Must Be Something In the Water

- Не понимаю, с чего они решили, что без нее там не справятся, - прошипела Эффи, протыкая вилкой кусочек помидора. – Китнисс не солдат, и сомневаюсь, что три недели подготовки превратили ее в него. Ради Бога, они отказали Джоанне! Эффи было тяжело смириться с мыслью, что Китнисс отправили на фронт и даже не позволили им попрощаться. Они считали, что девушка сможет понять , кто она есть, если поучаствует в настоящей войне. Они все держали от нее в тайне, да и по-прежнему скрывают от нее почти все. Так они пытались отгородить Эффи от совершенно ненужных разочарований, несмотря на то, что, поступая так, они расстраивали ее даже больше. Халтман запретила ей возвращаться в центр управления, тем более, Коин ее видеть там не хотела. Ей даже не позволили помогать Плутарху. Единственное, чем она могла заниматься, так это лежать на кровати и размышлять о происходящем вокруг. Все были слишком счастливы, чтобы оставить ее в покое. - Они хотят, чтобы победители выступили на камеру, - пожал плечами Хеймитч, не обращая внимания на ее раздражение. Он не отрывал взгляда от своего коммуникатора. За все эти дни он провел больше времени в центре управления, чем с рядом ней. – Они хотят показать, что мы готовы бороться. Она уронила вилку с лязгом на пол, и звук отскочил эхом, ведь в столовой было практически пусто, так как все солдаты и военные были депортированы в Капитолий. Все повернули головы в их сторону. Хеймитч нахмурился, наклонился, чтобы поднять столовый прибор с пола. - Я имел в виду только смазливых победителей. Им плевать на таких, как я. В лучшем случае, они заснимут меня в центре управления. Ее дыхание упростилось, но она все равно покровительственно положила руки на живот. Она уже на двадцать восьмой неделе, на середине седьмого месяца. Из-за подобных потрясений могли начаться преждевременные роды, учитывая то, какие проблемы она ранее испытывала на ранней стадии беременности. - Я не хочу, чтобы ты отправлялся на фронт, - она умоляла его. - Пожалуйста, не надо. Он положил вилку в ее руку и указал на тарелку, требуя того, чтобы она продолжила кушать. Она не стала. Он не мог смотреть ей в глаза, и она понимала, что это значит. - Скорее всего, меня отправят позднее. Не сражаться. Центр управления переместят в Капитолий в самые последние этапы войны. Это довольно безопасно. - Нет, - она покачала головой. - А вдруг что-то случится? Что если… - Эффи, - он прервал ее. - Именно поэтому я не разговариваю с тобой о войне. Ты принимаешь все близко к сердцу и расстраиваешься. - Я беспокоюсь, - возразила она. - А разве может быть иначе? Я вообще не понимаю, что происходит. Китнисс и Финника рядом нет, Джоанна бесится, ведь хочет присоединиться к ним и сражаться, а ты не даешь мне видеться с Питом и… - И Капитолий может сгореть дотла, - резко произнес он. - Это твой дом. Ты уверена, что хочешь увидеть, как это случится? Она отвернулась от него, чтобы спрягать жгучие слезы. Она не хотела. В любом случае, она хотела знать, что происходит с ее друзьями больше, чем закопать голову в песок. - Китнисс там быть не должно. - Это был ее выбор, - он вздохнул, ловя ее руку и утешительно сжимая. - И именно она выбирала, когда решила отправиться во Второй и Восьмой, - Эффи оскалилась. - Напомни, чем это закончилось? Она оттолкнула тарелку с едой и попыталась выбежать из столовой. Ее выходка могла бы стать эффектной, если бы она не шаталась как пингвин. И пока это происходило, у Хеймитча было достаточно времени, чтобы отбросить поднос в сторону и поймать ее. - Чего ты от меня ждешь? – он прорычал. - Она лицо восстания, и актриса из нее никакая, поэтому здесь она нам не нужна. Мне эта идея нравится не больше, чем тебе. - Я верю тебе, - начала она. - Но если с ней что-то случится… - Ее не отпустят на слишком опасные миссии, - пообещал он. - Я добился этого. Доверься мне. Он зашагал