«Engage the linkage, Omnissiah, Engage the linkage, Omnissiah, Engage the linkage, Omnissiah, Our victory comes online!», — Марсианский кант войны.
Мысль дня: «Ненависть — величайший дар Императора человечеству.» «Кажется, я люблю тебя», — неизвестная гражданка, 20 стандартных терранских лет. Казнена за ересь ксенофилии.
«Исследовательский журнал 12-дельта-нуль, запись номер пять. Составитель: Магос-суспензор, Технопровидец-майорис Иероним Гилад, секта Омнисвятого Ровелли, кузница Риза. Начало записи: 016ч. 47м. 58с. 195мс., 29 октября 2172 год в системе отсчёта квази-Терры, 15 Таурус 7089 марсианский год с основания мира-кузницы Риза. Объект наблюдения: «нулевой элемент» Громоздкий отсек, расширявшийся во все стороны квадратом по двести метров, был разбит на несколько изолированных отделов. Вот уже давно он приспособлен на борту линейного крейсера в качестве мастерской, полевой лаборатории и исследовательского цеха для главного корабельного техножреца и его помощников. Если первая роль оправдывалась необходимостью постоянно поддерживать оснащение и сложные элементы корабельных компонентов в норме, то остальные казались излишеством для военного корабля. В конце концов, его цель едва ли предполагала слишком длительное пребывание в диком космосе вдали от линий снабжения. В текущих же условиях всё обстояло иначе, и потому необходимость иметь при себе место для изучения диковинных материалов и технологий стала жизненно важной. Сейчас в небольшом храме находился лишь сам Иероним да горстка сервиторов. Магос, сохранивший гуманоидную форму, был плотно закутан в робу ржавого цвета. Его снятый капюшон показывал полностью металлическую голову: многочисленные провода и кабели вместе с надстройкой для охлаждения жидким азотом нарушали элегантность простой формы и закрывали медные бинарные псалмы, отчеканенные на макушке. Металлическая шея держала голову, и не оставалось никаких сомнений: от смертного человека в Иерониме остался только кусок мозга. Длинные провода тянулись к рядам квантовых когитаторов, чтобы увеличить и без того нечеловеческие умственные способности магоса. Лицевая поверхность Гилада, обычно напоминающее человеческое лицо для удобства плотских, сейчас была изменена для тщательного изучения объекта. Массивные выступающие по бокам датчики вместе с ауспиком внутри тела полностью заменили слуховую систему и обонятельную систему, рот отсутствовал, всё это заняла разнообразная оптика. Жуткие кибернетические глаза разных размеров и форм, из уважения к способам исследования древних, смотрели на мир через искусные моноколи и очки. Все остальные чувства были перенесены на устройства в лаборатории. Механодендриты и сервосбруи жили своей жизнью, готовые без контроля от магоса следить за головой и когитаторами. Топор Механикус удерживался специальным сервитором, созданным только с целью обслуживания благословенного инструмента магоса, на поясе висел, казалось, обычный пистолет без намёка на украшения. Только дата изготовления и клеймо указывали, что это смертоносный артефакт, созданный во время правления Вандира. На одном из стендов, где установлен выдвижной пьедестал, располагался крупный кусок породы, переливающийся тёмно-синим свечением. Окружённый сонмом инструментов, датчиков и анализаторов: большая часть из них были произведены на далёкой Ризе в дни, когда Иероним боролся за власть и знания. Минерал был изолирован прозрачным куполом из усиленного плексигласа и снабжён громоздким внешним генератором силового поля, позаимствованного у гвардейцев. Рефрактор не подходил для задачи из-за своего побочного эффекта при поглощении урона. Управление всеми этими инструментами осуществлялось с помощью блока мыслеуправления: кабели тянулись из скрытых робой рук Иеронима. Пожалуй, именно это вещество было главной загадкой новой реальности и ключом к тем таинствам Машинного бога, о которых человечество мечтало и к которым стремилось ещё во времена первых попыток выбраться из первородной колыбели. «Исследуемый образец представляет собой твёрдое вещество маслянистой тёмно-синей текстуры массой в 2,348 килограмм и является редким образцом так называемого «очищенного (рафинированного) нулевого элемента». Молекулярная структура выстроена в виде гексагональной кристаллической решётки, характерной для ряда переходных металлов, например осмия, рутения, рения и пр. Наиболее примечательным признаком атомарной структуры отмечается отсутствие оформленного нуклонного ядра, попытка использовать электронный микроскоп создавало локальные гравитационные аномалии. Два подразума прорабатывают гипотезы о строении ядра из максимонов, их сражение задействует 11,37% вычислительных мощностей. Анализ данных из инфогробницы и сети ксеносов показал возможность сгущения пространственных струн высокой метрики». Подав короткий бинарный сигнал, Гилад пропел короткий кант духу машины за запуск электричества по установленному веществу. Когда тонкие разряды прошлись по поверхности куска нулевого элемента, его тут же окружил видимый ореол синеватого свечения. По краям неровного гало свет из люменосфер начал понемногу искажаться; вид на стенд казался слегка скрученным, когда невидимая сила деформировала саму ткань пространства-времени. Первый Технопровидец щёлкнул механизмами, кратко кивнув мыслям. «Подразум Левкипп сообщает: «при воздействии положительного заряда электрического тока в значении «Эпсилон-50-08-30-Дельта», нулевой элемент увеличил свою массу в двадцать пять раз, рост массы продолжает экспоненциальный рост на 13,5% каждую секунду при постоянной силе тока. Хотя пьедестал способен выдержать значительно больший вес, во избежание внештатных ситуаций принято решение прекратить подачу тока. Вещество уменьшает собственную массу самостоятельно в течение 5,31 секунды с выделением электростатического заряда в значении «Ро-14-06-07-Бета». «Подразум Эндимион