Здравствуй, Хогвартс!

Гарри шёл по пустынным коридорам Хогвартса и, только увидев вдалеке Джинни, которая сразу побежала к нему, опомнился, что мантию-невидимку оставил в Выручай-комнате, с Драко. «Не найдёт», — сказал он. Почему Малфой был так в этом уверен? Неужели он знал способ, помогающий избавиться от метки? Но это же невозможно… Джинни взяла его за руку и потянула за собой, таща в больничное крыло. Она ничего не говорила, просто держала его руку в своей, пытаясь успокоить. Эта непривычная тишина резала лучше всякого режущего заклинания. Их шаги гулким эхом раздавались по школе. И вдруг Гарри стало так больно и одиноко, тоскливо — словно дементоры кружили вокруг него несколько часов напролёт. Ледяные оковы сжались ещё сильнее, а ведь казалось, что дальше некуда. Кровь медленно, но верно застывала в жилах и двигалась с минимальной скоростью по телу. Вскоре они дошли до больничного крыла, где уже сидели Рон, Гермиона, мистер и миссис Уизли, Тонкс, Римус, Флёр… Они разом обернулись на них. Их взгляды были прикованы к Гарри, который медленно — будто полз — шёл к ним. — Кто-нибудь умер? — спросил он хриплым голосом. Горло сковало железными цепями, а невидимый мучитель стягивал их всё сильнее, не давая Гарри вздохнуть. — Нет, но на Билла напал Сивый. Чёртов ублюдок поцарапал его, — ненавистно сказал Рон. — Но он ведь не станет оборотнем? — спросил гриффиндорец, не обращая внимание на то, как дёрнулся Люпин. — Нет, не думаю. Сивый не обратился и лишь поцарапал Билла. Так что всё обойдётся, — уверил его мужчина, который сам был этому рад. — Ох…Билл… Наш мальчик…всегда был таким красивым и собирался жениться… — сквозь слёзы сказала миссис Уизли. — Соби'гался?! Неужели он не захочет на мне жениться после этого? — воскликнула Флёр, гневно смотря на Молли. — Но…его раны… — Уж не думали ли вы, что меня в нём только внешность инте'гесует? Билл замечательный человек, и я люблю его таким, какой он есть! — Знаешь, а у нас есть одна красивая диадема… Думаю, она будет на тебе очень красиво смотреться… — Б-благода'гю… — заплакав, они обнялись под недоуменными взглядами Джинни и Рона. — Гарри, неужели Дамблдор на самом деле… мёртв? — спросил мистер Уизли. — Да, его убил Снейп. — Что?! Но…но Дамблдор так доверял ему. — Гриффиндорец и сам бы был сейчас вне себя от ярости, если бы Драко не рассказал ему то, что услышал. — Возможно, это просто обманный ход. Во всяком случае… Рон, Гермиона, мне нужно с вами поговорить, — сказал Гарри на выходе из лазарета. Остальные ошалело смотрели на него. Как он мог сохранять спокойствие? Как он мог говорить об этом так непринужденно? Всё просто. Нечто сковало его сердце в лёд, лишило эмоций, позволяя мыслить рационально и логично. Холодный ветер продувал со всех сторон. Это была безумная ночь, которую он ещё долго будет вспоминать. Которую будет ненавидеть за то, что она никак не может стереться из его памяти. Сейчас, смотря на восходящее солнце, юноша принимал, пожалуй, самое важное решение в своей жизни. Он уже знал, что скажут его друзья и был к этому готов, но что же делать с Драко? Тот не раз говорил, что на его стороне. А вдруг так думал только Том? «Мы столько времени делим одно тело, я почти с ним ассимилировался.» Ассимилировался, говоришь? Гермиона и Рон ненавидят Малфоя да и если бы ему кто-нибудь полгода назад сказал, что они с Драко будут вместе прятаться от Пожирателей под мантией-невидимкой, то Гарри покрутил бы у виска. — Я не пойду на следующий год в Хогвартс, — уверенно сказал гриффиндорец, и это звучало как приговор. — Что?! Но Гарри… — пыталась возразить Гермиона. — Гермиона, у меня есть дела поважнее. Я должен закончить