее убить. Как это не надо?! Ино совсем с ума сошла?! — Туда ушел Саске. А у тебя свадьба. — Да какая тут может быть свадьба?! — На голос Хинаты стали оборачиваться гости, не слышавшие криков на площади из-за музыки, но вполне услышавшие скандал между девушками. С надеждой посмотрев на Наруто, поняла, что тут поддержки тоже не будет. — Хината. Успокойся. Это должно было случиться рано или поздно, и, кстати, не ты ли хотела больше всех, чтобы Сакуру увидели? Чтобы ее узнали настоящую? — Наруто был напряжен, это было видно, но он продолжил: — Нам сейчас не надо вмешиваться. Тем более — там Саске. Он справится. — Он переглянулся с подружкой невесты, чуть кивнув ей. Посмотрев в сторону любопытствующих гостей, заставил тех неуютно поежиться и отвернуться, притворившись, что ничего не произошло. Хината в ужасе обвела взглядом мужа и подругу, не веря тому, что слышит. — Как вы можете… — прошептала она. Взбухшие вены вокруг глаз стали больше от сдерживаемых слез. — Она же там… Как же… — Хината. — Ино успокаивающе посмотрела ей в лицо. — Мы все переживаем. Но Наруто прав — это должно было случиться когда-то. Случилось сегодня, да, но что в этом ужасного? В конце концов, ты относишься к Сакуре, как к ребенку — а она взрослая женщина, блин! Пусть научится справляться сама — а то под твоей постоянной опекой она совсем разучилась жить самостоятельно. Ино была в чем-то права, но Хината не могла, просто не могла все так оставить! — Я не отношусь к ней, как к ребенку! — Она снова посмотрела в сторону площади, убедившись, что Саске уже там. Какая все-таки полезная штука — ее глаза. — Вообще-то… — Наруто неуверенно почесал затылок, — иногда мне кажется, что ты вообще не способна жить без нее. Не понимаю, кто кому из вас больше нужен — ты ей или она тебе. Если честно, создается впечатление, что если бы ты могла быть с ней двадцать четыре часа в сутки, то была бы. — В его словах сквозила обида. — Неужели ты не можешь дать ей… — Не могу. — Ее внезапно обуяла злость. — Она заново училась ходить, держась за мои руки! Я ее кормила с ложки, когда ты, — она ткнула пальцем в Ино, — ты, Ино, боялась к ней подойти! А ты, — перевела глаза на Наруто, — был на своих бесконечных миссиях! В те моменты, когда мы ей были по-настоящему нужны! Она бы не справилась без меня! А последний раз, когда я не вмешалась, она создала С-кьюр! Что, как думаете, она способна… — Хината. — Наруто твердо посмотрел на нее. — Хватит. Она замолчала. Слезы обиды кипели на глазах, но она все еще сдерживала их. — Как я могу веселиться, зная, что там… — Пойдем домой. — Наруто приобнял ее. — Пусть гости гуляют дальше, а тебе нужно отдохнуть. И успокоиться. — Она чувствовала, что сдается — она уже и сама устала от постоянного напряжения из-за Сакуры. Но ей было стыдно это признать — это бы значило, что она слабее, чем думает, и ношу взяла себе не по силам. — Я пойду к ней. — Ино отпустила ее руку и направилась в сторону выхода с площадки. Хината окликнула ее. — Передай ей, что если я нужна… В общем, возвращайся скорее. — Она прижалась щекой к груди Наруто, пронзительно глядя в глаза Ино. Бьякугана уже не было. Ино кивнула и быстро удалилась.***
В квартире Наруто было тихо. На столе в гостиной стояли вазы — штук десять, уже наполненные водой, в ожидании букетов цветов, подаренных на свадьбу. Ей казалось, что здесь, в этих комнатах, время остановилось — и от того было мучительней осознавать, что где-то там Ино и Саске, жители города, гости на свадьбе — и все, сейчас, в данную минуту, суетятся, что-то делают… Может быть, это только ощущение, а может, там и правда мир рушится без нее. Сосущее волнение внутри не давало покоя. Бьякуган она не активировала больше — с трудом перебарывала искушение посмотреть, что там происходит, — но не хотела давать Наруто еще