Здравствуй, Хогвартс!

После почти трёх месяцев их временного отпуска Драко совсем был не готов нырять в непонятное грязное болото, не готов был отпускать Поттера, который мог погибнуть из-за своего благородства, которое пора бы уже засунуть ему куда подальше. Юноша очень надеялся, что Основатели ещё не нашли ответ на их вопрос, и ему было стыдно за свои мысли. С некоторых пор быть эгоистом стало плохо. Похоже, что Поттер действует на него довольно основательно. Наверное, именно благодаря ему он ещё окончательно не сломался под напором мира. Мысль, что он мог бы убивать, подчиняясь каждой прихоти Тёмного Лорда, а после этого тихо выть в своей комнате, кусая губы, ему претила, вызывала страх. Драко не хотел заходить далеко в своих раздумьях, потому что не знал, куда они могут его завести. Сейчас он был бесконечно рад, что на их головы свалились Дэн и Том. Малфой не впервые задумался о том, что же с ними случилось после побега из родового поместья. Удалось ли им сбежать? Или их схватили и… Думать об их мучительной смерти было до ужаса неприятно. Ведь Драко слишком хорошо знал, что такое пытки, которые доводят до безумия, превращённого в безразличие, которое бывает только у мертвецов. А его потеря памяти? Поттер что-то говорил про блок, который поставила его мать. Наверное, сейчас ей было намного хуже. Держать в стане врага лицо, когда собственный сын считался предателем, а жизни угрожала постоянная опасность — это ли непоколебимая сила? Раньше он особо не обращал внимания на то, какова Нарцисса на самом деле. Возможно, кто-то мог бы назвать её снежной королевой, но на самом деле женщина чувствовала всё намного ближе, чем остальные. Её материнское сердце заливалось кровью, стоило ей подумать о возможных трудностях сына. И если бы какая-то мразь хотя бы намекнула, что Нарцисса Малфой являлась никчёмной трусихой, то Драко убил бы нахала на месте. Убил бы, если бы Поттер не помешал. Тот наверняка остановил бы его, вновь став его якорем. Их шаги глухо разносились по каменным коридорам, отзывались эхом в другом конце замершего замка. Блондин отчётливо помнил их прошлую ночь, а также некие эпизоды их совместной жизни до потери памяти, до начала конца, до того, как его уродливая метка вспыхнула в Визжащей хижине. Воспоминания медленно вспыхивали в его мозгу, заполняя белые пустоты на карте. Он помнил это чёртово тепло, которое пропитывало каждый миллиметр «Норы», к которой год назад Драко не подошёл бы на пушечный выстрел, посчитав приглашение в это несуразное здание личным оскорблением. Самым странным было то, что все относились к нему нормально. Без всяких колкостей и обвинений в его адрес, которыми бы он сыпал направо и налево, если бы кто-нибудь оказался в такой ситуации вместо него. Только настороженные и подозрительные взгляды поначалу, которые хоть и немного волновали Драко, но не доводили до паники. Ведь рядом был Поттер, который не оставил бы юного мага. А полёты на мётлах и ободряющее купание в Чёрном озере? Конечно, в тот момент их телами управляли Дэн и Том, но следить за происходящим ему никто не мешал. Тогда слизеринец с предубеждением смотрел на эти ребячества, хотя в те минуты исполнялась его неосознанная мечта. Ведь Поттер смеялся так лучисто и завораживающе, что хотелось улыбнуться в ответ, сфотографировать его и вечно пересматривать колдографию, упиваясь идиллией. Тогда их не окружали проблемы, всё было просто и светло. Приятная иллюзия, которую они сами создали, отодвинула грядущую тьму назад, дала им немного свежего воздуха, заставила посмотреть на мир под другим углом, немного пересмотреть друг друга и самих себя. Скоро всё исчезнет. Хотелось плакать, упасть в обморок, истекать кровью от раны, которую нанёс зверь, выделяющий ядовитую