прочь, пока она не ответила. Следующие пару часов она думала над самым укоризненным ответом и пыталась избавиться от разочарования с помощью вязания. Пожилая женщина из Двенадцатого, Сальная Сэй, нашла ей немного шерсти. Эффи не спрашивала, откуда она взяла это в таком-то месте, ведь, как ей показалось, женщина была всю жизнь вовлечена в махинации с черным рынком, и в Тринадцатом это также не приветствовалось. Но Эффи она очень понравилась, ведь старушка знала Хеймитча, когда тот еще был ребенком, и не стеснялась рассказывать забавные истории из своей и его жизней. Эффи не понимала, зачем эта женщина все ей рассказывает. Может, Хеймитч попросил ее, чтобы Эффи не было скучно, или же это ее собственная инициатива, ведь мать Китнисс все время проводит в госпитале. В любом случае, это отвлекало Эффи от проблем. У нее было не так много друзей, и почти все либо мертвы, либо далеко от нее. Она иногда навещала Энни. Ее, как и Эффи, тоже держали в неведении. Им даже не разрешали смотреть телевизор, хотя вряд ли там можно увидеть что-то стоящее. Все, что могла делать Эффи, это ждать. Ждать окончания войны, возвращения Китнисс, разрешения вернуться в Капитолий, чтобы увидеться с семьей. Постойке-ка… Эффи Тринкет никогда не могла просто сидеть на месте. Ей казалось, что она в тюрьме. Она следовала точному графику на ее запястье, из-за чего вся ее жизнь превратилась в невыносимую рутину. Каждое утро она просыпалась, подставляла руку под сканер, отправлялась завтракать, заходила к доктору Халтман, если ее просили, или же ради того, чтобы время до ланча пролетело быстрее, затем аналогичным образом тратила время в пустую до ужина и шла спать. И все по новой. Дни растворялись друг в друге. Это казалось бесконечным. Словно она оказалась в ловушке. Хеймитч беспорядочно уходил и приходил. А когда это происходило, он порой был так утомлен и изнурен, что сил хватало лишь на то, чтобы, пару раз споткнувшись, добраться до кровати. С каждым днем его борода выглядела все ужаснее, и Эффи уже начала угрожать ему, что сбреет ее, пока он будет спать. И когда у него закончились силы возражать, она присела рядом с ним и, наконец, начала сбривать ее. Он казался таким уставшим и потерянным, как никогда. Когда Эффи закончила, он наклонился и прикоснулся лбом к животу, а затем положил руки по обе его стороны. Хеймитч молчал. Так Эффи поняла, что что-то пошло не так. - Расскажи мне, - мягко потребовала она, мысленно готовясь к худшему. Ей казалось, что он откажет ей в ответе, но он просто закрыл глаза и повернул голову так, что теперь его щека касалась ее живота. - Один из членов отряда Китнисс погиб. Они отправили Пита заменить его. -Что? – Эффи схватила его за плечи и оттолкнула так, чтобы видеть его глаза, но Хеймитч отводил взгляд. Он ссутулился, и она поняла, что отец ее ребенка в отчаянии. - Приказ Койн, - бросил он. – Мне никто ничего не сказал. - Но Китнисс… - и тут она возразила. Если Пит теперь в команде Китнисс, то это лишь дело времени, пока… - Да, - он вздохнул. – Да, - это не закончится хорошо. Кому-то одному придется убить другого. Вина и сожаление отразились на его лице. – Мне запретили рассказывать это тебе, солнышко. Не смей даже думать об этом. - Будто ты мне позволишь хоть на секунду, - она фыркнула. – Что мы можем сделать? Должно же быть хоть что-то. - Я разговаривал с Китнисс по телефону, - он вздохнул. – Она… Я не знаю. Похоже на то, что она хочет позволить ему ударить ее, чтобы у нее появилось оправдание для… Это что-то вроде арены, но сейчас мы ничем не можем им помочь. И они продолжили беспомощно наблюдать, как их когда-то победившие трибуты превращались в солдат и старались не зарезать друг друга. Точнее, этим занимался Хеймитч. Эффи же унизительно ждала, пока к ней придет кто-нибудь и поведает ужасные новости. - Тебе нужно отдохнуть, - заявила она. Больше и говорить было нечего. Он позволил ей