Must Be Something In the Water

Палец Хеймитча неустанно стучал по больничной койке Эффи. Сказать, что он не ненормальный — значит соврать. В последнее время она была такой… странной. Он считал ее поведение делом самой Эффи… Но… Когда она рухнула без сознания, он по-настоящему испугался. Она очнулась только тогда, когда он проносил ее через двери больницы, и тогда моментально попыталась возразить, но он даже не хотел ее слушать. Он сказал докторам взять ее анализы и выяснить, что же с ней не так, ведь он начал подозревать, что ее периодичная тошнота связана отнюдь не с голодом. Она была больна. Здоровые люди не просыпаются посреди ночи из-за того, что они чувствуют себя больными каждый раз, когда голодны. Здоровые люди не падают в обморок без причины. Здоровые люди не кажутся такими безнадежными, какой была она. Его глаза изучали ее, но она не заметила его пристальный взгляд. Она отвернулась от него и глядела точно в стену в нехарактерной ей тишине. Ему было интересно, что творилось у нее в голове. Волновалась ли она или уже знала, что с ней не так, и просто пренебрегла тем, чтобы рассказать ему. Вряд ли бы его это обрадовало. У нее были странные мысли о том, что значит защищать людей. Один из ее недостатков — это то, что у нее было золотое сердце, и она скорее беспокоилась о тех, кого любила, чем о самой себе. Ее рука не была так далеко от его, но они и вовсе могли находиться на расстоянии миль за все хорошее. Он совсем не заслужил этого. Была ли она испугана? Зато он точно. Напуган, как никогда. Он все еще думала, что сейчас кто-то придет и сообщит ему о том, что она умирает. Он никак не мог отбросить эти отвратительные мысли. Он лишь продолжал терять людей, о которых и правда беспокоился — это чудо, что Китнисс все еще жива, но она была неунывающей, словно одуванчик, потребуется приложить много усилий, чтобы убить ее. А Эффи… — Ты в порядке? — спросил он. Это был глупый вопрос, но только она заставляла его совершать бессмысленные поступки. — Со мной все отлично, — плоско ответила она без характерного ей бодрого настроя. Она явно не выглядела на отлично. Слеза скатилась по ее щеке, и она положила руку на свой живот. Это не выглядело так, словно ей больно, но… Он едва ли не предложил ей позвать медсестру, дабы та проверила ее снова, как пришел врач, который осматривал ее ранее, просматривая файл. Насколько же молоды врачи в Тринадцатом? Этот парень едва ли казался старше Китнисс. — Вы потратили ваше драгоценное время, не так ли? — тотчас проворчал Хеймитч. Сам факт, что Эффи не попыталась отругать его за то, что он ведет себя так грубо, убедил его в том, что она точно не в порядке. — Прошу извинить меня, сэр, но нам нужно было дождаться результатов анализов, — произнес врач. Если его и беспокоила агрессивность Хеймитча, то он этого не показал. — У меня есть как хорошие новости, так и менее. Эффи никак на это не отреагировала, из-за чего парень нахмурился. Без каких-либо сомнений, он ожидал, что они будут обеспокоены столь томительным ожиданием, но Хеймитч за сегодня почувствовал достаточно эмоций, и он не был энтузиастом по теме сюрпризов. — Что с ней не так? На этот раз врач снисходительно улыбнулся. — Ваша жена… — Он не мой муж, — отрезала Эффи. Он снова быстро пробежался по файлу и вздрогнул. - Да, я вижу… Хорошо. Тело вашего партнера просто ослабело в связи с беременностью. Поздравляю. Глупый парень счастливо, лучезарно улыбался им, а Хеймитч хотел всего-навсего присесть. И лишь спустя десять секунд он понял, что уже сидит. — Простите, что? — он быстро моргал, предполагая, что это Эффи его заразила, потому что у него тоже кружилась голова, правда, от всей этой внезапности. Тошнота, эта ее эмоциональность. Он испытал все это на себе за прошедшие десять секунд. — Вы беременны! — повторил парень тем же раздражающе бодрым голосом. Хеймитчу хотелось ударить его. — Я не потеряла его? — тихо спросила Эффи, почти ориентировочно. Гнев Хеймитча мгновенно нашел другую цель. Он повернул свою голову, чтобы взглянуть на нее. На ее лице совсем не выражалось ошеломление, не было паники в ее голубых глазах, ничего такого, что бы показало, что эта информация для нее нова. — Совсем нет, — доктор покачал головой, а затем его лицо приняло серьезный оттенок. — Но нам нужно внимательно наблюдать за вами. Вы должны навещать нас раз в неделю, как минимум. Нам нужно привести в порядок вашу пищеварительную систему, и я пропишу вам некоторые витамины. Это были менее хорошие новости. Ваша матка не совсем в порядке, поэтому в некотором моменте ваша беременность будет протекать не так гладко. Я обеспокоен реакцией вашего тела. Он начал рассказывать о том, что нужно делать Эффи, а что запрещено, но Хеймитч не слушал его. Его уши гудели до тех пор, как они затрещали как тогда, когда кто-то заходил слишком