Rise of war: Retribution

«Смерть — это не провал, потому что даже смерть может принести славу. Страх — это не провал, потому что страх может быть побежден. Единственный известный провал — это игнорирование приказов, потому что даже небольшое колебание в следовании им приводит к поражению» — Либер Прогениум, том I

3 марта, 2173 год по земному календарю.

      Когда к Аните Гойл пришли два человека в черной форме и черепами на фуражках и предложили работать на них в деле возрождения величия некого Империума, она подумала, что наткнулась на представителей жесткого и идеально отлаженного механизма. Гости из иного мира казались ей всемогущими, ведь они смогли вернуть ей давно ушедшую молодость и дали в руки власть, какая и не снилась ни одному чиновнику бывшего Альянса. Но как только чрезвычайное положение отменили, а Земля вернула утраченные колонии и население, она поняла, как сильно ошибалась. Империум Человечества мог быть сколь угодно могучим, но его политическое устройство заставляло выть и вопрошать степень адекватности и профпригодности тех, кто придумал идиотские правила, а именно старые устои из несуществующего здесь государства с великим энтузиазмом принялись насаждать чиновники Администратума. Несмотря на титул леди-губернатора всего Сектора, по факту ее власть ограничивалась губернаторским дворцом в Новом Ноттингеме — военные не подчинялись ей напрямую, а гражданская администрация отвечала только перед Йудом Малистой. Этот мерзкий иссохший старикашка, возрастом более трехсот земных лет, сделал все, чтобы как можно сильнее отдалить ее от принятия любых решений и быстрыми темпами возрождал громоздкий и раздутый бюрократический аппарат старого Империума. Даже сейчас, когда ситуация лишь немного выправилась и человеческое государство отошло от края пропасти, он решил вернуть традиции в управлении сектором.       Сейчас Анита с теплотой вспоминала чрезвычайные собрания, когда проблемы решались без лишних проволочек и на сами собрания уходило не так уж и много времени. Теперь все изменилось, нельзя было и шагу ступить не станцевав десяток китайских церемоний, практически буквально. Леди-губернатор шла по роскошному центральному коридору своего дворца, ее путь устилал невероятной ценности ковер, а стены обрамляли мозаики и иконы, отделенные статуями имперских святых, орлов и прочих представителей геральдики. Она двигалась в главный зал для приемов, в котором состоялся очередной грандиозный банкет, одновременно являвшийся и собранием правительства Земли. Одетая в свою скромную подогнанную по фигуре серую форму, она разительно отличалась от адептов (а именно так имперцы называли чиновников) всех мастей и уж тем более военных, больше похожих на разукрашенных павлинов, нежели на воинов. По просьбе своих новых покровителей, ей приходилось носить несуразный высокий парик и не менее идиотски выглядящую шляпу с полями и бляхой в виде аквилы, чтобы хоть как-то выделяться на общем фоне. По обе стороны от громадных резных дверей стояли стражи из Темпестусов, в центре зала на сцене играл оркестр, в воздухе парили сервочерепа и жутковатые херувимы. Вокруг сцены стояли длинные широкие столы с разнообразными кушаньями, от местных земных до экзотических блюд иного мира. Шампанское лилось рекой, гости пировали, смеялись и интриговали. Этот гадюшник вызывал лишь отвращение у Аниты.       У нее были грандиозные планы по обустройству нового государства, которые успешно саботировались представителями Империума, глядевшими на нее свысока. В толпе служителей Администратума, одетых в простые рясы и напоминавших скорее священников, нежели чиновников, выделялась горбатая фигура Йуды Малисты. Безумный дед, оба глаза которого были заменены грубой оптикой, в отличии от своих подчиненных не отказал себе в дорогом халате, расшитым золотом и пурпуром. Рядом с ним стоял сухощавый кардинал Гермоген, недавно избранный главой секторальной Экклезиархии. В белых одеждах и высокой митре, этот человек скрывал свои мотивы за блаженной улыбкой. На вкус Гойл вера Империума представляла собой безумную смесь христианства с примитивными верованиями, но, по крайней мере, эти священники ратовали за искоренение инопланетян и не требовали огромных средств на содержание, да и как она успела выяснить, среди них нашлось немало тонких психологов, ныне играющих роль пропагандистов. Чуть поодаль от них чинно беседовали высокопоставленные военные, особо выделялся генерал-барон Густав Адольф, в сопровождении группы абхуманов, одетых во фраки и цилиндры. Этот подвид людей называли огринами, они были так же тупы сколь и сильны и невероятно прожорливы. Видеть их в амплуа цивилизованных аристократов всегда непривычно и Анита считала, что это проявление старческой деменции генерала. Спустить столько денег непонятно на что.       Оркестр грянул веселую мелодию, толпа гостей оживилась и освободила место для танцев. Те, кто решил принять участие в данном увеселении, выстроились паровозиком, держа руки на плечах или талии впередистоящего, после чего поочередно выносили ноги вправо и влево, топали по полу, возвращали их в исходное положение, а затем совершали прыжок вперед, назад и три прыжка вперед. Но главные люди сего празднества со стойким упорством игнорировали это действо: развлечение не по их чину. Высокопоставленные адепты и офицеры раскуривали сигары, пили крепкий алкоголь, но не прикасались к еде и тем более не танцевали. Среди танцующих леди-губернатор увидела людей и в такой же простой униформе как у нее — имперцы завербовали немало бывших служащих Альянса и позволили сохранить свои знаки отличия, не навязывая свою кричащую и неудобную форму. Женщина обратила взгляд по сторонам, стараясь найти кого-то знакомого, однако весь зал терялся на фоне стен, большую часть которых занимали громадные витражи с изображением неизвестных ей сцен из имперской истории. Потолок обрамляли готические арки, а свисавший с него гигантский канделябр, подсвечники которого были выполнены в виде черепов, опасно нависал над танцполом. За этими мыслями, она даже не сразу поняла, что к ней обращается человек одетый в мундир военного флота.       — Леди-губернатор, кажется, скучает? — вопросил высокий мужчина, который возвышался над ней на целых две головы.       Она поняла, что это ее непосредственный «наниматель», лорд-адмирал Максимилиан Торакс.       — Немного, — Гойл одарила имперца сухой, ни разу не располагающей улыбкой. — Подобные мероприятия в нашей ситуации напоминают мне пир во время чумы.       Торакс хмыкнул.       — Гражданским властям нужен отдых и четкое следование протоколу. По крайней мере тем, которые великий Пантократор сочтет необходимыми, — это был дежурный ответ, вокруг них было немало шпионов других могущественных имперцев и Анита не ожидала, что услышит от адмирала что-то иное. — Советую сохранить аппетит для нашего заседания. Еда для низших чинов и адептов на редкость мерзотна сегодня.       Анита Гойл подняла бровь и поправила неудобный парик.       — Позвольте, лорд-адмирал, эти люди не выглядят как те, кого насильно заставляют есть нечто неприятное.       — Потому что они и не пробовали ничего лучше, — ответил адмирал. — Возможно, адмиральские эполеты меня разбаловали, но мой желудок более не в состоянии переварить то, что подают здесь. Дождитесь официального банкета и вы явно разделите мое мнение.       Адмирал обернулся и натянул на лицо дружелюбное выражение.       — Святой отец! Как я рад вас видеть, надеюсь, вы помолитесь о здравии и благополучии всех нас! — к Аните и Максимилиану неслышно подкрался кардинал Гермоген. — Как вам прием? Надеюсь, вы любите подобные мелодии или услада для ваших ушей только святые тексты церковных хоров?       Гермоген прятавший руки в широких рукавах своего одеяния, одарил адмирала коротким кивком.       — Вполне, господин адмирал, вполне. Хоть я и скромный слуга Того, В Чьей Тени мы все стоим, не могу отказать себе посещать подобные мероприятия. Бывает, здесь можно услышать интересные слова и присмотреться к потенциальным семенам ереси…       Ах да, ересь. Несмотря на все слова церковников, Анита все же считала, что еретик — это вообще любой человек, который как-либо недоволен своим положением. Сама мысль, что государство не всегда право и справедливо, считалось крамольной и достойной наказания.       — Вижу, я прервал вашу беседу с несравненной госпожой губернатором, — подобострастно обратился к Гойл кардинал, не вкладывая в свои уста ни капли искренности. — Прошу простить мою беспардонность, я лишь хотел высказать свое удовольствие приемом, все организовано на высшем уровне. Моя благодарность хозяйке торжества.       — Рада, что смогла угодить вашему святейшеству, — ответила Гойл, вспоминая, что не имеет никакого отношения к организации мероприятия. Адепты Администратума и рабочие решали все за нее.       Лицо кардинала не изменилось, оно все так же выражало благодушный покровительственный настрой довольно молодого церковника для столь высокой должности. Именно он в свое время посвящал Аниту в Имперский Культ и принимал причастие. Не сказать, что она разделяла фанатичный пыл многих имперцев, но после всего, что она увидела и узнала, сомневаться в существовании Императора было бы глупо. Кардинал постоянно оценивал ее веру и регулярно присылал своих шпионов. Патологическое недоверие имперцев и пренебрежительное отношение к людям этой галактики заставляло его идти на такой шаг. Но это было практически бессмысленно — ибо сама Гойл не могла и шагу ступить без надзора Администратума.       — Могу я вам предложить тоник, ваши превосходительства? — подле стоящих людей возник слуга в малиновом пиджаке перетянутым голубым кушаком и желтых штанах, держащий в руках поднос с высокими стаканами.       Ничего не значащая фраза, обычное предложение напитка высоким гостям. Именно она стала сигналом, что пора идти на встречу самого высокого уровня. Как только Анита приняла стакан с шипучей водой, и адмирал, и кардинал уже ускользнули, уходя в разные стороны зала. Вслед за адмиралом засобиралась свита из флотских офицеров, резко выделяющихся на фоне разодетых как павлинов гостей своими относительно простыми синими мундирами, с не таким уж большим количеством украшений. Они облепили своего начальника со всех сторон так, что его совершенно не было видно, позволяя командующему Флота незаметно скрыться. Великий Пантократор Администратума вовсе незаметно исчез, сама леди-губернатор не заметила, как у столь древнего старика это получилось.       