повод для беспокойств. Тревога за Сакуру, за то, что будет дальше — даже факт того, что она теперь жена самого Узумаки Наруто, ее первой и единственной любви, отошел на второй план, — заставляла биться чаще сердце. В горле стоял ком, зудящий, трясущийся — не от того, что хотелось плакать, а от собственного бессилия. Хотя плакать тоже хотелось. Наруто отошел, пропуская ее вперед, и осторожно прижался сзади. Его неуверенность была заметна — его руки обнимали неловко, будто извиняясь, что прикасаются к ней. Она с необъяснимой тоской провела кончиками пальцев по длинному рукаву кимоно. Появилось ощущение какой-то безысходности. Почему ее сейчас обнимает любимый мужчина, а она не чувствует ничего, кроме легкого раздражения и желания просто забыть про все происходящее? — Хината, — тихо сказал он. — Моя Хината. — Он улыбался, она готова была поспорить. — Помоги шпильки вытащить, пожалуйста. — Хината пальцами забралась в собранный пучок, пытаясь нащупать там шпильки. Наруто чуть отстранился и повторил ее движение, начав неумело копаться в ее волосах, то и дело выдергивая отдельные волоски вместе с заколками. Она морщилась от боли, но молчала. — Все нормально? — спросил он, вытащив последнюю шпильку, небрежно бросив ее на стол к остальным, между ваз. Волосы черным водопадом закрыли ей спину, все еще сохраняя залакированный объем. — Да. То есть нет. Не знаю. — Она вздохнула. — Все должно было быть не так. Мне кажется, что я все испортила. — Нет, что ты! — Он почти кинулся к ней, обхватив запястья и прижав ее руки к своему лицу. — Это был идеальный день. А ты — совершенство. Но ты всегда совершенство, независимо от дня, — улыбнулся он. Почему его слова так раздражают?! — Я все равно не понимаю, как ты можешь думать, что все хорошо, когда Сакура… — Хватит, Хината. Пожалуйста. — Теперь уже он занервничал, отпустив ее руки и нахмурившись. — Да что хватит-то? Наруто, я не могу просто взять и забыть про то, что самый страшный кошмар Сакуры… — Вот этого хватит! Почему ты не можешь не думать о Сакуре хотя бы в день нашей свадьбы! — Наруто отчаянно схватился за голову. — Сакура, Сакура! Везде одна Сакура! Хината, не одна ты ее любишь! Мне тоже она дорога, но пойми же, наконец, — она другой человек, а не твой сиамский близнец! Хината опешила. Вот этого она точно не ожидала. А он не унимался: — Сакура то, Сакура это! Как же надоело, наконец! Да, Хината, иллюзия не продержалась, да, ее увидели, да, она наверняка испугалась, даже точно! Но! Хватит ее опекать! Эта куноичи может в три удара оставить от Конохи только руины и пыль, а ты… — При чем тут ее физическая сила! — Хината тоже повысила голос. — Ты хоть подумал, что у нее на душе? Каково ей жить, зная, что она… Все время под контролем, все время ограничена, ни свободы передвижений, ничего, моральное давление огромно! В конце концов, она девушка, а знаешь, каково это, когда ты чувствуешь себя уродом?! Для девушки это… — Она не находила слов. — Вот смотри. Ты даже сейчас не можешь перестать о ней говорить. Хина, ты помнишь, что пару часов назад мы поженились? Не только ты ее любишь, повторяю. Но все больше мне кажется, что ты любишь только ее. — Обреченность в его голосе заставила замолчать, изумленно посмотрев на него. А ведь он прав. Даже зная, что Сакура не одна, что, несмотря ни на что, все будет в порядке, она совсем забыла про собственного мужа. Это ведь и его день тоже, а она так бездумно перетянула все внимание на себя и на собственную трагедию — хотя трагедия даже не ее. Слишком много о себе возомнила, чересчур много взяла на себя — осознание этого вызвало острое чувство стыда. — Наруто… — она неуверенно потянулась к нему, но он отшатнулся. Она безвольно опустила руки и потупила взгляд. — Я люблю тебя. Прости меня. Я безнадежна. — Она грустно улыбнулась. — Я