Путешественник

Ощущение, что он падает, быстро пропало, и уже через несколько мгновений Гарри обнаружил, что идет по удивительно пружинящей тропе, исчезающей в тумане. Конец нити, завязанный вокруг запястья, настойчиво тянул его вперед, а в голове было слишком пусто для того, чтобы удивиться или испугаться. Наконец, плотный туман истончился и исчез, будто кто-то сдернул с мира газовый платок, обнажая его во всей своей четкости и красоте. Гарри оказался на посыпанной мелким белым песком тропинке, ведущей сквозь ухоженный сад к небольшому домику под черепичной крышей. Было, похоже, раннее утро, в воздухе одуряющее пахло сиренью, тихо пересвистывались птицы. Все это настолько сильно контрастировало с раздраем и желанием умереть, еще полчаса назад раздиравшим душу Гарри, что он невольно остановился, прислушиваясь к непривычной мирной тишине, окружавшей его. Легкая бабочка коснулась щеки, а он едва подавил в себе желание уйти с линии воображаемого огня – инстинкты, вбитые войной, казались дикими в этом райском месте. Гарри вдохнул напоенный ароматом цветов воздух и направился к дому. Клубок несколько раз подпрыгнул и сам оказался в его ладони, снова превращаясь в обычный моток ниток. Дверь распахнулась, и на аккуратном крыльце появилась красивая женщина. Отбросив за плечо толстую рыжую косу, она приложила ладонь козырьком ко лбу, а потом, подобрав полы длинного сарафана, бросилась ему навстречу. - Гарри, сынок, - заключив его в объятия, знакомая незнакомка расцеловала его в обе щеки и с любовью принялась рассматривать. – Ты один? У Чжоу опять соревнования? А Микки ты почему не привез? Ты же знаешь, как мы любим его. Ой, чего же я тебя на улице держу? Пойдем в дом, - взяв за руку, она потянул его к дому, на ходу приговаривая: - Вытянулся, раздался в плечах, сразу видно, что спорт и семейная жизнь тебе на пользу. Чего ты молчишь? Гарри, понемногу отходя от шока, с ужасом понял, что ему нужно будет что-то говорить, отвечать на вопросы… жить жизнью того, кого здесь называли «Гарри, сынок» и расспрашивали о Чжоу и каком-то Микки. - Мы ждали тебя только через три дня. Сириус писал, что игры в высшей Лиге заканчиваются двадцать второго. «Сириус жив. Мерлин, где я?» - Получилось освободиться пораньше. Чжоу приедет, как только разберется с делами, - вслух ответил Гарри, а сам подумал: - «Надеюсь, что это действительно так. Черт-черт-черт. Ну, Госпожа, ну, удружила. А может быть…». Отец дома? – спросил он срывающимся голосом. Если жива его мама, то, может, и отец… может, в этом странном месте история пошла по-другому, может, тут Гарри Поттер вырос нормальным, в полной семье. Женился. «Я женат?! На Чжоу? Мерлин, лишь бы Северус тоже был бы жив. Только бы он тоже уцелел, тогда я… Я все для него сделаю». - Отец? Дома, как ни странно. Конгресс в этом году прошел раньше, помнишь, я писала тебе? «Конгресс? Авроров, что ли?» Тем временем Лили («Мерлин, неужели это она? Моя мама? Та, что умерла за меня?») толкнула тяжелую дверь и радостно сообщила: - Северус, Гарри приехал! Один, но Чжоу должна к нам присоединиться через день-другой. «Северус?!» Они вошли на светлую уютную кухню, полную ароматов чудеснейшего крепкого кофе и свежей сдобы, и из-за стола поднялся высокий статный мужчина средних лет. Гарри смотрел на него во все глаза, подмечая и отсутствие излишней худобы, и длину темных блестящих волос, спадающих, похоже, до самых лопаток, и спокойную уверенность плавных движений, и холодный взгляд глаз, в которых не было и тени узнавания. Северус смотрел прямо на него, но будто не видел. - Здравствуй, сын, - знакомый низкий голос, полный бархатных, чувственных обертонов, заставил Гарри вздрогнуть. – Мы не ждали тебя раньше четверга. Как добрался? «Сын?! Он сказал СЫН?!» - Э… нормально, спасибо. А вы как? Мама сказала, Конгресс… - Не нужно делать вид, что тебя интересует мой Конгресс, Гарри, - Северус едва заметно