Must Be Something In the Water

— Хеймитч, вам положено ждать здесь, — произнесла доктор Халтман. Когда он пытался шагнуть вперед, его выталкивали обратно в коридор. И он стоял там. На некоторое время все происходящее словно застыло, но вдруг образ Эффи, ворочающейся на каталке с запятнанными в крови штанами, ожесточил реальность. Вдруг чья-то рука коснулась его плеча, из-за чего он чуть не подпрыгнул до потолка от неожиданности. Но это была всего лишь Джоанна в больничной ночнушке и c хмурым лицом. — Я видела, как ее увозили. Что вообще происходит? — В Китнисс стреляли. А Эффи стало еще хуже, — по его голосу можно было точно сказать, что он потерян. — Мне кажется, она теряет ребенка. Его ноги подкосились, и ему было необходимо присесть. В этом отделе госпиталя удобного сидения было не найти. Не было такого комфортного места, где можно было посидеть и подождать новостей, присел на пол прямо посредине коридора. Джоанна слегка призадумалась, а затем села по правую сторону от него, заметно сморщившись. Он чувствовал себя настолько ужасно, что даже не постеснялся попросить присесть на пол рядом с ним женщину, которая все еще поправляется. — А разве это плохо? — она пожала плечами. — Хеймитч, ты же не собираешься мне сейчас сказать, что хочешь этого ребенка? Глотать было трудно, а дышать еще тяжелее. Его руки так сильно дрожали, что даже когда он сжал их в кулаки, они продолжали трястись. Он хотел выпить. Ему было необходимо выпить. — Он мой, — прошептал он. — Они - мои. Поздно было не привязываться, ведь это уже произошло. Он видел нечто странной формы на экране во время проведения УЗИ и слышал биение сердца. Он шутил с Эффи о мальчишках и девчонках. Он провел столько ночей, не отрывая взгляда от ее живота, и пытался убедить себя, что эта затея не так уж и плоха, особенно, когда закончится война. У них может быть будущее. Попытаться никогда не поздно. Все происходящее было реально. И его дочь или сын уже существуют в этой реальности. К счастью, Джоанна не сказала ничего против. Она не сдвинулась с места и продолжала сидеть так близко к Хеймитчу, что их плечи соприкасались, время от времени одаряя проходящих мимо людей презрительной насмешкой, но лишь тех, кто смотрел на них сверху вниз с нескрываемым осуждением. Он не мог сказать, сколько времени прошло с тех пор, как объявился Плутарх. Скорее всего, немного, потому что бумаги, в которые он вцепился, не отличались от тех, что он держал, когда это произошло с Эффи. — Второй сейчас находится под контролем. Китнисс жива, — произнес Распорядитель моментально, как только увидел их. Это заставило Хеймитча задуматься о его приоритетах. — С ней точно все будет отлично. Ребра в синяках, очередное сотрясение, но ничего такого ужасного. Пока мы тут с тобой болтаем, ее перевозят сюда на планолете. Как Эффи? Хеймитч прикрыл руками свое лицо. С одной стороны он чувствовал облегчение за его девочку, а с другой — страх. За его любовницу. Женщину. Любимую. — Никаких новостей. Пока что ничего неизвестно, — Джоанна наконец ответила за него. — Но вы ведь знаете Тринкет. Она обожает суетиться, даже по пустякам. Я почти уверена, что она просто-напросто пытается привлечь к себе внимание. Это была шутка. Эффи и Джоанна часто пререкались, оскорбляли друг друга, но, тем не менее, глубоко в душе они считали их отношения старой, пусть и ненормальной, но дружбой. Хеймитч понимал, что это шутка, но был не в состоянии контролировать себя. — Заткнись! — предупредил он ее. — Просто… помолчи. Беспокойство мелькнуло в ее глазах, но Джоанна знала Хеймитча много лет. Она была одним из тех детей, как и Финник, коих Хеймитч в свое взял под свое крыло. Джоанна могла лишь предполагать, через что он сейчас проходит. Но она была уверена в том, что это самое ужасное среди всего, что случалось с ним в последнее время. — Да она скорее надоест всем, чем умрет, — ответила Джоанна. — Вы же знаете это. Ее попытка успокоить явно провалилась. — Мне нужно вернуться в центр управления, — произнес Плутарх и положил руку на плечо Хеймитча в знак