* * *
Том Риддл еще долго сидел на террасе после ухода Снейпа — любовника, партнера и самого близкого друга. Сегодня Том немного расслабился и познакомил того с некоторыми случаями из своего детства. Ему давно хотелось поделиться с Северусом наблюдениями за подмеченными закономерностями собственной жизни. Возможно, его объяснения порой звучали немного напыщенно и высокопарно, но Тому именно так все и виделось. Продолжая размышлять о странных случайностях в своей жизни, так похожих на закономерность, и о событиях, им предшествующих, он окунулся в воспоминания.~ Ретроспектива ~ История Тома Риддла
Том спешил по коридору первого этажа Хогвартса. Он торопился как можно быстрее нырнуть в подземелье, где мог отлично спрятаться в паутине тайных проходов и лестниц, изученных им за четыре года, как содержимое его собственного сундука. Он корил себя за то, что зачитался допоздна, сидя у озера. И теперь ему приходилось добираться в гостиную Слизерина после отбоя. До спасительной лестницы, ведущей вниз к подземельям, оставалось еще пробежать половину коридора, когда за спиной раздался такой знакомый и такой неприятный для него голос: — Мистер Риддл! Что вы делаете в коридоре после отбоя? — к Тому медленным, размеренным шагом приблизился профессор трансфигурации Альбус Дамблдор. — Вы планируете ответить на мой вопрос, мистер Риддл? — Я зачитался на улице и не заметил, что уже поздно, сэр, — Том решил сказать правду. — Читать — это похвально, мистер Риддл, а вот бродить по коридорам после отбоя в Хогвартсе студентам запрещено. Но мы можем разобраться с этим недоразумением, — профессор льстиво заглянул в глаза Тому. — Если вы согласитесь поговорить со мной. — О чем, сэр? — Дамблдор третий год преследовал Тома с просьбой поговорить. Но Риддл, с первой встречи не расположенный к профессору да еще и наслушавшийся всяких странностей о нем, все время отказывался оставаться с тем наедине. — Пройдем, Том, в мой кабинет, — глаза Дамблдора масляно заблестели. — Нет, сэр. Если вы хотите о чем-то поговорить, то говорите здесь. От вашего кабинета мне будет далеко возвращаться до гостиной факультета, — Риддл смягчил свой отказ подобием объяснения. — Здесь могут быть свидетели нашей встречи, Том... — начал Дамблдор. — Но мы же не будем делать ничего предосудительного? Просто говорить, профессор? — упорствовал четырнадцатилетний Риддл. — Да, конечно, ничего такого, — подтвердил Дамблдор, и как-то странно ухмыльнувшись, спросил: — Том, а ты не хочешь мне показать, что тебе оставила твоя мама в наследство? Риддл опустил глаза. Он догадывался, что профессор Дамблдор обладает способностью читать мысли или как-то проникать в разум. Многие студенты говорили о его странной осведомленности и знании подробностей отдельных событий, о которых он не мог ни от кого узнать. Том размышлял над странным вопросом Дамблдора. Почему тот решил, что он что-то получил от мамы? Может быть, в приюте от него утаили какие-то сведения? И почему это так интересует профессора? Он ведь не родственник Тому. — Я не знаю, о чем вы говорите, сэр, — Риддл не стал давать однозначный ответ. Он еще задаст воспитателю в приюте свои вопросы. — Ну как же, Том? Твоя мама должна была оставить тебе что-то перед смертью на память. Неужели ничего? Вспомни, — настаивал Дамблдор. — Почему это вас интересует? — Риддла начали раздражать странные вопросы. — Просто так, Том. Просто так. Иди в гостиную факультета, — Дамблдор посмотрел ему вслед и тихо прошептал: — Десять баллов со Слизерина за нарушение режима.* * *
— Мистер Риддл, задержитесь, — профессор трансфигурации окликнул Тома после окончания урока. — Я что-то не так сделал, сэр? — этот прилипчивый Дамблдор уже надоел Тому хуже горькой редьки. Из года в год пристает к нему с каким-то маминым наследством. Риддл интересовался в приюте — ничего ему не оставляли. А если и оставляли, то того уже не найти. Никто не станет признаваться в том, что украл вещи у воспитанника-младенца. Дамблдор дождался, когда студенты выйдут, и взмахом палочки закрыл дверь. Риддл насторожился. Слухи среди студентов о том, что их преподаватель трансфигурации любит поразвлечься с симпатичными мальчиками, обрастали пикантными подробностями и уже походили на правду. Том, конечно, не разговаривал ни с кем из тех, кто, якобы побывал в постели Дамблдора, но и не верить подобным слухам не было оснований. А тут еще эта