улыбнулся, протягивая ему руку для пожатия. – А я не стану делать вид, что меня интересует Квиддич. Рука была теплой, живой. Весь Северус был живым и близким. На длинной белой шее, которую не скрывал ворот расстегнутой на несколько пуговиц рубашки, не было и следа страшных ран, оставленных клыками Нагини. И губы, запомнившиеся холодными и мертвыми, были нежного розового цвета, как после бессонной ночи, посвященной любви и поцелуям. Гарри жадно смотрел на того, кого не ждал увидеть живым, и пытался убедить себя, что броситься обниматься будет глупо, но Северус сам, усмехнувшись, привлек его к себе на одно упоительно долгое мгновение, провел ладонью по спине, как делал сотни раз до этого, и отстранился. - Твои любимые круассаны, - сказал он, изгибая бровь. – Кофе? - Да, - выдохнул Гарри. – Если можно. - С каких это пор тебя интересует, можно или нельзя? Садись. Гарри тяжело опустился на стул, не сводя с Северуса глаз. Так хорошо было знать, что он жив. Что дышит, морщится, отпивая горячий кофе, шуршит газетой… Невольно вспоминалась тяжесть мертвого тела, холодные губы и руки, запекшаяся кровь, отвратительная рана на шее. Северус жив. Он жив, а все остальное не важно. Гарри почти не слышал, о чем ему рассказывала мать, веселая и молодая, красивая, как золотоволосая фея из сказки, и он с болью в сердце понимал, что в ней когда-то нашел Северус. Дом и уют вместо холодных подземелий в Хогвартсе, красивая жена вместо одиночества, мир вместо войны. Холеный, спокойный, даже вальяжный Северус отличался от хогвартского профессора так же, как отличается домашний любимец от уличного кота, вынужденного бороться за существование. - Что-то не так? – спросил вдруг Северус, заставляя Лили замолчать на середине рассказа о планируемой поездке к Петунии. - Соскучился, - честно признался Гарри. - Сынок, - растроганная Лили обняла его за шею и подлила свежего кофе, а Гарри с замиранием сердца заметил, как на одно краткое мгновение в знакомых до мельчайшей крапинки темных глазах мелькнуло странное выражение, понять которое Гарри не успел. – Мы не видели тебя целых два месяца и тоже очень соскучились. - Я буду в лаборатории, - чуть резче, чем следовало, сказал Северус, поднимаясь из-за стола. – До обеда меня не беспокоить. - Я позабочусь, чтобы Мари не мешала тебе, - Лили быстро поцеловала его в щеку и принялась убирать со стола. – Еще круассан, милый? – обратилась она к Гарри. - Н-нет, - ответил тот, пытаясь уловить, что в происходящем не так. – Я, пожалуй, пойду к себе. Приму душ, переоденусь. - Конечно, сынок. Постарайся не разбудить сестру, еще очень рано, и я собиралась провести эти утренние часы в тишине. - Я буду тих, как мышь под веником, - пообещал Гарри, отодвигая стул, стараясь не удивляться наличию сестры и одновременно соображая, где может находиться его комната. Лили рассмеялась и махнула на него белоснежным полотенцем, которым вытирала тарелку. В голову Гарри пришла странная мысль, что у его матери и у тети Петунии гораздо больше общих черт, чем он привык думать. Комната нашлась довольно быстро – на двери были его инициалы на фоне гриффиндорского герба. «Есть вещи, которые не меняются, верно? Гриффиндор, как говорил Северус, – это диагноз». Сердце привычно сжалось от боли и тоски, захотелось немедленно найти лабораторию, снять несколько слоев защитных чар, обнять, убедиться, что Северус жив, здоров и… счастлив? Подавив в себе глупое желание немедленно отправиться на поиски, Гарри вошел в большую светлую комнату, ужасно напоминавшую его спальню в Гриффиндорской башне. Хмыкнув про себя, он обошел ее по периметру, сканируя на наличие посторонних чар и, ничего не обнаружив, отправился в душ. Раздевшись, он шагнул под тугие струи, смывая многодневную усталость, накопившуюся еще в его родном мире, и безуспешно пытаясь систематизировать вал новой информации, обрушившейся на его неподготовленную голову. « Чего