Музыка не смолкала, лишь набирая темп, гости веселились. Некоторые прямые подчиненные Гойл поднимали тост за ее здравие, но всюду, куда бы она ни шла, за ней пристально наблюдали десятки глаз. В очередной раз проклиная высокий дурацкий парик, она все же нащупала взглядом тех людей, к которым ей согласно правилам нужно было подойти. У одной из колонн, в самом дальнем углу зала, стояло пятеро касркинов. Словно каменные изваяния, в полной боевой выкладке, они не казались живыми людьми, покуда она с ними не заговорила заученными наизусть словами.       — Мне стало душно, господа. Не будете ли вы так добры проводить меня на вечерний променад?       — Гостям будет не хватать вашего присутствия, леди-губернатор, — раздался приглушенный голос солдата из-под шлема. Все в порядке.       — Уверена, гости простят мое отсутствие.       Касркины одновременно кивнули и образовали почетный караул, после чего конвоировали Гойл прямо к запасному выходу, что вел на боковой балкон дворца. Несомненно, за ними наблюдали. Кажется, эта имперская паранойя начала захватывать и саму Аниту, ей казалось, что на нее все смотрят. На деле же, скорее всего практически никто не заметил ее ухода — так были поглощены празднеством приглашенные гости. С балкона открывался чудесный вид на великие стройки Нового Ноттингема, город горел тысячью огнями, однако не было времени любоваться столицей новой Земли. Пройдя мимо плакатов с пропагандой, солдаты вывели ее к лифту, сержант нажал на кнопку вызова, располагавшейся в глазнице стилизованного черепа на панели управления. А может, это был и настоящий череп, сложно разобраться с этими имперцами. Подобные варварские украшения были не слыханы многие века, но, кажется, прошлое возвращалось вновь. Скоростной лифт помчал группу ввысь, на самый верхний этаж дворцового комплекса, где и должен был пройти финальный этап сегодняшней встречи.       Выход из лифта обрамляли две статуи имперских аквил, клюв каждой головы держал флаги разных имперских организаций. Огромные панорамные окна были скрыты за глухими расписными жалюзи, рисунки изображали процесс строительства нового мира. В самом центре рабочих покоев располагался большой голо-стол, прямо над ним с потолка свисало оборудование и экраны когитаторов для вывода разной информации. Ее место было во главе стола, по правую руку сидел кардинал Гермоген, по левую — генерал-барон, который, слава Императору, хотя бы сюда пришел без своих огринов. Кроме них так же присутствовали: лорд-адмирал Торакс, главный бюрократ Администратума, ненавистный Йуда Малиста, представитель некой Инквизиции Вуфорвос, о котором Гойл не знала вообще ничего, и представитель Марсианского техножречества, некий магос, чьего имени она не знала, да и нужно ли имя созданию, больше похожему на ночной кошмар, чем человека? Магос не имел ног — вместо них из-под полов длинной рясы виднелись небольшие металлические лапки, напоминавшие паучиные. Вместо лица — металлическая имитация, тело непропорционально, из него торчали разные кабели и шнуры, все приправлено механодендритами и двумя парами рук.       Адептус Механикус, пожалуй, были той организацией, которую Анита понимала меньше всего. Техночудища-киборги, поклоняющиеся технологиям — такое казалось слишком даже для сумасшедшего Империума. Тем более, что они не разделяли веру в Императора, поклоняясь своему Машинному Богу, но никто из этих техножрецов так и не удосужился провести объяснительную беседу и рассказать подробнее. Другие имперцы тоже не горели желанием влезать в дела киборгов, впрочем, думала Гойл, они скорее всего и сами знают о них немногое, ибо эти техножрецы невероятно скрытные. Они уже успели объявить монополию на все технологии и знания, а военные Империума никак на это не отреагировали, будто бы это нисколько им не мешало.       Анита проследовала к своему месту, стараясь держаться подчеркнуто высокомерно, глядя на всех свысока. Она не торопилась, давая понять, что не собирается плясать под дудку своих нанимателей, кажется, правда, всем было на это все равно, кроме Йуды. Проклятый дед что-то кашлянул на ухо генерал-барону, тот поджал губы и кивнул. Как только она села на свое роскошное кресло, обитое кожей и мехами, с инкрустированными драгоценными камнями, банкет продолжился. Касркины исполнили роль официантов и резво притащили множество разных блюд — ни одно из них не было из этой галактики. Наблюдая, как самые могущественные люди государства накинулись на еду и начали жрать ее как свиньи, облизывая пальцы и запивая все огромным количеством напитков, она почувствовала омерзение. И все же, несмотря на свое варварство и неотесанность, именно имперцы из далекой реальности стали ее лучшим шансом на возрождение человечества. Пусть им не хватало тонкости, у них была мощная армия и флот, а так же технологии, многие из которых считались принципиально невозможными. С этим можно работать.       Губернатор позволила себе отведать мясо некой бжезинской лани, которое на вкус оказалось остро-сладким, в качестве напитка выбрала нибенийскую настойку из сотни трав. Не особо крепкая, но обладающая приятным послевкусием и тонизирующим эффектом.       Тем временем трапеза быстро подошла к концу, но недоеденные блюда лишь отнесли к соседнему столу, каждый, кто бы попросил, мог получить добавку. Кроме механикуса, тот не притронулся ни к одному блюду и терпеливо ждал, покуда пир закончится.       — Заседание чрезвычайного комитета объявляется открытым! — проскрипел Йуда Малиста, его аугментированные глаза вспыхнули желтым свечением, а складки кожи на шее пришли в движение. — Милостью Бога-Императора, пора приступить к решению важных вопросов. Начнем с моего запроса о выделении дополнительных средств на строительство аллеи фонтанов в Париже, на месте Елисейского дворца…       Чрезвычайный комитет, да. Анита усмехнулась — все как обычно, дурным тоном считается переход к действительно важным делам. Имперцы обсуждали здоровье друг друга, различные мелкие дела, даже погоду. Прошло не меньше часа, прежде чем собрание начало рассматривать действительно срочные и важные вопросы.       — Восстановление Земли продвигается согласно пятилетнему плану, приток новых крепостных и ресурсов с территории бывшей федерации способствует позитивным мыслям об опережении графика. Но многие из переселенцев не могут считаться надежными, покуда не будет проведен полный аудит их деятельности за время ксенооккупации. Те, кто служил оккупационным властям, должны быть допрошены и немедленно уничтожены, — бубнил Йуда, барабаня пальцами по столешнице голо-стола, который ныне показывал графики и отчеты Администратума.       — Мы не можем лишиться отлаженного механизма управления, — возразил лорд-адмирал, неудовлетворительно посмотрев на главного бюрократа. — Такие репрессии помешают нам управлять новыми территориями.       — Я лично занимаюсь выстраиванием иерархии и системы управления сектором, — гордо возразил Йуда. — Вы, военные, все равно ничего в этом не понимаете. Все еретики сгорят на костре и их место займут верные сыны отечества, это единственный возможный вариант.       — Мне придется возразить и заявить, что предложение великого Пантократора приведет к ситуации, когда мы не сможем управлять чем-либо кроме Нового Ноттингема, — Анита решила, что пора действовать.       Присутствующие скосились на нее, как на забавную цирковую обезьянку, которая посмела сделать что-то без разрешения дрессировщика.       — Объяснитесь, Гойл, — прошипел Малиста, сжав сухие кулачки. Он даже не собирался использовать ее титул при обращении. — Вы, земляне, ничего не понимаете в искусстве управления массами. Мы это исправим.       — Сказал человек, для которого межпланетная торговля не через бартерный обмен и древние контракты оказалась открытием, — отрезала Анита, вызвав скрежет зубов бюрократа. Она обвела присутствующих своим холодным взглядом, собравшиеся все же решили выслушать, что она думает, иначе бы оборвали на полуслове. — Хочу напомнить вам, уважаемый Пантократор, что вы здесь чужие и не до конца понимаете, что эти люди — не были частью Империума. К ним нужен иной подход, а вы хотите выстроить ту же систему в новых реалиях, не задумываясь о последствиях.       — Наша система простояла десять тысяч лет, а вы, Гойл, проиграли при первом же столкновении с ксеномразями! Не вам учить нас! — продолжил давить Йуда, оглядываясь и ища поддержки у других членов комитета. Те молча наблюдали, а на лице женщины не дрогнул ни один мускул, столь дешевыми оскорблениями ее не пронять.       — До ваших чиновников невозможно достучаться обычным людям, не пройдя через ад запутанных ритуалов и подношений, — продолжила свою мысль Анита. — Это архаика. Мы должны действовать быстро и решительно, а потому у нас нет роскоши позволить себе рассматривать обращения с мест годами. В Империуме не было сверхсветовой связи — теперь она есть. Нам не обязательно копировать то, что было выстроено вами в других условиях.       — Протестую! Что вы еще скажете? Что мы должны прислушиваться к черни? Что я, великий Пантократор, должен лично общаться с грязными простолюдинами? Это смешно, это нелепо, сама мысль об этом ересь, Гойл! Нам дано божественное право управлять людьми, те, кто его оспаривают, будут уничтожены во славу Империума.       Глядя на беснующегося деда, Анита размышляла, не такие ли люди как он привели Империум к его нынешнему состоянию маразматического упадочного режима.       — Ваша попытка ввести казнь за любую критику нашего руководства и цензуру так же не даст нам ничего положительного, — она продолжила свою речь, пропустив слова Йуды мимо ушей. — Пока у людей есть заряд реваншизма это будет работать. А что потом? Ваша пропаганда будет им лить в уши, что они живут в самой лучшей стране в галактике, а в реальности они будут видеть шестнадцатичасовые смены и искусственную бедность, в которой их нарочно держит их любимое правительство?       — Так было заведено, так было десять тысяч лет, — продолжил бубнить бюрократ, даже вскочив со своего места и принявшись ходить туда-сюда. Для него сама мысль о переменах была невозможной. — Начать реформы означает начать революцию, господа! Почему мы вообще позволяем этой выскочке говорить в нашем присутствии, не спросив разрешения?       — Замечание: в словах губернатора есть истина, — внезапно подал механический голос техножрец, сложив обе пары рук на том месте, где должна была бы быть грудь. — Люди этого мира отличаются от нас. Они выросли в ином обществе. Предположение: навязывание имперского образа жизни приведет к бунтам и гражданской войне. Неприемлемо. Недопустимо.       Йуда посмотрел на техножреца, как на предателя, его лицо скривилось в гримасе неверия.       — Что же вы предлагает, леди-губернатор? — мягкий голос кардинала Гермогена прервал стенания Малисты.       — Все очень просто, выстраивание тоталитарного режима не обязательно, чтобы держать людей в повиновении. Нам нужно дать им жизнь лучше, чем была при турианцах. Дать выход пару и гневу через контролируемую нами оппозицию и «свободных» СМИ. Если вы не повернетесь к нам лицом, то лишь обречете и нас, и вас на гибель. Ксеносы не дремлют и если мы не сплотимся, то падем, все, как один, — ответила со стальными нотками в голосе Анита, закинув ногу на ногу. Теперь ее слушали. — Нельзя выстраивать чрезвычайно сложную бюрократию. Если вы поддержите мои предложения о преобразовании системы…       — Только через мой труп, — отрезал Йуда. — Господа, я использую свое право вето.       Имперцы лишь развели руками, а Анита Гойл закатила глаза. Похоже, через эти дебри придется дольше, чем она ожидала.       — Уважаемый Пантократор, завтрашнее собрание мы посвятим целиком и полностью этой проблеме, теперь же позвольте мне перейти к другому важному вопросу на повестке дня, — прервал спорщиков лорд-адмирал, подняв руку в жесте примирения. — В скором времени нас ожидают первые боестолкновения с Батарианской Гегемонией, мною и генерал-бароном разработан план по отражению возможных атак, а так же нашему закреплению в Скиллианском пределе. Как вы знаете, своих запасов элемента ноль нам не хватит на реализацию стратегии развития флота, а значит нам придется расширяться. Цитадель вряд ли захочет продавать нам стратегический ресурс, посему мы должны обратить взор на этот регион космоса — он богат полезными ресурсами, включая элемент ноль, и относительно слабо заселен. Батарианцы считают его своим, они имеют там некоторое присутствие, однако, нас интересуют планеты, принадлежащие корпорациям, и несколько якобы свободных миров.       На гололите появилось изображение стилизованной звездной карты этого региона космоса. Подсветилось местоположение интересующих Империум миров, а также краткая сводка по ним. Анита считала, что эта авантюра может дорого обойтись им.       — Де-факто эти миры находятся под патронажем Гегемонии, но значительную часть их населения составляют люди, приехавшие туда работать ради лучшей жизни. Стратегическое положение, богатства — это то, что нам сейчас необходимо. Мною и генерал-бароном Густавом начата разработка военной операции по захвату контроля над этими мирами. Так же нам необходимо укрепить пограничные колонии и провести схожие действия в отношении миров, колонизированных частными корпорациями Нового Вашингтона, — лорд адмирал взял в руки указку и водил ей по голографическому изображению. — Ради усиления наземных частей нам стоит объявить призыв в Имперскую Гвардию среди местного населения. Адептус Механикус заверили, что смогут выпустить достаточное количество снаряжения в срок, а также что-то найдется на складах наших кораблей.       — Наши уважаемые эльдарские союзники, — сказал генерал-барон, от его ремарки среди присутствующих зазвучали смешки. — Предупредили нас, что подобные планы вынашивают и против нас. Своим появлением здесь мы здорово перепугали Совет и они наверняка захотят проверить нас на прочность, использовав для этого бешеных собак. Как бы мне не хотелось позаботиться о процветании сектора, сперва мы должны отбить атаку и показать ксеносам, что они не на тех напали.       В обсуждении военной подготовки прошло еще несколько часов. Напрямую от нее это не зависело, так что Гойл больше слушала, нежели говорила. Выходит, что имперцы хотят потягаться с самой Цитаделью, причем ограниченная война с батарианцами случится в течение этого года. На их месте она бы повременила с такими действиями, ведь если им удастся разгромить Гегемонию, это обязательно вызовет реакцию в остальной галактике в виде милитаризации.       Когда собрание окончилось, имперские чины стали потихоньку расходиться, а Йуда бросил приказ скормить остатки еды гроксам. Глядя на стоящих по стойке «смирно» солдат, Гойл не согласилась, и, как только вредный старик прошаркал на выход, отменила его приказ и в свою очередь наказала отдать всю еду касркинам. В ответ она встретила непонимание — сержант искренне не понимал, почему ему дозволено отведать изысканных блюд без видимой на то причины. Славная трапеза в глазах имперца могла быть лишь наградой, просто так прикасаться к яствам это нечто неслыханное. Поблагодарив ее за такой подарок, озабоченный сержант приказал бойцам забрать оставшуюся еду в контейнеры и унести в казармы. Она не могла видеть их лиц скрытых за шлемами, но была уверена, что они благодарны. Внезапно, прямо перед ней возникла рослая фигура лорда-адмирала.       — Сочувствие — признак слабости, — сказал он, хитро прищурившись.       — Думаю, наш караул заслужил вкусного ужина, после того, как они часами простояли здесь, слушая бредни Йуды, — спокойно ответила Анита.       — Не будьте так строги, он стар, ему сложно принять что-то новое. Ох, как жаль, что личный «Арвус» досточтимого Пантократора потерпел крушение час назад, и никто на борту не выжил. Какая досадная потеря главного управленца в такое тяжелое время! — делано расстроился лорд-адмирал. — Я говорил с главных технопровидцем, всему виной ужасное обслуживание двигателей.       — Лорд-адмирал?       — Можно просто Максимилиан, — любезно ответил он и протянул бокал с желтоватой жидкостью.       — Йуда, он…       — Он более нас не побеспокоит, как и некоторые его друзья, — жестко ответил глава Имперского Флота. — Вы правы, мы не можем себе позволить ту же бюрократию, что у нас дома. Администратум теперь перейдет под ваше прямое управление и я надеюсь, что это станет хорошим началом нашего сотрудничества.       — Мне казалось, что вы все заодно, Максимилиан.       — Бросьте. Имперская политика штука сложная, если кто-то не хочет объединиться сейчас, что же нам от них ждать в час великой нужды? Тем более, что мы и правда не можем управлять вами по-старому, местные люди этого не поймут. Им нужен настоящий лидер, желательно из ваших, потому мы сделали ставку на вас.       — И что же вы хотите, вряд ли человек вашего положения преподнесет мне власть на блюдечке просто так?       — Мне нужна ваша поддержка, губернатор, — произнес он и вздохнул. — Видите ли, у нас… все сложно с вертикалью власти. Для многих я лишь формальный лидер, корабли из состава других боевых флотов напрямую мне не обязаны подчиняться. Мне не хотелось бы, чтобы между нами началась грызня, поэтому по предложению кардинала Гермогена мы уберем самых стойких традиционалистов, расчистив дорогу тем, кто разделяет наши убеждения.       — Со стороны никто и не подумает, что страшная тоталитарная империя не так едина, как хочет себя показать Галактике, — усмехнулась Гойл; этот человек ей нравился все больше и больше.       — Именно. Широким массам вовсе не обязательно знать, что происходит в кулуарах. Я помогу вам взять власть в свои руки и сохранить ее, а вы мне поможете тем же самым. Напрямую действовать против своих подчиненных я не могу, но если вы сможете найти общий язык с Вуфорвосом, то Флот станет свободен от наиболее фанатичных приверженцев старого порядка…       — Я согласна, лорд-адмирал, — на лице Аниты появилась дьявольская улыбка.       — Просто Максимилиан, мы не на светском рауте. Что же, предлагаю выпить за наше плодотворное сотрудничество, а завтра приступим к работе, еще слишком многое нужно сделать, — Максимилиан протянул руку, которую Анита с удовольствием пожала.       Как же бывает приятно оказаться на стороне зла.

23 апреля, 2173 год по земному календарю.

      Жизнь на Земле вновь расцвела во всей цветущей красе, когда весна, наконец, вступила в свои законные права. Хотя время от времени периодичные дожди орошали землю, и редкая стужа оставляла свои заиндевевшие следы на фасадах зданий и ветвях деревьев, свет солнца вновь окутал мир согревающим сиянием. Вдоль аллей Нового Ноттингема, усаженных ровными рядами деревьев и кустов, расцветали сочные зелёные листья и сладковато пахнущие цветы. Подобная идиллия напоминала людям, что, в отрыве от межзвёздной суеты, даже на многострадальной Земле есть свой уголок безмятежности.       Доннел, после долгого рабочего дня, позволил себе вдохнуть аромат весны, безмятежно прогуливаясь по внутреннему дворику дворца. Если, конечно, можно назвать «двориком» огромную террасу площадью с футбольное поле, роскошно обставленную фигурными фонтанчиками, уютными беседками и вымощенную идеально ровными плитками троп и дорожек. Здесь цвели те же деревья с широкими кронами и ровные ряды подстриженных кустов, с тем же сладким запахом цветов, слышным для обоняния сенатора со всеми мельчайшими оттенками. Имперцы не просто любили роскошь — они ею упивались так, что любой бы олигарх позавидовал. Опытный глаз Удины приметил большую схожесть садовой архитектуры с древнеримским стилем, и это заставило его вновь задуматься: неужто человечество Земли и Империума шло по той же дороге конвергенции? Или, всё же, своего рода генетическая память от предков досталась землянам, как нестираемый отпечаток культуры? В чём он вообще мог быть уверен?       Даже спустя полгода на службе Империума, наполненный чувством общности и духом Империума, экс-президент всё ещё сомневался. Тот кусок сомнения, что не смогли (или не захотели) вытравить иногалактические псионики, открывшие ему истину. Он так долго добивался независимости Звёздной Федерации, что сам не заметил, как дело его жизни оказалось под замком новых господ. А действительно ли Удина сделал всё правильно? В конце концов, раздробленное человечество воссоединилось вновь, вырвавшись от турианских оков, и даже делает свои большие шаги к новому веку процветания. Давно оставленные или приходившие в упадок колонии отстраивались заново, куда прибывали новые колонисты. Даже Земля, чья цивилизация оказалась выжжена дотла, встречает свой ренессанс. Люди сыты, обеспечены работой, и страх перед новыми ксенорейдами стал просто дурным сном.       И всё же, почему ему казалось, что что-то было не так? Что Удина, согласившись войти в состав Империума, якобы совершил самую ужасную ошибку в жизни? Он задумчиво сидел на скамье под навесом широкой беседке, встроенные утеплители огораживали сенатора от зябких дуновений апрельского ветерка. Его рука как бы невзначай полезла во внутренний карман его пиджака, его пальцы нащупали две тонкие пластины из хромированного титана и извлекли их наружу. Мужчина тоскливо улыбнулся, разглядывая свои боевые жетоны со времён, когда он ещё служил в армии. На лицевой стороне был выгравирован герб Альянса Систем — символ той поры, когда человечество ещё с мечтательной целеустремлённостью шли к звёздам, не зная опасностей. Символ упадка и большой надежды. Клятвы, которую дал Удина перед людьми, что он вернёт им утерянное величие.       