то, что мы начали с Дамблдором. — Тогда мы с тобой, — Рон положил ладонь на его плечо. Он ожидал такого ответа, поэтому даже не пытался их отговаривать. Гарри повернулся лицом к друзьям. Сейчас эту утреннюю тишину пронзит возмущенные возгласы. К этому юноша тоже заранее приготовился. — Малфой тоже идёт, — уверенно сообщил Гарри, понимая, что только этот путь является более-менее верным. А реакцию друзей легко было предугадать, поэтому лучше сразу раскрыть все карты, так как рано или поздно это всё равно надо было бы сказать. Даже если бы они пошли без него, Драко увязался бы за ними по пятам. — Что?! Малфой?! Какого чёрта, Гарри? — яростно прокричал Рон. Его лицо стало оттенком помидора, а из ушей должен вот-вот повалить пар. Гермиона ошалело глядела на него с открытым ртом, но потом взяла себя в руки. — Гарри, ты же понимаешь, кто такой Малфой. Он трусливый хорёк, который сдаст нас Волан-де-Морту при первой же возможности! — Гермиона упрямо смотрела ему в глаза, пытаясь там что-то найти. И почему они все ищут нечто внутри него? Нет там ничего. Ни-че-го! "Не сдаст!", — прозвучало в его голове. Гарри улыбнулся. Для его лучших друзей его радость была странной и вопиющей, тем более сейчас. Они не понимали, что твориться у него внутри. — Не сдаст, — уверенно ответил юноша. — Да что с тобой творится?! Ты скрываешь от нас…всё! А потом мы узнаём, что ты якшаешься с этим хорьком! Он наслал на тебя что-то, да, Гарри? Ох, попадись мне этот… — Рон прав. С чего такие изменения? А вдруг… О, Мерлин… Он наслал на тебя Империус?! — юношу уже начали надоедать эти крики и сомнения в трезвости его ума. Ну не стал бы Малфой делать этого. И когда? Тем более он сам принимает решения, сам! Да Драко нашёл крестраж и поделился такой важной информацией. — Никто на меня ничего не насылал. И я ведь могу ему противостоять, забыли? — А ведь они на самом деле не взяли этот важный факт в обозрение. Даже Гермиона. — Я не могу вам сказать многого, в этом вы правы. Но у вас есть выбор: идти со мной и верить или быть на своём месте, в Хогвартсе. Я никого не принуждаю. Мне, если честно, было бы спокойнее, если бы вы остались здесь и помогали учителям. На следующий год сюда прибудут первокурсники, желающие как можно скорее начать обучение. Но первый для них этот — первый — год может обернуться не самым счастливым. Волан-де-Морт уже давно не нечто далёкое и призрачное, он вполне себе настоящий и несёт в себе реальную угрозу. — Гермиона и Рон переглянулись между собой, делая выбор. — Проводи нас к Малфою, — сказала девушка. Её лицо было полно решимости сделать что-то. Гарри удивился их схожести с Роном в данный момент — его лицо приобрело такое же выражение. Юноша кивнул на это предложение и жестом поманил друзей за собой. Их путь прошёл в гробовой тишине, но Гарри чувствовал их взгляды. Им необходимо принять решение, которое изменит их жизнь. Яркие лучи солнца золотили стены школы. Кто-то ещё спал в постели, неосведомлённый о гибели всеми любимого директора. Гриффиндорцу оставалось им позавидовать, так как ему предстоит сложное и долгое путешествие. На стене появилась дверь, Гарри зашёл внутрь и замер. Замерли и Рон с Гермионой. Драко Малфой сидел на полу. Драко Малфой сидел на полу и чем-то ковырял своё левое предплечье. На его лице была непередаваемая гримаса боли, но он упорно продолжал причинять себе боль. Тёплая кровь текла по его руке, капая на пол, на котором была лужа крови. Кап-кап. Кусая губы до основания, слизеринец позволял тонким красным струйкам течь по его белоснежной шее, голому торсу. Кап-кап. Камень в его руке озарило пламя камина — по нему также стекала кровь. Казалось, можно