я ожидал? – спросил он сам у себя, вытираясь белоснежным пушистым полотенцем, пахнущим лавандой. – Я ожидал, что лабиринт будет какой-то полосой препятствий, как в Турнире на четвертом курсе. Готовился сражаться с монстрами, искать своего Северуса среди сотен двойников, разгадывать загадки, прокладывая путь к своему трудному счастью. А в результате? Что это за место? Идеальный рай для Северуса? Он женат на обожаемой Лили, мечте своего детства, у него есть дочь… и сын? – протерев полотенцем запотевшее зеркало, Гарри принялся рассматривать себя. – Я не изменился в этом мире. Ну, почти. Разве что не такой худой, наверное. Как я могу быть сыном Северуса? Как? Разве что… Да ну, бред, - он поспешно отогнал мысль, что он и в своем мире мог быть его сыном, - нет, я совершенно точно сын Джеймса Поттера. Лили и Джеймс развелись? Джеймс умер? Мерлин, голова вот-вот расколется от этого всего, как переспелый арбуз. Северус – мой отчим? А эта Мари – моя сводная сестра? Какие у нас отношения? Северус не выглядел недовольным моим визитом, значит… Черт, что мне делать? Отнять мужа у собственной матери? Разрушить семью? Да Северус никогда в жизни так не поступит. Или… Нет, бред. Ну, бред же. Что я делаю здесь? И где – здесь? Наверное, это какой-то параллельный мир, где история пошла по-другому. Я вырос в полной семье. Северус не… не интересуется мужчинами. А я? Кто мне Чжоу? И кто такой Микки?» В спальне нашелся шкаф, полный рваных джинсов и футболок с затейливыми надписями, и альбом с фотографиями. Вот он совсем маленький на руках у матери, Северус стоит у нее за спиной, обнимая за талию. Вот ему около пяти, в руках у него черпак и он что-то сосредоточенно размешивает в детском котле. Влияние Северуса на его воспитание налицо. Вот мама, раскинув руки, кружится среди осыпающихся золотым дождем листьев и Гарри кружится вместе с ней, запрокинув вихрастую голову и весело смеясь. Вот он в маггловском зоопарке. Еще молодой Северус в расклешенных джинсах и футболке держит его за руку, сосредоточенно потирая переносицу. Вот первый курс Хогвартса, Гарри и Рон, одетые в новенькие мантии, сияют, как начищенные галеоны. Вот каникулы, вот первый матч по Квиддичу, Гермиона с Драко, застенчиво улыбающаяся Чжоу, Хагрид, Сириус, живой и веселый, Люпин, чуть менее потертый, чем Гарри помнил, мистер и миссис Уизли, Дамблдор, свадьба со счастливой Чжоу, маленький комочек, завернутый в голубое одеяльце (наверное, тот самый Микки), красивая маленькая девочка, обнимающая его за шею, - жизнь чужая, невозможная, наверное, счастливая. Нормальная жизнь, она могла быть такой и у него, если бы не война. Если бы не Пророчество и не Волдеморт, Мордреда ему в любовники. Гарри захлопнул альбом и задумался. «Где здешний Гарри, интересно? – пришла вдруг верная мысль. – Я здесь, а он? Наверняка там, где и должен быть – с женой. Меня явно тут не ждали раньше срока… Что мне делать? Что?» Он улегся на кровать, уставившись в белоснежный потолок, так не похожий на серый свод особняка на Гриммо, и снова сжал в кулаке тот самый клубок. «Зачем ты привел меня сюда? Показать, как Северусу хорошо было бы без меня? Как здорово быть нормальным, не отягощенным войной и болезненной страстью к человеку одного с собой пола? Да, теперь я знаю, каково это. И что? Я не перестал любить Северуса, наслаждаюсь каждым мгновением, зная, что он жив. Пусть он никогда не будет мне принадлежать так, как мне всегда мечталось, пусть никогда больше не поцелует, с силой сжав, впечатав в себя, пусть никогда…» К горлу подступил ком, а в глазах предательски защипало. Вдруг показалось, что его, Гарри, Северус никогда не любил. «Что, если я всегда был для тебя лишь суррогатом? Что, если ты всегда любил ее?» На единственной фотографии, уцелевшей от привычного Гарри мира, Северус, хмурясь, собственнически прижимал его к себе, будто желая защитить. «Защита. Защита, ради которой ты