добавляет: «размер локального поля увеличения массы и интенсивность воздействия на окружающую среду изменяется в зависимости от направленности поля Хиггса, силы и типа электрического тока, массы чистого вещества, массы и типа воздействуемого вещества… все прочие факторы каталогизированы в инфогробницу». «Подразум Алкидамант декларирует: «воистину чудны проявления благости Бога-Машины в каждом открытии. Благословенные инструменты откалиброваны после ритуала наделения Движущей Силой материи нулевого элемента. Их трудолюбивые машинные духи воспеты четверостишьями «О зоркости и усердии инструментов благоверных». Засим знания, дарованные Богом-Машиной и трудом рабов Его, будут высечены на монументе кремниево-кварцевых носителей, выведены рукою на пергаменте и внесены в библиотеки для хранения от мрака забвения. Благословенны праведники, несущие светоч знаний во тьму невежества!» Пролетали долгие часы, пока Первый Технопровидец со всем вниманием и тщательностью продолжал свой кропотливый труд. Его нейроимпланты, усиленные работой квантовых когитаторов, работали без устали; пары хладагента, уносящего избыточное тепло, вперемешку с дымом воскурений оставляли в воздухе резкий железистый запах. Титанический разум Иеронима, для лучшей производительности в исследовательских начинаниях, был сегментирован на несколько вычислительных блоков-подразумов, которым он делегировал разные задачи. Хотя для простоты они обозначались такими индексами, как «Алеф, Бет, Гимель» и так далее, каждый подразум — или, как ещё называл Гилад, когни-секция — носил в себе определённые эмоциональные и личностные аспекты самого магоса: математик-Левкипп, видящий мир как набор формул и алгоритмов; теоретик-Эндимион, облачающий в смыслы, понятия и обозначения каждую вещь; жрец-Алкидамант, что следовал воле Бога-Машины и искал Его знамения в любых деяниях и образах. Закончив на сегодня свою работу с нулевым элементом, Первый Технопровидец воздал благодарность исследовательским инструментариям небольшим песнопением на Лингва-Технис, прежде чем отключиться от соединения через БМУ и направиться к следующему стенду. Второй отдел был больше по объёму занимаемого пространства, в котором размещался другой объект исследования, зафиксированный на массивных крепёжных кранах и веренице гофрированных шлангов. Крупный аппарат, размером не менее шести человеческих ростов в высоту, в полуразобранном виде представлял собой массивную центрифугу, в центре которой размещалось вытянутое, похожее на трёхпалые клещи-кран, устройство. Вдоль каждого плоского «пальца» располагались магнитные катушки, создававшее суспензорное поле для удержания рабочего вещества. Хотя конструкция выглядела внушительно, на деле же она представляла собой не более, чем муляж, скопированный с более крупного оригинала. Данная модель служила для схематичной демонстрации каждой составной детали. И каждая такая деталь имела свой цифровой след в ноосфере, который способны читать лишь благословлённые Богом-Машиной даром кортикальных имплантов. Первый Технопровидец, кратко изучая стенд, продолжает вести свои наблюдения: «Запись номер шесть: эффект массы и сверхсветовое перемещение. Согласно учениям «о постоянстве вещественного мира над миром эфирным», перемещение макротел выше скорости света в четырёхмерном континууме пространства-времени невозможна, без нарушения при этом константы физических законов. Заключения когни-секции «Бет» гласят, что даже достижение самой скорости света невозможно в силу экспоненциального роста затрат энергии до пределов, которые можно назвать бесконечными. Ни одна известная техножречеству технология не способна поддерживать требуемые расходы энергии без использования варп-устройств. Множество окуляров маски Иеронима внимательно изучали каждую пометку в ноосферном пространстве, принадлежащую той или иной детали модельной конструкции. В сущности, устройство не содержало ни следа каких-либо экзотических технологий или материи, которую можно счесть абоминацией в глазах Бога-Машины; каждая деталь работала на известных принципах человеческой науки. Всё, за исключением одного-единственного отсутствующего элемента в устройстве — нулевого. «Подразум Эндимион обозначает: на первый взгляд, принцип действия нулевого элемента в четырёхмерной метрике представляет собой математическую невозможность из-за нарушения принципа причинности. Однако, по всей видимости, данное вещество способно обходить эти ограничение через введение привилегированных систем отсчёта. Нулевой элемент создаёт поле, в котором ПСО позволяет превысить локальную скорость света относительно остальной Вселенной, и благодаря которым, при рассмотрении световых конусов, получает преимущество». В сознании Иеронима в подробностях рисуется схематичное изображение векторных измерений, пронизывающих координатные плоскости. Среди таких линий выделяется одна главная, изображающая вектор движения с учётом воздействия нулевого элемента. «Таким образом, именно эта система отсчёта является превалирующей в любых иных системах, разрешая таким образом парадоксы причинности; скорость света в вакууме, в данном случае, не является общевселенской константой из-за наличия эффекта массы, воздействующей на движение электромагнитных волн. Подразум Браге возвещает: применение подобной технологии окажет неоценимую помощь Империуму в вопросах внутрисистемных и средне-коротких межзвёздных перемещений. Острой проблемой, несмотря на существующие преимущества варп-перемещений, было и остаётся дороговизна и громоздкость конструкций варп-приводов, энергопотребление и необходимость выходить к точкам Мандевилля во избежание катастрофичных эффектов для пустохода и окружающих миров». В ноосфере прокатывается информационная рябь усмешки магоса-суспензора на эту мысль. Технологии бывшего Альянса и ксеносов имели значительный недостаток в виде невозможности