постоянная слежка за ним. Риддл замечал, что профессор не выпускает его из виду со второго курса. «Наверное, первокурсники не в его вкусе», — подумал Том и презрительно скривился своей мысли. С пятнадцати лет Риддл отдавал больше предпочтения парням, чем девушкам, но это не говорило о том, что ему хотелось стать игрушкой старого педофила. — Том, я кое-что узнал о твоей семье. Ты не хочешь в выходные со мной навестить родных? — Дамблдор посмотрел пристально и выжидающе. «Шестой курс. Еще год и все, больше не будет возможности повлиять на этого мальчишку», — подумал он тем временем. Риддл замер от услышанных слов. Он, по укоренившейся привычке, не смотрел на Дамблдора, скрывая взгляд. — Том, ты слышал, что я сказал? Я нашел твоего отца и бабушку с дедушкой, — голос прозвучал сладко, как пение сирен. — Да? И зачем, профессор, вы это сделали? — злость Тома на родственников, заставивших его жить в приюте, выплеснулась на Дамблдора саркастичным вопросом. — Разве ты не рад? — казалось, искренне удивился тот. Даже выглядел слегка растерянным. — Чему? Тому, что они живы? Или тому, что вы их нашли? — ерничал Том, сжимая зубы от негодования. Он очень не любил, когда кто-то интересовался его личной жизнью. Тем более, вот так бесцеремонно совал в нее свой нос. — Ты не хочешь их увидеть? Познакомиться с ними? — в голосе Дамблдора прорвались нотки раздражения. — Нет. Зачем? Я был им не нужен шестнадцать лет. Слишком много чести, идти и знакомиться с ними, — прошипел разозленный тупостью Дамблдора Том, в котором сейчас брал верх разъяренный подросток. — Вас никто не просил кого-то искать. Кто дал вам право вмешиваться в мою жизнь? Что вам от меня нужно? — Я хочу тебе помочь, Том, — Дамблдор не терял надежды привлечь Тома возможностью обрести семью. — Не нужно мне помогать! Так — не нужно! У вас еще есть ко мне вопросы, профессор Дамблдор? — юный Том Риддл взял себя в руки. — Вопросов нет, но есть замечание, Том. Мне не нравится твоя кличка, — куда и подевались доброта из взгляда и сладость из голоса. — У меня нет клички. Клички бывают у собак, — словно выплюнул Риддл. — Как же? А Лорд Волдеморт? — Дамблдор прищурился и презрительно сжал губы. Этот подросток никак не поддавался и не хотел идти с ним на контакт. Ни похвалы, ни наказания не меняли настороженного отношения к нему упрямого Риддла. Это заставляло Альбуса нервничать. — Это не кличка, это — псевдоним. Вам известно такое понятие? Мы просто играли с ребятами в анаграммы и составляли новые слова из букв своих имен. У многих ребят есть такие придуманные имена. Но только у меня получилось использовать в псевдониме практически все буквы моего полного имени. Так почему я не могу им пользоваться в играх с ребятами? — Том немного кривил душой, когда говорил об играх с однокурсниками. Он обычно не принимал участия в развлечениях ровесников. Но игра в анаграммы действительно имела место. Ее предложил кто-то из младших курсов, и студенты в слизеринской гостиной несколько дней развлекались придумыванием слов из всяких названий. И тогда Альфард Блэк предложил составить анаграммы из имен. Вот так и появилось имя Лорд Волдеморт, которое понравилось Тому своим мрачным изяществом. Полет Смерти — это звучно и неординарно. Особенно среди Драконов, Демонов, Силачей и всяких там Отважных, Бравых и Сильных. — Значит, это игра? А не кажется тебе, Том, что эта твоя клич... этот твой псевдоним несколько угрожающе звучит? — Дамблдор был раздражен. — Я бы не советовал тебе впредь поощрять своих друзей так тебя называть. — Профессор Дамблдор, простите, но какое вам дело до того, как меня называют? Почему вы так интересуетесь мной? — вызов, звучащий в словах Тома, не остался незамеченным. — Я забочусь о твоем будущем, Том. Так ты не передумал? Может, все же поедем в Литтл-Хэнглтон знакомиться с твоими родственниками? — скорее для порядка спросил Дамблдор, уже прекрасно понимая, какой получит ответ. — Нет, профессор. Я не передумал. И я попросил бы вас не беспокоиться обо мне, — упрямо заявил Риддл. — Хорошо, Том. Иди.* * *