уступил, в конце концов, моим домогательствам, да? Мерлин, помню, как я отчаянно цеплялся за тебя, как за единственный ориентир в стремительно рушащемся вокруг меня мире. На что еще ты готов был ради победы? Не поэтому ли сбежал от меня в небытие, вытолкнул в жизнь, а сам остался в изначальном тумане? Еще неделю назад я убил бы каждого, кто сказал бы мне такое, а теперь эта мысль засела у меня в мозгу, как гвоздь. Что, если все с самого начала было ложью?» *** Гарри не заметил, как задремал. Все-таки многодневную усталость невозможно было снять душем и чашкой крепкого кофе, пусть и приготовленного Северусом. Мысль о том, что он где-то совсем рядом, возможно даже в соседней комнате, мирно варит свои зелья, сосредоточенно хмурится, просто дышит, наконец, согревала. На душе у Гарри было светло, несмотря на то, что горькие мысли терзали его даже во сне. В конце-концов Северус из этого мира ни в чем не виноват. Он другой, и по-своему, наверное, любит его. Как сына. Гарри снился зеленый луг, выпархивающие из-под босых ног бабочки и теплое, ласковое солнце. Он шел и шел, будто боясь куда-то опоздать. Мягкая трава под ногами сменилась острыми, как клинки, стеблями. Он оглянулся на кровавый след, тянущийся за ним, и все равно упрямо продвигался вперед, пока лезвия травы не сменились пеплом выжженной степи. «Это моя душа», - неожиданно понял Гарри. Невесомый черный пепел забивался в открытые раны, оседал на губах горькой пылью, но он знал, что нужно идти дальше. Что остановиться – все равно, что признать поражение. Поддаться. Отступить. Ослепительная синь позднего августовского неба сменилась кровавым закатом, длинные тени от невысоких холмов зловеще удлинялись, и Гарри знал, что ни в коем случае ему нельзя вступать в эти провалы тоскливого сумрака. Теней становилось все больше, солнце садилось, и отчаяние подкатывало к сердцу горячей волной. «Не успею», - стукнуло в виски, и он проснулся. Солнце стояло высоко, отчего приветливый, летний мир вокруг показался ненастоящим. Липкая паутина давно позабытых кошмаров опутала с головы до ног, горло сжалось, не в силах произвести ни звука. - С… с…в... рус, - прохрипел Гарри, пытаясь разжать судорожно сведенную челюсть и успокоить колотящееся сердце. – Черт, он здесь, живой, здоровый, а я сопли жую, как какой-то… дурак. Я должен с ним поговорить. Не знаю, что я ему скажу, но иметь возможность вот так просто смотреть на него, говорить с ним, и не воспользоваться… Нет, я уже терял Северуса. Больше я себе позволить такого не могу. Он поднялся, переждал головокружение от резкой смены положения, и отправился на поиски. Северус обнаружился в гостиной. Он читал книгу и бесшумно помешивал ложечкой чай. Эта знакомая привычка – беззвучно размешивать сахар – больно резанула по сердцу, наложилась на пережитый ужас потери и приснившийся кошмар. Гарри бросился через всю комнату и, опустившись на пол, уткнулся лицом Северусу в колени, обхватил руками его ноги, изо всех сил стараясь не начать жадно ощупывать, чтобы убедиться, что Северус материален. Тонкие пальцы скользнули ему в волосы, как много раз до этого, и глаза обожгло сотнями так и не пролитых слез. - Что с тобой? - мягко произнес Северус. - Ты плохо себя чувствуешь? То зелье от боли в мышцах… - Я тебя люблю, - неожиданно даже сам для себя выдал Гарри. Рука, перебиравшая его волосы, замерла. Северус, еще мгновение назад расслабленный, даже какой-то непривычно благодушный, превратился вдруг в мраморную статую. - Я знаю, - совсем другим тоном ответил он, когда Гарри уже готов был откусить себе язык. – Причины, по которым это невозможно, мы уже обсуждали. Осознание услышанного дошло до Гарри с опозданием на несколько невообразимо долгих мгновений. «Что?!» - успел ошарашено подумать он, когда Северус продолжил: - Зря ты приехал без жены и сына. Мне казалось, что мы все выяснили еще два года назад. Пытаясь собрать разбегающиеся