Валютчик: Король Пустоши

Как и подобает автомобилю выше по классу, «Рэйслер» ехал впереди. За ним ехал, сильно раскачиваясь, древний «Банхаммер». То, что оставалось от когда-то ровной трассы, теперь больше напоминало бесконечную линию препятствий, которые приходилось объезжать, однако даже в таком виде дорога оставалась дорогой, самым лучшим средством для передвижения на машине. Издалека могло бы показаться, что колонна едет по песку, из-за вздымающегося шлейфа пыли, однако по дорогам на Пустошах так редко ездили автомобили, что в некоторых местах асфальт уже давно мирно покоился в песке. — Ты про это ферму говорил? — сказал, вглядываясь в пустыню, Пачано. Он сидел на переднем кресле, рядом с водителем. В их машине больше никого не было. — Да, — сказал Руцки, поворачивая руль. «Рэйслер» съехал с трассы, погрузившись в кустарник. За ним последовал «Банхаммер», и они поехали по направлению к стоявшей в километре от дороги небольшой ферме. — Он уже там? Твой напарник. — Там, уже вижу её телегу. — Это она? Не он? — Ах, да, это вполне красивая баба. Но уже занята. Пачано, раскрыв глаза, уставился на Руцки. — Что? — изумился Руцки. — Что ты хочешь сказать? — Красивая баба. Валютчик. Работаете несколько лет. — Пачано вопросительно развел руками. — Я когда только увидел, сколько денег ты везешь на эту сделку, начал думать, что мы не просто друзья, а самые настоящие братья, ведь ты мне доверяешь такие секреты! Ты бы мог купить казино у Бишопа, но при этом остаешься холостяком! Взял бы эту бабищу за её жабры, - он пальцами начал ощупывать воздух, — совместили бы капиталы — и все! И все!! — Что? Что все? — Все!!! Совсем все! Жизнь удалась! Стань боссом, магнатом, покровителем, повелителем или кем там еще можно стать с такими бабками! — Если хоть кто-то узнает, какими мы суммами ворочаем, нас разорвут за один день. Именно поэтому я собираюсь завязать. Я пока не знаю, куда вливать эти деньги, но этот бизнес слишком хорош. Слишком! — Чтоб я сдох, если я еще когда-нибудь такое услышу! — К тому же это её муж начал заниматься валютой, а она ему помогает. Я сомневаюсь, что она не любит его. Заброшенная ферма была открытым местом, которое было видно за много миль вокруг отовсюду. Несколько прогнивших амбаров, одноэтажный дом, сарай и упавший забор не могли служить укрытием ни от чего. Эта абсолютно негодная, с вышедшим сроком хранения материя уже десятки лет ожидала своей переработки. Два автомобиля заехали во внутренний двор фермы и припарковались чуть позади серебряного «Хайвэймена», выглядевшего абсолютно новым и так качественно отражавшего солнечные лучи, что пытавшиеся смотреть на него люди слепли. — Можешь пока размяться с парнями, походить в сторонке, а мы с Вэнсом управимся за полчаса, - сказал Руцки, обращаясь к Пачано. — И еще хотел тебе сказать, что мне приходила в голову идея, в котором ты — мой верный бизнес-партнер. Это как раз по той части, с которой ты справляться умеешь. — Что за идея? — Пока отдохни, объясню позже. В одно мгновение оба приехавших автомобиля синхронно опустошились. Пачано и еще двое пошли в сторону амбаров, Руцки и Вэнс переместились к багажникам. Из «Хайвэймена» медленно выгрузилась дама в коротком сером платье и солнечных очках. — С кем это вы? Охраной решили обзавестись? — спросила она, подходя к Руцки. — Нет, дружеская услуга по перевозке по Пустошам, — улыбнулся Руцки. — Алисса, ты просто отпад! – крикун Вэнс, выглянув из-за дверцы открытого багажника. — И вы ничего. Ты, Руцки, все лысеешь, но остаешься таким же красавцем. Отрасти бороду, она будет компенсировать! — Э, не хочу лишнюю радиацию собирать! — Нет, правда, отрасти! Тебе очень пойдет. — Мне неловко, очень неловко. Во-первых, у меня в багажнике десять чемоданов, набитых валютой, во-вторых, я лысею в свои тридцать с лишним лет, а ведь я рассчитывал, что это произойдет лет на десять позже и такие красотки не будут обращать на это столько внимания, и в-третьих, я чуть не подорвал собственный заминированный багажник вместе с деньгами и своей симпатичной лысиной. Не могу сказать, что пострадал бы только я. Алисса