сочувствия. — Я уверен, что она справится. Доктор Халтман хороша в своем деле. И сообщи, если что-то изменится. Он ушел, и они продолжали ждать. Проходили минуты, которые казались часами. А затем пришли Финник и Энни и молча присели рядом. Хеймитч думал о том, как глупо, должно быть, они выглядят. Цепочка победителей, сидящих на полу в ожидании хоть каких-то новостей о состоянии сопровождающей и надеющихся, что она доживет до того, как стемнеет. — Пожалуй, повидаюсь с твоей безмозглой птичкой, — сказала Джоанна, как только пришел солдат с новостями о прибытии Китнисс. А он все размышлял, что же послужило Джоанне мотивацией: влечение к морфлингу или же добрые намерения. — С ней все будет в порядке, — произнес Финник, как только Энни последовала за Джоанной. — Я не могу потерять ее, — он не знал, зачем вообще сказал это, и не понимал, почему это далось ему так просто, ведь ранее признаться Эффи в том, что он за нее беспокоится, было невыносимо трудно. — И не потеряешь, — пообещал Финник, — она сильная. «Не настолько» — захотелось ответить Хеймитчу, ведь он как никто другой знал, что она лишь притворяется сильной ради других. Но Финник бы вряд ли это понял, а поэтому рассказывать об этом ему, Китнисс или Джоанне не имеет смысла. — Черт возьми, я слишком стар для этого, — пробормотал он, до боли прижав ладонь к своему лбу. — Мне нужно выпить. Победитель Четвертого поступил весьма мудро, проигнорировав это. Не ответил он и тогда, когда вернулись девушки c хорошими новостями о состоянии Китнисс. Когда Халтман, наконец, вышла в коридор, Хеймитч подскочил на месте и чуть не упал на Джоанну, забыв, что он уже не мальчик. — Она жива? — первый вопрос, сорвавшийся с его уст. И, разумеется, он был наиболее важным. — Да, — она кивнула, обнадеживающе накрыв его руку своей ладонью. — Она потеряла некоторое количество крови, поэтому мне пришлось сделать внутреннее переливание. Сначала меня беспокоило… — его уставший взгляд, должно быть, привлек ее внимание, ведь она моментально прервала предложение. — Она жива и сейчас ничто не представляет угрозу ее жизни. Хеймитч присел, чтобы переварить полученную информацию. — Что насчет ребенка? — откашлялся Финник. — Она его не потеряла, но… — доктор сморщилась. — Вы должны понимать, что это было очень близко, и я не могу гарантировать, что это снова не произойдет в течение следующих сорока восьми часов. Если все пойдет хорошо, и ей удастся избежать выкидыша, я хочу, чтобы она соблюдала постельный режим в течение двух недель, как минимум. Ей не стоит находиться в вертикальном положении. А дальше мы посмотрим, но, в любом случае, я запрещаю ей приближаться к центру управления до тех пор, пока она не родит, — Хеймитч прослушал всю ее речь. Все его мысли занимало лишь чувство облегчения, ведь они оба живы. Его… Семья. Слово казалось таким незнакомым. — На данный момент она спит, но если Вы хотите посидеть рядом с ней… — Да, — он кивнул, даже не думая. Но навестить ее ему разрешили не сразу. Медсестры болтались вокруг, твердили о ее переводе в другую палату, поэтому Хеймитч продолжал сидеть в коридоре под четким надзором победителей. Наконец, он устал ждать и решил, что слишком остро реагирует на все происходящее, и, чтобы не тратить время попусту, отправился навестить Китнисс. Слова Джоанны лишь подтвердились. Доктора были уверены в ее скорейшем выздоровлении, и, несмотря на то, что она находилась под воздействием наркотиков, казалось, что она в порядке. Джоанна дала клятву присматривать за ней. Ну, видимо, соблазн в виде бесплатного морфлинга одолел ее. А вот Эффи, напротив, выглядела ужасно. Во сне она казалась бледной и слабой. Одеяла скрывали ее живот, и Хеймитч, когда остался наедине с ней, несмотря на то, как глупо это могло бы показаться, решил проверить, на месте ли он — живот и их ребенок. Он чувствовал себя очень неловко, когда положил ладонь на ее живот, и еще более неловко, когда почувствовал, что у него ком встал в глотке. — Ты держись за нее. Крепко-крепко, — прошептал он. Как же глупо разговаривать с какой-то