Теперь это не более, чем злая насмешка над его достижениями. Ещё одно напоминание, что все его старания перечёркнуты пришествием «гостей» из дальних уголков Вселенной. И теперь за это ЕГО люди будут жить в тени старшего соседа, а не сами купаться в лучах вновь обретённой славы. Сенатор гневливо сжал жетон, уже не зная, что и думать. За своими мрачными думами он не услышал шагов поблизости, пока не услышал голос:       — Господин сенатор, — прозвучал спокойный баритон, — вас что-то беспокоит?       Удина проявил всю свою выдержку, чтобы не вскочить от неожиданности. Он обернулся налево, увидев у порога беседки двоих человек. Первый, кто стал причиной для беспокойства, носил офицерскую форму Имперского флота, но при этом, — в отличие от сослуживцев, — не изображал суровую отстранённость в своём лице. Напротив, этот человек, несколько пухлый по телосложению, благодушно улыбался, и эту улыбку Доннел даже нашёл приятной. Вторым человеком позади него была молодая женщина-брюнетка с чёрными очками; она носила белое меховое пальто из шерсти песца, а голову покрывала чёрная косынка, оставляя открытым лишь лоб. Несколько прядей волос ниспадали на лицо длинными витыми локонами, а губы окрашены в тёмно-красную помаду. Заметив смешанное с удивлением и недоверием выражение Удины, незнакомец решил наступать дальше:       — Вы не против, если мы подсядем к вам, господин сенатор?       Сначала сбитый с толку, тот, пожевав губы, рассеянно кивнул.       — Кхм… да, пожалуй, да. Можете присесть, места свободные.       Благодарно кивнув, мужчина и его спутница зашли внутрь, сев на скамью напротив сенатора. Он внутренне напрягся: вероятно, это очередная проверка на лояльность со стороны имперцев, чтобы убедиться, что Удина и дальше следует принципам Имперского Кредо. Его не оставляло чувство давления со стороны, но если это его и беспокоило, то внешне он не подал виду.       — И всё же, у вас всё в порядке, сенатор? Вы выглядите… раздосадованным.       — Пустяки, — хмыкнул тот, поправив галстук. — Я чувствую себя превосходно. С чего вам должно показаться, что у меня что-то не так, господин?..       Благожелательного вида офицер добродушно улыбнулся.       — Сергей Дукалис, первый лейтенант линейного крейсера «Поступь Апокалипсиса», — гордо объявил он, обменявшись с Доннелом рукопожатиями, после чего он кивнул на спутницу. — А эту даму зовут Бакам Итай, она, можно выразиться, мой компаньон.       — Приятно с вами познакомиться тоже, мисс Итай, — Удина понимающе кивнул и протянул женщине руку. В ответ она, привстав, обхватила ладонь сенатора своей и скупо улыбнулась. Мужчина почувствовал, что у женщины чересчур холодные руки. — Что же касается вашего вопроса, то здесь нет ничего серьёзного. Это всего лишь усталость.       — Само собой разумеется, что любой на вашем месте бы устал, — согласно кивнул он. — В конце концов, долг всех нас обязывает работать во имя блага всех людей, и всё же вы не ощущали, что ваш труд порой недостаточно высоко оценивают?       Удина недоумённо подняв бровь, но всё же дрогнул; он почувствовал неприятный укол в сердце, едва услышав последнее слово, озвученное Дукалисом. Сенатор чувствовал неладное, и не надо быть гением, чтобы понять таящийся подвох за его словами. Они его проверяли.       — Я не совсем понимаю, о чём вы, господин лейтенант. Моя работа меня полностью удовлетворяет.       На мраморно-белом лице Итай тенью проскользнула незаметная улыбка. В отапливаемом помещении беседки вдруг стали ощущаться редкие уколы мельчайших частичек льда, отчего Доннел напрягся; он силился держать осанку ровно и не дёргаться от неприятных ощущений. Сергей, в свою очередь, дунул на свои руки и быстро потёр ладони друг об друга, менее привычный к земной погоде. Он снова поднял глаза на мужчину, его лицо сделалось мягче.       — Расслабьтесь, сенатор, мы с вами оба служивые люди, и не лишены человеческого, — усмехнулся он, руками он похлопал себя по плечам, словно смахивая с шевронов пыль. — Мы все хотим, чтобы наши старания оценили по достоинству. Я уверен, такой талантливый руководитель, как вы, заслуживаете куда большего, чем находиться в кругу чопорных болванов, не так ли?       Сказать, что Удине подобные слова не понравились — всё равно что недосказать. Ему не нравилась избыточная наглость этого лейтенанта, типичная солдафонская прямота и самоуверенность последнего в том, что он достаточно хорошо знает Доннела. Да, он и не врал себе, что действительно чувствовал себя недооценённым в последнее время, но слишком подозрительно звучат подобные «допросы с пристрастием». Сенатор оставил ответ Дукалиса без ответа, резко поднявшись со скамьи, и смерил того недовольным взглядом.       — Не знаю, что вы задумали, господин лейтенант, но я не позволял вам подобных формальностей, особенно в присутствии посторонних лиц. Вы пересекли черту, — бойко ответил он, затем развернулся, поправив воротник пиджака, и направился к выходу из беседки. — Этот диалог зашёл в тупик. Всего доброго.       — Вы хотели воссоздать Альянс Систем и стать его лидером, — внезапно отозвался Сергей, едва нога Доннела пересекла порог. Мужчина резко обернулся, и увидел, как лейтенант, убрав глуповатую улыбку, с прищуром вперился взором на сенатора.       — Что? — мысли его спутались в смятении, поразившее его своим одним замечанием. Удина обернулся. — Что вы сказали?       Первый лейтенант, скрывая ухмылку, встал со своего места во весь рост, не отрывая взора от опешившего сенатора, после чего продолжил:       — Вас знали, как президента так называемой «Звёздной Федерации»… или же протектората Сол, если хотите, — Сергей прокрутил кистью и уткнул пальцы себе в грудь, чуть склонив голову. — Ваши дальнейшие амбиции были так же чётко видны, как самую качественную пиктографию. Лидер, ведущий народ к свободе.       — Откуда вам это может быть известно? — поднял голос Удина, приблизившись к Дукалису на шаг, насупившись сильнее. — Я не припоминаю, чтобы эти… данные мной озвучивались прилюдно или в приватной обстановке. Особенно, перед вами, — он кивнул в сторону Бакам. — Более того, такие вещи не обсуждаются перед посторонними…       Лейтенант понимающе кивнул, осторожно опустив руку на плечо женщины.       — Не переживайте, она глухонемая, а по губам читать не умеет. А что по поводу вас, — на лице Сергея снова проявилась дружелюбная улыбка. Он открытой ладонью указал на скамью, — то я вас попрошу присесть, господин сенатор, нам ещё есть что обсудить.       Удина раздражённо выдохнул сквозь сжатые зубы, но всё же уступил приглашению и с явной неохотой вернулся на своё место, скрестив руки. Дукалис кивнул про себя, после чего медленно, опираясь на столик, тяжеловесно приземлился на скамью.       — Возвращаясь к теме, господин сенатор, — с чувством триумфа продолжил он, — Не думайте, что даже ваши глубинные тайны не станут неизвестными для такого человека, как лорд-адмирал. Уверен, вы уже имели честь встретить его телепатов. Так что ваши стремления не остались незамеченными.       От слов Дукалиса по спине Доннела пробежался неприятный холодок, от которого начало колоть в лёгких; пальцы на руках и ногах словно окоченели. Чувство былой уверенности довольно быстро начало уступать место если не страху, то трепетом вместе с ощущением уязвимости. Он прислонил кулак ко рту и громко откашлялся, силясь избавиться от сжимавшего горло тягучего комка, но руки мелко дрожали. Сергей же, в ответ, лишь тихо посмеивался.       — Если… если вы всё обо мне знаете, то почему я всё ещё здесь? Ваши бы наверняка сочли это изменой, а значит мне грозит трибунал, так ведь?       — Трибунал? — Сергей осклабился ещё шире, силясь ненароком не засмеяться. — Напротив, сенатор, именно такой человек, как вы, и нужны нашему делу. Человек передового ума и не боящийся сомневаться.       — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — Удина приподнял бровь в недоумении. На секунду ему показалось, что собеседник начал выживать из ума.       — Я бы предпочёл, чтобы наш разговор остался только между нами, — первый лейтенант наклонился вперёд, смерив собеседника таким испытывающим взглядом, что Доннел невольно сжал кулаки от напряжения. — Я не могу вас посвятить во все подробности, но будьте уверены — грядут трудные времена. Враги не дремлют, ни внешние, ни внутренние. Мы должны выстоять перед испытаниями, во что бы то ни стоило нам, а для этого Империум нуждается в решительных душах.       Дукалис повернулся к своей спутнице и обратился к ней подзывающим жестом. Кивнув, женщина изящным поворотом руки вынимает из рукава карту с переливающимися на рубашке ромбическими узорами, зажав её между двумя пальцами. Бакам, чьё лицо выглядело непроницаемой с её неизменной лёгкой улыбкой, протягивает карту Удине. Тот, недоверчиво осматривая узорчатый рисунок, всё же с опаской принимает подарок и переворачивает его лицевой стороной. Он покосился сначала на женщину, затем на Дукалиса, затем снова на Итай.       — Это шутка такая? Там ничего не написано.       — И не должно, — утвердительно кивнул лейтенант, медленно поднявшись со скамьи и протянув руку спутнице, помогая ей встать. — Считайте, это наш небольшой подарок. Сохраните его до нашей следующей встречи, если пожелаете пообщаться ещё. Мы с нетерпением будем ждать вас.       — И как я пойму, когда? — совсем растерялся Удина. — Вы разве не можете чётко обозначить время встречи? Я, между прочим, очень занятой.       — Вы поймёте это сами, господин сенатор, — лишь загадочно улыбнулся лейтенант. Парочка синхронно поклонилась Удине. — До встречи, и спасибо за этот чудесный приём.       — Что… Постойте!       Но едва Доннел даже успел и слово вставить, как Сергей и Бакам удалились прочь от беседки быстрее, чем ожидал мужчина. Достаточно далеко, чтобы их никто больше не слышал вокруг.       — И всё же ты уверена, что он вернётся? — повернул голову Сергей в сторону астропата.       — Абсолютно, — ответила она тихим бархатистым голосом. — Его эмоции выдают его сущность. Сумняшеся сосуд легко наполнить, нежели закрытый и полный веры.       В одном они только не солгали Удине: они действительно нуждались в этом человеке. Его природная бойкость и непримиримость способны сослужить службу делу Империума; даже негативное впечатление, будучи первым в жизни, остаётся ярким клеймом в памяти человека. Они напоследок глянули в сторону беседки, прежде чем скрыться за серостью рокритовых стен. Сам же Удина лишь недовольно буркнул про себя, посчитав эту парочку, в лучшем случае, сомнительными персонами, пытавшихся его разыграть. Он отложил причудливую карту на столик, собираясь вернуться к своим обязанностям и забыть всё, что он сегодня услышал.       