Холодное Сердце Железных Королевств

Ханс сидел в библиотеке замка Аренделл, погружённый в глубокие раздумья. Кастелян Южной Хезы, по стечению обстоятельств наместник герцогини Аренделла Анны, он сидел в кресле, положив руку на свой меч. Как заворожённый, Ханс наблюдал за огнём в камине, за пляской языков пламени на тихонечко потрескивающих поленьях. За рыжими отблесками, заполнявшими всё вокруг. Зал библиотеки, наполненный сотнями томов, подходил для раздумий как нельзя лучше. Подумать было о чём. День выдался настолько забитым делами, что больше напоминал пытку. Насланная герцогиней буря стала настоящей катастрофой для Аренделла. Люди не были готовы к зиме, пришлось организовывать и раздачу одежды, и заготовку топлива, и снабжение едой. Надо было разместить всех высоких гостей, которые не могли из-за непогоды уехать домой. Отдельной проблемой стал висконт Хавронский. Посадник рвал и метал, напоминая не разумного человека, а медведя, разбуженного посреди зимней спячки. Висконт был в бешенстве после новостей из Лаэдри, доставленных вечером героически пробившимся через снегопад военным курьером. Вверенный ему город тоже накрыло снежной бурей. Холод и ветер вызвали нарушение в работах городских служб, а железная дорога оказалась завалена метровыми сугробами, из-за которых на пол дня было нарушено сообщение с Меруином, благо что паровой снежный струг не отогнали в Корск. В довесок к этому партизаны Сопротивления снова дали о себе знать, устроив теракт на железнодорожной станции. Весь город гудел, как разворошённый улей. Но не это волновало Ханса. С текущими вопросами он справлялся, даже убедил висконта не вводить войска и не начинать массовых облав и казней. Перспектива встретится с хадорскими карателями хоть немного отодвигалась. Но будущее всё равно было покрыто мраком. Герцогиня Аренделла Эльза оказалась ведьмой. Натренированное хадорскими колдунами живое оружие взбунтовалось против хозяев. Боевая ледяная ведьма взбесилась, обрушив вечную зиму и на свои земли, и на соседей. Снег и лёд расползались от Аренделла во все стороны, подбираясь к Элинсбергу и руинам Редволла. Если так пойдёт и дальше, то всего через пару дней холода накроют Меруин, а через неделю во льдах окажется Корск. И тогда на Аренделл обрушится гнев Императрицы. Вот бы оказаться подальше от этого несчастного герцогства, когда на него обрушится вся мощь военной машины Империи. Где-нибудь в Орде, а лучше в одном из тысяч заведений Пятерни, за ломящимся от дорогих яств столом, где вино и шампанское течёт рекой. И с горячей красоткой на коленях, в объятьях которой можно забыть даже своё имя. Сколько раз он пытался забыться в чаду кутежа и пьяном угаре. В объятьях страстных любовниц и в яростном звоне клинков на дуэли. В рёве шторма и грохоте битвы. Но прошлое шло за ним по пятам неотступно, как тень. Не отпускало ни на миг, постоянно напоминая о том, кто он такой, и какой рок его преследует. Ханс. Тринадцатый сын в тринадцатом поколении рода. Неудачник, над которым издевались и насмехались все. Отец даже не помнил его имени, называя просто Тринадцатым. Братья испытывали на нём все свои шуточки и приколы. Младшему всегда доставалось на орехи за чужие шалости, потому что свалить на него вину за разбитую посуду, попорченную мебель или порванную портьеру для всех двенадцати старших братьев было чуть ли не долгом чести. Даже слуги с ним не церемонились. Он для них был просто одним из множества наследников, которые никогда не получат власти. А значит, и любезничать с ним нечего. Только мать относилась к нему по-человечески. Она вообще любила всех детей, даже Ханса. Уговорила отца сдать тринадцатого сына в академию королевского флота, когда тому исполнилось пятнадцать. Всегда следила за