жидкость, сделать любую глупость, только чтобы остаться здесь подольше. Основатели, взрослые люди, которые смогут их защитить. А они наконец-то обычные студенты, на плечах которых не лежит ответственность за весь мир и груз родовитой фамилии. Никто не диктовал им правила, не пытался вставить в рамки, они просто жили. Не хотелось умирать. Впервые за всю свою ненавистную жизнь Драко хотел жить. Этот путь ему открыл тот же Поттер, задумчиво глядевший себе под ноги. Вскоре перед ними отворились двери кабинета директоров, которые уже ждали их, окружив со всех сторон деревянный стол с резными ножками. Здесь они были только два раза, но каждый раз кабинет открывался для них заново. Здесь не было всякого магического хлама. Это было просторное помещение с большими окнами, книжными шкафами, в которых хранились фолианты, а в некоторых шкафчиках стояли чашки, блюдца, где-то пылились колбы. На стенах висели неподвижные красочные картины, а на столе лежала будущая Распределяющая Шляпа, ещё новая и насыщенная цветом. Можно было долго осматриваться вокруг, но на это у них просто не было времени. — Надеюсь, вы достаточно удовлетворили своё любопытство и теперь можете уделить внимание нам, — сказала Кандида, сцепив руки в замок и держа их на уровне живота. — Благодарю. — Да ладно, дай юношам осмотреться в последний раз. Когда они ещё такую красоту увидят? — улыбнулся Годрик Гриффиндор, добродушно улыбаясь, чем заслужил недовольный взгляд со стороны леди Когтевран. — Ну, наверное, в будущем тоже есть на что посмотреть, а каждая секунда их пребывания здесь меняет ход истории. Они сами по себе являются ошибкой, которую необходимо устранить, — заговорил Слизерин, отойдя от окна. Он, пожалуй, был самым немногословным из Основателем, но взгляд его тёмных глаз был цепким и пронизывающим. — Ну что же ты, Салли. Какая же они ошибка? Я думаю, что они вполне ответственные молодые люди, которые очень волнуются по этому поводу и хотят разрешить ситуацию поскорее. Но, к сожалению, это не от них зависит, — вмешалась Пенелопа, разливая ароматный чай по чашкам. Её круглое лицо дышало добротой и чистосердечием, пожалуй, Драко и Гарри привязались к ней больше остальных. Ведь именно она заботилась об их благополучии. Или, по крайней мере, не боялась показывать своего расположения. — Они прибыли сюда с помощью активированного тёмного и очень мощного артефакта, созданного довольно-таки сильным волшебником. Не стоит недооценивать эту проблему. Возможно, в их времени прошло уже лет сто с их отсутствия, а по прибытию их юные тела превратятся в пыль, как не прискорбно это осознавать, — сказал Салазар, скривившись от этого фамильярного прозвища, данного ему в детстве. Гриффиндор попытался скрыть улыбку, и этот его жест не укрылся от взора темноволосого мужчины. — Нельзя закрыть на проблему глаза и уповать на лучший исход. Нужно рассматривать все варианты. — Согласна, — вступила в разговор Когтевран, — нельзя отвергать гипотезы подобного плана, но также нельзя не думать и о удачном разрешении событий. Я думаю, что самое время действовать. Ведь именно сегодня у них последний шанс вернуться обратно в своё время, иначе удача повернётся к ним лицом только через двадцать лет. — Двадцать лет? — ошарашенно переспросил Гарри, решивший больше не делать из себя человека-невидимку. — Почему так долго? — Цикл. Вы прибыли на новолуние, которое немного отличается от остальных. Если честно, это связано с пещерой в лесу, которую мы нашли в детстве. До сих пор не понимаю, откуда она там, но факт в том, что это очень мощное место, в котором мы впервые почувствовали прилив магических сил. — Эта та пещера с рунами по периметру? — Прошу не перебивать меня, мистер Поттер, — строго сказала женщина, разом став