знала, что все пойдет наперекосяк. Прости, что я испортила нашу свадьбу. — Тихо втянула воздух через нос, стараясь скрыть всхлип. — Я не хотел на тебя давить. Ты тоже прости. — Наруто повернулся, но не приблизился к ней. — Знаешь, до вечера еще есть время все исправить. Может, попробуем? Давай вернемся? Ты развеешься. А когда придут Ино с Саске и ты убедишься, что трагедии никакой не было, все снова станет нормально. — Его голос стал мягче, стараясь сгладить неловкость от недавних криков. Хината тут же отметила, что имя Сакуры он так ни разу и не назвал. — Думаешь, еще не все потеряно? — Она смутилась, увидев его улыбку — на удивление, искреннюю. — Нет ничего непоправимого. Мы справимся. — Взяв ее за руку, двинулся к выходу, ведя ее за собой. — Зато в этом тоже есть плюс. После такого… эм, события, нашу свадьбу забудут не скоро. — Он широко улыбнулся, заражая своим настроением. — Ты во всем видишь плюсы. За это и люблю, — покраснела она. — Не только за это, — еще шире улыбнулся он.***
Он протянул ей стакан воды, но она мотнула головой и брать его не стала. Полчаса назад слезы кончились, а вместе с ними ушло и чувство благодарности маленькой Рэйке, оставив только злость и обиду на весь остальной мир. Как бы она хотела сейчас от всего этого отключиться, но не могла — доступ к наркотикам ей закрыли, а она сама… — Пришла в себя? — Саске снова предложил ей воды, и на этот раз она не отказалась. Выпив стакан залпом, почувствовала давление в глазах и начала быстро моргать, подняв лицо к потолку. — Да, — всхлипнула она и глубоко вздохнула. — Мне бы сейчас не помешал кьюр. Хотя бы одна таблетка. — Зачем тебе наркотики, если ты сама можешь отключать эмоции? — спросил Саске. Она удивленно уставилась на него: — Откуда ты знаешь? — Ино рассказала. — Когда только успела, — Сакура фыркнула. Ино, увидев, что все в порядке, перевела случай на площади в шутку и быстро ретировалась обратно на свадьбу. Сакура просила передать свои извинения Хинате и Наруто, но Ино только отмахнулась, сказав, чтобы не «парилась по этому поводу». И вот, всего десять минут прошло с ее ухода, а неловкость между ней и Саске становилась все ощутимее. — Принести еще воды? — Саске забрал у нее пустой стакан, оторвав от раздумий. — Нет пока, спасибо. Лучше скажи, что еще тебе эта свинка поведала. — Про дары. Какой у нее, у Наруто, у Хинаты. Но мне одно непонятно. Ино сказала, что ты не можешь одарить тем, чем сама не обладаешь. А у тебя нет ни быстрой регенерации, ни какого-то «флера» привлекательности. И, судя по тому, для чего ты принимала наркотики, абстрагироваться от ситуации ты тоже не можешь. Тогда как это досталось им? Или ты теряешь навык, когда его получает кто-то другой? — Хах, сколько всего. Трепло, а не подруга. — Сакура дружелюбно оскалилась, испытывая сильное желание при встрече дать Ино по ушам. Но его слова о привлекательности сильно задели — даже сильнее, чем ей хотелось бы. — У меня все это есть. Оно никуда не делось. Просто это все — та часть меня, которая зависит напрямую от чакры. Пока она заблокирована, я не могу ни лечиться, ни… все остальное. — На последних словах она замялась, надеясь, что не слишком явно показала, что его слова ей обидны. — А как ты пела? Почему другой голос? И чакра — все равно не понимаю. — Он нахмурил одну бровь, и это было так смешно, что она не сдержалась, даже забыв, что должна сейчас убиваться из-за инцидента на площади и испытывать неловкость из-за прошлой ночи. — Что не так? — Он еще больше нахмурился, но, увидев, что это вызвало новый приступ смеха, чуть улыбнулся. — Ино — одна из четверых, кто может отменить ограничивающее действие ошейника. Хината тоже может. Но не полностью — главную пряжку, — она приподняла волосы, демонстрируя сзади шеи крупную металлическую застежку, — расстегнуть