ним и помогала, чем могла. Именно ей Ханс был обязан своим наследством. Его меч — всё наследство, которое он получил, когда покинул отчий дом. Отец и братья были против, но мать настояла. Хансу не суждено было стать полноценным кастеляном — хозяином земель отца. Не суждено занять место в конклаве кастелянов, где он мог бы участвовать в принятии решений, от которых зависела судьба королевства. Громкий титул, тысяча золотых, место в академии — вот и всё, что планировал для него отец. Но не меч. Скандал гремел без малого две недели. Чтобы семейную реликвию отдали не старшему, а младшему сыну, матери пришлось превратить жизнь отца в настоящий ад. Дело уже подходило к разводу и было на грани публичного скандала, грозя выплеснутся даже за пределы королевства. Только когда над кастеляном Южной Хезы нависла тень королевского гнева, отец уступил. Древнее оружие, выкованное мастерами Рула в тёмные времена Восстания. Семейная реликвия, передававшаяся от отца к сыну уже пять веков. Оружие, которое видело больше битв, чем знали историки. Один из ста первых меканических мечей, созданных для битвы с Орготом. Ханс до сих пор поражался искусством гномских оружейников и аркмехаников древности, тем, насколько филигранно был выкован клинок. Как точно и ровно были вытравлены в металле руны заклятий и вплавлены лини проводников магической энергии, тянущиеся от спрятанной в рукоятке батареи. Батареи нужно было менять раз в десятилетие. Он тоже поменял батарею, когда взял из рук отца оружие. И не раз убедился в его силе. На фоне современных штампованных поделок его меч казался необычайно простым, лёгким и аккуратным, идеально сбалансированным оружием. Оружием, которое становилось частью его самого. Стоило только нажать кнопку, замаскированную под украшение на эфесе, и клинок практически сливался с рукой, становясь её продолжением. Казалось, меч сам помогал хозяину ставить блоки, парировать удары, колоть и рубить врага. Сияющий клинок рассекал доспехи и плоть с одинаковой лёгкостью, оставляя глубокие обожжённые раны. А то и вовсе обращал врага в пылающий факел. Ханс до сих пор помнил предсмертный вопль того несчастного, что сгорел живьём от пламени от скользящего удара меканического меча по его доспехам. Этот меч Ханс пронёс через все испытания. С ним он выходил в море, развлекался в кабаках, сражался на дуэлях и вёл переговоры. Порой ему казалось, что даже отключённый, этот клинок придаёт сил и наполняет своего хозяина уверенностью, железной волей и яростью, ревущей подобно дикому пламени. Что меч живой и вечно голодный до битв, горячей крови врагов, которая будет кипеть лезвии, даруя господину новые победы. В момент нерешительности и отчаяния Ханс мог рассчитывать только на помощь своего оружия. Один, в чужой стране, окружённый людьми, которые презирали его. Что для хадорцев, что для ллаэльцев он был человеком второго сорта. Висконт уже дал понять, что если положение не стабилизируется, а лето не вернётся, именно кастелян станет козлом отпущения. И вряд ли он имел в виду что-то отличное от казни. Мысли Ханса перескочили на Анну. Память о ней грела душу и пугала одновременно. Восторженная дурочка, которая с радостным визгом готова была выскочить замуж за первого встречного. Через этот мезальянс можно претендовать на герцогский титул и земли Аренделла, что для тринадцатого сына было единственным шансом получить настоящую власть. И плевать на целую стаю тараканов в голове этой рыжеволосой и чёрт знает сколько скелетов в её шкафу. Всё испортила старшая сестра. Герцогиня Эльза Аренделл. Коллаборационистка, хадорская подстилка, дважды изменница, которая предала сперва Ллаэль, а теперь и Хадор. Проклятье рода Аренделл, ведьма чудовищной силы, которая обрекала собственных