избавиться от возникающего статического электричества, что требовало немедленной разрядки в местах, имеющее хоть какое-то магнитное поле, вроде планет или станций. Логистическое упущение, в существенной степени ограничивающее межзвёздную экспансию здешних народов — за что Иероним воздал тройную хвалу Омниссии. Даже лучшие их установки имели предел в сверхсветовом движении, ограничиваясь, — согласно тщательно очищенной и пятикратно благословенной информацией, — пятнадцатью световыми годами в терранский день. Иероним ни в коем случае не собирался полагаться на скверные данные и технические решения чужаков, как гласил Девятый универсальный закон. Именно поэтому, изучив эти шаблоны и проведя собственные исследования, он вывел идентичные закономерности и опирался на них, так как именно на основе выводов сына Ризы строилась вся текущая научная база имперцев. Потребуется несколько проверочных ритуалов и тестов, проведённые под торжественные песнопения и мольбы Богу-Машине с умащиванием священными маслами, чтобы создать собственный аналог таких технологий, лишённых сиих досадных недостатков бездушных чужеродных отродий. Так будет угодно Омниссии. Последний, но не по значению, стенд содержал, пожалуй, наиболее важную и ценную модель технологии, какую имперцы могли себе представить. Её природа была по-своему противоречива, и без надлежащего инфо-карантина была способна даже вызвать разлад. Столь яростный, что разрушит и без того хрупкое единство людей в иной вселенной. Даже сам Иероним Гилад предварительно провёл разум через эмоциональные фильтры и катехизис «О смирении разума и души», прежде чем смог вести работу с подобной технологией. Все эти чаяния, надежды и сомнения таились в конструкции, по форме и размеру походившей на прямоугольный когитаторный блок, но без клейма в форме шестнадцатизубчатой шестерни, Империалиса или аквилы. Такое с виду невзрачное устройство создавало ложное впечатление незначительности, однако на деле это не так. Магос-суспензор с осторожностью коснулся его ноосферной метки, тщательно распаковывая пакеты данных, содержащихся внутри каждой из них. Шипение выпущенных из радиаторов паров хладагента, последовавшее за этим, слишком было похоже на человеческий вздох. «Модель демонстрирует собой устройство для межзвёздной связи, не использующий принцип астротелепатического обмена мыслеобразами. Образец так называемого «квантово-механического коммуникатора» был изъят из рук недостойных, изолирован и тщательно изучен на предмет следов еретических технологий, использованных для её конструкции». Небольшой механодендрит вылез из плаща Иеронима, на кончике которого блестел тонкий конус инфошипа. Сопровождавший за этим процесс двоичного песнопения эхом отзывался ноосфере, прежде чем устройство коснулось модели. Инфошип защёлкал при контакте, считывая запечатанные данные, прежде чем разум магоса мог отфильтровать, отсортировать и вывести информацию на ретинальный дисплей. «Подразум Левкипп напоминает: «принцип квантового запутывания известен Адептус Механикус, однако вся информация указывает на невозможность использования подобного принципа для межзвёздной связи. Объясняется следующим образом: при сцеплении кубитов «Альфа» и «Бета» с последующим распределением между отправителем и получателем, показатели положения каждой частицы необходимо предварительно считывать. Преобразование фотона «Альфа» в состояние первоначальной поляризации фотона «Бета» приводит к разрушению последнего, делая таким образом считывание информации невозможным без использования классического метода передачи данных. Решить данную проблему предполагалось через создание отдельного пространственного канала, однако для поддержания её существования требуется действие отрицательной плотности энергии; при прохождении волны через проход квантовые эффекты в устье червоточины разрушат проход». «Подразум Эндимион дополняет: «было обнаружено, что нулевой элемент способен использовать собственное излучение тёмной энергии для поддержания устойчивости канала червоточины, равно как и для открытия её проходов. Именно эффект массы, влияющий на топологию пространства-времени микроскопических кротовин, способен обеспечить стабильную работу канала для передачи сигналов на сколь угодные дистанции благодаря привилегированной системе отсчёта. И так до тех пор, пока коммуникатор получает достаточно энергии». «Подразум Браге подмечает: «данное преимущество может подарить Ризе и всему культу Механикус возможность решить фундаментальную проблему людского рода в виде сложнейшей логистики в условиях эмпирийной нестабильности. Усиление централизации и обеспечение быстрой реакции благодаря мгновенной связи поможет нам воссоздать Ризу и нашу Империю во всем великолепии благого Триединства. К сожалению, из-за условий текущего функционирования, Империуму потребуется передать эту технологию. Также технология ставит астропатов в крайне невыгодное положение из-за перспективы потери основной их роли. Требуется сделать пометку: проработка вопросов альтернативной службы астропата в рядах Навис Империалис и других ведомствах. «Подразум Алкидамант предупреждает: «слаб тот разум, кто легковерно отдаётся искушениям, ибо всякое знание таит в себе и спасение, и проклятие. Истинно глаголит воля Омниссии: требуется проведение дополнительных обрядов проверки чистоты явления нулевого элемента с последующими молебнами «о свободе от коварства Эмпиреев». Лишь тогда, и только тогда, когда выяснится степень чистоты данной материи и её Движущей Силы, можно поднять вопрос о благословении её во благо человечества. Засим, покорный слуга Омниссии проведёт изыскания с помощью доверенных астропатов и лоботомированных эфирно-чувствительных сервиторов. Да будет так, во славу вечного Владыки Машин». Иероним знал, что ему предстояло ещё больше работы, дабы в полной степени реализовать потенциал