мысли, Гарри поднял взгляд. Знакомое, и, в то же время, неуловимо изменившееся лицо Северуса будто высекли изо льда. Он смотрел на Гарри так, словно видел впервые. Осторожно отпустив его колени, Гарри медленно поднялся с пола. - Напомни-ка, что ты мне тогда сказал? – хрипло попросил он. – Хотя нет, дай я догадаюсь. Что ты вполне счастлив в браке, что мы не можем обидеть Лили, люди не поймут и вообще… - Вижу, занятия профессиональным квиддичем не идут на пользу твоим и так скромным умственным способностям, Гарри. Память бладжером отшибло? – черты Снейпа неожиданно исказились от ярости. – Издеваешься? Общение с Блэком… «Хоть что-то в этой жизни не меняется», - подумал Гарри и перебрался на диван. - Чего ты завелся? – вслух произнес он. - Язык, Поттер! Что ты себе… Гарри слишком хорошо знал того, своего Северуса, а потому за вспышкой ярости рассмотрел вину и отчаяние. - Чшшш… чего ты? Не злись. Прости, я больше не буду говорить о… об этом. Дай мне только посмотреть на тебя вот так, не будучи обязанным контролировать каждый свой жест. Еще минутку. Я так рад, что ты жи… что у тебя все хорошо. Что ты счастлив. Ты же счастлив? - Северус впервые на памяти Гарри отвел взгляд, но не отстранился и не встал с дивана, видимо, считая это бегством. – Посиди так, - Гарри пропустил между пальцев скользкую прядь непривычно ухоженных волос Северуса, - а я расскажу тебе, как мечтаю, чтобы среди тысяч существующих миров, которые бесконечно ветвятся, каждое мгновение, создавая развилку вероятностей, нашелся хоть один, где мы могли бы засыпать и просыпаться вместе. Где я мог бы держать тебя за руку, не опасаясь косых взглядов, считать только своим. - Гарри, - Северус снова пристально посмотрел на него, и Гарри едва не отшатнулся – столько всего было в этом в этом взгляде, - не нужно. Прошу тебя. Гарри выпустил из пальцев темную прядь и вздохнул. - Прости. Я больше никогда тебе такого не скажу. Но я хочу чтобы ты знал – то, что со мной, это навсегда. Северус рывком поднялся и отошел к окну, тяжело упершись ладонями в подоконник. - Мерлин наказал меня тобой, Гарри, - тихо сказал он. – За все то, что я сделал. - Меньше всего я хотел огорчать тебя, Северус. Не знаю, что на меня нашло. Прости, - он подошел ближе и положил руку ему на плечо.- Прости. Через мгновение Северус обхватил ладонями его лицо и жадно вгляделся в глаза. - Ты действительно издеваешься надо мной. Приехал без жены, да еще так вовремя – Лили с Мари к Петунии уехали до завтрашнего вечера. Ты же знал, что у твоей тетки день рождения, верно? - Я и в мыслях не имел… - Ну, разумеется. И джинсы те же самые надел, с дыркой прямо под задницей. Играть надо тоньше, хотя я рад, что воспитал в тебе стремление добиваться своего, не выбирая средств. - Я не готов платить такую цену, - спокойно отозвался Гарри, освобождаясь. – Твое душевное равновесие мне дороже невысоких шансов на… на что, кстати? Уж точно не на взаимность, верно? - Грубо, Гарри. Для того, чтобы я повторил сказанное два года назад, недостаточно просто задать риторический вопрос. - А чего достаточно? - Просто попросить, - Северус взглянул на его губы и тише добавил, - но от бесполезного повторения уже известной тебе истины, то, чего ты хочешь, не станет ни осуществимым, ни правильным. - И чего же я хочу? - Засыпать и просыпаться вместе. Держаться за руки, как одержимые гормонами подростки. - Я понимаю. - Сомневаюсь. Гарри на одно упоительное мгновение прикоснулся губами к его плотно сжатому рту. - Не сомневайся. Больше я тебя не побеспокою. Чжоу и мама не заслужили предательства, - он отодвинулся на приличное расстояние и грустно улыбнулся. – В этом доме кто-нибудь покормит растущий организм чем-нибудь посущественнее круассана? Северус бросил последний взгляд на его губы и, хмыкнув, вышел на кухню – кормить организм, с которым нельзя было сделать что-то другое *** На столе в спальне ожил обычный