Седьмой курс. К этому времени Том Риддл уже был весьма начитанным молодым человеком. Его увлекли магические науки. Он изучил, казалось, всю библиотеку Хогвартса. Преподаватели с удовольствием давали лучшему ученику школы книги из своих коллекций. Только профессор трансфигурации так и остался в оппозиции у парня и не потому, что не старался с ним подружиться. Но какое-то предчувствие или внутреннее неприятие, как хотите, так и назовите это ощущение, не давало молодому Риддлу относиться к Дамблдору так же, как и к остальным преподавателям. — Он был могущественным волшебником. Слова, сказанные вкрадчивым благожелательным голосом, раздавшиеся за спиной, были неожиданными, и Том с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть. Он остановился перед портретом Салазара Слизерина, висящим в переходе третьего этажа. Том не знал, что его сегодня так привлекло в портрете. Может быть, свет лег на полотно под странным углом, а может, просто разыгралась фантазия, но сегодня Слизерин выглядел, словно живой. — Том, ты хочешь стать таким же могущественным? — Дамблдор, как змей-искуситель, задал вопрос, на который был единственный ответ. Все маги хотят стать могущественными колдунами. Об этом мечтают дети волшебников с того момента, как только понимают, что власть находится в руках могущественных магов. А власть — это возможность никому не подчиняться. Том повернулся лицом к профессору, но молчал, ожидая, что последует дальше. Ведь не просто так Дамблдор начал этот разговор. — Я могу тебе помочь приблизиться к такому могуществу, — продолжил тот соблазнительные речи. — А зачем это вам, сэр? — поинтересовался ценой такой помощи Риддл. — Ты сильный волшебник, Том. Мы с тобой могли бы стать полезны друг другу. Я помогу тебе в обучении. Нет, не в том, что дает школа. Мы займемся высшей магией, доступной не всем, а только сильнейшим, — Дамблдор внимательно следил за тем, как жадно вслушивался в его слова Риддл. — А что должен буду сделать я? Какова ваша выгода, профессор? — допытывался Том, уже готовый поддаться на уговоры. Дамблдор был очень сильным волшебником. Это являлось общеизвестным фактом. И стать его учеником - означало быстро подняться в уровне обучения над другими магами. Не нужно будет по крупице учиться всему. Очень много можно почерпнуть из знаний такого учителя. Но не слишком ли высокую цену запросит Дамблдор? — Выгода? Я получу талантливого ученика. Разве это не выгода? Я должен передать свои знания кому-то помоложе. Неужели ты думаешь, что мне доставит удовольствие учить недалекого и слабого колдуна? Ничего особенного, Том, я от тебя не попрошу. Ты должен будешь мне повиноваться, как и всякий, взятый на обучение. Обязан будешь учиться прилежно. Возможно, мне понадобится от тебя еще что-нибудь несколько позже. Но уверяю — это будет абсолютно незначительная просьба в сравнении с тем, что ты сможешь получить, обучаясь у меня, — слова Дамблдора звучали невинно, и его запросы не выходили за рамки обычных требований ученичества. — Что станет первым испытанием для меня, если я приму ваше предложение об ученичестве? Ведь я правильно понял ваши слова, сэр? — Том уже почти сдался. Он шесть лет избегал этого человека, но предложение было слишком заманчивым. — Первое задание? Ты имеешь в виду проверку для принятия ученичества? — получив кивок в ответ, Дамблдор словно задумался на минуту, а потом сказал: — Пожалуй, единственное, что может помешать тебе стать моим учеником — это недостаток послушания. Ты слишком своеволен, Том. Так что, думаю, проверкой могло бы послужить твое знакомство с родственниками. Ты очень сопротивлялся этому, когда я тебе в прошлый раз предложил съездить к твоему отцу. Так как? Эта проверка тебе по силам? Ты готов побывать в доме матери? А встретиться со своим отцом? У него такое же имя, как и у тебя, Том. Черты лица Риддла заледенели. Дамблдор просил слишком много. Это была личная жизнь Тома, и профессор не имел никакого права в нее вмешиваться. Ученичество никогда не затрагивало личностные отношения ни учеников, ни их учителей. Видимо, Дамблдор не понимал, что это такое, с самого рождения жить в приюте. И не хотел понять. — Нет, профессор. Я не буду с ними знакомиться, — к этому времени Том решил, что когда-нибудь он поедет в тот Литтл-Хэнглтон, о котором вспоминал Дамблдор, и отыщет там своих родственников. Но это будет потом. Когда-нибудь. И не в присутствии кого-то, подобного настырному Дамблдору. — Как скажешь, мальчик мой. Но ты подумай, Том, над моим предложением. Подумай, — Дамблдор, стараясь не показать своего разочарования, развернулся и ушел, оставив Риддла одного возле картины Салазара Слизерина, которая снова выглядела так же, как всегда.~ Конец ретроспективы ~