Королева Орзаммара

      Лицо сидящего в ногах у немолодой и усталой принцессы поднялось кверху.       - Ты ей тогда рассказала, верно?       Усталая фигура на троне коротко кивнула.       - Честно говоря, мне нужно было выговориться. Поделиться с кем-то... но не волнуйся. У Лелианы, ежели что, хватит ума на то, чтоб изменить имена.       Фигура, скрытая тенями, хохотнула.       После продолжительного молчания послышался шепот:       - А расскажи мне.       - Зачем?       - Я просто... хочу послушать.

***

      ...В ту пору мне было около пятнадцати лет, и я лишь начинала постигать все премудрости военного искусства. Да-да, не удивляйся: хороший удар молотом требует не меньше мастерства, чем фехтование этими вашими зубочистками или стрельба из лука.       Уже тогда мой старший брат Триан смотрел на всех свысока и водил дружбу лишь со знатными ровесниками Высоких домов, впитавшими лизоблюдство и подхалимаж с молоком матерей. Белен, проклятый выродок, был еще слишком мал для обучения ратному делу, и потому просто таскался, как ручной наг, за мнящим себя без пяти минут королем Трианом.       Отец не мог много времени проводить со мной, всецело принадлежа делам Орзаммара, и потому я обычно проводила свои дни, как и тренировки, в гордом одиночестве. Порой мне выпадала удача поприсутствовать на занятиях старших сыновей касты воинов, полюбоваться их уже отточенными, уверенными движениями, кое-что запомнить и взять себе на заметку. Но они были сильнее и искуснее меня, и потому редко мне удавалось побороться с кем-то из них в тренировочном поединке.       Как уж говорила, я занималась и оттачивала свои навыки преимущественно в одиночестве, на манекенах, на пустой и пыльной задней площадке Высокого дома Эдукан.       Но вот, в один из ничем не примечательных вечеров, мое вынужденное отчуждение было нарушено.       К своему удивлению и смутному беспокойству я ощутила, будто некто наблюдает за мною, следя за каждым неловким движением и слишком широким замахом. Оглядевшись по сторонам, я приметила в стороне большой валун.       Из-за каменного исполина на меня опасливо поглядывала незнакомая девушка. Лишь только заметив мой взгляд, она спряталась вновь за своим сомнительным укрытием, но я успела немного ее рассмотреть: помню, уж очень меня позабавили ее длинные пыльные темно-каштановые косички и забавно вздернутый нос.       Отвернувшись, я сделала вид, что не обращаю на нее внимания, и продолжила, решив притом немного порисоваться. Так моя ленивая тренировка превратилась в изматывающее представление для одного зрителя.       Однако, зритель оказался не особенно впечатлен. Когда я выдохлась и присела на лавку, моя неожиданная гостья показалась из-за валуна, на этот раз неожиданно смело и уверенно. Она открыто смотрела прямо мне в лицо своими чуть раскосыми ехидными глазами - так, будто считала, что я - тот еще противник, и она может сражаться ничуть не хуже меня.       Я не могла не ответить на вызов, что горел в ее светло-голубых глазах, и потому поднялась и крикнула, чтоб она выходила и сразилась со мною. Озираясь по сторонам, тощая, весьма бедно одетая девушка покинула свое укрытие, и я смогла рассмотреть ее уже лучше.       На вздернутом носу крупным красно-рыжим песком рассыпались веснушки, а в голубых глазах вблизи угадывался зеленый оттенок. Тощие каштановые косички добавляли ей одновременно и милой непосредственности, и воинственности; на щеке моей случайной противницы красовался большой пластырь, из-под которого виднелся сочный синяк.       Как ни было то странно для принцессы - коим надлежит быть спесивыми и надменными, я знаю - но в тот момент я нисколько не озаботилась вопросом о том, кто же она такая. Передо мной наконец стоял достойный противник, примерно равный и по силам, и по мастерству, и, что главное - готовый сразиться прямо сейчас!       Мы познакомились, назвав только имена, и, прочитав во взглядах друг друга готовность к бою, направились к оружейной стойке с тренировочным оружием. Пусть и худая, но довольно плечистая, она выбрала гладкие деревянные парные клинки; моим же любимым оружием во все времена был молот - сильные руки и спина уже тогда позволяли мне умело его использовать.       Неуклюжие, по-юношески нескладные, мы вступили в поединок. Хитрая и верткая девушка измотала меня своими резкими выпадами и скачками-увертками, но да и я все ж пару раз прошлась ей молотом по плечам. Нам обеим от пропущенных ударов было больно, так, что хотелось реветь, но мы лишь сжимали зубы и продолжали упрямо кружить по пыльной площадке.       Наконец она сделала подсечку с расчетом "вонзить" мне кинжалы в бока - грядущее торжество читалось в ее остром веснушчатом лице - но я сумела-таки устоять на ногах. И, более того, я сбила эфесом с ног ее саму!       Она упала на землю, и в заслезившихся от боли глазах ее всколыхнулся страх - прямо на ее голову летел пусть и тренировочный, но довольно тяжелый молот. Но она не зажмурилась, не закричала... только таращилась с испугом своими большими голубыми глазищами...       За несколько сантиметров от ее головы я не без усилия остановила оружие и просто легко стукнула ее по лбу. "Убита" - довольно буркнула я, убирая молот прочь и помогая ей подняться.       Только когда поднялась на ноги, до нее дошло, что она проиграла. Впрочем, казалось, она не обиделась, пусть ей и было досадно.       Мы вновь пожали друг другу руки в благодарность за отличный бой.       С тех пор она стала частенько заявляться ко мне на тренировки. Мы вместе охаживали манекены, чистили оружие, дрались, болтали обо всякой ерунде... Мне было просто и приятно рядом с нею. В отличие от всех, кто меня окружал ранее, она говорила все всегда прямо и беззастенчиво, не заботясь о кастах и званиях. Пусть одета она была не в шелка, не по последней моде, пусть я не знала родословной ее родителей до пятого колена, пусть на лице ее вечно красовался этот незаживающий синяк... Но тогда она была моим единственным и лучшим другом.       Увы, идиллия эта продлилась недолго. Верно, кто-то из старших заметил ее и доложил отцу.       Моя подруга, моя единственная близкая душа оказалась неприкасаемой. Нищенкой из пыльного города, скрывшей под пластырем позорное клеймо на своей щеке.       Позже я подслушала, что, по счастью, ее не убили - палач не захотел марать руки - а лишь высекли и отрезали ее милые пыльные косички.       За моей же спиной долго шептался весь этот придворный сброд, а братья делали вид, что со мною не знакомы. Тем больший был у меня стимул продолжать учиться сражаться, стать лучшей, сильнейшей.       С той поры Джарвию я не видела и ничего о ней не слышала... до того дня, как вернулась в Орзаммар уже Серым Стражем.