похожей на профессора МакГоногалл. — Так вот. Почему именно через двадцать лет. Мы уже два раза замечали высокую активность этого помещения именно в новолуние двадцатого года осени. Это может быть только один из трёх осенних месяцев, так что нам следует поторопиться. Мы долго изучали камень, который вы нам любезно предоставили и пришли к выводу, — волшебница остановилась, заглянув в книгу, где её собственной рукой были написаны все её мысли по поводу этой вещи. Ровные строки исполосовали желтоватый пергамент, и человек мог бы получить чисто эстетическое удовольствие, глядя на них, — что его нужно перекодировать. Изначально он был настроен на одну волну, вы перестроили его на другую и теперь мы совместными усилиями изменили её вновь. Надеюсь, у нас получилось достигнуть поставленной цели, и вы без больших потерь сможете вернуться обратно. — А вы уверены, что мы, например, не разлетимся на кусочки? — спросил Драко. — Нет, мы достаточно долго следили за вами, — ответил Годрик, не подумав, что его слова могут вызвать бурную реакцию. Под осуждающим взглядом друзей, мужчина исправился, — точнее, наблюдали за вашим общим состоянием. Это нужно было нам для дела, так что не возмущайтесь! Без этих данных мы бы не смогли сделать то, что сделали, — улыбнулся шатен, но затем его лицо приняло задумчивое выражение. — Прошу прощения, но вы не могли бы сказать… Нас будут помнить? — задал интересующий его вопрос шатен, держа руку на эфесе меча. Ему хотелось верить, что будущее поколение не забудет их. — Конечно, — уверил его Гарри. — Вы одни из самых величайших волшебников времени. Как о вас могут забыть? Вы же основали Хогвартс, вы положили начало большой истории, которая никогда не закончит существовать. — Ох, как лестно звучат твои слова. Одни из самых великих? А кто же ещё? — спросил Гриффиндор с весёлой усмешкой и огоньком в глазах. — Мерлин, — незамедлительно ответил Драко, разочарованный тем, что ему придётся расстаться со своим другом, которого всегда будет помнить не как длиннобородого старика с карточек из шоколадных лягушек, а как лучезарного паренька с торчащими ушами и красивой улыбкой. — Мерлин? — усмехнулся Слизерин, разом потеряв всю загадочность и отстранённость. — Он, конечно, одарённый мальчик, но я не думал… — Очень зря, между прочим. Мерлин знает и умеет больше, чем любой из этой школы, — горячо заступился за него Драко, для которого такое поведение совершенно не свойственно, стушевался из-за внимания, которым его одарили все присутствующие в этой комнате. — Конечно, кроме вас… — Неужели он и тебя очаровал? — спросил мужчина, откровенно забавляясь ситуацией. — Он приятен как человек, — ответил Драко, немного задрав голову вверх. Ему хотелось проклясть себя за свои же слова, а затем зарыться в глубокую и тёмную нору. — Ну-ну… — тихо добавил Салазар, по привычке оставляющий последнее слово за собой. Гарри откровенно не понимал, зачем они тратят на Мерлина время, обсуждая его (и когда это они с Драко так тесно стали общаться). Он хотел поскорее уйти от этой темы, которая несколько смущала его. Юноша желал поскорее заняться делом, ему было невыносимо сидеть сложа руки, невыносимо думать, что всех его друзей убили, а времени прошло слишком много, чтобы всё исправить. Гриффиндорец верил Основателям, чтил их, но порой казалось, что они специально медлят. Это было полным бредом, но для Гарри с каждой секундой убеждался в этом сильнее. К счастью, не ему одному это казалось таковым. Кандида Когтевран, поджав губы, наблюдала за людьми в комнате, постукивая своими бледными и тонкими пальцами по столу. Ей также не хотелось терять драгоценное время, и она чуть ли не единственная в полной мере осознавала, чем грозит это несвоевременное появление подростков. Любое