далеко в Тринадцатом. Его грудь втянулась так, что он был уверен в том, что больше не сможет вздохнуть, а сердце стучало чересчур сильно, словно оно хотело вырваться. — Как давно? — отрезал он, затыкая врача. Эффи его в любом случае не слушала, она продолжила равнодушно наблюдать за всем происходящим, что сильно расстроило его. Врач, казалось, был смущен этой неприязнью, но он снова проверил файл. — Около девяти недель, я думаю. Нам нужно провести дальнейшие анализы, чтобы точно определить. — Ты… заткнись. Она понимает меня, — прорычал он, и его серые глаза были прикованы к ней. Как давно она знала об этом? Она определенно знала. Она заставила его волноваться о том, что она больна, хотя на самом деле проблема была не в этом. — Несколько недель, — прошептала Эффи, прикрывая веки или от стыда, или от чувства вины. Да, примерно столько же времени назад она начала отталкивать его от себя. Это началось так медленно, что он даже не замечал вначале. Сначала она настаивала на том, чтобы он не снимал с нее рубашку, когда они занимались сексом, затем начала проводить больше времени в своей комнате, нежели в его, множество готовых извинений, чтобы избежать его поцелуев или блуждающих рук: «У меня болит голова, я не в настроении, я беспокоюсь о детях». И он проглатывал каждое, потому что доверял ей. По-видимому, его ошибка. Никогда не доверять Капитолию. — И почему же мне не рассказала? — незамедлительно спросил он с насмешкой. Она не отвечала, просто кусала свою нижнюю губу. - Ну, давай же, Тринкет. Ты всегда хорошо объяснялась. Ты всегда хотела, чтобы последнее слово было за тобой. Вот и твой шанс, — она все еще молчала. - Нет? В таком случае ответь, кто отец? И что это было? Колющее чувство ревности, которое он пытался скрывать с тех пор, как услышал эти потрясающие новости. Словно нож вонзили прямо в спину. Девять недель. Это означало, что у нее был секс с кем-то еще в Тринадцатом. Но с кем же? Ревность одерживала вверх над ним и застала врасплох. Он был собственником — так заложено в его натуре —, но ранее он не предполагал, что может быть таким ревнивым. Не в такой степени. Он хотел найти того парня, который трахнул ее и трахнуть его — предпочтительнее, головой об стену. Желание причинить кому-то боль, убить и даже уничтожить было велико. Никогда не снимайте со счетов победителя, подумалось ему. — Не веди себя как идиот, прошу, Хеймитч, — вздохнула Эффи, — Не сейчас. — Ты трахалась с кем-то за моей спиной, а я еще и идиот? — он ничего с собой не мог поделать, ведь смеялся. Смех этот был непрерывным, возможно, сумасшедшим. — Как это работает, солнышко? — О, дорогая, — пробормотал врач, очевидно растерянный. — Может, я… — Да даже если такое и было, между нами всего лишь соглашение, не отношения. Или я ошибаюсь? — прошипела она, возвращая ему в лицо те же слова, что были им произнесены несколькими часами ранее. И он даже не мог отрицать, потому что они никогда явно не устанавливали какие-либо рамки. Они никогда не говорили, что они единственные друг у друга, но и никогда не называли секс — случайным произошедшим. Но прошло много лет с тех пор, как у Хеймитча была другая женщина, и он предполагал, что она отвечала тем же. Он не знал, был он разочарован или обижен. Он даже не знал, почему он испытывает именно это. Почему он беспокоился за Эффи Тринкет? Он покачал головой и встал. Его ноги застыли на месте. — Он твой, — поторопилась Эффи, когда увидела, что он уже и встал и, возможно, собирался уходить. — Я клянусь. Я ни с кем не спала в течение всего этого времени и, определенно, не в этом отвратительном месте. С кем, ты предполагаешь, я могла заняться сексом? С Плутархом? Вообще, это подразумевалось в шутку, но Хеймитч сузил глаза: — Это Плутарх? Потому что если это был он… Если он был… Распорядитель игр не упустил бы такого шанса. Хеймитч свернул бы ему шею. Какая-то часть него пребывала в ужасе от того, что творится в его мыслях. Эта часть принадлежала шестнадцатилетнему парню, который еще не успел ступить на арену — это была часть, незапятнанная кровью победителя и не подозревающая, на что он способен. — Не веди себя так нелепо, — сказала она обиженным тоном, — Я не обманываю тебя. Этот ребенок твой, — она положила руку на свой животик, тем самым подчеркнув произнесенные слова. Это взволновало его даже больше, чем его желание убивать. — Зачем ты меня обманываешь? — фыркнул он, — Я не могу иметь детей, солнышко. Ты ведь была здесь, когда они сообщили мне об этом, — он показал на доктора, который корчился в сторонке. Бедному парню, вероятно, больше ничего не хотелось, кроме как сбежать из этой комнаты, подальше от гнева Хеймитча. — Да, я была здесь и слышала, что шансы малы, — ответила она. — Очевидно, они не оказались такими уж ничтожными, — она пожалела врача, мельком взглянув на того сквозь блики света. — В любом случае, это все твоя вина, не их. — Моя вина? — его глаза расширились, — В чем же заключается моя вина в том, что ты беременна? Вини отца. — Ты отец, я и клянусь, я не жестокий человек, но если ты еще раз усомнишься во мне, я задушу тебя, — закричала она, забывая о том, что леди никогда не повышают голос. Это означало лишь то, что она и правда была взбешена. Он знал это, ведь обычно это приводило к эпичной драке, которая часто заканчивалась в постели. Однако, не сегодня. — Когда я врала тебе в последний раз? — Видимо, все время за последние недели, — пробормотал он, после чего все же присел. Потому что это была правда. Он была довольно честна с ним до этого времени. Ей не было трудно сказать ему о том, как ужасно в точности он пахнул, или насколько подлым он был, когда напивался. — Я знала, как ты отреагируешь, и, честно говоря, я не виню себя в том, что ты не заметил, — ее голос становился прежним, раздражающий акцент… Она казалась удрученной и испуганной. Он был ошеломлен тем, что она, более чем вероятно, говорила правду. Он забыл о том, что должен злиться, и погрузился прямо в настоящий ужас, и он даже понял, почему она хранила все это в себе. Это было досадно, с какой стороны ни посмотреть. И она знала его. Неудивительно, что она выглядела такой отчаянной. — Я не могу иметь детей, — повторил он. Он даже не знал, было ли это утверждением в общем про его детей или же фактом. — Я тоже не предполагала, что могу, — лицо Эффи сморщилось в боли. Я понятия не имею, как это произошло. — Хорошо, могу ли я…? — прокашлялся врач, рассматривая их. — Никто среди вас на самом деле не является бесплодным, потому и последующая терапия исправила этот дисбаланс. Вам все еще просто повезло. То, что вам удалось забеременеть, но это не настолько невозможно, что из этого следует поднимать такой шум. — Повезло? — плюнул Хеймитч. — Разве это везение? Он повернулся к Эффи, чтобы сообщить, что им не нужно оставлять все так, как и есть, и попросить ее о безопасном способе прервать беременность; слова словно застряли в горле. Он не мог. Они убили достаточно детей — и, конечно, люди могли бы поспорить, что это еще не было ребенком, но они были здесь, обсуждали этого ребенка, который уже стал настоящим. Казалось, ребенок уже принадлежит ему — он не мог приписать его к тому списку детей, которые погибли. Затем его мозг сменил направление и опознал все, что было сказано врачом. — Терапия? Эффи тоже нахмурилась. — Лечение бесплодия? — ответил доктор, глядя на них и стоя полубоком. Он, казалось, был в недоумении от их общей реакции. Люди обычно должны прыгать от радости, когда узнают, что ожидают ребенка в таком-то месте. — Я ничего не принимала, — Эффи мгновенно начала оправдывать себя, когда заметила, что взгляд Хеймитча вновь устремлен на нее. — Вы оба принимали, — парировал врач. — Я имею в виду… Это в вашем файле, Мисс. На самом деле, я не уверен насчет вас, но, судя по вашему возрасту, вы все еще в диапазоне. Что-то холодное пробежалось по телу Хеймитча с головы до пальцев ног.  — Что ты имеешь в виду? Легче было заострить свое внимание на этом, чем на настоящей проблеме. — Е-еда… — заикнулся парень. — Ни для кого не секрет, что рождаемость в Тринадцатом низка, и в надежде на увеличение этого шанса, людям, которые в возрасте, позволяющем делать детей, выдается еда, лечащая бесплодие, — доктор даже закричал и отступал назад до тех пор, пока его спина не встретилась со стеной, когда Хеймитч последовал за ним. — Охрана! Но это было недостаточно громким, и его вопль остался неуслышанным, а его следующий вызов угас, когда Хеймитч схватил его за шею. — Вы давали нам допинг? Без нашего согласия? Кто мы, по-вашему? Ебаные инкубаторы? — Хеймитч, — внезапно Эффи оказалась здесь в ее нелепой больничной кофте. Ее рука легла на его. — Отпусти его. Он хотел не отпускать его, а задушить, чтобы хоть кто-то заплатил за боль, которую он чувствует, и за всю трагедию ситуации, в которой они оказались. Она потянула его за руку сильнее. — Хеймитч, если ты убьешь его, они убьют тебя, и я не смогу позаботиться о нем одна. Это даже не его вина, — их взгляды пересеклись, и она медленно наклонилась. — Пожалуйста, у меня все еще кружится голова… И он отпустил. Врач закашлялся и едва ли приподнялся самым комичным образом. — Вы вконец сумасшедшие, — умудрился произнести скрипучим голосом парень. Хеймитч закатил свои глаза. — О, ты еще не видел меня в сумасшествии, — усмехнулся он. Он подтолкнул парня в сторону, игнорируя просьбу Эффи вернуться. Он побежал через всю больницу, остановившись лишь тогда, когда ему на пути встретился Финник. — Эффи здесь. Побудь с ней и не выпускай из виду. У молодого победителя не все было в порядке с головой, но он осознал всю срочность ситуации по голосу Хеймитча и просто кивнул.