людей на смерть от холода и голода. Убить ведьму желают все. Военная машина Империи уже пришла в движение, раскручивая свои шестерни. Висконт затребовал карательную операцию и назначил сроки проведения чистки. Да и остальные представители администрации не сидят сложа руки. Вот только если Эльза погибнет, один Морроу знает, как долго продлится зима. И если Ханс решил связать судьбу с герцогством Аренделл, нужно заставить герцогиню вернуть лето. Хадорцы не прощают измены. Эльзу Аренделл казнят как предательницу и клятвоотступницу, к гадалке не ходи. Анна, как единственная наследница, станет новой герцогиней Аренделла, а Ханс станет герцогом, как её законный муж. Лишь бы Анна не сгинула в этих снегах. С позиции наместника претендовать на герцогство будет куда сложнее. Придётся убеждать в своей лояльности посадника и остальных представителей хадорской администрации. Но все эти вопросы были решаемы. Курс был ясен. Судьба впервые за без года двадцать лет улыбнулась тринадцатому сыну. Оставалось только ухватить удачу и не выпустить из рук. До сих пор события развивались исключительно в его пользу, пусть так будет и впредь. Пока же Ханс займётся неотложной рутиной и будет действовать по обстоятельствам. Светает. Время на размышление кончилось. После завтрака нужно снова браться за дело. Чтобы народ знал, что новый герцог заботится о них. *** Как Анна заснула, она не запомнила. Просто уткнулась носом в жёсткую оленью шкуру и закрыла глаза, пытаясь унять нестерпимую мигрень. А в следующее мгновение летнее солнце уже било в глаза, пробиваясь даже через сомкнутые веки, вместе с ослепительным сиянием снега вокруг. Юная герцогиня обнаружила себя лежащей на боку Свена перед костром, на котором Кристофф как раз готовил завтрак. Анна никогда не думала, что подогретая на огне консервированная говяжья тушёнка с перловкой может быть настолько вкусной. Даже без хлеба. С морковкой вместо салата, гарнира и десерта. Голод и напряжение последних дней давали о себе знать, превратив простую и безыскусную пищу в вкуснейшее яство. Анна даже не жаловалась на отсутствие ложки, управившись со своей порцией с помощью ножа и пальцев. После завтрака, отдохнувшие и выспавшиеся, они двинулись в путь. Идти пешком по рыхлому снегу было утомительно. Хорошо, что всю поклажу навьючили на Свена, хоть и было той поклажи не так и много. Разговор толком не клеился. Не о чем было разговаривать хадорскому проводнику, чьим ремеслом была добыча льда на продажу, и ллаэльской дворянке, которая была сигнарским королевским ганмагом на полставки. Путь их лежал всё выше и выше. Из-за нападения тарнов они отклонились от прямого маршрута, и были вынуждены заложить крюк на восток, обходя ущелье. Анне было не по себе от того, что она наделала. И её мысли снова и снова возвращались к ночной погоне. К первобытной ярости волков и их хозяек. К пылавшим ненавистью глазам наездниц. И к кровавому туману, в который превратилась голова дикарки. Неужели она всё же перешагнула эту черту? Неужели она убила человека? И не одного! Неужели она погубила свою бессмертную душу, навеки очернив смертью другого от её руки? Будь она правоверной мениткой, то всё было бы проще, ведь Создатель Человека благословлял убийство неверных, а нелюдей и подавно. Но Анна, подобно предкам, почитала Морроу. А ученье Светлого Близнеца гласило, что всякая разумная жизнь священна. Не было сомнения в том, что тарны разумны. Дикарки же вели стаю волков, а не были ими ведомы. И использовали оружие, к чему неразумные звери не способны. Неужели она, Анна Аренделл, превратилась в настоящее чудовище? Ведь чужую кровь не смыть с души. И даже с рук. Не потому ли все боялись Эльзу — она могла убивать с такой лёгкостью! Младшая сестра не сильно