Must Be Something In the Water

Возвращение регулярных занятий сексом облегчило жизнь Эффи. Так можно было выпустить пар, даже если они не могли вести себя грубо и дико, чего им и хотелось бы. Поэтому секс для них играл важную роль в снятии напряжения и облегчения стресса. Особенно это было важно сейчас, когда Китнисс направилась во Второй Дистрикт, из-за чего Эффи постоянно волновалась. Помимо этого, зная, что Хеймитч не так уж и против ее несовершенной фигуры, она начала чувствовать себя лучше. Это помогло ей смириться с изменениями ее собственного тела. Она все еще была взволнована, но, в любом случае, уже не так сильно, как это было раньше. Настала семнадцатая неделя, когда все приняло отрицательный характер. Она наконец дошла до места проведения совещания, как услышала и поняла, что является причиной конфликта. — Ни за что, черт возьми! — под конец закричал Хеймитч, ударив кулаком по столу. — Ты сейчас же успокоишься, иначе снова окажешься под тюремным заключением, — предупредила Койн, очевидно недовольная разговором. Затем ее серые глаза обратили свой взгляд на Эффи, и та заметила расчетливое, мерцающее сияние ее глаз. — В любом случае, Мисс Тринкет должна будет принять окончательное решение. Затем мы вернемся к актуальной теме войны, в частности, к ситуации во Втором. Президент указала Эффи на стул, и та присела, незаметно взглянув на Плутарха с нескрываемым любопытством. Хеймитч был слишком зол, и Эффи не решилась спрашивать у него что-либо. — Она носит моего ребенка, — прошипел он, глядя на Плутарха. — Мы предоставим необходимые меры безопасности и… — начал протестовать распорядитель, как снова оказался прерван Хеймитчем. — Нет, она не должна делать этого, — продолжал он спор, — Я пойду. Или отправьте Финника. — Финник был для него врагом в течении Квартальной Бойни, — вздохнул Плутарх, — Это может сбить его с толку. А ты слишком сильно связан с Китнисс, поэтому Эффи — идеальный кандидат. Она с ним тоже связана, поэтому может помочь ему вспомнить последние события. — Говорю же… — прорычал Хеймитч, — Может ли, пожалуйста, кто-нибудь среди присутствующих рассказать мне, что я должна или не должна делать? В противном случае я напомню всем вам, что говорить о ком-то, стоящем прямо напротив тебя, словно его и нет рядом, не только показатель ужасных манер, но и очень неприятно для человека, о котором и идет речь? — отрезала Эффи своим лучшим распорядительским тоном. И вскоре она поняла, что Плутарх хочет от нее того же, чего хотел от Делли Картрайт. Пит делал успехи, разговаривая с Делли о пекарне, но недавние воспоминания все еще были перемешаны. Эффи была ближе к тому периоду времени, могла поделиться с Питом своими собственными воспоминаниями, которые не имели отношения с Китнисс, и, тем самым, попытаться что-то узнать от него. Она сразу согласилась, ведь стремилась оказать детям любую помощь. Хеймитч, конечно же, не был доволен и сразу же показал всем свое раздражение. Не следуя указаниями, несмотря на раздражающие его предупреждения Койн. Пришел он в себя только тогда, когда Эффи едва ли не зашла в комнату, в которой держали Пита. — Мне это не нравится, — пробурчал он достаточно тихо, чтобы Плутарх, разговаривающий с психологом Пита, не услышал его, — Ты подвергаешь себя ненужной опасности. — Это Пит, — поспорила она, — Он не причинит мне боль. Хеймитч глядел на нее в течении продолжительной секунды, а затем отвел глаза. — Он сейчас совершенно другой, солнышко. Я не уверен, что он сможет стать прежним. Если он напал на Китнисс, есть шанс, что он может с тем же успехом атаковать как меня, так и тебя. Она заметила, что это правда беспокоит его. Его плечи ослабли, боль и сожаление отразились в его глазах. Он