довести его до кровати и уснул с головой на ее животе, видимо, ощущая движения малыша, он каким-то образом успокаивался. Она же думала о том, что их сын, в отличие от Китнисс и Пита, сейчас в безопасности. Когда она проснулась, его уже не было, и в течение нескольких дней они вообще не виделись. Одним утром она пересеклась с Плутархом. Он мило поприветствовал ее, как и обычно, но он казался таким же измученным, как и Хеймитч. Его глаза светились от изнеможения, а на губах была усталая улыбка. Он рассказал о том, что они, наконец, обнаружили запасы кофе. Не обнадеживающе. Как и новости, которые ей передала Энни чуть позже, за обедом. Она выдавила из себя улыбку и поздравила молодую женщину, и как можно точнее отвечала на ее вопросы о беременности, но рассудок витал где-то в облаках. Сама Эффи не могла избавиться от плохого предчувствия, которое лишь возросло, когда на ближайший стул присела Джоанна. - Вы хоть понимаете, что происходит? – спросила победительница Седьмого, не надоедая бессмысленными приветствиями. – Я имею в виду то, что творится на самом деле, а не ту чушь, что они крутят по телевизору. Эффи и Энни обменялись беглыми взглядами. - Что случилось? Джоанна только что поняла, что они совсем не в курсе дела, и закатила глаза. - Они тебе ничего не сказали? Чертовски глупо… - Джо, - тихо произнесла Энни, медленно качаясь на своем стуле. Тревога нарастала. – Какие-то новости о Финнике? Лицо Джоанны словно окаменело. - Спроси Хеймитча. Капитолий заявил, что они все мертвы. Энни издала протяжный вой, а затем накрыла уши ладонями и начала качаться вперед и назад, бормоча что-то невнятное. Эффи свирепо посмотрела на Джоанну, но она лишь пожала плечами и попыталась оправдаться: - Кто-то должен был ей сказать. Эффи обошла стол, изо всех сил стараясь не подпускать к себе все страхи и опасения слишком близко. Она обняла Энни так крепко, как только могла со своим огромным животом. - Если бы с ними действительно что-то случилось, они бы нам рассказали, - уверяла Эффи. – Они бы не стали держать это в секрете. Не стали бы… - По-моему, они ждут подтверждения, - вставила Джоанна. Эффи не удалось успокоить Энни, поэтому пришлось позвать группу медиков. Два дня она приходила к ней, но победительница Четвертого молчала, смотрела в пустоту, а иногда напевала что-то похожее на колыбельную. Хеймитч объявился лишь на третий день после того, как Джоанна бестактно донесла такие новости. Он выглядел изношенным. От него разило холодным потом, и она была уверена, что не принимал душ с тех пор, как они виделись в последний раз, и сомневалась в том, что он вообще ел. Она уже лежала, когда он присел к ней на кровать. - Только что говорил с Энни, - произнес он. Объяснять что-то дальше он не посчитал нужным. Хеймитч опустился на колени и прикоснулся к своему лицу дрожащими руками. Он дышал громко и очень быстро. Она молчала, ведь понимала, что никакое слово его не утешит. Она наклонилась, прикоснулась щекой к его лопатке и позволила собственным слезам пролиться. Финник всегда был особенным. Он был так молод, когда победил. Это произошло примерно тогда, когда Эффи только начинала работать сопровождающей. Он – первый победитель, к которому она смогла относиться по-дружески, да и вообще, он был всегда милым парнем. Однажды их с Хеймитчем пути пересеклись, после чего он действительно заботился о молодом победителе. Хеймитч всегда предусмотрительно выбирал друзей. Настоящих было лишь несколько, и каждый был ему по-настоящему дорог. Он чувствовал невероятную душевную боль, которую Эффи испытала и на себе. Он не плакал. Ну, или, по крайней мере, она так считала, но все его тело содрогалось от боли утраты. Если бы где-то в Тринадцатом можно было добыть алкоголь, то она была уверена, что он бы пил до бессознательного состояния. - Китнисс и Пит? – наконец, она задала вопрос. Иначе было нельзя. - Мы считаем, что они