отставала от герцогини Аренделла. Её пули тоже несли страшную и кровавую смерть. Раньше она не задумывалась о том, что выковала из себя смертоносное оружие. Она сама превратила себя в чудовище. — Что ты там бормочешь? — обернулся проводник, торящий путь впереди вместе с оленем. — Я тебя пугаю? — спросила Анна, поняв, что последние мысли она произнесла вслух. Она боялась, что изменения уже отразились на её лице. Что хадорец заметит, как почернела её душа и заледенело её сердце. — Тем, что ты ведьма с пистолетом? Да, — ответил Кристофф, отвернувшись. — Хотя на вид ты вроде бы ничего. — Я чудовище? — прямо спросила юная герцогиня. Остановившись, она наблюдала за реакцией своего проводника. Она хотела понять, понадобится ли ей доставать оружие для того, чтобы он продолжил ей помогать. — С чего ты взяла? — ответил вопросом на вопрос хадорец, тоже останавливаясь. — Нормально ты выглядишь. Нечего стоять столбом, пошли уже. — Ты боишься меня! — Анна продолжала наседать. Её не устраивали такие двусмысленные ответы. Если он боится её, то что будет, когда они встретят Эльзу? — Ты боишься, что я убью тебя, как убила тех тарн! — Убьёшь единственного человека на мили вокруг, который тебе помогает найти сестру? Вот уж не думаю, — не стал скрывать раздражения хадорец. Он был явно недоволен и задержкой, и темой разговора. — Вот то, что ты убила тарнов, меня очень порадовало. Так с этими тварями и надо. — Но ведь они же люди! — воскликнула Анна, чувствуя, что не может сдержать слёз. — Они не люди! — гаркнул в ответ Кристофф, выхватывая из-за пояса топор. Направив оружие в сторону нанимательницы, продолжил со злостью в голосе: — Не смей равнять ни меня, ни кого либо из рода людского с этими тварями. — Но ведь они разумны… — пролепетала Анна, испуганная такой метаморфозой своего проводника. — Разумны? Да, разумны! Будь они трижды прокляты! — сорвался хадорец, в ярости вогнав топор в ближайшее дерево. Снег волной хлынул вниз, но парень не обратил на это ни малейшего внимания. Казалось, будто он специально спровоцировал эту маленькую лавину, чтобы остудить свой гнев. — Они хитры. Они коварны и умны. Ты это тоже заметила. У них есть разум. Но у них нет души! — Так бывает? — последнее утверждение не укладывалось у Анны голове. — Такое вообще возможно? — Бывает. Эти твари не ведают ни сомнений, ни жалости, ни милосердия. Их ведёт только голод. Голод и кровавое безумие их вождей, — немного успокоившись, хадорец вытащил оружие из дерева. — С какой бы радостью я всадил этот топор в голову этой проклятой дикарки! Она чуть не убила меня! — Но я же убила её, — Анна не могла понять причин такого припадка ярости Кристоффа. Конечно, неприятно, когда тебя пытается кто-то убить и съесть. Но всё же… — Будто в первый раз убиваешь, — проводник намеренно скопировал тон нанимательницы. — Ты же ведьма. Тебе ли привыкать? Герцогиня Аренделл ничего не ответила. Она просто села на снег и заплакала. Потому что этот лесной дурак был слишком глуп, чтобы понять её душевную боль. А сердце обливалось кровью, вопрошая у разума, почему он совершил это? Почему даже не попытался отвести её руку? Она же могла просто ранить тех дикарок, заставив отступить. Но вместо этого она обрушила на них всю силу своих зачарованных пуль. И убила. Быстро, точно, расчётливо. Как будто это была не она. Не та весёлая и жизнерадостная девушка, которую все знали. Не юная герцогиня, но лейтенант ганмагов гвардии короля Сигнара Лето Реалтона. Полковник Петорсон мог бы ею гордится. Но это была не Анна. В тот момент из её разума словно исчезли жалось и сострадание. Только решимость, холодный расчёт и целеустремлённость. Она решала задачу и достигла своей цели. Ценой чистой совести. — Тарны убили моих родителей, — упавшим