заглянула в багажник. — Неплохо. Десять. Давай расчет. — Сейчас, только перегружу это все тебе. Сказав это, Руцки начал переносить чемоданы к «Хайвэймену» и затем укладывать их в его бездонный багажник. Закончив переносить, он сел в «Хайвэймен», где уже находилась Алисса. — Рада снова видеть тебя, потомок сказочных русских эмигрантов. Надеюсь, мы видимся не последний раз. И ты, и Вэнс люди честные. Мы почти как семья, — немного грустно, настраивая разговор на серьезный лад, сказала она. — Нет, конечно, не последний. Я сейчас в Рено, потом со своей женой где-то пропаду на время… — За эти два месяца у тебя появилась жена? — Эм, нет. Ну, да. Знаешь, хорошая девушка. Женюсь, как приеду. Ну, а у вас с Фрэдом как? Как идут дела в НКР? Алисса сняла очки и ласково улыбнулась: — Давай расчет. — Вот. — Руцки передал ей листок. — Итого на пятьсот тысяч монет. Конечно, если нет монет, то… — Есть, дорогуша, всё есть. Слитками. — Лучше не буду спрашивать, откуда слитки. И не буду спрашивать, во что превратился ваш ресторан и чем вы вообще там занимаетесь. — Мы с Фрэдом живем в НКР, Руцки. Если бы ты там побывал, ты бы мог представить, во что он превратится через тридцать-сорок лет. И вообще во что превратится республика. Не только за воротами города, но и вообще в границах НКР Пустоши уже нет. Наш ресторан, к слову, обслуживает только самых состоятельных жителей города. Стоило только ослабнуть врагам НКР, как врагами республики стали его виднейшие представители. Откуда-то взялись обездоленные и бедные, обманутые и беззащитные перед законом. И с другой стороны появились чересчур богатые и, кхм, «плохие». Прямо как в этих довоенных сказках. Снова запускают производства, почву даже как-то восстанавливают. Все меняется столь стремительно в НКР, что выезжая за её границы чувствуешь себя неуютно и даже отвратительно, чего раньше не бывало. — Ну, ладно, ладно. Хватит заливать мне тут. Хорошо живете, я так понял… — Мир меняется, Руцки. Пустоши меняются. И очень стремительно. — Ах, ты просто в Рено давно не была. Может, там нет таких богатств и такой бойкой торговли, но с НКР туда потоком люди прут за развлечениями. Такое разнообразие всего! В том числе денег. — Он заулыбался. — Да-а, ты меня со всей валютой, конечно, спасал. А что теперь делать — прямо не знаю! Вэнс как? Он-то хоть останется сидеть на валюте? — Вэнс еще не знает. Он поедет осваивать дикий восток. — Ну, ладно. Я бы тебе еще рассказала про необъяснимую цену и популярность долларов Братства, их еще чеками Братства называют, но какой уже смысл… Я надеюсь, ты не завалил своими чемоданами тот ящик в багажнике? Это твое. Там все по предварительному расчету. Сто тысяч монет, остальное в золоте. Руцки вылетел из машины и подозвал Вэнса. Вместе они отнесли весьма тяжелый ящик до «Рэйслера» и погрузили в багажник. Вэнс, взяв свой единственный чемодан, сел в «Хайвэймен». Через десять минут он вышел, уже с другим чемоданом, и сказал: — Иди, Руцки, попрощайся с нашим доверенным партнером. Несколько возбужденный таким необычным прощанием, которых в его жизни никогда не было, Руцки снова сел в «Хайвэймен» и долго, с удовольствием, в молчании тряс нежную руку своего партнера-валютчика, глядя в его красивые карие глаза. Может быть, он успел подумать о том, что, возможно, никогда больше его не увидит, но когда в одном из этих выцветших амбаров раздались выстрелы, а потом целый шквал выстрелов, он подумал о том, что забыл свой Гаусс-пистолет в бардачке своего авто. И поэтому лишь с недоумением продолжал смотреть в лицо Алиссы, вопрошавшее его: «Ты что-нибудь об этом знаешь?». Ни он, ни она не успели даже испугаться, когда поняли, что окружены тяжеловооруженными людьми в боевой броне. Из окна полуразвалившегося дома на них было направлено что-то угрожающее. Мертвого Пачано с его друзьями уже выволакивали из амбара. Вэнс что-то кричал, но быстро замолк. Их взяли в кольцо зеленые человечки, на груди которых Руцки заметил знак вооруженных сил НКР. Один из них даже был в силовой броне НКР, о которой до этого ему доводилось только слышать. Неожиданно перед машиной возник