могут только Какаши и Цунаде. Я сама не могу даже трогать ее. А Ино всего лишь отменила действие одной из семи основных печатей, вшитых в ошейник. Да, их там семь, — предугадала его вопрос, — по печати на каждую чакру. Печать пяти элементов закрывает доступ, как ты понимаешь, к природным элементам, необходимым для техник, и за счет этого блокирует чакру. Но у меня перекрыто всё. Я думаю, если ты заметил чакру, то понял, почему. А голос другой потому, что у меня две пары голосовых связок. Петь я могу вторыми, первые — еще мои человеческие, совсем непригодны. Если я буду пытаться петь своим голосом, все лоси в округе сбегутся на брачный зов, — она ухмыльнулась, довольная самокритичной шуткой. Он кивнул. Она замолчала, давая ему время переварить информацию, но он тут же ее ошарашил: — Почему ты меня избегала на свадьбе? Сакура сглотнула. Вот он, этот неловкий момент. — А ты действительно не понимаешь? — с сарказмом спросила она. Он отрицательно мотнул головой. — Ты помнишь что-нибудь из вчерашнего? — Я тебя чем-то обидел? — Ну, на виноватого он явно не тянул, но было видно, что ему некомфортно. — То есть ты ничего не помнишь? — со странным облегчением переспросила она. Он с грустной улыбкой снова мотнул головой. Стало легче, даже напряжение в какой-то степени спало, если бы не кусочек разочарования, закравшийся в душу. — Тебя слишком радует то, что я ничего не помню. Из этого можно сделать только один вывод. — Он прищурился. — Я забыл что-то важное. Что вчера было? — Да ничего такого. — Ох, зря, зря она так! Вот что ей мешало равнодушно пожать плечами? Нет же, надо было демонстративно воротить от него нос, убегать — и это после того как он смывал с нее рвоту недавно? После того как спал с ней на одной койке? Делал ремонт в ее квартире? Да, конечно, и после подобного будет так естественно, что он после пьянки обнаружит, что она с ним не разговаривает. Прямо совсем не подозрительно. — Что скрываешь? — Ничего, — предательская краска ударила в лицо, и она неосознанно поднесла хвост к лицу, раскрыв перепонки и делая вид, что рассматривает его. Но, столкнувшись на мгновение с насмешливым взглядом Саске, медленно опустила глаза и поняла, что длинное платье свидетельницы, имея не такую широкую юбку, задралось вслед за хвостом, почти выставив напоказ ее нижнее белье. Ей казалось, что лицо лопнет от количества крови, прилившего к нему, но вид она пыталась сохранить самый невозмутимый, возвращая подол на место. Притом плохо получалось всё: и поправляться, и не смущаться. — Теперь верю, что ничего, — хмыкнул Саске, прищурившись. От его взгляда ей стало плохо. — Молчал бы, — огрызнулась она. — Из-за того, что ты так рьяно отказываешься рассказать, что было вчера, у меня родилось две версии. Одна страшная, другая пошлая. С какой начать? — деловито осведомился он. — Да целовались мы, чтоб тебя! Доволен? — рыкнула она. Но, признаться, увидеть на его лице такое смятение было в какой-то степени приятно. — Не переживай ты так, никто не видел, твоя честь не запятнана. Да и было это недолго, ничего такого. — Я не переживаю. Примерно это и предполагал. — Кроме едва заметного румянца, проступившего на щеках неровными пятнами, уже ничего не выдавало его неловкости — он быстро взял себя в руки. — Примерно это? — После того, что она выпалила, говорить стало легче. И на это тему тоже. — И какая же это из версий? Страшная или пошлая? — Пошло было то, что пришло мне в голову с утра, когда я проснулся в кровати Ино, ничего не помня. — Она шокировано уставилась на него, не веря собственным ушам. — Вот там да, было пошло и стыдно. А сейчас я наугад версии сказал, чтобы ты наконец рассказала. Знал, что тебя заденет, — безразлично заявил он. Она хмыкнула и отвернулась. Про Ино решила не спрашивать, она слишком хорошо знала степень