выпуклостью на ее животе. Все это было нелепо. И сентиментально. А это никогда не приводило ни к чему хорошему. Несмотря ни на что, он хотел этого ребенка. Глупость? Как минимум, он считал, что этот ребенок имеет право на жизнь. Это было эгоистично, возможно и ошибочно, но все-таки… Он поправил покрывало и пересел на жутко неудобный стул, изучая ее спящую фигуру. А что если все случилось бы иначе? Что случилось бы с ней и их ребенком, если бы основные военные события переместились на юг, и их поймал Сноу? Спорный вопрос. Эффи была бы обречена на гибель, ведь она представляла угрозу Капитолию, будучи его напарницей, любовницей, любимой. Он точно не мог сказать, к какой категории она сама его относит. Однако, вряд ли бы это многое изменило. А ребенок? Это дитя… Они могли бы использовать его в своих целях против них, чтобы причинить боль, уничтожить. Он даже не знал, что волновало его сильнее. То, что его бы разбили вдребезги, или то, что ради достижения этой цели Капитолий мог использовать его ребенка? Одна его часть не могла избавиться от ощущения плохого предчувствия, а иная страстно желала выпивки, как и раньше. Но была еще и третья – та, что стремилась сделать этот мир лучше, чтобы он стал пригодным для воспитания ребенка. Это было так же глупо, как и считать, что Голодные игры возможно выиграть. Нет и никогда не было победителей, есть лишь выжившие. Однако старые мечты и надежды не оставляли его в покое. Он позволил себе мечтать, потому что она этого хотела. — Хеймитч… Он сначала испугался, а затем направил на нее свой взгляд. Ее голубые глаза — самое прекрасное, что он видел в последнее время. Но, возможно, так лишь казалось, ведь в один момент он считал, что больше никогда их не увидит. — Тебе больно? — спросил он. Она покачала головой, очевидно, борясь с желанием поспать, и казалась смущенной: — Что… произошло? В один момент ее глаза расширились, и она подвинулась так, словно хотела резко привстать, но Хеймитч оказался быстрее. Он вскочил со стула и слегка надавил на ее плечо, чтобы она продолжала находиться в горизонтальном положении, пока она не совершила ошибку и не успела навредить малышу. Она замерла. — Китнисс? — вопрос прозвучал так, будто она находилась в состоянии отчаяния. Этот взгляд… подобным она одаряла его при смерти трибута. — С ней все хорошо, — ответил он, придвинувшись на край кровати. — Пара синяков. Так, пустяки. Она выдохнула, но это облегчение длилось недолго. Она коснулась рукой своего живота и взглянула на Хеймитча с нескрываемым ужасом. — Малыш… — Он тоже в порядке. Но это было близко, солнышко, — он коснулся пальцами ее щеки, а затем взял ее за руку. — Тебе нужно отдохнуть. Она понимающе кивнула. — Это моя вина. Я так сильно расстроилась и… — ее глаза были наполнены слезами. Хеймитч терпеть это не мог. — Если это чья-то вина, то уж точно Китнисс. Клянусь, когда-нибудь я лично ее убью. Она хоть когда-нибудь делает то, что ей сказано? Разговор проходил в привычной для них манере. Если бы ситуация была немного иная, то она бы ответила ему, что он не тот человек, который может отчитывать другого за непослушание. Она слегка улыбнулась, но ее глаза не изменили своего выражения. — Я хочу ребенка, — прошептала она. — Ранее я не была уверена, но… сейчас я правда хочу его, Хеймитч, как никогда. Я уже люблю его. Она пролила еще немного слез и отвела глаза в сторону, словно была в чем-то виновата. Возможно, так оно и было. — Все в порядке, — пообещал он, стирая слезы с ее лица своим большим пальцем. Сколько раз ему еще надо повторить, чтобы она поняла, что не должна расстраиваться? — Ничего плохого не случится. Мы заключили сделку. — Сделку? — она нахмурилась, — С кем? Он указал на ее живот, понимая, что это выглядит очень нелепо. Но он должен был сделать все возможное, лишь бы она расслабилась и перестала беспокоиться. — Она побудет там еще немного, и тогда Мамочка купит ей пони. Я не собираюсь платить за пони, но ты из тех женщин, что сможет, — это первое, что вообще пришло ему в голову, но, несмотря на это, он