их незначительное действие могло перевернуть дальнейший ход событий. Поэтому, подозвав Гарри к себе и отойдя с ним к окну, она решила немного поговорить с волшебником напоследок. — Гарри, вы должны знать, что нужно быть предельно сосредоточенными во время переноса. Вы должны сконцентрироваться и пожелать всем сердцем попасть домой. Знайте, воображение порой важнее действительности, — сказала женщина своим приятным и спокойным голосом. Могло казаться, что ничто не сможет её сокрушить, вывести из равновесия, и это помогло самому Гарри немного прийти в себя, успокоиться. — Даже магия зарождается внутри нас, волшебники лишь направляют её. — У нас это происходит через палочки, так как невербальная магия считается очень сложной… — Ты так считаешь? — Ну, у меня пока не очень получается, — ответил парень, склонив голову. Его навыки были на уровне троечника-третьекурсника. А ведь самому уже семнадцать лет. Наверное, вся его гениальность заключается только в его шраме, который даже и не его. — Ты слишком привык к палочке. Но ведь детям не нужны какие-либо вспомогательные предметы, чтобы колдовать? Например, они имеют привычку выплёскивать наружу магию. Эти выбросы могут быть очень сильными, но ведь они же ничего не делают намеренно. Вам стоит просто обратиться вглубь себя, разобраться, применить знания на практике, — леди пыталась его приободрить, но это была не её прерогатива. Её речь могла быть очень внушительной, красочной на детали, но никогда не простой. Даже в детстве она не могла расслабиться, дать волю чувствам, которые постоянно держала под колпаком. Обычно из раковины холода и отчуждения её вытаскивала солнечная Пенелопа, которую Кандида порой ненавидела всем сердцем, но которую со временем начала уважать и любить. — Но не думаю, что наших навыков хватит для победы над Волан-де-Мортом, — разочарованно ответил Гарри, прислонившись лбом к стеклу. Шрам не болел уже столько времени, что юноше казалось, что чего-то не хватает. Боль стала такой необходимой, что гриффиндорцу начинало казаться, будто она стимулирует его и помогает сконцентрироваться. Порой Гарри чувствовал себя мазохистом. — Их хватит, чтобы застать его врасплох. Твой враг уверен, что ты ничего не представляешь без своей палочки, он слишком убеждён, что именно она делает волшебника тем, кто он есть. Возможно, он силён, но крайне глуп и самонадеян. Твоя сила безгранична, не забывай об этом. Нужно верить в себя, иначе ничего не получится, — сказала волшебница, положив изящную руку на плечо юноши. Её бездонные синие глаза пронзали его насквозь, сканировали. Они с Дамблдором были чем-то неуловимо похожи. — Гарри, на твоих плечах лежит огромный груз, но есть те, которые готовы разделить его с тобой. Не отталкивай их, позволь им помочь. Своим неверием в них ты оскорбляешь их, ты так не думаешь? — спросила она, слегка повернув голову в сторону Драко, который что-то рассматривал с остальными Основателями в книге, уверенно кивал и внимательно слушал. — Иначе этот груз погребёт тебя под собой, мальчик. — Спасибо, мисс… — Кандида. Думаю, ты можешь называть меня так. — О, спасибо, — глупо ответил Гарри, немного смущённый такой лояльностью. — Не волнуйся, я же не монстр, — улыбнулась Когтевран, разом став приветливее. Теперь её красота была показана ему под другим углом. Гарри был поражён её многогранностью. Но больше всего его удивила её способность успокаивать человека основательным разговором, который почему-то казался простым и понятным. — Сегодня, — решительно оповестил всех Годрик, оперевшись обеими руками в кожаных коричневых перчатках на стол. Его облик выражал крайнюю степень уверенности, готовности к борьбе. В его карих глазах медленно полыхал огонь, который, как казалось Гарри, находился