одержимости подруги Саем, чтобы допустить, что она соблазнила Саске. А даже если и соблазнила — ей не должно быть дела до этого. До заката еще далеко, солнце высоко в небе, и свет проникал в окно, просвечивая ее крылья. Проследила глазами путь особо крупной вены, идущей между средней и безымянной фалангой. Она задумалась. — А ты целовалась раньше? От неожиданности ее словно ударило током. Как, вот как ему удается оставаться таким спокойным и непринужденным? Хоть взгляд отвел от нее, тоже смотря в окно — так хоть полегче. И с чего вдруг… — Конечно. Довольно часто. До всего этого ужастика с Джуби мама встречала меня, когда я приходила с работы, поцелуем. Если я возвращалась с миссии, так вообще расцеловывала в обе щеки. — Я не про это. — А то Сакура не понимает, что ему интересно. — Дважды. — Зачем она ему отвечает? Почему так внимательно следит за реакцией, если сама для себя решила, что отношения для нее — табу? А все равно, червячок сомнения подтачивал ее решимость, порождая мысли, что она ему нравится, Саске ради нее вернулся, и такие вопросы тоже не спроста… Нет, хватит! — И с кем же? — Она недоуменно посмотрела на него, чувствуя, как оба сердца начинают биться быстрее. Сама не понимала, почему не может ему сказать, что это не его дело, и попросить его выйти. — Тебе не кажется, что ты уже перебарщиваешь? — Сакура заставила себя посмотреть ему в лицо, не отводя взгляда, увидев, как короткая вспышка неудовольствия на миг омрачила красивые черты. Белая рубашка подчеркивала ширину его груди — она не обратила на это внимания, когда он прижимал ее к себе во время бега. Какие рельефные у него плечи. Хотя левое заметно меньше правого из-за отсутствия руки и атрофии мышц. Но это его почти не портит. — Можешь не отвечать. Она хотела было подтянуть ноги под себя, но тут же вспомнила неловкость пятиминутной давности и предпочла закинуть ногу на ногу, скрестив высокие пятки. Из одного из выдвижных ящиков в столе вынула пакетик сока, оставленный там на случай ударной работы, и потянула сладкую жидкость через трубочку. То, что ее увидели на улице без морока, уже отошло на второй план и больше не казалось трагедией. — Поцелуй меня. Она поперхнулась, опешив, и уставилась на парня. — Учиха, ты в своем уме? — А что такого. Мы ведь уже целовались, ты сама сказала. — Он как будто не с ней говорил. Не смотрел на нее, был спокоен, как удав. Ей показалось, что это все ей снится, или она в иллюзии — да, скорее всего. — Саске, ты был пьян, я была зла — мы просто соприкоснулись губами! Это даже поцелуем считать нельзя! — Тогда поцелуй так, чтоб можно было считать. — Да что ты делаешь, Учиха! — взвыла она. Взвыла больше от того, что не видела причин для отказа — а должна была видеть. А желание приблизиться к его лицу, чувствовать его дыхание — такое желанное, нужное, было невыносимым. — Не хочешь — не надо. Мы не дети, могла и прямо сказать. — Саске встал с дивана, поправив пустой рукав рубашки, и потянулся к пиджаку, лежавшему здесь же, на спинке дивана. — Да причем тут не хочу. Не могу. Нельзя, Саске. Не издевайся, пожалуйста, надо мной. — В груди больно бились сердца, от осознания, что у нее сейчас есть такой шанс поцеловать мужчину, которым она грезила, о котором мечтала, и он вот, рядом, во плоти, не плод ее воображения… — Издеваешься как раз ты, Сакура. Определись, что тебе нужно. Говоришь, что любишь, а сама боишься. Если уж делаешь такие заявления — умей отвечать за них. Ненавижу неопределенность. — Он направился к выходу из кабинета, а она с тоской смотрела ему в спину. Вот сейчас, конкретно в эту секунду, она его теряет. Это было намного хуже, чем когда он уходил на неопределенный срок. Когда он предал их, когда говорил, что она его достала, даже тогда она могла оставить место для надежды, а