подобной находки. И ему было так же известно, что более консервативные коллеги могут воспринять саму идею вмешаться в мудрость предков в штыки. Но разве в этом не заключалась конечная цель всех адептов Бога-Машины — дойти до апофеоза Поиска Знаний? Условия, в котором пребывали люди, оставляли мало пространства для любых склок, и им предстоит решить любые разногласия перед лицом грядущей катастрофы. Нельзя допустить, чтобы идеальный ход шестерней в планах Омниссии был сбит какими-то мелкими поломками. Впрочем, эти вопросы он обязательно решит в ближайшем будущем, когда настанет час собрать первый великий симпозиум среди всех техножрецов, что сейчас трудились как на Земле, так и среди пустоходов Навис Империалис. Он испустил краткий двоичный гимн в ноосферу, протянув руку. Сервитор, что держал Топор Механикус, покорно вернул священный артефакт законному владельцу. Проведя длительный ритуал с песнопениями об успокоении машинных духов датчиков, ауспексов и вычислительных когитаторов, Иероним поблагодарил их за верную сегодняшнюю службу. Оставив в работе лишь неустанные механизмы сдерживающих полей и защитных шлюзов, Первый Технопровидец вскоре покинул отсек, дабы вернуться к делам насущным.***
Едва прошёл первый день с момента единения Империума и Федерации, как Земля живо стала центром всеобщего внимания впервые за пятнадцать лет после войны. Если не считать пышных празднеств, что проходили в отстраивающихся городах — в частности, в Ноттингеме, новой столице планеты, — то сюда начали стекаться не только первые мигранты с Аргентуса и других колоний. Максимилиану пришлось, скрепя сердце, позволить инопланетным журналистам прибыть с визитом на Землю для поддержания имиджа перед лицом цивилизаций Пространства Цитадели. Мера, разумеется, была вынужденная, дабы использовать их в собственных целях ради дальнейшего процветания человечества. Небеса вскоре заполонили десантные челноки, и уже первые корреспонденты практически всех аффилированных народов Галактики, не считая разве что кварианцев. Первого батарианского журналиста, сапогом коснувшегося рокритовой поверхности космодрома, взяли под тщательный надзор. Человеческие, в свою очередь, пользовались относительно большей свободой передвижения. То были люди, столь привыкшие к обществу ксеносов, что по писаниям ортодоксальных учений (да и остальных тоже) могли считаться потерянными для света Императора. И именно таких людей следовало привести из тьмы назад в Его длань. Вместе с рядом самых доверенных офицеров, Торакс проводил новый парад, время от времени давая заранее подготовленные комментарии собравшимся вокруг журналистам. Как и турианским представителям до этого, лорд-адмирал вёл торжественные речи о новой эре процветания, которая приведёт Галактику к новому, невиданному доселе будущему. О том, как из огня старой войны Империум объединит человечество под новым стягом, открыв ему путь, о котором павший Альянс даже не смел мечтать. И только, наверное, один из корреспондентов так и не смог получить аудиенцию у регента Империума, чей путь был загорожен плотным строем каср’кинов. — Вы не имеете права меня задерживать! Это свободная пресса! — взрывалась темнокожая брюнетка со стрижкой под каре, пытаясь пройти через ряд вооружённых людей. Тщетно. — Леди, это стандартная процедура безопасности. Ваша очередь наступит, как только освободится место, — всё тем же монотонным бесстрастным голосом отвечал солдат, чувствуя укол раздражения от столь мелкого человека, сдерживая его лишь идеальной выучкой и дисциплиной. Молодая женщина раздражённо фыркнула, покуда её съёмочный дрон безучастно парил возле хозяйки, сверкая объективом камеры. Для неё казалось совершенно неслыханным, чтобы её право свободной журналистики могли так беспардонно попрать толчеей чопорно выряженных солдафонов. И под предлогом «общественной безопасности» просто взять и заткнуть ей рот, как простому бродяге из трущоб. Между прочим, у неё было высшее образование! — Послушай, ты хоть знаешь, кто я такая, и какой значимостью я обладаю в известной Галактике? — Не имею ни малейшего представления, леди. Вероятно, это не столь значимо, — бесцветным тоном отвечает кадианец. Женщина, гордо выпячив свою грудь, собрав всю свою гордость и решимость, во всеуслышание объявила: — Я — Калисса Бинт Синан аль-Джилани, «Межзвёздный вестник Вестерланда», и, пользуясь всегалактическим правом свободной журналистики, требую пустить меня к Максимилиану Тораксу для дачи интервью! — Вас пропустят к наместнику Императора лишь после того, когда наступит ваша очередь, леди, — последовал сухой рубящий ответ, на что та лишь гневно зарычала. Она уже столько раз за сегодня слышала про этого «Императора» со всех уст, что ей становилось совершенно тошно слушать подобную чепуху, особенно от тупой солдатни. — Может, хватит поминать этого чёртового императора везде, где придётся? Он что, какой-то бог, или что? — Калисса указала большим пальцем себе в грудь. — Так вот, у нас свободное общество и вероисповедание тоже! И как атеистка, я не желаю слушать ваш религиозный бред, пока не получу аудиенцию! Поэтому я требую СЕЙЧАС ЖЕ пустить меня к Максимилиану, или я напишу о вас такую разгромную статью, что ваш драгоценный «Империум» вовек не отмоется! О да, поверь мне, дылда, я это сделаю! — она вызывающе тычет в нагрудник каср’кина, надеясь спровоцировать его на ответную реакцию или хоть как-то заставить среагировать эмоционально. Все так же тщетно. Не дрогнул ни один мускул на теле кого-либо из элитных бойцов Империума. Зато на нарушительницу общественного порядка уже обратили внимание представители правоохранительных органов. Истинные стражи Галактики уже собрались вокруг шумной скандалистки. Калисса вдруг ощутила, как тяжёлая рука падает ей на плечо, и та медленно оборачивается, видя мускулистую фигуру полицейского позади себя. Рядом с ним стояло ещё