там всегда, — мы не можем допустить ошибки. Ровно в одиннадцать часов встречаемся на ступенях. Без опозданий. Это последний шанс для вас вернуться. Но не будьте такими напряжёнными, друзья, мы преодолеем и этот барьер! — Какие пафосные речи. Мне интересно, они у тебя заранее сформировываются или ты сначала говоришь, а только потом в твоей голове происходит мыслительный процесс? — влез Салазар, которому было в наслаждение насмехаться над своим товарищем, который так забавно краснел. — Салли, думаю, что ваши развлечения могут и подождать, — сказала с улыбкой Пенелопа, сунув в приоткрытый рот Слизерина мягкое печенье. Гарри и Драко переглянулись между собой, сдерживая зарождающиеся улыбки. Образ Грозного и страшного Салазара Слизерина трескался на глазах, превращая его в обычного человека со своими слабостями. Кто же мог подумать, что ему так нравится выпечка подруги, а страсть к ней не исчезнет даже через тридцать лет? Годрик сразу же гаденько улыбнулся и подбежал к брюнету, похлопывая его по бледной щетинистой щеке. Взгляд обоих мужчин не предвещал ничего хорошего. В головах у всех четверых всплыли детские воспоминания, когда они были любопытными мальчишками и девчонками, бегающими по лесам и пыльным тропинкам. Тогда Пенелопа впервые попробовала себя в качестве пекаря, впервые испекла ставшие традиционным кушаньем так понравившиеся печенья, которые стащил Салазар, после этого сделав самый непринуждённый вид. Всё разрешилось тумаками и спором между мальчишками и новой порцией сладостей, которую испекли Кандида и Пенелопа вместе. Славное было время. — Да, Салли, будь послушным, — подстрекал его Гриффиндор, для большей достоверности погрозив пальцем в лучшей манере черноволосой волшебницы, которая только возвела глаза к небу, даже не пытаясь останавливать неугомонных мужчин, которые решили вспомнить детство в совсем не подходящее время. — Ещё одно слово, и я тебя прокляну, — прошипел не хуже змеи волшебник, сузив глаза и приготовившись атаковать. — Думаю, вам стоит погулять, мальчики. Когда ещё предоставится такая возможность? — обратилась к юношам, стоящим у самих дверей и чувствующим себя крайне неудобно, Пуффендуй, также протянув им печенье. — Не опаздывайте. Гарри и Драко с радостью выскочили из кабинета директоров, так как никак не были готовы к такому. Им казалось, что беседа должна быть крайне напряжённой и трудной, а не каким-то балаганом с шедевром кулинарии, который так и таял во рту. Гарри надеялся, что Пенелопа положит им эти чудесные сладкие кружочки с собой, а также, что они не расщепятся по дороге. До ночи оставалось огромное количество времени, которое не хотелось тратить впустую. Казалось, что проведя здесь два месяца, можно сто раз привыкнуть к безмятежности и всеобщему спокойствию, но под конец мысли Гарри полностью поменялись. Перед ним лежали поляны с разноцветными опавшими листьями, прохладный северный ветер не рвал их тело на куски, кидая из стороны в сторону, но мягко обходил, дарил наслаждение. Здесь всё казалось таким простым и чудесным, что голову мага не в первый раз посетила мысль, что неплохо было бы остаться. Вдруг им некуда больше возвращаться? Зачем все приложенные усилия? Но затем Гарри кусал изнутри щёку, чтобы взять себя в руки и не дать течению унести себя достаточно далеко, чтобы не решиться на отчаянный поступок. Можно было бы попрактиковаться в невербальный магии, погулять по ещё небольшому и не такому мрачному лесу, насладиться последними минутами безмятежности, когда не нужно беспокоиться о своей жизни. Гарри сердцем чувствовал себя светлой душой, попавшей в Элизиум, но разумом осознавал, что это невозможно, ведь рай для грешников закрыт. Ему было настолько хорошо, что от этого становилось больно. Больно