мужчина в офицерской форме и ковбойской шляпе, невероятно похожий на шерифа. Усы и очки имелись при нем. На груди был значок, на ногах ковбойские ботинки. Лицо его было серьезным, говорил он очень быстро и угрожающе самоуверенно: — Никаких резких движений не делайте. Медленно выходите и ложитесь лицом к земле. Сидевшие в машине валютчики мгновенно послушались его и вышли из своих машин, легли на землю. Руцки сложил руки за спиной. Его заковали в наручники. И он, и Алисса понимали, что никакого торга не может быть, когда речь идет о такой сумме денег. Оставалось только ждать своей участи. Он повернул голову к Алиссе, потому что не знал, что делать – а точнее, чувствовать – но в её лице нашел лишь отражение своего недоумения и удивления. Ведь они, конечно, догадывались, что кто-то может следить за ними, но на своих машинах они могли всегда удрать, завидев подозрительный объект еще за много километров от фермы. Ожидать засады в проверенном годами месте они уже давно не могли, уверенные еще до сделки, что никто за ними не следит и не интересуется их операциями. Но те деньги, которыми они когда-то располагали, и те, которыми владели теперь, настолько отличались по сумме, что, пожалуй, им изначально можно было полагаться исключительно на удачу в своих сделках. — Алисса, владелица ресторана «Роса Пустыни», гражданин НКР, теневой торговец валютой, — продекламировал офицер, подойдя ближе к лежащим на земле валютчикам. — От мужа привет, он уже в камере осваивается, ждет не дождется тебя. Он подошел к Руцки. — Валютчик из Нью-Рено. Крышуется семьей Мордино. Имя неизвестно. Живет один. Приволокли Вэнса и, уже связанного, опустили на землю рядом с Руцки. — Нью-Реновский валютчик, содержащий единственную в Рено парикмахерскую. Женат. Посмотрим, господа, с чем приехали. Обыщите их машины, — скомандовал офицер и сам направился к багажнику «Хайвэймена». — Мать моя, да здесь целый банк на колесах! Думаю, считать не будем. Сэкономим время — спросим у бывших владельцев, сколько же там наворовано добра. Алисса, приподняв голову, закричала: — С каких это пор оно наворованным стало? Таких законов нет! Слова такого нет, как «теневой»! Офицер подошел к ней ближе и почти уперся носками ботинок в её лоб. — Теперь – есть. Осталось всех вас прихлопнуть, валютчиков Пустоши, и здоровый рост экономики и доллара НКР обеспечен. И, кстати, я, как представитель закона на этой территории, обязан вам представиться. Рейнджер МакКлаффи. — Очень неприятно, — застонал Вэнс. — Это не важно. Так сколько, вы говорите, там денег? Руцки и Алисса снова повернули головы и посмотрели друг на друга. Как будто получив разрешение, Алисса сказала: — На миллион триста монет. По всему охранявшему их отряду пронесся шепот. МакКлаффи, как будто осознав что-то важное, приказал поднять их, и с подозрительным уважением удивленно произнес: — Как? Что, правда? Ведь наверняка это далеко не все. — Да, правда, — опустив голову на грудь, сказал Руцки. Ферма погрузилась в тишину. Боец в силовой броне переминался с ноги на ногу, перекладывая ракетницу с одного плеча на другое. Шериф молча вглядывался то в лицо Алиссы, то в лицо Руцки. Было слышно, как где-то под их ногами проползла ящерица. Тишину нарушил голос одного из солдат, копавшихся в багажнике «Рэйслера»: — Шериф, тут слитки! Кажется, золотые. Много. — Мать мою… — тихо сказал шериф и почесал свой затылок, сместив шляпу на лоб. — Шериф, я понимаю, что у вас есть какой-то закон, — жалобно сказал Вэнс, — но у нас в Рено никаких законов нет! Я готов отдать вам половину своих денег в качестве штрафа, но прошу меня отпустить. Вы же не бандиты какие-то, а слуги закона, верно? Шериф посмотрел на него, но промолчал. — Дело в том, — продолжал Вэнс, — что я это все много лет собирал, копил. Конечно, вы можете забрать у меня все и, скорее всего, заберете, но тогда, прошу, сразу убейте. Не хочу я гнить в вашей тюрьме за черт знает что! Я ведь никого не убивал, ничего по сути преступного не делал. Шериф продолжал молчать. Лишь смотрел сквозь землю, о чем-то раздумывая. В эту спокойную минуту Руцки вспомнил о Пачано