маггловский мобильный телефон, которого – Гарри мог поклясться – еще утром там не было. Взяв его в руки, он увидел улыбающееся лицо Чжоу, занявшее весь экран. «Булочка» значилось там. «Скорее уж багетик. Мерлин, моя жена. Я черт подери, женат!» - Да, дорогая, - как можно мягче сказал он, нажав на зеленую кнопку. - Гарри, зайчик, я ну никак не могу вырваться. Знаю, я обещала, что приеду сегодня… - Как там Микки? – оборвал поток ее извинений Гарри. - О, мама просто счастлива, что он останется у нее еще на пару дней. Знаю, ты сердишься, потому что не любишь бывать у родителей без меня… - Все в порядке, дорогая. Еще два дня я без тебя продержусь. - Тебе бы только шутить, - фыркнула Чжоу. – Как там твои? О! Кстати! Передай Мари, что обещанную парижскую куклу я уже купила. У нее золотые кудри и ярко-голубые глаза, все как она хотела. - Передам. - Скучаю по тебе, зайчик! Меня зовут, матч начинается. - Удачного репортажа. - Спасибо. Целую крепко, завтра созвонимся! Пока-пока! Она отключилась, не дожидаясь ответа. «Видимо, я не слишком щедр на нежности. Мерлин, когда все успело так исказиться? И откуда тут взялся мобильный? Э… я только что говорил с Чжоу?! То есть, - он перевел сбившееся дыхание и сел прямо на пол, как делал всегда, когда пытался быстро отойти от шока, - то есть я и Гарри Поттер этого мира – одно целое? Я не двойник, я… занял его тело? Почему я тогда ничего не помню? Даже о том, что Чжоу – спортивный комментатор, я узнал из фотоальбома. Мерлин, вечно у меня все не как у нормальных людей». В дверь постучали. - Входи, - сказал Гарри раньше, чем успел подняться с пола. Северус изогнул бровь, смерил взглядом Гарри и с легкой издевкой спросил: - Отдыхаешь? Пойдем, мне нужна помощь. К огромному удивлению Гарри, они пришли в лабораторию. У него вспотели ладони – в Зельях он, Поттер из параллельного мира, по-прежнему был полной бестолочью. Его собственный Снейп ни за что не впустил бы его в святая святых – он был очень дальновиден. Его собственный Северус, которого уже не вернуть. - Может, не надо? – с опаской спросил Гарри, покосившись на мерно кипящий котел. - Нашинкуй шкурку рогатой жабы. Способ С-1. - Э… какой способ? Северус странно на него посмотрел и, помешав в котле, сам принялся за подготовку капризного ингредиента. - Вкладываешь в тебя вкладываешь, учишь-учишь… - А я как был бестолочью в одиннадцать лет, так и в двадцать остался, - закончил за него Гарри, опуская голову, чтобы не показать, какую боль причиняют ему эти знакомые привычки возлюбленного, эта манера наклонять голову, чуть щуриться, прикидывая количество готового ингредиента… у чужого, по сути, человека. Он чувствовал себя, как в театре абсурда. Будто смотрит вольную трактовку режиссера, почти ничем не напоминающую любимую книгу. Он ни на секунду не почувствовал себя дома, не принял Лили, которую никогда не знал, не захотел увидеть сестру и сына. «Я чужой здесь. Чувствую себя полярной совой, вынужденно переселившейся в тропики – жить можно, но хочется, чтобы все было по-прежнему. Чтобы Северус целовал меня, будто хочет выпить душу. Хочу секса, приправленного острым предчувствием скорой разлуки, тихих, таких редких часов у камина, когда можно было оплести Северуса собой, привязать его, пить из его кубка глинтвейн и снова оказываться на лопатках, с жаром принимая правила игры. Задыхаюсь в этом мире. Я так не хочу». Северус исподтишка наблюдал за ним. Он всегда был интуитом, и Гарри понимал, что рано или поздно тот должен почувствовать неладное. Пора было убираться отсюда. Он с жадностью смотрел на чужого Северуса и понимал, что даже если бы это был последний шанс быть рядом с ним, последний мир, за которым лишь смерть, он все равно… не смог бы отнять его у матери, бросить жену и сына. Раньше Гарри был уверен, что ради Северуса перевернет мир, а теперь осознал, что даже не может разбить две семьи – свою и его. - Прости, что-то