от того, что юноша понимал, что всего этого больше никогда не будет. Через семь часов прекратится их небольшое, но такое приятное путешествие, которое на многое ему раскрыло глаза. С детства он был не самым общительным и дружелюбным ребёнком, но отчаянно нуждался в дружеском плече, ему хотелось вырваться на свободу, но через некоторое время стало не хватать тех рамок, той клетки, к которой он так привык, к которой априори привыкнуть невозможно. Он весь состоял из противоречий, желал облегчения, но не мог жить с ним потому, что просто не мог не вести себя словно всё в порядке. Гарри не мог долго спать, поэтому рано вставал на пробежку, которая быстро закралась к нему в его распорядок дня. На ней подросток изматывал себя, чтобы чувствовать себя живым. За это время он то отдалялся, то сталкивался чуть ли не лбами с Драко, который уходил всё дальше и дальше, и это щемящее чувство в груди было непонятно Гарри, который просто не привык ко всему этому. Когда в их телах были Дэн и Том, о которых гриффиндорец очень беспокоился, он лишь был безмолвной куклой, посторонним наблюдателем. Вот тогда всё на самом деле было просто. Особенно в минуты забвения. Тогда приятная мгла аккуратно толкала его с обрыва, обрывая все созданные ранее красные нити. Гарри медленно шёл вперёд, создав вокруг себя непроницаемый купол. Он не слышал тихих шагов рядом, взглядов серых глаз, не чувствовал поддержку того, кто медленно, но верно следовал за ним, превращаясь в его тень. Почему-то парень вспомнил о родителях. Вот так просто они всплыли из недр его памяти, озаряли его своими невидимыми улыбками. Они были всегда рядом, вот только Гарри никогда не видел, не ощущал их, хотя хотел этого больше всего на свете. Он вновь почувствовал себя одиноким маленьким мальчиком, прячущимся в пыльном чулане под лестницей, в углах которого давно сверкала серебром паутина. Тогда он тихо плакал в подушку, старался не шуметь, чтобы не потревожить Дурслей. Ему просто хотелось тепла, места, которое он мог бы назвать домом. Затем в его жизни появились Хагрид с его письмом, помятым тортом, вечно каменными, но заботливо приготовленными, кексами; Уизли, огнём разукрасившие его серую жизнь, которые стали его родными, почти что семьёй; Хогвартс с его вечными таинствами; Драко, который раньше казался ему последним засранцем, но теперь был чуть ли не единственным человеком, с которым он мог просто посидеть рядом, не только отдавая всего себя, но и получая взамен. Почему-то Гарри вновь захотелось очутиться в ненавистном чулане с его падью и пауками, которых мальчик очень любил, зарыться под заштопанное местами тонкое одеяло и никогда оттуда не вылезать. Непонятная серая апатия накатила на него после того, как они вышли из кабинета директоров. Наверное, всё дело было в камне, который лежал в чёрном ящике, с которым у Гарри появилась определённая связь. Гриффиндорец закатил левый рукав мантии и стал медленно пожирать взглядом фигуру неподвижной ящерицы. Она вызывала у него неприязнь, теперь он понимал, почему Драко камнем, превозмогая боль, сдирал с мясом то рабское клеймо, которое теперь было и у Гарри. Только разница была в том, что его заклеймил не кто-то, а весь мир. Весь чёртов магический мир, которому он обязан. А ведь именно он забрал у него родителей, заставил поднимать огромную глыбу вверх по склону вновь и вновь, которая упрямо скатывалась каждый раз к своему началу. Гарри дошёл до поляны рядом с будущим Запретным лесом и упал на неё без сил. Он всё ещё рассматривал татуировку и думал о том, что могло бы быть, если бы вся его семья была бы обычной, без всяких магических штучек. Наверное, жить в сладком неведении намного проще. Этими мыслями он поспешил поделиться с Драко, которых до сих пор