голосом сказал Кристофф, подходя ближе. Видя страдания своей спутницы, он сел рядом, снова заткнув топор за пояс. — Мне тогда было всего семь лет. Они напали на нашу деревню ночью. Отец послал меня со Свеном за подмогой, а сам остался, чтобы помочь другим отбиться. Мать тоже осталась, чтобы спасти младшего брата. Когда пришла помощь, деревня догорала, а тарнов и след простыл. — Мне так жаль, — почти прошептала Анна, возвращая себе дар речи. Потому что сначала она просто открыла рот от удивления. Теперь всё обретало смысл. И гнев хадорца, и его звериное чутьё. И нелюдимость, которую она успела заметить. — Ты им отомстил? — Отомстил. Друзья помогли. Я вернул им долг крови, — голос парня звучал глухо в окружавшей их тишине. Даже северный олень не беспокоил их, молча сев неподалёку и с грустью глядя на своего хозяина. Похоже, Свену тоже было тяжело вспоминать прошлое. Кристофф продолжил: — Этот топор я забрал у рейдера тарн. Это оружие моего отца и деда, которое дикарь взял как трофей. Всё, что у меня осталось на память о прошлых временах. — А как ты тут оказался? — герцогиня воспользовалась шансом узнать побольше о спутнике. С которым уже сражалась плечом к плечу, и один Морроу знает, какие им ещё придётся делить тяготы и лишения. В следующее мгновение Анна поразилась своей холодной расчётливости и прагматичности. Перед ней только что человек раскрыл душу, стремясь помочь ей справится с её же страданиями. А она принялась вытягивать из него информацию. — После того, как мы с друзьями перебили тех дикарей, нас больше ничто не держало на севере. Да и появились новые проблемы. И мы ушли. Сперва в Сигнар, к родственникам в Тронвуд, — на лице Кристоффа на мгновение скользнула улыбка. — Но потом началась война, и лес захватила Империя. Мы снова ушли, на этот раз в Ллаэль. Я остался в Аренделле, понадеявшись, что прошлое наконец-то оставит меня в покое. А оно не отпускает. — Забавно. А я наоборот, пытаюсь вернуть своё прошлое. Те дни, когда была счастлива, — откровение за откровение. Анна помнила об этом неписаном законе приличия. Которым так часто пренебрегали в высшем обществе. — Когда я была маленькой, у меня было всё. Но потом нас с Эльзой разделили и посадили под замок. А перед началом войны родителей казнил премьер-министр Ллаэля. Дейяр Глабрин обманом заманил отца с матерью и верными слугами в столицу, где обвинил в измене и казнил, обесчестив мой род. Вот так предатель обвинил честного и благородного человека в собственных грехах. — Подло, — прокомментировал услышанное хадорец. — Бесчестная смерть. — Через две недели наш замок взяли штурмом, а меня захватили в плен. Но Эльза договорилась с хадорским полковником, и меня отпустили. После чего я отправилась в изгнание. В Сигнаре я провела три с половиной года. Я готовилась вернутся домой и спасти Эльзу из плена, а когда добралась до Аренделла, то узнала, что она и так свободна, но теперь поклялась в верности Империи. Казалось, всё будет как в прежние дни, но случилось всё это, — Анна обвела рукой заваленные снегом предгорья и леса. — Теперь мою сестру обвиняют в предательстве, а у меня всего три дня, чтобы найти её и вернуть обратно. Иначе Аренделл будет уничтожен. — Как уничтожен? — воскликнул Кристофф, вскакивая. Свен тоже подпрыгнул, готовый бежать по первой команде хозяина. — Я не знаю, — честно призналась Анна. — Может быть его просто преобразуют, разделив между соседними герцогствами. А может обратят в руины как Редволл. — Сколько времени осталось? — судя по виду хадорца, он решил, что вместе с Аренделлом приказали уничтожить лично его. — Двое суток, — прикинула по времени Анна. — До заката завтрашнего дня, если быть точной. — Так чего расселась, дура! — крикнул проводник, хватая за руку