даже смог представить подобную ситуацию. Миниатюра Эффи умоляет его купить ей пони, и Эффи сдается, потому что… А почему нет? Они еще не знали пол ребенка, но Хеймитч для себя решил, что хотел бы девочку. — Мамочка? — прошептала она с трепетом. — «Мама» тебе нравится больше? — он приподнял свои брови в искреннем любопытстве. По какой-то причине это казалось ему даже более важным и неотложным, чем проблема в виде войны прямо за этими стенами. — Нет-нет, «мамочка» меня устраивает, — усмехнулась она, проводя рукой по животу, как она обычно это делала. Ему казалось, что она даже не придавала этому значения. — Хотя вряд ли мы сможем достать ей пони, Хеймитч. Глупый… глупый папочка. Он старался не показывать, что слово на букву "п" заставляет его нервничать. — У нас будет ребенок, — твердо произнес он, похоже, самому себе, но, может, это было и громкое заявление всему миру. У них будет малыш, и ничто не сможет предотвратить это. Впервые… без всяких драм, смертей и неудач. Впервые он захотел поверить в это. — У нас будет ребенок, — эхом отозвалась она, одарив его лучезарной улыбкой. Но это пламя в ее глазах угасало с каждым следующем днем, пока, наконец, его не заменили складки на ее лбу, которые не оставляли ее ни на секунду. Она так сильно устала, что даже не могла плакать. Обо всем хорошем ей напоминали суета вокруг и вечные, непременные проблемы. Она жаловалась весь день и просила изменить хоть что-нибудь, хотя это было невозможно. Все в Тринадцатом напоминало ей о стрессе. Финник и Энни часто навещали его, и молодой победитель мог сидеть часами около ее кровати, время от времени приходили и Прим с Миссис Эвердин. Даже Джоанна находила на нее время, но, по-моему, ради того, чтобы поглумиться и назвать малыша Эффи дьявольским отродьем. Хеймитч не мог точно сказать, одобрял ли данное прозвище, ведь оно было обидным, хотя и смешным в то же время. Хеймитч проводил у ее кровати все свободное время, находя время и на нее, и на центр управления. К слову, благодаря Халтман, Хеймитч периодически мог и спать в ее комнате. Ребенка Эффи не потеряла, но и ее состояние доктора не радовало. Ребенок был куда меньше, чем должен, и Эффи была не так крепка, как хотелось бы. Поэтому, когда его срочно направили в госпиталь, он был уверен в том, что его ждут плохие новости. Он преодолел путь от центра управления до госпиталя за какие-то десять минут, используя лазейки в виде коротких путей. И каждую минуту он провел в размышлениях, что же могло пойти не так. Осложнения беременности, возможный выкидыш… К тому времени, как он достиг предела ее палаты, он был уверен, что она либо умирает, либо уже мертва. Но зайдя внутрь, он словно открыл дверь в прошлое: Хеймитч застал ее, искренне смеющуюся, и восторженную Джоанну поблизости. Никакой крови, суетливых медсестер и сочувствующих взглядов врачей. Победительница Седьмого бросила один взгляд на Хеймитча, а затем начала хихикать, как сумасшедшая, в чем он и не сомневался: — Теперь-то, Тринкет, ты в беде. Но Эффи это замечание совсем не встревожило, она поприветствовала Хеймитча широкой улыбкой. Ее голубые глаза слово сияли. Она была красива. Мысль пришла из ниоткуда. — Вы так пытаетесь довести меня до сердечного приступа? — зарычал он. — Неотложное неотложно. Я понимаю, что твоя лампочка горит сейчас не так ярко, как раньше, но даже ты способна понять значение этого слова. Она поджала свои губы в недовольстве и немного склонила свою голову. Но это очевидное раздражение исчезло так же стремительно, как и появилось, и ее лицо озарила безумная усмешка: — Ты должен почувствовать это, Хеймитч, — она жестом попросила его подойти поближе, да с таким энтузиазмом, что он, честно говоря, немного испугался. Он с осторожностью шагнул чуть ближе и нахмурился, когда Эффи схватила его за запястье и положила его руку на свой округлый живот. Ему показалось странным, что всего за какие-то несколько дней он так сильно прибавил в размере, словно после того, как Эффи захотела этого ребенка, ее тело начало относиться к нему менее враждебно. На