живы. Как и Крессида, Хоторн и Поллукс, - промямлил он. – Но мы не знаем, где они, и не можем связаться. Мне кажется, Китнисс придет за Сноу. - Глупая девчонка, - прошипела Эффи, прикрывая глаза. Китнисс никогда и никого не слушала и поступала безрассудно, из-за чего впоследствии страдала. И как она только может надеяться, что сумеет проникнуть в особняк Президента неузнанной? Как она может верить, что доберется до Сноу так близко, и сможет прикончить его? - Центр управления переезжает в Капитолий, - быстро добавил он. – Через четыре часа меня здесь уже не будет. - Нет, - это прозвучало так твердо, что ему было невероятно трудно возразить. – Ты остаешься в Тринадцатом. - Не могу. Мы говорили об этом, - он посмотрел на нее через свое плечо, но не встретился с ее глазами. Она опустила его, чтобы наклониться в сторону подголовника кровати. - Но не об этом, - возразила она. – Ты просил меня не волноваться. - Именно это ты и должна делать, - проворчал он. - Боюсь, не сработает, - она отрезала. Хеймитч раздраженно выдохнул и встал, чтобы раздеться. По тому, что он бросил свои грязные вещи в нужную корзину, она каким-то образом поняла, что он уже про себя готовится к ссоре. А это могло значить лишь одно: что бы она ни сказала, все равно ничего не изменится. - Если ты уходишь, то я иду с тобой, - она посчитала это предложение разумным. - У тебя не получится. Уйти может только уполномоченный персонал, - он все еще не смотрел на нее, поэтому она не могла сказать, врет он или говорит правду. – Послушай, я не хочу оставлять тебя здесь, но тут намного безопаснее. Ты можешь приехать, когда все закончится. Он не позволил ей ответить и поторопился в ванную. Она надеялась, что это принятие душа станет самым коротким за всю историю. Она коротала время, успокаивающе поглаживая себя по животу. Малыш всегда начинал волноваться, когда она расстраивалась. Она даже не пыталась убедить себя в том, что в конечном итоге все закончится хорошо, потому что не понимала, как это в теории может произойти. Когда, наконец, он вышел из ванной, она наблюдала за тем, как он натягивал на себя чистый костюм. - Насколько это опасно? – спросила она. – И не лги мне, Хеймитч, я это ненавижу. Я смогу принять правду. Он задумался над ее вопросом, пока застегивал пуговицы на рубашке. Когда он прилег рядом, она заранее знала, что ответ ей не понравится. - Нам практически удалось взять город под наш контроль, - пояснил он. – Но там творится хаос. - То есть, это опасно, - она зашипела. - Солдаты находятся в намного большей опасности, чем я, - он пожал плечами и положил руку на ее живот. – Я буду рядом с Коин. Разве она рисковала жизнью хоть где-либо, кроме как в съемочной студии? Шутка оказалась плоской. - Ты можешь умереть, - прошептала она, а ее глаза загорелись от наступающих слез. Он приподнялся на локтях и прикоснулся к ее губам. Но это ее ни успокоило, ни утешило, ни переубедило. Он отчаянно вздохнул, когда она не ответила на его поцелуй, и плюхнулся на спину. - У меня есть… - он проверил часы, - два с половиной часа. Позволь взглянуть на список имен. Она могла поклясться, что неправильно его расслышала. - Совсем скоро ты отправляешься на верную смерть и хочешь сейчас поговорить об имени нашего малыша? - Есть идеи получше? – он приподнял бровь. Судя по всему, их не было. Она передала ему блокнот, который хранился на прикроватном столике. - Я уже сузила список. Остались самые любимые. Он пробежался взглядом по страничке и фыркнул. - Все имена капитолийские. - Они милые, - она покровительственно сложила руки на груди. - Как только Агапетус может быть милым? – он покачал головой. – Звучит как спаржа. Мы не будем называть нашего ребенка спаржей. И вот еще одно… - он прищурился, - Эпафрас? Принцесса, это точно имя? - Отличное имя, - произнесла она обиженным голосом. – Но ты его таковым не признаешь, даже если я дам тебе подзатыльник. Ответ его не удовлетворил. - Дай мне ручку. Он вычеркнул большую часть имен, бормоча про себя какие-то глупости. - Держи. С этими именами еще можно как-то жить. Выбор за тобой. Она изучила оставшиеся. Неудивительно, он зачеркнул почти все имена, в которых было больше двух слогов. Остались лишь эти три: Эльфвин, Орион и Хелиос. - Чем тебе Хамберт не угодил? – спросила она из любопытства, ведь это единственное имя, состоящее из двух слогов, которое он вычеркнул. - Напоминает о яйце, - пробормотал он, прикрыв рукой глаз от света. Наверное, сейчас он должен отдыхать, и уж точно не тратить первые и последние часы отдыха и свободы на болтовню с ней. - И я не знаю, почему. - Ты очень странный мужчина, - не то, чтобы она и раньше не знала, но Эффи наивно полагала, что основной причиной его безумия был именно алкоголь. – Тебе нравится Хелиос? В древности так называли солнце. - Света нам и так хватает, - он беспечно пожал плечами. - Мы выбираем первое имя твоему сыну. Не мог бы ты, пожалуйста, вести себя так, как будто тебя это хоть немного волнует? – прошипела она, раздраженная его беспристрастностью. - Хелиос мне нравится, - он убрал руку с лица, чтобы взглянуть на нее. Его серые глаза были налиты кровью, но были так же остро выражены, как и обычно. – А что насчет фамилии? - Что за вопрос? – она нахурилась. – Он твой сын. - Но и твой тоже, - он пожал плечами. Они беспрерывно смотрели друг на друга в течение нескольких секунд. Эффи первая отвела взгляд. - Я сопровождающая, работающая на Двенадцатый. В любом случае, я предатель. Когда мы одержим победу, вряд ли его будут жаловать с фамилией Тринкет. Повисла тишина. - Ты не предатель, Эффи. Ты выбрала нашу команду. Ты выбрала нас, - тихо произнес он. – И я горжусь тобой. Он так редко хвалил ее, что она догадалась о скрытом значении этой похвалы. - Не смей прощаться со мной. Слышать этого не хочу, - она выдавила из себя улыбку. – В любом случае, с фамилией все просто. Он твой сын, и фамилия у него будет твоя. Таковы традиции. Она почему-то была уверена в том, что он попытается убедить ее в обратном или же просто решит высмеять ее за одержимость всем правильным. Но он не стал. - Если что-то случится, то ты последуешь заготовленному мною плану, - очень тихо произнес он. Она не отказывалась слушать. - Хелиос Эбернети. Мило звучит, правда? - По закону дом принадлежит мне. Я точно не знаю, сколько он стоит, но, если я умру, он перейдет к тебе. Ты можешь продать его или сделать с ним все, что пожелаешь, - а он продолжил. Она говорила громче, пыталась казаться довольной, пока слезы душили ее. - Мне нравится. Но тут встает вопрос об отчестве. Мне кажется, что мы должны выбрать имя Финника. Это послужит нам напоминанием о нем, и Энни оценит это. - У меня есть деньги. Все они тоже твои, - Хеймитч был невозмутим, несмотря на ее попытки сменить тему. – Я оставил все представителям Двенадцатого и… - Прекрати! – Эффи кричала, прикрывала уши руками, как это делала Энни бесчисленное количество раз. Она была слишком большой, чтобы свернуться, хотя это все, чего она желала. Просто свернуться в клубок. – Просто прекрати… - Эффи… - он нескладно вздрогнул, - я пытаюсь поступать правильно. - Ты никогда не принимал верных решений, и сегодняшний день не самый лучший для начала, - бросила она. – Мне не нужны твои деньги. Мне нужен ты, глупый мужчина. Останься в живых – это единственное, о чем я тебя прошу. Она прилегла к нему и положила голову ему на плечо. - Я не смогу воспитать его в одиночку. Сначала он ничего не ответил, но потом, похоже, расслабился и начал играть с ее волосами. - Мне потребуется много выпивки, чтобы воспитать его. - Если я тебя поймаю на этом, живым уйти не надейся, - в сказанном была лишь доля шутки, но он все равно посмеялся. Когда ты чего-то сильно боишься, время обычно летит. Они пробыли вместе час, который, казалось, пролетел за секунду.