Удина остановился всего на несколько секунд перед порогом, мучимый сомнениями. Он повернул голову к подарку «гостей», задумчиво осматривая разноцветные переливы на серебристой поверхности. Конечно, здраво лучше выбросить эту безделицу и избавиться от ненужной головной боли. С другой стороны, некое давящее грудь чувство настаивало, что у этой… штуки имелась некая определённая ценность: проще говоря — попросту жаль оставлять вот так брошенной карту. Он помялся, оценивая все за и против, поджимая задумчиво губы, его глаза метались туда-сюда, пока в сознании кружились противоречивые мысли.       Тяжело вздохнув, Удина подбирает карту и прячет безделушку во внутренний карман пиджака. Всё равно у него предостаточно времени, чтобы рассмотреть вещицу получше — возможно, там спрятано послание под невидимыми чернилами. Да и потом, он может в любой момент уничтожить этот «подарок» в камине или отдав сервитору на переработку. Никакой сверхъестественной чепухи он не несёт, так ведь? Сенатору нечего беспокоиться, по меньшей мере в данный момент, благо у него есть увесистый ларец, куда он может забросить карту и оставить под ящиками. Туда, где он исключит возможность прослушки через жучков. Убедив себя в контроле над ситуацией, Доннел застегнулся и продолжил своё тихое путешествие по двору, прежде чем с чистой совестью и свежей головой продолжить заниматься своими рутинными делами.        Но не только на самой Земле кипела суета: подобно крохотной звезде, мерцающей в ночных небесах, вокруг планеты обращалась космическая верфь, в которой денно и нощно трудились техники, инженеры и десятки, если не сотни, людей из обслуживающего персонала. И как любая знаменательная звезда, в глазах простого народа она остаётся символом великого будущего, которого они ждут.       Хотя Уильям Олитон наизусть помнил каждый пролёт в этой станции, от него до сих пор не ускользало ощущение чуждости от нахождения на борту. Перед глазами ведущему инженеру всё так же представали монотонно-белые металлопластиковые стены, тот же стерильный холодный свет потолочных и настенных ламп и те же шлюзовые двери с голографическим замком, но дискомфорт до сих пор колол в спину мужчине.       Возможно, дело в том, что верфь перенесли на орбиту Земли — в конце концов, инженер надолго успел забыть родину человечества. Прежде служившая в качестве судостроительного хаба для патрульных кораблей, её перепрофилировали в производство полноценной военной техники. Ему всё ещё с трудом верилось, откуда Удина вырвал столько средств, чтобы обеспечить транспортировку целой станции до Солнечной Системы: на одном только топливе для тягачей ушло бы непомерное количество кредитов, которых у Федерации и так весьма скромно.       Или возможно из-за того, что по верфи теперь блуждали те странные и жуткие киборги в странных ризах и сутанах, от чьего бормотания у Уильяма болела голова. С его точки зрения, так называемые «имперцы» не более, чем узурпаторы, которых, увы, приходилось терпеть; турианцев мистер Олитон не любил куда больше, однако так называемые «техножрецы» — эти мрачные, уродливые киборги — стали его большой головной болью. В его глазах их странные ритуальные процессии, от которых в технических отсеках ужасно несло жжёной камедью и густым фимиамом, выглядели совершенным дикарством. А уж слушать заунывные причитания неким «духам машины, Омниссии и Богу-машине»… Подумать только, ему придётся иметь дело с кучкой религиозных фанатиков.       Один из таких ждал Уильяма в ангарном отсеке сухого дока, где сейчас достраивался первый звездолёт по новому шаблону. Впрочем, рассуждая о «новом шаблоне», он слегка лукавил — в основе конструкции лежал образец дредноута класса «Эверест». Ему поначалу с трудом приходило в голову, откуда вообще могла быть такая производственная мощность у дока, рассчитанный на постройку, на самый максимум, одного только крейсера. Уильям решил отложить подобные размышления на потом, желая поскорей разобраться с вопросом между ним и техножрецами. Сама мысль, что придётся терпеть общество бледнокожих, искалеченных существ с громоздкой бионикой, рефлекторно вызывала мурашки по кожи и чувство желчи в горле.       Инженер приложил ладонь к голозамку, и дверь с лёгким шипением разошлась в стороны. Он шагнул в шлюзовый отсек, подождав, пока створки сомкнутся, и услышал характерное шипение обеззараживающего газа с едким запахом спирта. Он зажмурил глаза, пока гудящие лучи не прошлись по всему телу, счищая с костюма едва заметные пятна грязи с вредоносными микроорганизмами. После дезинфекции, передняя дверь шлюзового отсека отворилась, впустив внутрь холодный воздух с привкусом металла и технических масел.       В доке, как обычно, стоял громкий гул работающих механизмов, стрёкот сварочных аппаратов вместе с уханьем манипуляторов, закрепляющих слои обшивки на каркас звездолёта, за которыми с трудом слышится человеческий гомон и шипение воздушных насосов. Ощущение болтающихся ног над полом стало ещё ощутимей, чем в прошлый раз, до прихода имперцев; Уильям, приглядевшись, увидел дополнительную надстройку, закреплённую швами фиксирующих плит и дополнительными рёбрами жёсткости. Увеличение массы требовало усиленной работы генераторов гравитации, создававших равномерное распределение силы тяги по всему доку. Он увидел небольшую полусферу Земли за огромным шлюзом, на Солнце сверкавшую бело-голубым свечением, по привычке представив, как внезапно отключаются силовые поля, и ангар открывается беспощадному вакууму.       Эти мысли испарились вместе со струёй жидкого азота, вырвавшегося из выпускного клапана. Он направил взгляд на огромный звездолёт, закреплённый на магнитных якорях, и почувствовал прилив воодушевления. Восьмисотвосьмидесятивосьмиметровый в длину величественный дредноут класса «Эверест» не спутать ни с чем: всё те же белоснежные металлокерамические плиты брони, мощные крылья с маневровыми движками и вытянутыми дюзами ускорителей сзади. Ни один человек, не служивший на флоте, за пятнадцать лет в жизни не видел, как в небе летали самые могучие корабли человечества — что уж говорить за процесс их постройки. Уильям верил, что он благословлён узреть сотворение нового.       Восторг начал улетучиваться, когда его взор переместился к передней сужающейся проекции крыла и поднялся выше: передняя продольная надстройка, вдоль которой должно было тянуться масс-ускорительное орудие со сдвоенными стволами, оказалась демонтирована. На месте него, на округлой платформе, стояла огромная полусфера турельной пушки неизвестного типа, внешне напоминая обсерваторный телескоп. Олитон разрывался между любопытством и, само собой, негодованием: какое право имеют эти чужаки посягать на проверенную годами конструкцию флагмана человечества, устанавливая туда сомнительные наработки? Поглощённый мыслями, Уильям неожиданно чувствует мощный толчок по левому боку, отчего инженер отшатывается назад, чуть не потеряв равновесие. Он оборачивается в сторону вероятного обидчика, разозлившись.       — Эй, ты, здоровяк слепой! Следи, куда шагаешь со своими… — но гнев быстро сменяется на трепет, а затем на шок, когда он приглядывается на рослого мужчину с тяжёлым ящиком.       Точнее, на того, что осталось от него. Существо, бывшее когда-то человеком, имело рослое, тяжёлое тело с раздувшимися мускулами, с бледной, пепельно-серой, грубой кожей со шрамами. Всем видом этот сервитор напоминал Уильяму исчадие ада, скверное творение безумца, давшей этой гротескной пародии на человека жизнь. Что ещё хуже, так это грубая аугментика, с головы до ног покрывшая эту полумёртвую плоть громоздкими слоями металла, поршней и трубок. Инженер брезгливо отшатнулся, ощущая комок в горле от горклого зловония вокруг киборга, в то время как под его швами бугрились синтемышцы. Сервитор мимолётно глянул на испуганного мужчину, что-то прорычав через маску, пока его правый аугментический глаз сверлил его красным свечением. После этого киборг, качнув клешневидными руками, тяжеловесно продолжил свой путь, удерживая пресловутый ящик в надёжной хватке.       Уильям с трудом удержался, чтобы не упасть на пол, с омерзением провожая бестолкового громилу взглядом, его рука нервно зачесала шею за воротником. Он надеялся, что этот кошмар сейчас закончится, и всей армады чудных безумцев исчезнет из виду. Лишь бы не находиться с ними ещё хоть минуту…       — С вами всё хорошо? — прозвучал за его спиной хрипловатый женский голос, на который Олитон резко обернулся с пожеланием высказать наглой особе всё, что он думает.       Его слова так и застряли в глотке, когда глаза переключились на незнакомку позади себя. Молодая девушка заметно контрастировала на фоне здешних обитателей и монотонной атмосферы судостроительного цеха. На вид она выглядела на двадцать пять лет, с бледной гладкой кожей, чёрными как смоль волосами, густая прядь которых спускалась до удивительно пышной, подтянутой груди; на алых губах сияла лёгкая, почти соблазнительная улыбка, а полуприкрытые янтарные глаза девушки неотрывно взирали на опешившего Уильяма. Она носила широкий плащ оранжевого цвета с белой зубчатой окантовкой, характерный для уроженцев Ризы, а также плотную обтягивающую рясу. Словно этого было мало, незнакомка выставила свою ногу вперёд, демонстрируя соблазнительные округлости её обнажённого бедра перед мужчиной. Все эти женские прелести контрастировали с её остальным снаряжением, включая тяжёлые стальные сапоги и перчатки, массивной техносбруи с механодендритами за спиной и кружащих вокруг три сервочерепа с набором небольших инструментов.       Мужчина проявил выдержку, дабы не пожирать её взглядом так нахально и вспомнить, зачем он вообще пришёл. Он выровнял осанку и прочистил горло.       — Кхм… да, со мной всё в порядке, — сдержанно улыбнулся тот, не желая лишний раз жаловаться на сервитора. — А вы, мэм, полагаю, здесь работаете. Мне нужно переговорить с ведущим конструктором насчёт новых проектов звездолётов. Будьте любезны, не могли бы сопроводить меня к нему?       — Вы уже перед ним, — шире улыбнулась девушка. — Меня зовут…       — Синдри? Синдри! СИНДРИ-И-И-И! — раздался резкий хриплый вопль, раздавшийся с верхней платформы слева. Другой техноадепт, словно мумифицированное клыкастое чудовище с алой подсветкой под головой, слишком громко взывал к к коллеге.       — Я Синдрия! — возмущённо отозвалась та, бросив в него гневный взор. — Я же сказала, не беспокоить меня сейчас!       — Железные коробки… — пробубнил тот, потупив взор. Девушка широко открыла рот, неверяще уставившись на техноадепта.       — Этого не может быть… — покачала она головой. — Вы что, повредили контейнер с деталями для «Носорогов»?! Почините магнитные узлы и усильте тягу, с вами я позже разберусь! Прочь!       Киборг послушно поклонился и скрылся за шлюзом в другой отсек. Уильям с явным недоумением смотрел то в сторону двери, то на саму техножрицу. Девушка приняла извиняющееся выражение лица.       — Прошу прощения за этот казус, мистер Олитон, мои воспитанники пока слишком невежественны, чтобы обращаться с техникой с положенным почтением. Как я говорила, меня зовут Синдрия Фоллмир, я магос-техникус с мира-кузни Риза, и сейчас я заведую разработкой и созданием текущего проекта пустоходов… или, как вы называете, звездолётов, — пояснила девушка, достав из задних карманов плаща инфопланшет.       Инженер скептически поджал губы, слушая молодую особу. Часть терминов, озвученных ею, оставалась непонятной ему, но логика подсказывала, это должно быть весьма высокое звание, как степень разряда.       — Весьма… простое имя для такой особы как вы, — вопросительно выгнул он бровь. — Я слышал, ваши, кхм, коллеги называли себя по порядковым номерам.       — Так и есть, — кивнула она, приподняв подбородок, покручивая прядь на пальцах. — Например, мой звучит как «Сигма-Один-Ню-Декада-Один-Альфа-Четыреста-Одиннадцать-Лямбда-Мю-Игрек-Ро-Четыреста-Двадцать». Для простоты вам будет удобней называть меня просто «Синдрия», мистер Олитон.       — Это всё, конечно, замечательно, но мне сдаётся, ваша форма выглядит довольно… вызывающе. И разве вам не холодно здесь, в доковом пространстве? Нахождение здесь без формы чревато тяжёлыми последствиями для вашего организма, — с нравоучительным тоном отозвался мужчина, стараясь выдерживать взгляд её янтарных глаз. Пусть она и выглядела молодо, но внешность часто бывает обманчива.       Сама же Синдрия восприняла замечания как своеобразных комплимент, на который она, растянув свои губы, среагировала с долей благодарности.       — Моя внешняя форма поддерживается таким образом, чтобы обычному человеку, вроде вас, было комфортно общаться с представителями технодуховенства, — магос завуалированно намекнула, что под её женственной фигурой и нежной кожей пряталась продвинутая аугментика, прочный полимерный скелет и целый набор датчиков и баллистические эпидермальные слои. — Верите или нет, но порой я чувствую, что здесь мне становится очень, очень жарко… — с придыханием прошептала Синдрия, чуть сблизившись лицом к Уильяму.       Его лицо сделалось совсем пунцовым. Он призвал всю свою волю, заставив свою кровь вернуться обратно к мозгу — хотя следовало признать, эта девица умела играть на чувствах человека и пользовалась этим. А вот с какой целью, помимо желания расположить к себе ближе, инженер мог только догадываться. Но у него не было избытка времени, чтобы любоваться и заигрывать с женщинами. Работа всё ещё важней кокетства.       — Мисс Фоллмир, при всём уважении, моя цель заключается в согласовании производственного проекта линейки новых кораблей, — он указал на прикреплённого к стапелям дредноута. — И потому мне очень интересно, почему вы решили так радикально изменить конструкцию «Эвереста», лишив его основной боевой мощи. Я нахожу неоправданным вливание ресурсов подобной машины для создания… военного телескопа?       Синдрия снисходительно посмотрела на инженера, обойдя его со стороны и продемонстрировав схему на своём инфопланшете. Даже беглого взгляда Уильяма хватило вкратце оценить, насколько радикальны стали изменения дредноута — особенно его внутренних компонентов.       — Наши братья и сёстры по вере провели анализ модели звездолёта бывшего Альянса и выявили, что конструкция масс-ускорителя слишком неоптимальная в боевых условиях, — она переключила чертёж на носовую проекцию, где раньше находилась орудийная установка, затем продолжила пояснять. — Хотя оружие может поражать цели на дистанции в среднем на две-три пустотные единицы, любое угловое отклонение даже в сотых долях сильно уменьшает точность поражения цели. Масс-ускоритель данного типа требует наведения с разворотом всего корпуса дредноута, тем самым из-за низкой маневренности и перерасхода энергии на вспомогательные дюзы даже на дистанции мгновенного поражения корабль остаётся слишком уязвим для огня с иных проекций вне зоны поражения вспомогательных и основного орудий.       — Возможно, вы не совсем понимаете изначальной роли дредноута, — нахмурился он. — Это тяжёлый линейный корабль, предназначенный для ведения боя на сверхдальних дистанциях и поражения крупных целей.       — При этом нижний предел вашей «сверхдальней» дистанции является оптимальной для противокосмических средств защиты для наших пустоходов, — отметила Синдрия, на что у Уильяма пересохло горло.       Дредноут способен обстреливать цели на расстоянии в десятки тысяч кликов, и эта «магос» говорит, что это просто дальность огня для имперских средств ПКО? Как такое вообще возможно, если дальность лазерных средств «ПОИСК» едва превышает сотню километров? Или она приукрашивала свои технологии для красного словца, или же он сильно недооценивал возможности чужаков. Она продолжила:       — Кроме того, ваши генераторы гравитации создают явные неудобства для работы экипажа: в стандартном режиме при нормальных условиях и в сонаправленном тяге — при боевых. Насколько я знаю, основной проблемой вашей конструкции составляло энергопитание.       Уильям обдумывал слова Синдрии о системах дредноута, промолчав какое-то время, после чего кратко кивнул.       — Да, наша термоядерная установка работает по типу реакции «дейтерий-гелий-3». Нам удавалось повысить КПД энерговыделения до дополнительных тридцати семи процентов, однако дальнейшее повышение температуры уже быстро истощало топливо, уменьшая автономность до считанных месяцев. К тому же, добывать его всё равно куда проще остального, достаточно извлечь с лунных реголитов и газовых гигантов гелий-3 и добыть дейтерий из водяного льда. И всё-таки, — он указал на полусферу, занимавшую верхнюю проекцию дредноута, — что это за устройство вы решили установить вместо ускорителя?       — О, это? Это всего лишь лазерный излучатель «Солнечный ожог», — долей гордости ответила Синдрия, в который раз замечая новые выражения шока на лице Уильяма.       — Лазерное оружие? Вы, должно быть, шутите?! — побледнел он, в его голосе звучала смесь удивления и гнева. — Вы хоть понимаете, насколько тяжело его обслуживать? Да на одних только линзах подобной громадины можно потратить бюджет целого крейсера! А энергия? Там будет такое тепловыделение, что мы будем фонить на весь космос как маяк в темноте! Потом совсем не останется для внутренних систем корабля…       — Я понимаю ваши чувства, мистер Олитон, но здесь нет ничего невозможного для данной технологии. Прошу, расслабьтесь, я обязательно всё вам расскажу, — ответила Синдрия столь мягко, что мужчина быстро оттаял. Он потупил взор, поправив воротник формы.       — Простите, я немного погорячился. Просто… мы бы давно ввели боевые лазеры, если бы не столкнулись с такой кучей недостатков. Использование кинетических батарей куда проще, быстрее и дешевле для производства, чем делать одну дорогую игрушку, которую легко сломать.       — О, я бы не сказала, что так легко, — техножрица махнула волосами. — Да, пришлось увеличить массу корабля и время производства, но озвученные вами недочёты давно уже решены стараниями детей Омниссии. Вот, посмотрите на схему ещё раз.       Уильям послушно принял планшет у Синдрии, продолжив как можно тщательней изучать структуру дредноута. Спустя всего пятнадцати минут его скепсис сменился на удивление, а затем и вовсе на восхищение. Он метался взглядом то на планшет, то на девушку, с трудом борясь, чтобы не улыбнуться.       — Это… боже мой, это поразительно! Я не думал, что такое вообще возможно соорудить, но… вы смогли миниатюризировать протон-протонную реакцию синтеза и даже поднять КПД энерговыделения дейтерий-гелиевой реакции до целых восьмидесяти процентов минимум! Даже вспомогательные реакторы выделяют до ста петаватт в секунду при активной работе на сто суток через системы холодного впрыска… Я… боже, голова разрывается… — мужчина устало простонал, пытаясь переварить такой объём данных вместе с чувством воодушевления, так резко напавшего на него.       — Если обобщить, то мы переключили основной энергетический массив на работу лазерной установки, в то время как вспомогательные реакторы позволяют более чем обеспечить работу остальных внутренних и внешних систем. Мы также подключили индукционные конденсаторы к масс-ядру для сбора и переработки статического электричества, которое, в противном случае, требуется разряжать каждые двое суток в магнитном поле планеты, — пояснила Синдрия с нескрываемой гордостью за свою работу.       — А орудие…       — Оптимальная дальность поражения цели составляет девять пустотных единиц, что превышает дальность уверенного поражения масс-ускорителя в десять раз как минимум, и увеличивает точность до ста процентов. Более того, на максимальной возможной дистанции поражения, превышающую оптимальную в два раза, можно уничтожить любую цель без опасения получить ответный огонь. Проще говоря, наш новый дредноут превосходит любые звездолёты с кинетическим оружием настолько, что можно поразить цель любого размера и уничтожить вражеский флот задолго до того, как он вообще сможет открыть ответный огонь. Благодаря же подвижной турели, сектор обстрела установки «Солнечный ожог» охватывает всю верхнюю полусферу и часть нижней, разумеется.       Если верить её словам и данным из инфопланшета — в чём оставалось совсем мало сомнений — то подобный флагман станет не просто идеальным стратегическим активом, но и настоящим оружием победы. И всего хватало одного такого лазерного орудия, не считая двух дополнительных батарей лазпушек по борту, чередующихся со стандартными ускорительными пушками. Небольшие ангары ещё могли обеспечить обслуживание и использование МЛА типа «SX3» в случае необходимости. Что же касалось защиты, то имперцы, видимо, не посчитали нужным менять кинетические барьеры или как-то их ещё изменять, удовлетворившись их текущей ролью. Да и массив усиленного каркаса больше служил для лучшего укрепления и распределения новых компонентов, чем на реальную боевую защиту. В основном, столь глубокая модификация требовала астрономических расходов и ресурсов, однако имперцам требовалось лишь около полугода, чтобы уже довести корабль близко к завершающей фазе — по крайней мере, так ему казалось. Но даже единичный экземпляр в потенциале мог стоить целого флота в бою, что уже перевешивало все сопутствующие затраты.       — Это, должно быть, очень тяжело строить подобные суда по этому проекту, — задумчиво протянул он, вручая назад планшет Синдрии. Она утвердительно кивнула, переминаясь с ноги на ногу.       — Увы. Мы использовали имевшиеся у нас запчасти, но без должных производственных мощностей и ресурсов мы не сможем расширить лимит для создания новых. Это вопрос ресурсно-материального характера, в том числе финансового. Но волей Бога-Машины, мы сможем выпустить прототип и благословить его на победу над любым врагом.       