чувствовал, что это он не справился. Провалился c порученным самому себе заданием. Она коснулась рукой его щеки, приподнялась на носочках, чтобы поцеловать его в губы, не волнуясь о том, что за ними кто-то может наблюдать. — Если я не помогу, я буду все время думать о том, какая я бесполезная. Стоит попробовать. Он неуверенно ответил на поцелуй, стремительно взглянув на Плутарха и доктора, которые все еще разговаривали между собой и не обращали внимания на них. Наконец, он выдохнул. — Хорошо, только не совершай опрометчивых поступков, — он потянул ее за рубашку, расправляя ее из штанов так, что она болталась. Она была похожа на гигантский квадрат, лишь ее живот был вне поля зрения остальных, да и она предполагала, что именно это и было целью Хеймитча. — Не следует показывать свое слабое место, — пробормотал он, рассматривая ее изучающим взглядом, словно она была трибутом, который вот-вот окажется на арене. — Собери свои волосы наверх, чтобы ему было не за что схватиться, — она подчинилась, решив, что нет смысла напоминать ему, что там будет охрана, и Плутарх пообещал, что она в полной безопасности. — Ты уверена? — спросил он напоследок. Хеймитч на мгновение приложил свою ладонь к ее животу, из-за чего она почти подумала, что это было случайностью, и этот жест заставил ее уверенность содрогнуться. Тем не менее, Пит находился под ее ответственностью даже до того, как ребенок был зачат, и она не могла позволить ему разочароваться в ней, поэтому просто кивнула. — Там будет торт, — пошутила она, пытаясь смягчить обстановку, — Я очень сильно хочу хороший торт. — Только потом не жалуйся мне, что ты вдруг потолстела, — усмехнулся он, но беспокойство все еще не покидало его, — Я буду прямо за стеклом. Она кивнула еще раз, как только доктор подал знак, что она может заходить, и напомнил ей в последний раз обо всех уже полученных указаниях: по возможности отвечать на вопросы Пита, избегать тем, имеющих отношение к Китнисс, пытаться переводить тему разговора на Капитолий и что он слышал, пребывая в плену, но самое главное — нужно было попытаться восстановить его воспоминания. Она сильно нервничала, когда шагнула в комнату, затем разочаровалась, когда увидела Пита, мешающего какую-то смесь в чашке. Охранники, оперевшись о стену, стояли прямо, готовые вмешаться, но парень на это не сильно реагировал. Он просто пристально смотрел; казалось, он и забыл, что держит деревянную ложку в руке, его глаза были стеклянными, как если он пытался найти ей место в своих воспоминаниях. Она подавила желание взглянуть в широкое зеркало, которое занимало все пространство стены, зная, что Хеймитч наблюдает за ней. Секунды прошли в напряженной тишине, прежде чем Эффи пришло на ум, что она могла бы выбрать более знакомый ему образ, ведь Пит может и не узнать ее без капитолийского наряда. — Хотела бы я обнять тебя, — сказала она, что первое пришло ей в голову. Мальчик выглядел ужасно: черные мешки под глазами, растормошенные волосы, бледная кожа… — Эффи, — это не было вопросом — утверждением. Она одарила его яркой улыбкой и сделала уверенный шаг вперед, очень хорошо представляя, как же съежится Хеймитч из-за ее неосторожности. — Да. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, все еще застывший на одном месте. — Я пришла испечь с тобой что-нибудь, конечно же, — предложила она, заставив себя подойти ближе к большому столу, покрытому различными приспособлениями для выпечки, мукой, маленькими чашечками с ягодами и фруктами и — ее сердце быстро забилось — шоколадом, — Так… Ранее я никогда не пекла, поэтому я должна сказать тебе, что пришла скорее попробовать и испечь что-нибудь вместе с тобой. Все, что ты можешь от меня ожидать — я буду мешать и, пожалуй, есть больше, чем что-либо делать, — она украла клубнику с чашки. Она была вкуснее, чем Эффи предполагала, и проглотила ее, пока никто не остановил ее, даже не скрывая восторженный стон. — Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, когда я ела клубнику в последний раз? Еда в этом месте просто отвратительна. И охрана, и Пит пялились на нее, словно она была сумасшедшей, поэтому она продолжила разглагольствовать о своих любимых блюдах, о их утонченности — обо всем, о чем она не могла даже мечтать в Тринадцатом. Прошло несколько минут, за которые Эффи удалось украсть несколько кусочков других фруктов, прежде чем Пит, наконец, снова заговорил. — Я имею в виду, что ты делаешь здесь? — снова произнес он, — Ты - Капитолийка. Тебя тут быть не должно. Он казался сбитым с толку, и она не могла обвинять его в этом. — Капитолий… это неправильно, — слова давались ей с трудом, но она понимала, что это правда, — выбирать детей и принуждать их сражаться насмерть — тоже неправильно. Это должно прекратиться. — Это она попросила тебя сказать мне это? — спросил он, начиная вновь медленно помешивать смесь. Его глаза непрерывно были уставлены на нее, и это нервировало. Он следил за каждым ее движением. — Кто, милый? — она изобразила недопонимания, как только приблизилась к стеку шоколада. Он так быстро схватил ее за руки, что она даже не успела среагировать. Тяжелый вздох вырвался с ее губ, солдаты подошли ближе, но Пит казался собранным. Он просто забрал плитку шоколада с ее рук и положил ее поближе к себе, вне досягаемости для Эффи. Все начали успокаиваться, но сердце в груди Эффи все еще продолжало быстро стучать. Она потела куда сильнее, чем ей казалось, и она пыталась побороть желание положить руки на живот. — Ты знаешь, кто, — ответил он, разламывая шоколад на несколько маленьких кусочков, которые он положил в чашку. — Китнисс, — он усмехнулся на ее именем с такой ненавистью и отвращением, что это заставило сердце Эффи содрогнуться. — Я здесь совсем не из-за Китнисс, — поспорила Эффи. — До тех пор, пока вы не знаете, что она лжет вам… — Пит дернул плечами, разламывая другой кусочек шоколада — тот, что побольше — и медленно передал ей его, — Можешь замесить клубнику? Она точно последовала его указаниям, разжевывая кусочек шоколада. По возможности, как она и пыталась делать ранее, она доставала его своей болтовней. Она никогда не испытывала каких-либо трудностей в общении. Если нужно, она могла бы болтать весь день. Все сопровождалось живыми и яркими рассказами и сплетнями, разве что Эффи пыталась избегать такой темы, как ее беременность. Она неуверенно пыталась как-то вернуть ему память, упоминая, как они однажды смеялись во время Тура Победителей над Хеймитчем. В тот момент Китнисс не было рядом, она задумчиво сидела в своей комнате, поэтому Эффи решила, что это вполне безопасно. Она продолжала переводить темы разговора подальше от девочки, ведь Эффи была специалистом в маневрировании от проблемных разговоров, поэтому она отклоняла каждый из вопросов о ней. — Это почти невероятно, — посмеялся Пит, после того, как они закончили обсуждать необходимое количество сахара, которое она должна добавить в смесь. Эффи была смущена. — Что же, милый? — задумчиво посмотрела она, прикусив нижнюю губу. Выпекание было так трудно и утомительно. Она не могла сказать, что ей бы понравилось заниматься этим постоянно. Покупка тортов и пирожных в кондитерских казалось более продуктивным, чем печь это самостоятельно, в самом деле. — Как легко ты лжешь, — промолвил он. Она напряглась и уже была готова сбежать, но затем увидела улыбку на его губах. — Сюда нужно добавить немного воды, — он кивнул на ее чашку. — Так, который