девушкуи рывком ставя её на ноги. — Нам ещё обратно идти. Чай не ближний свет. — Хам! — воскликнула Анна, влепив Кристоффу пощёчину. А когда проводник убрал руку и отстранился, держась за щёку, она отряхнулась и пошла сама. И пояснила для этого мужлана: — Я тебе не сельская клуша. Проявляй уважение. — Как прикажете, барыня, — обиженно сказал парень, плетясь следом. А когда Свен подошёл сбоку и аккуратно толкнул хозяина под локоть, Кристофф потрепал по загривку верного друга, негромко сказав тому на ухо: — Я же говорил, намучаемся мы с этой бабой… — Я всё слышу! — крикнула Анна. — Не отставайте там. Дорогу кто показывать будет? Дальше они шли молча. Анна чувствовала себя отвратительно, но ответить на вопрос, что же на неё нашло, никак не удавалось. Она корила себя за то, что дала волю рукам. Пускай её проводник был груб и неучтив, но он искренне пытался помочь. И если и обидел её, то не со зла. А вот герцогиня Аренделла могла бы проявить больше такта в отношении к единственному спутнику, от которого зависела целиком и полностью. Продолжая отмерять шагами путь через сугробы, она совершенно чётко понимала, что ей нужно что-то сделать. Что-то сказать, чтобы восстановить испорченные отношения между нею и хадорцем. Не дать этому расколу превратится в бездонную пропасть, пока Кристофф не бросил её в горах спасаться от гибели своим ходом. Но ей всё никак не удавалось подобрать подходящие слова. Время уже подходило к полудню, и яркое летнее солнце плыло высоко в голубом безоблачном небе. Но даже ему не удавалось растопить окружающий снег и лёд. Лёд, который подобно стене вырастал между спутниками. Они обогнули пропасть, вышли из леса и снова выбрались на склон горы. Отсюда открывался прекрасный вид на окрестности. На заснеженные леса, холмы, на лежащий на юго-западе городок с замком. И всюду земля была белой от выпавшего снега. Это казалось невозможным, но путешественники видели своими глазами: зима накрыла всё на десятки миль вокруг. Вздох сам вырвался из груди Анны: — Ах! Аренделл. — Он весь обледенел, — сказал поражённый Кристофф. Парень только сейчас отвлёкся от поиска пути и обратил внимание на вид, что лежал позади. И, судя по всему, тоже был поражён открывшейся картиной герцогства, укрытого снежным покрывалом. — Ничего, — весело и жизнерадостно произнесла Анна, стремясь подбодрить своего спутника. — Даю слово, Эльза его разморозит. — Правда? — в голосе хадорца сквозил скепсис. — Да! — задорно ответила девушка. Но когда она увидела мрачное лицо спутника, Анна наконец вспомнила, что она должна была сказать. — Прости меня пожалуйста. За то, что ударила тебя. Я… Я не знаю, что на меня нашло. — Да чего уж там. Я не злопамятный, — сразу заулыбался Кристофф. Анне было приятно, что её усилие не пропало даром, а проводник тут же спросил: — Сестра-то твоя такая же отходчивая? — Да. Я в ней уверена, — Анна ощутила очередной укол тревоги. Времени оставалось катастрофически мало. — Нам надо идти. К Седой горе туда? Она показала рукой на северо-восток, продолжая при этом смотреть на Аренделл. Её многострадальный дом, на который жестокая судьба обрушивала всё новые и новые напасти. — Хех, — усмехнулся Кристофф, аккуратно беря руку юной герцогини под локоток, и осторожно смещая чуть левее и заметно выше, поправляя указанное направление. — Вернее, сюда. — О-о... — Анна задрала голову на заснеженную горную вершину, что, казалось, подпирает сам небосвод. Со вздымающейся над облачной мантией невообразимой кручи которой ветер срывал снег, образовывавший белёсый шлейф, протянувшейся далеко на восток. Но видя перед собой цель идти оказалось легче. Да и разговор удалось завязать. А за непринуждённой беседой и дорога казалась не такой долгой и изнурительно монотонной.