было разглядеть и кусочки кожи, соскребенных с руки. Кап-кап. Драко наконец-то повернул голову в их сторону. — Я же сказал, что он нас не найдёт, — с этими словами он с глухим стуком упал в лужу собственной крови. Его платиновые волосы на макушке приобрели кроваво-красный оттенок, камень выпал из рук и покатился к Гарри. Тот сорвался со всех ног к слизеринцу, всё ещё ошарашенный его поведением. — Малфой! Драко! — кричал юноша. Его руки тряслись и заляпались в крови. — Гермиона, помоги. — Девушка на негнущихся ногах подошла к ним. Рон последовал за ней, держа поднятый им камень в руках. — Так… Нужно что-то сделать. — Гермиона, всё ещё не отошла от шока и задавалась вопросом, что с Малфоем? Он бы никогда не решился на такое! Но Гарри… Да с ним тоже непонятное в последнее время твориться! — Агуаменти! Эпискеи! — сначала из палочки полилась вода, смывая с руки кровь, потом рана, на месте которой раньше была Чёрная метка, начала медленно затягиваться. Кровь прекратила течь. — Ферула, — появились бинты, которыми Гарри поспешил перевязать его руку. Всё это он делал быстро, торопясь и боясь, что не успеет. Ведь этот идиот себе ещё и вены заодно перерезал! Не нарочно, конечно… — Идиот, — буркнул юноша, кладя Драко на диван. — Я попробую убрать это, — тихо проронила Гермиона, имея ввиду лужу крови на полу. Но это оказалось ненужным, так как Выручай-комната впитала её в себя. — Ему нужно промыть волосы и вытереть остальное. Агуаменти. — Прозрачные струи превратились в красноватые. Они лились на пол, исчезая. Перед ними снова предстал платиновый блондин. Осталось только вытереть запёкшуюся кровавую дорожку начиная с губ и заканчивая торсом. — Я сам. — Гарри намочил его рубашку, которая уже была испорчена, и стал аккуратно очищать кожу юноши. — Никогда бы не подумал, что Малфой…камнем…сам себе… — сказал Рон, пялясь на чёрный камень, который до сих пор крепко сжимал в руке. — Так вот что он имел ввиду, говоря, что Он нас не найдёт. Придурок, — вытирая подбородок Драко, пробубнил Гарри. — Малфой поступил крайне безрассудно и глупо. Никогда не замечала за ним таких черт. О чём он вообще думал? — задала риторический вопрос Гермиона, смотря на огонь в камине. — Я, конечно, ему всё ещё не доверяю, но… Это глупо и непредусмотрительно с нашей стороны, но... Знаешь, наверное, ты прав. Мы останемся здесь и будем всеми силами помогать профессорам. Волан-де-Морт в любую минуту может напасть на Хогвартс, и мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы защитить наш дом. — Только ты давай о себе знать как-нибудь, хорошо? Джинни да и мы все будем очень волноваться. А если Малфой сделает что-либо не то… — Рон уже сомневался, сможет ли Драко сделать «что-либо не то…». Ведь на то, что сделал этот слизеринец может пойти только конченый гриффиндорец. — Мы всегда придём на помощь, а я наподдам ему как следует. — Спасибо, — сказал юноша, и это было всё, на что был способен Гарри в данный момент. — Мы, пожалуй, пойдём. Профессор МакГонагалл собирает всех в гостиной через полчаса. Ты придёшь? — увидев утвердительный кивок, девушка добавила, — не бери на себя слишком много. — Она встала, напоследок убрав упавшие на глаза чёрные пряди со лба. Поттер положил голову слизеринца себе на колени, осторожно перебирая пальцами мокрые пряди. Драко казался белым полотном, которое художник должен преобразить разнообразными красками, единым рисунком. Вот только кто будет этим художником? На его руке останутся шрамы: уродливые, неравномерные, некрасиво покрывающие его фарфоровую гладкую кожу. Говорят, что раны затягиваются. Эти почти затянулись. А что делать с напоминанием о них? Шрамы не