торт среди этих для Хеймитча? Этот вопрос был тяжелым — каверзным, явно с каким-то подвохом. — Хеймитч даже стоять рядом с ними не будет, — посмеялась она, что ей даже не пришлось подделывать веселье, — В последнее время он любит подшучивать над моим весом, как ты видишь, но… на самом деле… Ему следует посматривать за своей фигурой. Он один из тех парней с отвисшим пузом. Это, вероятно, было небольшое преувеличение. За последнее время Хеймитч потерял очень много веса, что даже его маленький живот, возникший из-за чрезмерного употребления алкоголя, исчез. Он даже проталкивал половину доли своей еды на ее поднос. Само собой, это тоже не шло ему на пользу. — Я видел его недавно, — произнес Пит, двигаясь поближе к ней, чтобы хоть как-то обнадежить ее гибельные попытки что-то испечь. Он едва ли взглянул, чем она занималась, казалось, он опирался лишь на интуицию. — Он даже не останавливался, чтобы поздороваться. — Он ужасно по тебе скучает, — призналась Эффи, — Мы все. Я так сильно беспокоилась за тебя, Пит… — Ты? — фыркнул он, — Что-то подозрительно для Сопроводителя, — она вздрогнула и ей показалось, что она заметила мелькнувший проблеск вины в его глазах. Вскоре он исчез, на его место пришло недоумение, а затем и усмешка, — Хеймитч привез тебя сюда? — Да, — ответила она. Лгать не было смысла. — Зачем? — продолжал настаивать Пит, ломая плитку шоколада в два кусочка. Один он поместил себе в рот, а другой положил на ладонь Эффи. Она не сразу его съела, раздумывая над ответом на поставленный вопрос. — Думаю, по той же причине, по которой ты добровольно решился вернуться на арену. Это прозвучало неуверенно, а ее глаза рассеяно блуждали по зеркалу, однако она не могла видеть происходящее позади него. Все, что она видела — собственное отражение — потерянной женщины, носящей какое-то тряпье, непригодной к тому, чтобы быть заметной в обществе, которая стала куда больше, чем была когда-то, еще и с пухлыми щечками. Почти чужая. Отражение женщины, оставившей все позади, чтобы последовать за любимым мужчиной, в надежде спасти двух обожаемых детишек. Ей было интересно, видел ли это Хеймитч так же. Но было ли этого достаточно? — Значит, ненависть, — он пожал плечами, — Он хочет убить тебя. Он любит только Китнисс, ты ведь знаешь. — Ох, Пит… Все совсем не так! — жалобно отрицала она, инстинктивно положив руку на его плечо. Это ей так отчетливо напомнило о ночи перед началом Квартальной Бойни, о невыносимом расставании, что ее горло словно перехватило, а на глазах появились слезы. Воспоминания были очень яркими и оказывали невероятный эффект, очевидно, что не только на нее. Было ясно, что Пит тоже что-то вспоминал. Боль отразилась на его лице, преследуемая печалью, а затем… Все произошло слишком быстро. Его руки обхватили ее горло, сжимая так крепко, что она начала задыхаться. Она царапала его запястья, руки, лицо — все, до чего только могла дотянуться, но ничто не менялось. Люди кричали, охрана делала все, что в ее силах, чтобы разделить их. И затем, наконец, Пита оттащили от нее, и воздух заполнил ее легкие. Ее подхватили, прежде чем она упала, и помогли присесть. Она кашляла. Все перед ней казалось расплывчатым из-за слез, но достаточно скоро обеспокоенное лицо Хеймитча было единственным, что она смогла увидеть. Он прикоснулся своей рукой к ее щеке до того, как прижать ее к груди. Ей казалось, что он просто хотел утешить ее, однако его рука тайком проскользнула под ее колени, и он приподнял ее. Пока она не сообразила, что же он намеревается сделать, Хеймитч успел вынести за пределы комнаты в центральную часть больницы, где медсестры и доктора носились вокруг них и пытались найти ответы на интересующие их вопросы во взгляде Эффи.