двое, мужчина и женщина со строгими лицами и пронзительными взглядами. Едва «известная журналистка» успела что-то сказать, как почувствовала, как крепкой хваткой её подхватили за руки и бескомпромиссно увели в противоположном от Максимилиана направлении. Дрон-камера послушно следовал за молодой женщиной, и лишь удаляющиеся бранные крики всё ещё напоминали об её существовании. — Отпустите! Вы не имеете права! Я на вас в суд подам, сволочи! Вы пожалеете об этом! И больше за сегодняшний день никто больше не видел «знаменитую» Калиссу аль-Джилани, смелую и бесстрашную корреспондентку, ищущую лишь правду и ничего, кроме правды. Спустя двое суток после того события редакция получила оповещение, что журналистку нашли мёртвой, с переломанными костями в высохшей луже крови и прочих телесных жидкостей. По официальным данным, Калисса, освобождённая после оформления протокола в участке, поздно ночью упала с высоты шестидесяти восьми метров с мостовой, не удержав равновесие. Какова бы ни была правда, никто не стал ни возражать, ни перечить с данной позицией. Лишь немногим известны детали прошлых дней. Там, за закрытыми стенами, с нарушительницей провели тщательные воспитательные беседы. Следовало заметить, что по имперским меркам это значила не самая приятная процедура круглосуточной психоиндоктринации. В неё входила непрекращающаяся трансляция религиозных гимнов, демонстрация образов святых и церковных служений, дабы привести потерянную душу к спасению от тьмы бездушия. И пусть судьба Калиссы была трагична, но верноподданные Императора сочли это приемлемой жертвой во имя духовного вознесения. Тем не менее, в связи с данным событиями, в офис имперского представительства была послана нота озабоченности в связи с возможными нарушениями прав журналистов. Ответом в адрес специальной комиссии послужил документ, в котором гости иных цивилизаций подписывают обязательство соблюдать условия имперского законодательства. Если же госпожа аль-Джилани, при оформлении вышеупомянутого договора, грубо нарушила его предписания, то все последствия бременем ложились именно на нарушительницу. — Хотя, признаться, никому бы из всех живущих не удалось бы постичь в полной мере превратности Лекс Империалис, — задумчиво протянул Максимилиан, памятуя о том, насколько запутанными порой были имперские законы. — Угу, — бесцветно кивнул Эразмус, не разделяя благодушия лорда-адмирала. — При всём уважении к вам, господин, мне казалось, мы хотели создать из колыбели человечества жемчужину в короне Императора, а не проходной двор для чужаков. Максимилиан, привычный к некоторой ворчливости своего подопечного, снисходительно хмыкнул. Он пригубил амасек из хрустального бокала, чувствуя, как приятная теплота разливалась изнутри. — Терпение, мой друг. Это не будет длиться долго, пока пройдут официальные церемонии. Уж как сенатору тебе это следует понять. — Я всю жизнь провёл в качестве флотского офицера, но никак не управленца, сир, — вздохнул Виторио, его пальцы устало потирали переносицу. — Я не создан для подобной роли, как, например, Удина. — Как и никто из нас, — заметил Торакс. — Но служба во имя Императора не предполагает, чтобы мы жаловались на Его замыслы, но лишь исполняли Его волю во благо человечества. С момента создания имперского сената, лорд-адмирал назначил некоторых из высокопоставленных офицеров на соответствующие должности. Свой неоценимый вклад в организации работы государственных структур после объединения Федерации внёс её ныне бывший президент. Ему дозволялось сохранить солидную долю своего влияния на гражданскую сферу — при условии, конечно, внедрения общества в имперскую систему мировоззрения. И если культурная ассимиляция могла бы пройти с течением длительного времени, то иной вопрос уже требовал более скорого решения. Главной головной болью Удины стало известие, что внешняя макроэкономика Империума действовала совсем на иных принципах. Точнее, на древних договорах и том, что можно назвать бартером за неимения более подходящих слов. Даже интеграция со внутренней экономикой вызывала большие вопросы. В связи с этим, он созвал консилиум из экономистов, в чью задачу входило решение подобной проблемы. Когда ему предстояло узнать, как именно имперцы поддерживали столь высокий темп производства с момента прибытия их на Землю, на его голове прибавилось седых волос. То, что в стародавние времена называли плановой экономикой — или, точнее, его более суровый аналог, приправленный мощной машиной пропаганды на фоне всепланетарного запустения. Факт того, что им вообще удалось таким образом в относительно короткие сроки воссоздать цивилизацию силами военной экспедиции, можно назвать настоящим чудом. Впрочем, в долгосрочной перспективе, подобный подход не сможет удержать надолго громоздкую машину без колоссальных внешних вливаний. Имперцы, по понятным причинам, отрезаны от старых линий снабжения, а новые ещё не успели сформироваться. В такие моменты несчастному Удине оставалось время от времени молиться Богу-Императору о силах справиться с испытаниями. И как будто ему всего этого было мало, намедни он встретился с человеком, о существовании которого он и не надеялся узнать. Если точнее, надеялся, что не придётся узнать. Он помнил её пронзительный взгляд изумрудных глаз, плотно поджатые губы и вечно суровое выражение лица ещё со времён Альянса. Теперь же, пусть и её светло-русые волосы стали серебристо-седыми, тяжесть её ауры стала и вовсе сокрушительной. В миру её знали, как Аниту Гойл, и она была в числе тех редких людей политики, кто остался на Земле и вместе с её народом переносил трудности. И если сам Удина со скрипом вынужден принять уклад жизни имперцев, то Анита словно влитая оказалась в их рядах. Тогда экс-президент готовился слушать обвинительные речи о том, что он оставил свой народ в беде. Что он предал человеческий род, и какой он