скроешь. Подросток понял, что Волан-де-Морт уже узнал о предательстве, так как шрам на лбу неумолимо болел, горел. Перед его взором предстала сцена: Он пытает Круциатусом Люциуса, бледная Нарцисса сжалась в углу, моля о помиловании и прощении. На этом видение закончилось. Неожиданно — как началось. Чувства вернулись, и Гарри ощутил чужие губы там, где пылал шрам. В его волосах запутались чужие пальцы, дарящие успокоение. Гриффиндорец широко раскрыл глаза, но не отстранился. — Всё хорошо, — прошептал Драко, отрываясь от чужой кожи. — Ты закрыл глаза и вцепился руками в волосы. — Ничего не хорошо! Да как тебе это в голову пришло? — взорвался Гарри. Но слабая рука легла ему на губы, прерывая словесный поток. — Что произошло, того не вернуть. — Но шрамы… — Зато теперь Он нас не найдёт. Я знаю, что поступил неразумно, но это показалось мне правильным. А шрамы… Некоторые шрамы — признаки нашей силы, — слизеринец ткнул пальцем в то, что связывает Мальчика-Который-Выжил и Волан-де-Морта. — Или глупости. Во всяком случае… Тебе нужно возвращаться в Гостиную. — Знаю. А ты? — Пойду в подземелья. Слизнорта, наверное, назначили нашим новым деканом. Вместо Снейпа. А он боевой мужик, да? — весело усмехнулся Том, садясь на диван. — Уж не знаю. — Гарри решил поделиться новостью. — Кстати, я слышал Дэна. — Что? То есть…С ним всё в порядке, — Том расслаблено выдохнул. — Оу, моя рубашка знала лучшие дни. Хорошо, что я надел мантию. Надеюсь, она всё прикроет. Драко, шатаясь, встал на ноги, поднял с пола жилетку и мантию. Стал аккуратно одеваться, стараясь не задеть раненую руку. По его желанию на столике появились зеркало и расческа, чтобы привести себя в более-менее презентабельный вид. — Рон и Гермиона остаются в Хогвартсе? — спросил он через пять минут. — Ты слышал? — Немного. Мы… Когда мы отправляемся? — После свадьбы Билла и Флёр. Это событие я никак не могу пропустить. — Видя, что слизеринец хочет что-то сказать, Гарри поднял руку и продолжил, — ты пойдёшь со мной. Они примут тебя. — Почему ты так в этом уверен? Драко столько лет ставил вам палки в колёса, называл семью Уизли нищебродами, Гермиону — грязнокровкой… — Они не захотят портить со мной отношения. Только лучше всё же помалкивай первое время. — Я буду вести себя хорошо, — пообещал Том. — Честное слово! Это смешно, но юноша вспомнил себя ещё десятилетним мальчишкой, который ничего не знал о магии или о своей семье. Тогда он тоже самое сказал Вернону Дурсль перед поездом в зоопарк в честь Дня Рождения Дадли. Это воспоминание заставило его улыбнуться. Тогда всё было так просто. Малфой протянул ему мантию-невидимку, но Гарри сказал оставить её пока себе. Они разошлись в разные стороны: он — наверх, а Драко — вниз. Полная Дама впустила его, не спросив пароля. В гостиной сидели все: от мала до велика. Они уставились на него и начали расспрашивать, но юноша не хотел ни с кем разговаривать, а поэтому, игнорируя вопросы толпы, он подошёл к профессору МакГонагалл. — Школу ведь не закроют? — с надеждой спросил он, не смотря на то, что семикурсником ему не быть. — Конечно же, нет. Мы сделаем всё возможное, чтобы не допустить этого. — Декан повернулась к всем остальным студентам лицом. — Завтра состоятся… похороны профессора Дамблдора. Если кто-то захочет уехать или родители посчитают нужным забрать вас, то следующие несколько дней в вашем распоряжении. Хогвартс-экспресс отвезет вас. На этом её речь закончилась. Некоторые индивиды всё же решили попытать счастья и вновь стали расспрашивать Гарри, но безрезультатно. Он ушёл в спальню и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Юноша зачаровал свой полог, чтобы не слышать голоса