самом деле, Эффи не была такой уж и большой. Только ей так казалось. — Ну что, чувствуешь отродье дьявола? — Джоанна осторожно приблизилась, а ее усмешка не смогла скрыть очевидный интерес. — Десять минут назад оно пиналось, как ненормальное. — Я буду очень благодарна, если ты прекратишь называть моего ребенка «это», «оно» или этим нелепым прозвищем, — Эффи фыркнула, проводя рукой по другой стороне выпуклости, и, найдя нужную точку, она улыбнулась еще ярче. — Здесь! Чувствуешь, как он пинается? - Да. Это было необычно, как минимум. Удары были слабыми, но что-то определенно двигалось. И это был его ребенок. — Прости, что заставила тебя поволноваться, но я не хотела, чтобы ты это пропустил, — она и не скрывала своего восхищения. — Впервые он начал пинаться так сильно, что кто-то другой мог бы это почувствовать. — Кажется, дьявольское отродье не против моих проклятий, — гордо добавила Джоанна. — А это нормально? Ты разговаривала с Халтман? — он нахмурился. — Нормальнее некуда, — она засмеялась, — в конце недели нас ждет УЗИ. Она нам скажет, мальчик у нас или девочка. Ты ведь хочешь знать, не так ли? — Ага… — он отстраненно кивнул, продолжая ощущать удары малыша своей рукой. Чувствовать, как он толкается, было странно, но не менее очаровательно. — Хорошо, — усмехнулась Эффи, — только не сходи с ума. Я говорила с Плутархом и отвечать за свадьбу теперь моя обязанность. Халтман дала согласие, но при наличии надлежащего отдыха и отсутствия переутомления. Ну серьезно, Хеймитч, они собирались доверить организацию свадьбы Плутарху, и, при всем моем уважении к нему, это не то, чем должен заниматься Распорядитель игр. Это ужасно и… — Подожди-ка… О какой свадьбе идет речь? — он впервые слышал о какой-то свадьбе и тут же подумал об их ребятах. — Если вы хотите заставить Китнисс и Пита, то… — Не веди себя, как идиот, — отрезала Джоанна. — Финник и Энни женятся. — И я буду в ответе за все это! — завизжала Эффи. — Ничто не сможет обрадовать ее сильнее, чем настоящая свадьба, — победительница Седьмого закатила глаза. — Это в очередной раз доказывает, что она эгоцентричная сучка. — Финник и Энни женятся, а мне никто не сказал? — он нахмурился, хотя на самом деле не считал это столь важным. — Пока этот ребенок не родится, не рассчитывай на то, что я позволю тебе работать. Эффи напряглась, что обычно происходило перед началом драк. — Джоанна, можешь оставить нас на минутку? — Начинается ведь самое интересное! — воскликнула молодая женщина. — Джо, проваливай, — зарычал он. Они слышали, как она их проклинала, перед тем как покинуть палату. Хеймитч мысленно сделал заметку убедиться, не влияет ли она плохо на Китнисс. У нее и так было много проблем, а новые Хеймитчу были не нужны. — Халтман сказала, что ты должна соблюдать постельный режим. Как ты собираешься организовывать свадьбу, лежа на больничной койке? — Она сказала, что я смогу покинуть кровать через пару дней. Я не настолько глупа, чтобы принять такое решение, не посоветовавшись с ней. — Правда что ли? — усмехнулся он. — Но знаешь, солнышко, ты почти потеряла нашего ребенка, ведь на тебя свалилось слишком многое, с чем ты не смогла справиться, а теперь ты… — Не смей намекать, что это моя вина, — прошипела она. — Мое тело… — Да-да, отличное оправдание, — возразил он. — Правда в том, что тебе не терпится покинуть это место, ведь тебе здесь так скучно, а то, что может произойти с ребенком, тебя даже не волнует. Ты - эгоистка. Обвинение ее явно не радовало. Глаза засверкали, выражая недовольство: — Мы разговариваем о моем теле. — Мы говорим о нашем не рожденном малыше, а если ты не видишь разницы, то, извини, ничем не могу помочь, — это прозвучало как издевка. — Как же просто тебе это дается. Ты единственная не понимаешь, что происходит, а я в это время должен сидеть в коридоре и думать о том, что твоя смерть уничтожит все, что от меня осталось. Ее глаза расширились, и она раскрыла рот от удивления, но он развернулся и ушел прочь, пока она не сказала чего-то, что он не хотел слышать. И больше он не возвращался.