сейчас… Встала, быстро, сделала пару шагов за ним, сильно прижав крылья к спине и нервно сцепив руки в замок — и застыла, стоило ему повернуться в проходе. — Я не… Да за что ты так… — простонала она, закрыв лицо руками и не в силах больше приблизиться ни на шаг. Тяжело выдохнула. Решимость горела в ней всего мгновение — и уже погасла. Он подошел сам. Его рука легла поверх ее ладони, убирая ее от лица. Она чувствовала, что вся красная. С трудом подняла на него глаза, понимая, что сдается. Больше нет сил воевать с самой собой. — Я тебе нравлюсь даже такая? — Сакура говорила тихо, чуть прищурившись под взглядом Саске. — Какая? — Он прошептал ей это практически в губы, остановившись в последний момент. Сердце пропустило удар, и она сама потянулась к нему, преодолев крошечное расстояние, оставленное им. Глаз она не закрывала. Он тоже. Сначала неловко, потом более уверенно, Сакура прижимала свои губы к его, чуть приоткрыв, не чувствуя никакого сопротивления с его стороны. Дальше не было никаких мыслей. Про существование стыда и неловкости она просто забыла. Почти сразу оторвавшись от Саске, уверенно подтолкнула его обратно к дивану. Молча смотрела, как он садится, глядя на нее снизу вверх. Даже Ринненган как будто потемнел, но это была всего лишь тень от челки. Сев рядом, вполоборота к нему, снова потянулась навстречу. Он неловко захватил ее нижнюю губу своими. Одной рукой она медленно провела по его щеке вверх, зарываясь в черные, мягкие волосы. Все тело тряслось. Только бы не проснуться сейчас, только не в этот момент, когда желаемое так близко! Быстрым движением провела языком между его губами, заставляя их приоткрыться. Саске тоже прикоснулся к ее щеке — она чувствовала, как мелко дрожат его пальцы. Улыбнулась прямо у его губ, до того трогательным и нереальным показался ей сам факт того, что невозмутимый Саске может так переживать. Он повторил ее дразнящее действие, так же, языком, обводя губы Сакуры по контуру, заставляя сходить с ума от происходящего. Ей мало, чудовищно мало касаться его губами, мало зарываться в волосы. Одним движением прижалась к нему грудью. Он быстро задышал и прикрыл глаза, пытаясь вернуть себе спокойствие. Теперь она ощущала телом широкую грудь, твердый живот, упиваясь щекочущим нос дыханием и губами, даже в ее фантазиях не сравнимые с оригиналом. Его рука провела по талии вниз, к бедру, прямо по резкому изгибу, и дошла до высокого колена, сжав его через ткань. От неожиданности она слегка дернулась, стукнувшись с ним зубами и задев губу. Он усмехнулся, но останавливаться не собирался, тут же снова накрыв ее рот своим. Она глубоко и тяжело дышала, ловя каждое его движение, глядя в прикрытые глаза, пытаясь разглядеть зрачок в абсолютно черной радужке глаза. Отпустив ее колено, снова накрыл бедро ладонью, но теперь рука двигалась не вниз, по ноге, а назад. К хвосту. Ощутив через ткань платья прикосновение вдоль позвоночника, испуганно отстранилась, широко распахнула глаза и перехватила его руку, не дав двигаться дальше. Оттолкнув его, тут же вскочила, отогнав от себя негу от его ласк и поцелуев, и гулко вздохнула. Он дышал глубоко, ровно, прикусив нижнюю губу, не отрывая от нее взгляда. Она нервно сглотнула, пытаясь прийти в себя и хоть немного успокоиться, взяла со стола пакетик с соком, который не успела допить, и жадно впилась в трубочку. Они синхронно дернулись от неожиданного стука в дверь кабинета. Сакура нервно одернула на себе платье, расправляя только ей видные складки. В кабинет вошла Фуки, одетая в довольно милое платье лимонного цвета, очень короткое и свободное. — Сакура-сама, я, с вашего позволения… — она запнулась, увидев, что Сакура не одна в кабинете, и смущенно кивнула в знак приветствия. — Вы позволите? Отпустите меня на час. — Ты на гуляния в честь свадьбы? — Голос