мелочный, недостойный человек. Отнюдь, ничего подобного из её уст так и не сошло. Единственное, что Анита передала Удине, так это полный презрения взор и слова, сказанные столь ледяным тоном, что в самой Антарктиде и то было теплее: — Надеюсь, вам было комфортно быть подставкой для ног турианского примарха, Доннел, — всё что он услышал от неё, прежде чем женщина продолжила свой путь по коридору, даже не сбавив шага. Привыкший к любому давлению со стороны конкурентов и недругов, мужчина впервые за долгое время чувствовал себя не в своей тарелке. И теперь, снова вспоминая эту железную леди, нынешний сенатор мог найти успокоение только в работе. Он сделал глоток кофе — или, как местные называли его, рекафа, чувствуя расслабляющую горечь и лёгкую жгучесть напитка. Он позволил себе искру надежды, что если эта Гойл пережила смутные времена, то возможно Андерсон тоже остался в живых. С ним, по меньшей мере, чувствовалось куда спокойней.***
Лазурная вспышка энергии охватила металлопластиковый ящик. Женщина воздела правую руку в поднимающем жесте, и стокилограммовая ёмкость вскоре воспарила в воздух на три метра ввысь, игнорируя силу тяги. Женщина могла ощущать нутром массу этого ящика, его гравитационную рябь в пространстве, и даже инстинктивно ощущать его молекулярную структуру. Это требовало большого напряжения, пусть и не столь интенсивного, подними она этот предмет с помощью собственной мускулатуры. Вскоре она сжимает оттопыренную ладонь в кулак — и сокрушительный взрыв дезинтеграции расщепляет материю на составные атомы. От ящика остались лишь обгорелые хлопья, разлетавшиеся в стороны под взрывом синей энергии. — Ты проделала хорошую работу, Шепард. Ты быстро освоила комбинацию подъёма и деформации, — прозвучал женский голос рядом с ней. Джейн плавно опустила руку, переводя дух. Её дыхание частое и глубокое, а на коже блестели крупные капельки пота. Она глянула на наблюдавшую рядом азари, но лишь скупо кивнула на её похвалу. Девушка не представляла, что обучение биотике будет столь изматывающим для её тела, хотя она использовала не столь много приёмов за сеанс тренировки. Она смахнула со лба пот, чувствуя мелкие уколы статического электричества на её коже. Даже силовые упражнения не казались ей столь утомительными, ими она могла заниматься целыми часами и даже в половину так не устать. Лиара Т’Сони терпеливо вела свою новую подопечную, уча контролировать её способности, хотя ей пришлось мириться с её тяжёлым характером. Для человека она проявляла слишком высокую подозрительность к инопланетянам. Впрочем, юная исследовательница мало что знала о прошлом Джейн кроме того, что ей дозволили знать. Все выводы она делала практически на домыслах, слушая слова девушки-биотика, наблюдая за каждым её движением и поведением. И если бы не вечная хмурость и отстранённость Шепард, Лиара нашла бы её очень даже красивой. Это, а ещё желание сохранить свою жизнь как можно дольше, стимулировало азари обучать человека. Даже вспоминая ужасы имперского заключения, она на удивление нашла судьбу своих злосчастных напарниц не столь тяжёлой для её души. Был ли тот цинизм защитной реакцией психики юной Т’Сони или же какой-то потаенной чертой характера, разбираться она сама не стала. Всё, о чём сейчас она думала, так это о наставлении Джейн. Лиара знала, что её не убьют до тех пор, пока она была полезна: ни от рук её подопечной, ни от рук имперцев. У неё ещё имелось достаточно времени. — Тебе не стоит так напрягаться, Шепард. Если ты устанешь, ты не сможешь эффективно использовать свои способности, и ты пострадаешь от истощения. — И почему же тебя это так волнует, Т’Сони? — едко бросила Джейн, быстро осушая бутылку минеральной воды. Лиара вздохнула: что ж, «Т’Сони» — это уже не «подлый ксенос», прогресс. — А почему бы мне не волноваться? — возразила та, скрестив руки на груди. — Неужели сложно представить, что кто-то из не-людей к тебе не враждебен? Девушка фыркнула, метнув в адрес собеседницы скептический взгляд зелёных глаз. — Если ты пытаешься заговорить мне зубы, то даже не надейся, — больше усталым, чем раздражённым голосом сказала она. Азари закатила глаза и покачала головой: эта Шепард была тем ещё крепким орешком. Тренировочный зал для девушки-биотика обставлен настолько минимально, насколько это возможно. В сущности, это просто просторный грузовой отсек, приспособленный имперцами для подобных занятий без риска нанесения побочного ущерба окружению. Укреплённые переборки из усиленной пластали, обшитые изолирующим слоем композита, могли без труда выдержать удары многотонных контейнеров и паллет, которые могли бы сорваться с крепежей. Эти условия идеально подходили для обучения Шепард контролю своими способностями. Сама Лиара старалась передать всё, что знала. Конечно, спецприёмы коммандос она продемонстрировать не могла, посвятив жизнь больше ксеноархеологии, чем биотике. Тем не менее, азари оставалась весьма грозным соперником в случае чего, и ей не составляло труда уничтожить группу солдат своими способностями. Что, впрочем, для Т’Сони никак не помешало оказаться в заключении у имперцев, которые вели за ней тщательное наблюдение. Из соображений самосохранения, она благоразумно не проявляла враждебности — учитывая, что ей могли запросто имплантировать какую-нибудь бомбу или расстрелять из лучевого оружия в потаенной нише этого громадного корабля. И этот корабль, что поначалу казался творением исчезнувших протеан, стал главной и колоссальной ошибкой в жизни юной исследовательницы. Отнюдь, Лиара не отчаивалась. Она бы никогда не пошла по своему жизненному пути, не подготовившись морально к любым передрягам. И из этой она обязательно выпутается — и для этого у неё уже зрел план, безумный по своей отчаянности. Но то дело отдалённого будущего. Сейчас ей нужно позаботиться о Шепард. К слову о ней… за то время, что она проводила с ней в