И тогда Уильям вспомнил о незаданном вопросе, который он так хотел задать с момента появления техножрецов на станции.       — Вы все часто говорите о каком-то Омниссии и Боге-Машине. Что это значит? Что вы вкладываете в это понятие?       — Ах, вы наконец решились об этом спросить, — благожелательно улыбнулась Синдрия во все белоснежные зубы. Она поправила полы плаща, расправила плечи и приподняла свою грудь, готовая передать ему долгожданные откровения.       — Скажите, мистер Олитон, приходилось ли вам слышать от других людей, словно у машины есть не просто свой характер, но и своя душа? Например, когда рабочий за своим настольным когитатором просил его о благополучном запуске.       Он задумался над ответом, понимая, что вопрос мог быть с подвохом.       — Да, было дело, у пары моих коллег. Они говорили, что после этого их компьютеры смогли запуститься после неудачных попыток его включить. Как и в цеху, на опасных производствах, — он поджал плечами. — Но по мне, это лишь суеверие.       — А что, если я скажу, что у машин действительно есть душа, как и у живых существ? — продолжала наводить магос-техникус.       — Я скажу, что само понятие души, как минимум, ненаучно. Нейробиологи давно доказали, что это лишь совокупность биохимических реакций и импульсов, на которые воздействуют определённые химические маркеры. Никаких гипометрических отпечатков или чего-то подобного не обнаружено, а значит души как таковой у нас не существует, — высказался он, ожидая любого негатива со стороны так называемой техножрицы. На удивление она даже не дрогнула и мышцей.       — Вы рассуждаете это со стороны ваших классических религиозных учений или онтологических философских?       — Не совсем понимаю ход ваших мыслей, мисс Фоллмир… — вопросительно выгнул бровь он.       — Посмотрите на понятие души под другим углом, — предложила девушка. — Самое базовое обозначение, в которое её можно облачить, это искра. Искра жизни, текущей энергии, наполняющую всю Вселенную своими потоками и полями. Движение электронов, вибрации кварков, гравитационная сила, музыка фермионов. Вы видите движение, преобразования, распад и синтез, реакции и взаимосвязь каждой микро- и макрочастицы. Вы наблюдаете за искрой, когда слышите гудение кулеров, журчание воды, разговор людей и собственные мысли. Прислушайтесь к ощущениям, абстрагируйтесь от философского контекста.       Хоть и нехотя, но Уильям послушал Синдрию и постарался отбросить посторонние думы. Поначалу в гомоне космического дока и гудений машин он не слышал ничего, кроме смешанного шума. Лишь спустя ещё пять минут, когда его разум отделил реакцию на раздражитель от его природы, он понемногу, но начал понимать смысл ранее сказанных слов ризанской техножрицы. Каждый удар пневмомолота отзывался вибрацией между слоями молекул, ударная сила провоцировала высвобождения кинетической энергии в потенциальную, искры металлов были мельчайшими частицами окислов, в которых эндотермические реакции поспособствовали высвобождению электронов в виде электромагнитного излучения и создания новых химических реакций с простыми веществами на поверхности — кислород, азот, водород, фосфор, сера и хлор вступали в контакт. Всё, что имело движение, двигалось под аккомпанемент энергетических преобразований в новые формы. И даже под ними таилось что-то такое, едва уловимое, неописуемое…       — Жизнь — это не только состояние биологических организмов. Жизнь — это движение, дыхание энергии, вечное взаимодействия материи и измерений. В каждом механизме, в каждом инструменте, выполняющем свою задачу, есть душа, его потенциал, — бархатный голос Синдрии опустился до полушёпота. — Это — Движущая Сила, великое динамо Всего, одно из трёх воплощении Божественного.       Она продолжила:       — Теперь представьте, что каждая такая частица закодирована в пакет информации, придающий ей свойства. Почему протон с электроном и свободный нейтрон имеют разницу в массе? Почему существует баланс электросильного и электрослабого взаимодействий? Что заставляет белковые цепочки кодироваться из раза в раз, пока они не перестроятся в новые состояния и соединения? Всё и вся в мироздании имеет собственную цифровую подпись, каждую крупицу информации, что разбросано и одновременно соединено в целой цепочке взаимодействий Вселенной? Это чистые данные, сама информация, сами знания, описанные в ДНК сущего. Бог-Машина — единение всего знания, что было, есть и будет. Величайший из механизмов, совершенный в своей работе.       И словно завершающий штрих, который не позволил бы Уильяму сопротивляться её влиянию, Синдрия озвучила последний постулат:       — А теперь представьте, что есть та форма жизни, способная свободно познавать эти знания и воплощать их в реальность. Та, что передаёт их в понятный нам язык, дабы мы могли приобщиться к общему величию, свободная от предрассудков и субъективности несовершенных сенсорных органов чувств. Это — и есть Омниссия.       От неимоверной тяжести слов девушки, мужчина едва не оседает на колени, подхваченный осторожными, но неожиданно сильными руками Синдрии. Он выглядел до предела бледным, покрытый потом, словно он не спал целые сутки. Ему потребовалось какое-то время, чтобы прийти в сознание, а также несколько глотков холодной воды, любезно предоставленной техножрицей с помощью поданного механодендритом стакана.       — Прошу прощения, что нагрузила вас так, — сочувственным тоном произнесла она. — Вы обязательно всё поймёте, когда придёт черёд. Вы — человек технического склада ума, в котором так нуждается человечество. Как и каждый вам подобный. Если желаете ещё обсудить любую тему, я с радостью готова выслушать вас в любое время.       — Да… да, благодарю вас, — рассеянно кивнул Уильям, самостоятельно встав на ноги. — Думаю, я сделал преждевременный вывод о вашей… организации. Однако я всё ещё не понимаю смысла ваших ритуалов и что они в себя включают.       — Вы поймёте со временем, — убедила его Синдрия, заботливо поправив воротник его формы. — Вы обязательно всё поймёте по мере нашего сотрудничества. Это я вам обещаю.       И почему-то, обычно скептичный во всём Уильям Олитон, охотно согласился с этой странной, но очень симпатичной и умной девушкой.

***

      На Иллиуме никогда не прекращалась жизнь, ни днём, ни ночью — если вообще можно так сказать об этой планете о почти восьмидесяти пяти миллионах душ. Аркологические небоскрёбы усеивали поверхность планеты-сада плотными рядами вечно горящих неоном и аргоном башен и куполов, между которыми, через узкие промежутки, курсировали бесчисленные аэрокары. Один из них, маневрируя между небесными полосами воздушных дорог, вёз одну важную особу к роскошному пентхаусу, что сверкал в сумерках как алмаз на короне Нос-Астры. Когда-то эта женщина была уважаемым политиком и персоной, обладающей властью управлять жизнью целых миров и использовать любые ресурсы в свою пользу. Сейчас же она стала никем; персоной нон-грата, которая не имела более права ступать на территорию миров Республик Азари под страхом смерти от рук юстициаров.       Однако Иллиум, официально, вовсе им не принадлежал. Десятки, сотни ведущих корпораций, пусть в большинстве азарийского происхождения, не слишком-то заботились о законодательстве иных цивилизаций. Иными словами, на этой планете оставалось не меньше свободы действий, чем на самой Новерии, где время от времени ведёт дела сама опальная матриарх. Аэрокар развернулся по дуге, изящно приземлившись на посадочную площадку пентахуса. «Звезда Янири», как ещё называют этот отельный комплекс, возвышался всего в километре от башни «Дантиус-Корпорейшн», управляемой двумя сёстрами Дантиус, считалась зданием «шестизвёздочного» типа, в котором могли позволить себе находиться только богатые персоны. Скупо поблагодарив водителя, женщина вальяжным шагом направляется ко входу внутрь, ненадолго задерживая взгляд на одну из ярких звёзд — отблеск работающего ретранслятора. Вздохнув, она подходит к двери и подставляет руку к сканеру.       «Идентификация завершена: Ауриелия Маллиус».       Створки с шипением разошлись, впуская женщину внутрь тёмно-синего коридора, освещаемого яркими люминесцентными лампами. Ауриелия — всего лишь ненастоящее имя, под которым матриарх вынуждена маскироваться, ради чего ей пришлось отдать немало средств для изменения ДНК-ключа. Она входит в широкую залу, отливавшей лазурью, с широким стеклянным куполом из однополярного стекла — видимого изнутри, но не снаружи. На широком округлом диване, размещённого вокруг стола с графинами и вазами с фруктами, заседали ещё две, не менее влиятельные и важные азари. Все они внимательно следили за гостьей, чьё простое, но изысканное синее платье очерчивало её фигуру.       — Тебя не узнать без твоей тиары, Бенезия, — вместо приветствия хмыкнула Ариа Т’Лоак, чьё вечно сосредоточенное лицо и расчётливая жестокость сделали ей имя. Этим она пыталась уколоть женщину, чьим неизменным атрибутом всегда был характерный ритуальный шлем.       — Всего лишь временное неудобство, — спокойно ответила она, присаживаясь между ней и другой азари, которая, напротив, активно выражала эмоции.       — Думаю, тебе есть что нам рассказать, потому что просто так ты бы не стала нас сюда звать, «Ауриелия», — почти скучающе протянула Тела Вазир, действующий СПЕКТР Цитадели и агент на Новерии.       В иных обстоятельствах, она бы с потрохами сдала старшую Т’Сони властям, где её несомненно бы разорвали на части мстительные юстицары — на радость её конкурентам. Однако их обеих связывали давние связи сотрудничества и даже дружбы, благодаря которым Бенезии так долго удавалось прятать незаконные дела от глаз закона.       — Разумеется, — кивнула она, сложив руки на коленях. — Я бы сказала, это связано с новыми нежеланными игроками на галактической арене. Думаю, вы все слышали, что у людей оказались неожиданные патроны.       Ещё бы не знать. Казалось бы укрощённое турианцами человечество, спустя годы обрело неожиданных союзников, оказавшимися их дальними предками за пределами Млечного Пути. Обладающие неведомой мощью и громадными кораблями, они немедленно предъявили о праве наследовать звёзды, которыми когда-то владели люди несуществующего ныне Альянса. Причина головной боли и бессонных ночей у многих народов, в том числе самой Бенезии.       — Они чрезмерно наглы и бесцеремонны, считают, что могут позволить себе всё что им заблагорассудится, потому что за ними якобы стоят превосходящие технологии и сила. Если дать им и дальше разрастаться, как сорнякам, то весь цивилизованный мир окажется под угрозой. Вы знаете, к чему это приведёт для всех нас.       