твердый, деловой и уверенный — абсолютная противоположность состоянию внутри. Словно душу вытряхнули, выбили пыль и вернули на место вверх ногами. Эйфория пополам с истерикой. От этого собственные ноги тряслись — хорошо, что платье в пол и этого не видно. Девушка кивнула, и Сакура, спросив, все ли ее поручения выполнены, дала Фуки выходной до конца дня, предупредив, чтобы в девять утра она была на работе. — Ты очень серьезная, когда дело касается работы, — заметил Саске. Сакура улыбнулась, чувствуя, как губы припухли и горят, подтверждая, что они целовались на самом деле. — Вернемся? — Куда, на свадьбу? — не сразу сообразила Сакура. — Да. — У меня нет печати. — Тебя и так много кто видел. Плюс слухи никто не отменял. Только, думаю, что последние в цепочке сплетен услышат не про «Харуно Сакуру, героя войны», а про «крылатое чудовище с женским лицом». — Он встал, поправил рубашку и — неожиданно для Сакуры — провел пальцами по своим губам, задумчиво посмотрев на нее. Увидев, как она смущенно опустила взгляд, поправил волосы, взлохмаченные ею — словно заметал следы совершенного ими «преступления». — Так что, думаю, есть смысл не прятаться. Он направился к выходу, обернувшись в проходе и протянув ей руку в приглашающем жесте, а у нее возникло ощущение дежавю. Смотря на него, колебалась — снова. Ее три года никто не мог убедить выйти так. Три года уговоров наплевать на мнение всех и слушать только себя, увещеваний, как она красива, заверений, что люди полюбят ее — сегодня она получила четкое подтверждение, что все это вранье. Хотя врассыпную никто не кинулся, как она ожидала, уже неплохо. — Я… не могу. Я не готова пережить это еще раз. Пока не готова. — При мысли, что в нее снова будут тыкать пальцем, ей стало дурно. — Ты иди, скажи, что все в порядке, а то, зная Хинату… — Сакура закатила глаза, на что Саске широко улыбнулся, засунув руку в карман брюк. Когда он ушел, она со вздохом опустилась в кресло, задрав платье до бедер и поджав «кошачьи» ноги под себя, обернув их хвостом и откинувшись на спинку. Все, что происходило последние сутки, вызывало дикое недоумение сейчас, когда она осталась наедине со своими мыслями. Началось все с похода в клуб. Танцы, пьяный Саске, беглый поцелуй, полночи морального самоуничтожения, три часа сна. Тонна тонального крема — замазать синяки под глазами. Подготовка Хинаты, освобождение одной из печатей (удовольствие на грани фантастики от использования чакры), Панацея, которую без предупреждения принес Тонери, чтобы ее порадовать, потом этот позор на главной площади (но сейчас она даже могла улыбнуться, опять вспомнив маленькую девочку, вступившуюся за нее), а потом… — Что же ты делаешь со мной, Саске-кун… — спросила она тишину комнаты, проведя кончиками когтей по щеке. Благодаря своей неосторожности с печатью, которая уже даже не воспринималась как трагедия, все и случилось. Прокручивала снова и снова в голове то, что произошло, и каждый раз вспоминалось что-то новое: его расширенные зрачки, мягкие губы, и — возможно ли? — дрогнувший голос, когда он сказал: «Поцелуй меня». Удивленно вскинула брови, сама себе не веря. Учиха Саске. Человек, которого она любила всю сознательную жизнь. Человек, которого она обещала ждать, и ждала. Почти семь лет. Пальцами чуть прижала губы и улыбнулась. Еще раз прокрутила в голове его прикосновения, поморщившись, вспомнив, на каком моменте она так резко все закончила. С ним, как ни с кем, хотелось быть действительно нормальной. Пускай завтра она будет об этом жалеть. Но истома, разливающаяся по телу и вызывающая бешеный восторг, который Сакура с трудом сдерживала, доказывала, что, несмотря на последствия, несмотря на цену, которую она заплатит за это удовольствие, пережитое с любимым, желанным мужчиной, несмотря ни на что… Оно того стоило.