тренировках, она не могла не заметить её стать. Для столь молодого возраста — сущей мелочью по стандартам азари — Шепард обладала атлетически сложенным телом. У неё была хорошо развитая, но не грубо выпирающая мускулатура, что вовсе никоим образом не убавляла женственных черт Джейн. Её округлое, почти детское лицо можно было назвать милым и симпатичным, если бы не вечно хмурое выражение, которым она награждает азари. Что ещё добавляло горчинки её облику, так это шрамы, покрывавшие её плечи и спину — метка её тяжёлого прошлого. На все попытки Лиары расспросить о них Шепард реагировала посылом не лезть не в своё дело, причём в довольно грубой форме. Настолько, что даже бывалый кроган бы проглотил свой язык. Засим Т’Сони оставила свои попытки узнать её получше, дожидаясь, что когда-нибудь она сама ей откроется. Со временем. В более подходящей обстановке. — Что ж, тогда давай напоследок попробуем изучить ещё один приём, и на сегодня мы закончим, — предложила азари, на что Шепард только скупо кивнула в согласии. — Поскольку ты уже можешь достаточно долго концентрироваться, то ты сможешь освоить создание сингулярности. Ты готова? Джейн приняла новый вызов с неизменным отстранённым стоицизмом. Учиться чему-то у ксеноса пусть и казалось дикарством, но её собственное мнение на этот счёт не имело значение, если того требовали интересы Империума. И ради него она готова на любые жертвы, переступая через гордость. — Приступим. — Очень хорошо, тогда сосредоточь гравитационное поле в области пространства в зоне видимости и сожми его как можно сильнее, — наставляла Лиара, когда Шепард вытянула перед собой руку и раскрыла ладонь. — Сжатие должно идти равномерно со всех сторон, иначе поле просто сколлапсирует. Девушка принялась делать всё, как ей сказали, постепенно сжимая пальцы. Она могла ощущать колебания в ткани пространства-времени в виде тонких вибраций, отдающихся тонкими уколами электричества. Незримая частица вещества стремительно сжималась под действием сильно возросшей гравитации, когда поле эффекта массы сдавливало её до пределов радиуса Шварцшильда, пока и они не оказались преодолены. Вскоре перед Шепард возникла чёрная сфера искусственной сингулярности, вокруг которого сверкал ореол голубого свечения. Свет искажался вдоль его кромки; металл под сферой начал скрипеть от перепада гравитации, перетягиваясь в сторону масс-воронки. Шар начал вибрировать и колебаться. Зона псевдо-тени, слишком большой для объекта столь малой для её радиуса массы, замерцала. Рука Джейн задрожала от натуги, когда она пыталась удержать сингулярность в стабильном состоянии. Она чувствовала, что выдыхается быстрее, чем хотелось бы. В глазах начало плыть. — Сильнее, Шепард. Сжимай сильнее! — скандировала Лиара неподалёку. Сильнее. Сильнее. — Сильнее! — рявкнул хриплый голос, после которого последовал жгучий удар электрохлыста. Девочка закричала от боли, рухнув на колени. Все её нервы пронзили тысячи колючих игл, от которых стало трудно дышать. Она даже не осмеливалась поднять взгляд на своих мучителей — так больно ей было. Джейн зажмурилась, не желая показывать подступающие слёзы — лишь бы эти уроды не видели эту слабость. За это она снова получила новый удар. Она грузно свалилась на четвереньки и заскулила, сжав свои кулачки так сильно, как могла. Жестокий смешок прокатился позади неё, давление двух пар глаз чувствовалось многострадальной спиной, даже не видя их взгляда. — Никудышность, — сплюнул батарианец, едкая слюна упала прямо на голову Джейн, отчего она брезглива дёрнулась. — Эти люди бестолковы даже для ямы. Любой вшивый варрен побрезгует трогать это мясо. — Джарак, не порть мне раньше времени мою боевую шавку, — рыкнул второй голос позади. — Где ещё ты увидишь человека-биотика? За бои с таким выручат хороший гонорар. — За эту рохлю? Она даже не может сраный ящик толкнуть нормально! Всё время корчится и дёргается, как ужаленная, — послышался щелчок затвора. Сердце Джейн пропустило удар. — Лучше просто прибить, как облезлого пыжака. Страх наполнил разум девочки, пока она пыталась отдышаться после жалящего касания бича. Она слышала гнусный, гортанный смех своих мучителей, что упивались её беспомощностью. Пальцы девочки крепко сжали комок грязи — почти рефлекторно, желая не то бросить его в батарианцев, не то ухватиться за твердь в поисках спасения. И вместе с удушающим объятьем страха к ней пришло ещё одно чувство, столь же клокочущее, как спазм желудка после кислых харчей: ненависть. Чистая, беспримесная ненависть. — Ладно, так никуда не годится, — вскоре сказал второй. — Тащи к хирургам. У нас как раз есть маленький подарок для нашего маленького щеночка. Может, после этого из неё выйдет что-то стоящее. Джейн помнила, как её тело подхватывают за руки, словно пушинку, волоча в неизвестном направлении подобно тряпичной кукле. Помнила тугие стяжки ремней, от которых немели конечности, сырой запах крови внутри палатки и блеск металла от машины-трепанатора. Весь мир для несчастной девочки превратилась в сплошную алую кляксу боли. И новый укол в затылке наполнил мозг огнём. Сфера сингулярности лопнула, мерцая маревом искажённого света и гулким взрывом разрываемого воздуха с запахом озона. Девушка схватилась за голову, чувствуя, как сдавливающие мышцы спазмы начинают разрывать её изнутри. Затем боль стала столь невыносимой, что с её горла сорвался пронзительный вопль. Эта агония была выше всех её сил. — Шепард! Шепард! — слышится панический голос Лиары. — Кто-нибудь, на помощь! Помогите ей! Девушка падает на пол, извиваясь от колотивших изнутри разрядов электричества, заставлявших её мышцы непроизвольно сокращаться. Она почти не могла дышать — настолько ей сейчас больно. Все мысли превратились в алую патоку, и взор окутал кровавый туман, когда лопнули капилляры в глазах. Правая рука отчаянно замолотила воздух, будто ища спасения из пучины