соседей и иметь возможность хорошенько выспаться. Но это оказалось сложнее, чем ему казалось изначально. Мысли стаей волков терзали его мозг, не давая покоя. Том сказал ему о смерти Дамблдора до этого, о том, что Снейп не такой уж и урод. И правда, этот человек всегда оказывался там, где нужно. Раньше Поттер думал, что это злой рок, а теперь? Может, таким образом он заботился? Это казалось очень странным, бредовым, но кто сказал, что правда всегда должна быть складной? Наоборот — она всегда страшна. Многие её очень боятся, бегут от неё, запираются и защищаются всеми возможными средствами, не признают и от этого бесятся ещё сильнее. Порой правда разбивает сердце, а иногда может и собрать разлетевшиеся осколки вместе. Гарри открылась лишь её часть, но некоторые пазлы вставали на свои места, позволяя двигаться дальше. В итоге он поспал лишь три часа, постоянно ворочаясь или просыпаясь от какой-нибудь ерунды, а потом попросту не мог заснуть, прокручивая в голове сцену на Астрономической башне. Утро ворвалось в его реальность с первыми лучами солнца, с разговорами соседей по комнате, звуком, похожим на плач — песню Фоукса. А ведь Фениксы попали в чётвертую категорию классификации Министерства Магии не из-за того, что они опасны (Василиск бы оспорил это), а потому, что их очень трудно приручить. Но если волшебнику удасться это сделать, то прекрасные животные будут верны ему всю жизнь. Дамблдор умер, оставил Хогвартс. А Фоукс остался… Без присутствия директора замок помрачнел и посерел. Как такое возможно? Некоторых студентов родители забрали домой ещё до обеда. А сейчас, в два часа дня после бурной ночи и утра есть совершенно не хотелось. Даже если бы Гарри и взял что-нибудь в рот, то живот сразу бы начал негодовать и выкинул бы пищу обратно. Гриффиндорец смотрел на природу за окном, вспоминая, что похороны назначены на три часа дня. У него ещё есть время. Пока есть. Юноша хотел надеть мантию-невидимку и прогуляться по школе, но вспомнил, что оставил её Драко. Хотя сидеть в душной комнате, которая становилась всё меньше с каждым вздохом, показалось ему невозможным. Избегая студентов, он целенаправленно отправился к Чёрному озеру. Вода была идеально гладкой и этим напомнила воды той пещеры. Вот-вот из неё покажутся белые руки мертвецов, жаждущих утащить его поглубже. Но это было лишь минутное помутнение рассудка. Это же явление у него проявилось раньше — ночью, когда он смог поговорить с Дэном — это очень ему помогло. Сейчас же тот спал, плавая в безграничном пространстве. Сегодня они с Драко после похорон навестят дом на площади Гриммо. Гарри очень надеялся, что крестраж всё ещё здесь. А где же он мог быть, если не там? Потом они отправятся к Уизли. Возможно, нанесут визит Дурслям напоследок. Какие-никакие родственники. За своими размышлениями юный маг и не заметил более сотни стульев, на которых уже сидела разношёрстная масса. Перед ними возвышался мраморный стол — мрачный и одинокий в своём великолепии. Он заметил знакомых: чета Уизли, Люпин и Тонкс, Кингсли, Флёр, миссис Фигг… Ученики Хогвартса, всем сердцем переживающие о смерти любимого директора. «Жалеть надо не мёртвых, а живых. Особенно тех, кто живёт без любви», — однажды сказал ему Дамблдор. Поэтому он не собирался плакать или говорить о том, каким же он был. Директор жив. Он жив в воспоминаниях, сердцах людей, стал неотъемлемой частью замка. Гарри не сомневался, что увидит его портрет в кабинете, охраняемом горгульями. Даже водный народ и кентавры пришли попрощаться с ним. Гарри заметил Джинни, Гермиону, Рона, Невилла и Полумну, которые помахали ему руками. Юноша поспешил к ним. Он заметил делегацию