не произнёс ни одного слова и тихо сидел рядом, невесомо касаясь бедра Гарри. — Тебе не кажется, что было бы проще родиться без магических способностей, не знать о существовании Хогвартса и никогда не получать письмо? Или не жить вообще? — хриплым голосом спросил гриффиндорец, одной рукой прикрыв глаза, а другой сжав в ладони сухие шуршащие листья. — Не знаю. А что? — откликнулся Малфой, всё ещё всматриваясь в глубь леса, пытаясь взглядом зацепить серебряный свет прекрасных созданий, с которыми бы непременно хотел попрощаться. — Не было бы ни Волан-де-Морта, ни этого шрама, родители были бы живы. Не было бы проблем. — Проблемы есть всегда, — резко прошипел Драко. — Ну, допустим, что ты родился обычным. А дальше? Что дальше, Поттер? — неожиданно завёлся блондин, прекратив изображать из себя одинокую статую. — Ты бы избежал… всего этого, но кто-то бы другой взял на себя твою роль. — Знаешь, было бы неплохо. С одной стороны. Я понимаю, что это неправильно, но… Просто иногда хочется уйти, — прошептал Гарри севшим голосом. — Уйти? — К счастью или несчастью, но Гарри не видел лица Драко, которого слова этого идиота очень ранили, ведь слизеринец не только понимал это как эгоизм со стороны подростка, но также воспринимал их на личный счёт. — Куда? — Не знаю. Иногда кажется, что лучше бы я не рождался. — Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы тебя не было? Уизли и Грейнджер никогда бы не стали друзьями, а Гриффиндор никогда бы не выиграл чёртов кубок по квиддичу, а… — Так разве для Слизерина так было бы не лучше? — К чёрту Слизерин! Как ты не понимаешь. Всё было бы другим без тебя, Поттер! — воскликнул Драко, сжав ладони в кулаки. Ветер усилился, трепал белые волосы юноши, а тучи сгустились, готовые обрушить на них холодный поток воды. — Да, всё было бы лучше, — ответил Гарри, упрямо не желая вникнуть в свои слова, которые с каждой секундой всё сильнее разрывали бедное сердце слизеринца. — Лучше? Лучше?! Всё было бы ужасно, тупой ты олень! — вскрикнул блондин, борясь с желанием хорошенько побить этого безразличного гада, который ведь на самом деле не думает так, просто на него нашла осенняя хандра. Правда же? — Жизнь многих людей была бы ужасной, Поттер! Ты хоть представляешь, что для них ты не просто оболочка, недосягаемый образ? Ты их надежда, побуждающая к действию. Ты просто не можешь всё бросить. — Это же просто слова, — спокойно, без эмоций ответил Гарри, садясь напротив Драко, который… Который смотрел на него так, что его окатило непонятной волной, которая потихоньку начала сводить с него это помутнение. — Драко… — Что?! Знаешь, ты мог бы хоть изредка думать тем, что у тебя находится под черепной коробкой, — окончательно разозлился Малфой, одним прыжком вставая с промёрзлой земли. Он боролся со своими чувствами, но все усилия ломались на мелкие кусочки. Слишком долго он всё держал в себе… Он не хотел повторения того, что было в туалете на втором этаже. Не хотел чувствовать этот страх и одиночество. Нет. Но сам неосознанно обрекал себя на страдания. — Малфой! — вслед за ним вскочил на ноги Поттер, у которого словно пелена сошла с глаз. Последние пять минут он нёс какой-то бред, поддавшись порыву слабости, не подумав о чувствах других людей. Он ненавидел себя за эти мысли, до сих пор не мог понять, как посмел позволить себе рассуждать в подобном русле. Наверное, очень многое свалилось в последнее время, а это затишье перед бурей сводило с ума. Нельзя было расслабляться, плыть по течению, позволить мрачным пассивным мыслям занять голову, вывалить это всё на Драко, который не оставил его, а прошёл сквозь все испытания, которые встречались на пути. Они вместе развивались, становились взрослее, узнавали друг друга с иной стороны (ещё раз