у меня нет настроения стоять у котла, - с наигранным весельем сообщил он сосредоточенно шинкующему травы… отчиму. Да, именно так. Иначе ему никогда не найти сил, чтобы уйти. – Подышу воздухом. - Метла в кладовке под лестницей, - ничуть не удивившись, ответил Северус. – Долго не летай, собирается гроза. Если мне не изменяет память, Перечное считается допингом, так что… - он выразительно двинул бровями, и Гарри поспешно отвернулся, чтобы не передумать. - Да. Увидимся за ужином. С этими словами он быстро вышел, силясь не обернуться. Северус за его спиной знакомо хмыкнул, но промолчал. Сердце билось, как сумасшедшее. Гарри испытывал сходные чувства только один раз – когда шел умирать в Запретный лес. «Ничего. Человек – такая скотина, ко всему привыкает. Здешний Гарри тоже привык, наверное. Он проживет долгую жизнь рядом с Северусом, как и мне мечталось когда-то. Хороший мир. Добрый, светлый, по-своему уютный. Но не мой». Он вернулся в спальню, переоделся в камуфляж, проверил крепления с обеими палочками на предплечьях – Старшей и той, с пером феникса – и быстро проверил карманы. На столе снова зазвонил телефон, но он решил не отвечать. Тот, другой Гарри, перезвонит, как только вернется в свой мир. Тот самый клубок, подарок Госпожи, буквально вибрировал в ладони, словно не мог дождаться нового путешествия. «Прости», - Гарри взглянул в направлении лаборатории, бросил клубок на лестницу, ведущую со второго этажа в уютный холл, и прошептал: «Северус. Я ищу Северуса» Занесенная над ступенькой нога будто провалилась в туман, и он полетел. В этом головоломном падении он как в подзорную трубу несколько раз увидел картинки из только что покинутого мира – Гарри Поттер со свернутой шеей у подножья лестницы и судорожно сжимающий его в объятиях Северус, целующий, в первый и в последний раз позволяющий себе поцеловать того, кого сам отпустил за порог бытия. - Нет! – отчаянно выкрикнул Гарри. – Я не хотел! Не так! Стремительное падение замедлилось, и он снова ощутил под ногами упругий туман. У его плеча раздался тихий, сухой смешок. - Я предупреждала вас, Повелитель, что вам еще не раз придется умереть, чтобы достичь желаемого. Десятки, сотни возможностей – выбирайте любую. - Любую? Северус… - Переживет вашу смерть. Как вы пережили его. - Я не хотел причинить ему боль. Если бы я только знал… - А ты все равно не смог бы ничего сделать, Повелитель, - проникновенно прошептала Госпожа ему на ухо, переходя на «ты». – Тот Гарри, несчастливый муж и отец, влюбленный в собственного отчима, гениальный ловец «Иствикских ястребов», все равно был обречен. После неудачной попытки быть с упрямым возлюбленным, ради которой он, собственно, и приехал в отчий дом, зная, что мать с сестрой уберутся к тетке на двое суток, он бы покончил с собой, так ничего не добившись. Ему оставалось жить три дня. Ты справился гораздо раньше, Повелитель, избавив своего обожаемого Северуса от неизбывного чувства вины, которое преследовало бы его до конца дней. Так что все вышло лучше, чем могло бы. Разве нет? - А если бы я решил… остаться? Я бы уж точно не стал бы убивать себя. Все равно свернул бы шею на чертовой лестнице? Госпожа рассмеялась, запрокинув лицо. Ее темные волосы скользнули по белым оголенным плечам, но глаза ее были холодны, как лед. - Ну что ты, мой юный Повелитель. Разве я смогла бы забрать тебя насильно? Глупая случайная смерть? Ни единого шанса, Гарри. Я не люблю быть глупой. И случайной. Не для тебя. Ты же помнишь легенду? Младший брат снял плащ, когда сам этого захотел, и проследовал за Смертью рука об руку, как равный, - тонкие пальцы обожгли его запястье холодом, и Госпожа пристально взглянула Гарри в глаза. - Все так и будет. Верь мне. - А в следующий раз… - Увидишь. До встречи, Повелитель, - туман всколыхнулся, и Госпожа растаяла в нем, оставляя своего Повелителя одного на едва различимой тропе. - Все в твоих руках.