из Министерства, но сразу же отвернулся. Тут была даже эта жаба Амбридж! И Рита Скитер с блокнотом, подмечающая каждую деталь. Кто-то заговорил, но до Гарри долетали лишь обрывки фраз. Джинни взяла его за руку. Ни он, ни она не забыли тот вечер в больничном крыле. С другой стороны на его плечо легла невидимая рука. Драко тоже пришёл на похороны. Теперь его связь с домом была прервана. Стала такой же призрачной, как и он сам. Малфой выбрал свой путь и уже не свернуть назад. — Подожди меня немного, — шепнул ему гриффиндорец после окончания торжественной части. — Гарри, как ты? — спросила Джинни немного погодя. — Послушай, нам нужно поговорить. — А разве мы уже не говорим? — насмешливо спросила ведьма, затем вновь став серьёзной. — Я не поменяла своего решения, — уверенно и несколько упрямо сказал она. — Со мной находиться опасно. И не только тебе, всем. Волан-де-Морт как никогда силен и не побрезгует использовать дорогих мне людей. Поэтому, я очень прошу, береги себя. — Не бойся за меня, я смогу за себя постоять. И… — её прервала миссис Уизли. — Гарри, ты ведь приедешь на свадьбу Билла и Флёр? — задала риторический вопрос женщина, зная, что по-другому и быть не может. — Конечно, миссис Уизли. Мне только нужно кое-что сделать, а потом я сразу к вам. Не беспокойтесь, со мной всё будет хорошо, обещаю, — заверил он её. Миссис Уизли заменила ему мать, любила его как собственного сына. Гарри был ей очень благодарен. — Ждите нас уже через несколько дней. — Нас? — То есть меня, — поправился подросток, слегка смутившись своей оговорке. Миссис Уизли наигранно строго посмотрела на него, но потом её лицо посветлело, на нём расцвела улыбка, и она крепко обняла его. И всё было бы хорошо, если бы к ним не поспешил Руфус Скримджер. — Какая ужасная трагедия! Я так сожалею. Гарри, ты не против пройтись? — Нет. — Мы все горюем… — Чего вы хотите? Скажите без лишних слов. — Дамблдор не вернётся, Гарри. Но Министерство готово приложить все силы на твою защиту. — Вы думаете, Волан-де-Морта это остановит? Извините, но я что-то в это не верю. Так чего вы на самом деле хотите? Не того ли, о чём просили на Рождество? Если об этом, то ответ остаётся прежним. — Но Гарри… — Извините, мне пора идти. — Гарри резко развернулся и пошёл в противоположную сторону, не видя гневного выражения лица министра. — Чего он хотел? — спросил Рон. — Ничего особенно. О, мистер Брусвер! — Маг подошёл к нему. — Не могли бы вы обеспечить безопасность моим родственникам-маглам? Как только мне исполнится семнадцать лет тридцать первого июля, защитные чары, окружающие дом четыре по Тисовой улице, уничтожатся, и они окажутся в опасности. Я бы этого не хотел. Вы сможете мне помочь? — Тридцатого июля будь в том доме. Я сделаю всё, что в моих силах. — Волшебник откланялся и ушёл к гробнице Дамблдора. — Увидимся, — сказал юный маг Рону и Гермионе и, не став дожидаться их ответа, помахал рукой, разворачиваясь на пятках. Друзья лишь обеспокоенно переглянулись между собой, понимая, что их Гарри становится каким-то чужим, холодным, нелюдимым, желающим всё сделать в одиночку. Вот только почему этот термин включает в себя обязательное присутствие Малфоя? Они пытались это понять, вглядываясь в широкоплечий далёкий силуэт уже юноши, мужчины. Никто из них не мог предположить, что время пролетит так быстро. Гриффиндорец поспешил за пределы школы, чтобы трансгрессировать. Драко шагал рядом, но не снимал мантии-невидимки, боясь быть замеченным. Только когда они вышли из поля видимости, слизеринец положил её в сумку. Гарри сказал ему крепко взять его за руку, а через мгновение они вместе стояли около дома четыре по Тисовой улице.