спасибо Дэну и Тому, которых он раньше проклинал, к которым относился с глубоким подозрением). Гарри не имел права дать своему безумию, которое до этого момента надёжно хранилось у него в голове, выйти наружу. Драко направился в сторону леса, видимо, желая успокоиться и побыть наедине с собой. Но гриффиндорец как никто другой знал, как опасно оставаться один на один со своими мыслями. Юноша перешёл на бег, чтобы успеть хоть как-то поправить сложившуюся ситуацию. Без всякого предупреждения пошёл сильный дождь, который через считанные секунды сделал вещи и самого Гарри совершенно мокрыми. Отросшие чёрные пряди и стекающие по линзам очков капли мешали нормально разглядеть дорогу, прилипшая одежда сковывала движения, но Поттер упрямо двигался вперёд. Драко сливался с корой дерева и землёй, и только его светящиеся особым светом волосы помогли Гарри найти слизеринца. Волшебник побежал к нему, надеясь, что не споткнётся. Малфой сидел на толстом корне дерева, склонив голову вниз, по его слипшимся прядям текла вода, а опущенные плечи тряслись то ли от холода, то ли от беззвучных слёз, за которые подростку очень стыдно и противно. Никто не должен видеть его в таком состоянии. Гарри знал, что слова будут лишними, поэтому просто присел перед этим хрупким созданием на колени, наплевав на грязь и врезающиеся в кожу ветки и небольшие камни. Он хотел заглянуть в лицо слизеринца, которое тот так отчаянно прятал, вырвал из обхвативших его тёплых ладоней. Дождь слился со слезами, и люди могли бы и не подумать, что этот одинокий и израненный противоречиями юноша может плакать, но Гарри точно знал, что влага на бледном лице будет солёной на вкус. Из-за него. Гриффиндорец больше всего не хотел кому-то навредить, он просто за столько лет не привык, что остальные люди могут его защищать, что не нужно постоянно опекать их, так сосредоточившись на их безопасности, что забыв о них самих. Не привык быть слабым. Не привык позволять другим заботиться о нём и стоять рядом, плечом к плечу, чтобы разделить тот непомерный груз, который «погребёт тебя под собой, мальчик.» — Прости, — прошептал Гарри, непрерывно смотря в эти невозможно чистые озёра. Он хотел сам себе надавать тумаков, проклясть, но какой от этого прок? — Ты — полная задница, Гарри Джеймс Поттер, — совершенно серьёзно сказал Драко, — и я ещё не решил, что с тобой делать, но так просто ты от меня не отделаешься. — Я на это и рассчитывал, — улыбнулся гриффиндорец, чувствуя медленно разливающееся по жилам тепло. Подросток очень боялся, что Малфой не простит, закроется в себе и их общению придёт конец. — Ты правда считаешь, что было бы лучше, если бы тебя не было? — задал интересующий вопрос блондин, кладя холодную руку, чьи пальцы были измазаны в земле, поверх тёплой. — Потому что всё было бы ужасно. Ты просто не имеешь права такого говорить. Ты не обязан нести весь груз в одиночку, я здесь, с тобой, меня не нужно опекать. Я могу за себя постоять, могу защитить тебя. Запомни это. И если ты ещё хоть раз скажешь или подумаешь о чём-то подобном, то я собственноручно выбью из тебя эту дурь. — Не вопрос, — чересчур бодро согласился Гарри, помогая другу встать. — И да… Гарри, без тебя не было бы меня, — прошептал Драко на ухо гриффиндорцу, оказавшись в короткое время совсем рядом. Его тёплое дыхание опалило шею брюнета, послало стаю мурашек по всему телу. А пока брюнет стоял в замешательстве, парень достал из кармана печенье, приготовленное Пенелопой (обязательно нужно взять рецепт), и сунул в приоткрытый рот мага. Поттер, растерявшись на секунду, прожевал сладость, скромно улыбнулся, а затем впервые взял изящную ладонь слизеринца в свою. Драко, словно боясь, слабо сжал её в ответ, наконец-то замечая, что ливень закончился.