Ариа и Тела внимательно слушали Бенезию, прикидывая в голове дальнейшие перспективы. Конечно, в пределах Систем Терминус ей вряд ли следовало опасаться каких-то людей в борьбе за власть над Омегой и самыми выгодными звёздными маршрутами. Когда-то восходящая звезда в лице «Синих Светил» стала не более, чем тенью былой репутации, с удобной марионеткой во главе Солема Дал’серы. Любое влияние человечества должно быть подавлено, с этим соглашалась и Вазир, если требовалась работа, связанная с этим видом. С другой стороны, любая игра по-крупному должна быть тщательно оценена с позиции возможных средств и выгоды, если так называемый «Империум» решит конкретно выйти в большую галактику.       Ариа медленно отпила из своего бокала алкогольный коктейль, чувствуя, как жидкость разогревает её изнутри, не отпуская взора от матриарха.       — Интересные твои слова, но чрезмерно импульсивные для такой, как ты.       — Согласна, — подтвердила Вазир, откусив от розового персика кусок. — Основой для любых действий должен быть стоящий прецедент. Сейчас, пытаясь раскопать их грязное бельё, мы только усугубим возможности для дальнейшего их изучения. Пока ни один информатор не смог добыть стоящих данных, чтобы вообще впрягаться в сомнительные конфликты.       — И тем не менее, следует подготовиться, учитывая переполох в Совете… — настаивала Бенезия, но оказалась перебита Арией:       — Мы слишком плохо сейчас знаем об имперцах, чтобы вообще предпринимать какие-либо шаги, да и какое тебе сейчас дело? Ты ведь сама подставила себя в попытке покушения, и это во всём твоя неудача, — она подалась вперёд, взглядом прожигая Т’Сони хмурым взглядом. — Ты совершенно изменилась, Неззи. Сомневаюсь, что причиной тому — старческий маразм. Или тебе есть что от нас утаивать, твоих старых друзей?       Женщина тяжело и горько вздохнула, опустив голову, её глаза смотрели куда-то себе под ноги. Она нервно перебирала пальцами — поведение, нехарактерное для обычно отстранённого матриарха. Две азари заметили, как её глаза вдруг увлажнились от подступающих слёз.       — Они забрали у меня мою дочь, — скорбным тоном ответила она, зажмурившись. — Эти изверги лишили меня моего маленького Крылышка, которая так и не вернулась домой, — её печаль мгновенно сменилась гневом. Бенезия крепко сжала кулаки, объятая ярким биотическим свечением, прежде чем оно вновь растворилось во тьме.       Выражение явного скепсиса, наряду с явной скукой от внезапной вспышки сентиментальности матриарха, так и оставалось неизменным на лице СПЕКТРа, что наконец доела свой фрукт и расщепила косточку на атомы своей биотикой. Напротив, в обычно серьёзном лице Арии Т’Лоак, которой неведома жалость, явно проскользнула тень сострадания.       — Не могу ничего обещать, но я постараюсь сделать что-нибудь для тебя в моих силах, — вызвалась она, вызвав немалое удивление у матриарха и самой Вазир, едва не подавившейся кусочком персика.       — С каких пор тебя стала волновать чья-то ещё судьба? — резко фыркнула Тела, откашлявшись.       — С тех пор, как сама когда-то стала матерью, — Ариа встала с дивана, продефилировав к безутешной Бенезии, и протянув ей руку. — Надеюсь, ты не станешь ещё тут обливаться слезами, Неззи. Тебе это не идёт.       Уверенно кивнув, та приняла руку бандитской наследницы, встав во весь рост с гордой осанкой и таким же решительным взглядом, каким старшую Т’Сони знали во всех мирах Пространства Цитадели и за его пределами.       — Разумеется, Ариа, — кивнула она, развернувшись к СПЕКТРу. — А что насчёт тебя? Разве тебя не волнует безопасность Галактики? Не забывай, каждая плотина, какой бы великой она ни была, всегда может рухнуть всего с крохотного камушка, выпавшего из её фундамента.       Вазир поджала губы, но не стала дальше острить. Слишком недооценивая любую потенциальную угрозу, она рискует упустить общую картину и тем самым допустить цепочку событий, что развалит установленный уклад жизни во всех мирах. А её долг перед Советом и цивилизациями Цитадели превышал любое чувство гордости.       — Что ж, раз так, мы все в одной лодке, — пожала плечами она, подняв бокал в руках. — Мы снова напомним этим людишкам, что это такое — связываться с мощью всей Галактики!       И в этот момент сердце Бенезии вновь наполнилось надеждой.       Аналогичное чувство испытывала и её дочь, за тысячи световых лет от Иллиума, когда собственными глазами увидела чудо из чудес — Шепард выжила. Лиара, будучи чужаком на борту у ксенофобных имперцев, могла рассчитывать лишь на скупые сведения о состоянии биотика, и только за это уже она могла быть благодарна. Для протокола ей сообщили, что Джейн получила инсульт от чрезмерных нагрузок, и ей оказали надлежащую медицинскую помощь. На деле же её мозг испытал ужасный урон от сбоя старого нейроимпланта, отчего шансы выжить у девушки неизменно ухудшались. Многие, посвящённые в дело обучения собственного биотика, были уверены, что в лучшем случае Шепард станет одной из многих лоботомитов-сервиторов. Другая версия гласила, что милосердней будет просто убить, а труп сжечь от греха подальше — во избежание угрозы варповой порчи.       Тем не менее, когда техножречеству удалось лучше разгадать тайну природы нулевого элемента и биотики, Максимилиан дал пострадавшей шанс. Старый биотический имплант сейчас спрятан под плексигласовыми пластинами в качестве образца несовершенства чужацких изделий. Оставалось надеяться, что новый аналог прослужит куда лучше для подающей надежды Джейн. Сама девушка, всё ещё проходя реабилитацию, тренировалась с беговой дорожкой в спортзале. Она сама, через помутнённое сознание, сумела настоять на необходимость упражнений, чтобы улучшить самочувствие и физическую форму после долгой комы. Лиара осторожно, дабы не отвлекать её, зашла в зал и молча наблюдала за тренировкой.       В зале было душно от пота, но почему-то юной Т’Сони этот странный мускусный аромат казался таким… заманчивым. Её кожа с лёгким ровным загаром и россыпью мелких веснушек блестела от пота, её рыжие волосы завязаны в пучок. Дыхание частое и ровное, а то, как изящно двигалось тело с перекатывающимися мускулами, не портившими женственный вид Джейн… Азари тряхнула головой, приходя в себя. Она пришла проведать Шепард. Она всё ещё должна была завоевать её доверие, расположить к себе. Лиара тихими шагами приближалась в сторону биотика, пока та начала сбавлять темп бега, плавно переходя на быструю ходьбу.       Едва дорожка остановилась, как Шепард ловко спрыгнула на пол, схватив махровое полотенце с перекладины и, устало выдохнув, принялась стирать с себя слои пота. Она взяла стоявшую рядом бутылку с минеральной водой и почти мгновенно осушила пластиковую ёмкость. Вскоре её зелёные глаза встретились с лазурными у Лиары.       — А, ты пришла, — слабо улыбнулась Джейн, присев на скамью. — Я смотрю, ты часто навещаешь меня.       — Есть такое дело, — вежливо кивнула ксеноархеолог, с её позволения присаживаясь рядом. — Ты же знаешь, что я беспокоюсь за тебя.       — Со мной всё в порядке, — отмахнулась та. — Док сказал, уже через пару недель я окончательно выправлюсь. Ну, я решила это время ожидания сократить…       Лиара в ответ лишь добродушно улыбнулась. Как оказалось, Джейн испытывала частичную ретроградную амнезию после той травмы, и напрочь забыла, почему она вообще раньше презирала чужаков и азари в частности. Да и имя самой Т’Сони она тоже с трудом помнит. Только, наверное, прежнюю веру в так называемого «Императора» никакие инсульты не смогли вывести. Юная исследовательница заметила, что численность сторожей — по крайней мере, видимых глазу — заметно уменьшилась после трагичного случая. Неужели имперцы наконец поняли, что ей можно доверять?       — Ты молодец, что поддерживаешь себя в тонусе, Джейн, — продолжила Лиара, разглядывая её с головы до ног, потом перевела взгляд на саму себя. — Я сама уже почти забыла про упражнения…       Та лишь хмыкнула, слегка тыкнув азари вбок.       — А знаешь, мне и так нравится, как ты сейчас выглядишь. Но хотя бы с десяток раз отжиматься тебе всё же не повредит.       Это должен быть шуточный комментарий со стороны биотика, однако сама Лиара, удивлённо хлопнув глазами, увидела в этом не просто дружеский совет. Кажется, щёки самой Шепард слегка зардели, когда она смотрела на собеседницу. Из раза в раз она намекала, что если бы не щупальца на голове, то от нормальной девушки Т’Сони бы не отличить. Даже столь прямолинейные слова заставили её сердце трепетать. По меньшей мере, Шепард действительно становилась более открытой для азари.       — Может быть, ты и права, Джейн, но всё же…       — Отлично, тогда иди переодевайся, и жду тебя в зале! — быстро прервала слова опешившей Лиары, схватив её за плечи и настойчиво ведя её в сторону раздевалки. Бедная исследовательница совсем растерялась, мечась глазами туда-сюда.       — Что.? П-п-подожди, Шепард, у меня же нет никакой спортивной формы… Что ты делаешь?       — У меня запаска есть, поделюсь, — беспечно отозвалась та, напористо заталкивая Т’Сони в раздевалку. Она всё ещё возмущённо кричала, требуя остановиться, но настойчивая от природы Джейн и слушать не желала возражения.       Как и подозревала Лиара, уменьшилась лишь внешняя охрана. Скрытые камеры, следившие за действиями этой парочки, передавали всё на экраны их надзирателей. Каждый герц звука, каждый пиксель изображения — всё выводилось и обрабатывалось когитаторами. И за этими сценами следили двое из наблюдателей, анализируя их поведение на предмет возможных отклонений.       — Это возмутительно. Они заходят слишком далеко, — сказал первый человек с хрипцой, периодически щёлкая языком.       — Мерзко, согласен, но именно такой результат нам и нужен, — дополнил второй с полумеханическим голосом — его связки были частично заменены на специальный имплант после их воспаления. — На самом деле, они действуют согласно ожидаемым параметрам, исходя из общего психологического портрета.       — Чушь! — брякнул первый. — Я отчётливо наблюдаю за этой девкой и прекрасно помню, насколько она терпеть не могла эту ксеномразь, чтобы теперь с ней сюсюкаться.       Второй человек хмыкнул.       — Не забывай, у субъекта повреждён мозг. Реабилитация будет проходить в течение полумесяца как минимум. Тренировки должны продолжаться.       — Чтобы этот ксенос и дальше пудрил мозги нашему потенциальному активу?       — Именно это и идёт нам на пользу, — первый указал на экран, где Шепард заставляла Лиару снять свой бело-синий комбинезон, всучивая в руки спортивную одежду. — Психосоциальная тренировка важна не меньше физической. Их близкая связь идёт нам на пользу.       — И каким местом эта ересь нам может быть полезна? — сплюнул первый, на что второй рвано посмеялся.       — Именно здесь настоящее обучение Шепард и начинается. Когда она поймёт важную истину…