страданий. Джейн даже не могла обратиться мысленно к Богу-Императору; она не могла даже себя вспомнить. Тяжёлый топот сапог вскоре раздался по отсеку, едва бронестворки распахнулись в стороны. Несколько рослых фигур небрежно оттолкнули азари от девушки, отчего Т’Сони едва не потеряла равновесие. Шепард не могла больше никого увидеть подле себя, прежде чем её сознание полностью отключилось, отправив все её чувства в пустоту. Прошло часов восемь с момента неожиданного приступа биотика, из-за которого она сейчас лежала на койке, подключённая к аппарату искусственного жизнеобеспечения. Над её бессознательным телом сгрудилось несколько сервиторов под началом хирургеона, непрестанно следившие за её состоянием. Пара дренажных трубок присоединялись к её черепу, а катетерные зонды непрестанно вводили в кровоток питательные вещества и убирали продукты жизнедеятельности. В отдельном помещении от операционной сейчас находилось двое человек: сам хирургеон, Маркос Райндуполос, и адъютант Торакса, Хелена Мэригольд. Их взгляды были прикованы к лежавшему под плексигласовым контейнером предмету, похожему на небольшую пластину, покрытую засохшей кровью. Лицо Хелены сморщилось от неприязни. — И эта… вещь всё это время была в её голове? Пресвятой Император-на-Терре, что за мерзость. — Если быть точнее, эта «вещь» и поддерживала относительно стабильную работу нервной системы этой Шепард, — бесцветно ответил Маркос. — Весьма примитивный образец нейроимпланта, внедрённый в мост головного мозга. Регулирует электрохимические импульсы при чрезмерной проницаемости синапсов, проводит сигналы, поступающие между центральной и периферийной нервных систем… — Мне эти слова ни о чём не говорят, Маркос, — хмыкнула адъютант, поджав губы. — Лучше скажите мне, насколько серьёзны травмы. Хирургеон поднял инфопланшет перед собой, демонстрируя снимки головного мозга Шепард. Некоторые места отмечались алыми пятнами, обозначая зоны поражения. — Она перенесла несколько локальных кровоизлияний. Если бы помощь не подоспела вовремя, целые участки мозга могли отмереть. И тем не менее, имплант, который должен поддерживать её, стал обоюдосторонним ножом. Женщина в ответ слегка покачала головой, холодно усмехнувшись. — Таков результат грязных ксенотехнологий. — Вы не проявляете особого беспокойства о Шепард, — заметил Маркос, откладывая планшет. — Лорд-адмирал Торакс уже выразил своё беспокойство касательно инцидента, — призналась Хелена, пожав плечами. — Это не значит, что меня это должно волновать. Он занятой человек, а моя задача сейчас — донести его мысли и оповестить о случившемся. Поэтому я хочу услышать возможные прогнозы, чтобы сообщить лорду-адмиралу для принятия решений. Люменосфера слегка замерцала над их головами. Райндуполос воспринял этот сигнал как не самый благой знак. Будучи несколько суеверным в силу своей ответственной профессии, он стал воспринимать перебойную работу лампы как способ прогнозировать будущее состояние пациента. В зависимости от частоты «миганий», степени потускнения света и даже звуков, хирургенон составлял ожидаемый исход его операций. Если лампа отключалась на дольше, чем десять секунд, то, по его поверьям, пациента ждала смерть. Пока что ни одно из «предсказаний» люменосферы не подводило Маркоса. Все предложения заменить её он встречал с ярым негативом. — Первый Технопровидец сообщил, что уже работает над созданием альтернативного нейроимпланта. В целом, повреждённые участки мозга в случае чего можно заменить аугментикой, но тут встаёт иной вопрос, — мужчина с хмурым выражением глянул на Хелену. — А имеет ли это смысл? — Поясните? — Речь о рентабельности, — манера речи Маркоса несколько сбила с толку адъютанта. Он с чувством иронии хмыкнул про себя. — Ходит мнение, что случившееся суть кара за грех колдовства. Мы не понимаем многого о природе так называемой биотики, и не можем сказать точно, таится ли зерно скверны в ней. Но если не утомлять вас подробностями, то дальнейшая судьба этой Шепард будет зависеть от того, к какому выводу придёт Первый Технопровидец. — Лорд-адмирал бы хотел оставить её в прежнем состоянии, как до того, как она попала к вам на стол, — голос госпожи Мэригольд звучал с нескрываемым безразличием. Хирургеон предпочёл проигнорировать это. — Что с ней может ещё произойти? Много чего, что может не обрадовать его ожиданий. И эти мысли Маркос непременно собирался озвучить. — Я не гарантирую соблюдения его пожеланий. Если обнаружится, что в состоянии Шепард была замешана какая-то зловредная сила, то лучшее, на что она может рассчитывать, это сервиторизация. Хелена, при всей внешней отстранённости, всё равно вздрогнула от самой перспективы превращения живого мыслящего человека, ещё верного Императору, в лоботомита. Сама такая мысль ей столь претила, что на месте этой несчастной девушки адъютант бы предпочла смерть, чем такое существование. О худшем же варианте она могла лишь предполагать, потому она не стала искушать себя озвучить этот вопрос. Вместо этого, госпожа Мэригольд лишь кратко поблагодарила Маркоса за работу и взяла с него слово, что он будет держать в курсе событий. На этом она вежливо кивнула и покинула кабинет хирургеона. Она невольно возвращалась мыслями к утыканной трубками молодой девушке, после чего вернула себе тот же равнодушный вид, освободив разум от лишних раздумий. Лишь Лиара, кто наблюдал и попечительствовал над Джейн всё время её обучения, не находила себя от тоски. Её шансы на освобождение стремительно утекали сквозь пальцы, как пригоршня песка. Что ещё хуже, так это то, что, наверное, единственный человек, к которому Т’Сони чувствовала не просто благодушие, теперь находится на грани смерти. И всё в совокупности вгоняло её в состояние сильной горечи. Она села на скамью, сцепив между собой ладони и уткнулась лицом в замок, зажмурив глаза. Её голос дрожал. — Богиня, услышь меня, прошу…