Певенси

      — Уверена?       — Да, абсолютно. Счастливо повеселиться!       — Спасибо, Лу. — Короткие объятия. — Извини, что так вышло.       — Ничего. Иди.       — Пока.       Дверь закрылась с негромким скрежетом. Люси всю передернуло, так неприятен был этот звук. Питер обещал смазать петли, но, очевидно, забыл.       Сьюзен отправилась на День рождения к их общей подруге. Люси не пошла в последний момент, потому что с девочкой этой не ладила. То была одна из тех девчонок, — коих превеликое множество, — что сплетничают за спиной, а в лицо говорят, какой ты замечательный. Только дурочки покупаются на их фальшивые улыбки и комплименты, подумала Люси. Сьюзен будто купилась, хотя трудно сказать, она ведь в последнее время такая скрытная.       Не то чтобы Люси не привыкла к тому, что о ней ходят слухи. Привыкла, она быстро привыкает. Но каждый раз остаётся очень неприятный осадок. Сверстники её недолюбливали, особенно мальчики. Это Люси понимала. Люси вообще многое понимала.       Ты на голову выше всех этих людей, но гордиться тут нечем — ты такова по воле обстоятельств, благодаря жизненному опыту, который эти дети не имели возможности получить, — говорил ей Эдмунд. Люси мысленно с ним согласилась в который раз, сидя на кровати и размышляя обо всем. — Это ведь всего лишь дети, Люси, всего только дети! Так и относись к ним как к детям. Кто придаёт значение словам пятилетних дикарей? Скоро ты окончишь школу и поступишь в университет. Там все изменится, обещаю тебе. Здесь, в медицинском, я нашёл множество новых товарищей, которых уважаю и которым доверяю. Они не чета школьным приятелям, которым я теперь и не пишу. В университете все совсем иначе. Я люблю тебя. Напиши мне как можно скорее, ведь я скучаю по тебе. С любовью, Эдмунд.       Это письмо она перечитывала много-много раз. С тех пор, как Эдмунд уехал в колледж, у неё не осталось хорошего собеседника. Питер стал меланхоликом, на все затеи сёстры он отвечал отказом, а потом и вовсе попросил повзрослеть. Что за глупости, детка, тебе уже шестнадцать. Пора бы уже понимать, что можно, а что нельзя. Оставь меня в покое.       Эта фраза была особенно обидна. Словно бы она, Люси, была обузой. Все её бесконечные идеи и выдумки были частью её самой, неотъемлемой частью, а не детскими капризами. Что плохого в танцах, что плохого в хорошей музыке и смехе? Люси не дурочка, она кое-что понимает в этой жизни. Веселье — свято, весёлый человек красивее и добрее, чем угрюмый, он здоровее и счастливее. Что толку сидеть в четырёх стенах и думать, думать о том, что имеет смысл лишь тогда, когда хорошенько выпьешь? Ей стало страшно. А вдруг Питер станет пьяницей, как брат Дебби, её лучшей подруги?       Люси встала с кровати и включила лампу. За окном была ясная ночь, и наверняка звезды было хорошо видно, если выйти на улицу. Она села за стол и стала писать ответ. Руки её дрожали, а на бумагу подали крупные слёзы, на ней же и высыхая. Она дописала "С любовью, Люси" и разрыдалась.