и посмотрел на то место, где последний раз видел его бездыханное тело, уволакиваемое куда-то за амбар. Увидев это и поняв заинтересованность валютчика, МакКлаффи сказал: — Они стали оказывать сопротивление. Помолчав еще секунду, он добавил: — Меня не поймет руководство, если я не заберу все ваши деньги. Как говорится, ничего личного. — Он повернулся к одному из солдат. – Вызывай грузовик. Зеленый человечек взял радиоприемник и поднес ко рту: — Чарли, можете выезжать. Прием. Никто не ответил. — Чарли, прием, как слышно? Можете выезжать. Тащите грузовик, — повторил солдат. В динамике раздалось неясное шипение. — Черт! Чарли!! Грузовик! Грузовик, слышите?! Прием, мать вашу! Прием!! — Все нормально, Фрэнк, — донеслось откуда-то из-за дома, — грузовик вижу, направляется к нам. — Чертовы кретины сломали, что ли, приемник? – возмутился солдат, стуча по черному радиоприемнику в его руке. Вэнс взмолился: — МакКлаффи, что с нами будет? — Никто вас не тронет. Хотя нам приказано было вас убить, я этого делать не буду. — Убить? – возмутилась Алисса. — Я могу обещать вам суд, это все, — сказал МакКлаффи и снова повернулся к солдату с рацией: — Заберете автомобили тоже. Валютчики поникли, представляя суд над собой по законам НКР. На лице Алиссы выражалось немое сожаление, Вэнс заплакал. И только лицо Руцки выражало злобу. Он думал о том, насколько это несправедливо. Его честно заработанные деньги отобрали какие-то вооруженные ублюдки, не приложившие к тому, чтобы их скопить, ни капли труда. Этот особый труд валютчика всегда отличался опасностью, напоминанием о которой в черепе Руцки служили три пролома, перебитый нос и когда-то перешитое все лицо. Вспоминая опасности, которые ему довелось пережить ради этих денег, он пожалел, что просто сдался. Но теперь ему ничего не оставалось, кроме как стоять и ждать чертов грузовик. Покинувшие свои позиции солдаты теперь столпились в центре двора, рассматривая медленно подъезжавший к ферме грузовик, некогда служивший для перевозок Ядер-Колы. Они о чем-то громко болтали между собой. В толпе периодически раздавался громкий хохот. Въехавший во двор фермы грузовик медленно направился в их сторону. — Сюда, сюда, - замахал боец в силовой броне водителю, выбираясь из толпы, - скорее, я сейчас от жары коней двину. Подъехав ближе, грузовик внезапно взял разгон и с огромной силой врезался в толпу солдат. Двое из них успели отскочить, кто-то оказался под колесами, другие, словно мячики, отлетели в разные стороны. Из открывшихся дверей грузовика выскочил отряд пехотинцев Братства Стали в силовой броне T-51b. Началась бойня. Руцки, увидев угасший к нему интерес солдат НКР, не преминул воспользоваться случаем убежать. Со всех ног убежать к своему «Рэйслеру» и спрятаться под кузов машины. Закатившись под задние колеса, он заметил, что Алисса уже лежит на земле рядом и перекатывается в его сторону, при этом ужасно ругаясь. — Идиоты, машина может рвануть! – крикнул Вэнс, пробегая мимо них. Но их уже сковал страх, подогреваемый ужасными воплями и громкими взрывами. Они услышали, как МакКлаффи сказал последнее в своей жизни слово, «черт», и затих. В этот момент «Хайвэймен» взлетел на воздух. Через несколько секунд к «Рэйслеру» подошли две пары ног в металлической оболочке. Валютчики затаили дыхание, уверенные в своей скрытности, но тут же разуверились в этом, когда наклонившийся к ним солдат Братства Стали помахал ключами от наручников перед самым их носом. — Вылазь, Руцки! Изумленный таким поворотом, валютчик выкатился из-под машины и встал на ноги. Горевшая ферма была усеяна трупами солдат НКР. У МакКлаффи, лежавшего рядом, кажется, не хватало печени. Шесть паладинов Братства окружили его. На каждом был шлем. Один из них освободил его руки. — А разве женщина не хочет избавиться от наручников? – сказал он, указав под «Рэйслер». Алисса выкатилась. Добрый паладин помог ей встать на ноги и любезно открыл наручники. — Третий убежал, — сказал один из паладинов. – Позовите его. Руцки послушно начал кричать, поворачиваясь на все стороны: «Вэнс, вернись! Это… это свои?! Вэнс!» Но признаков Вэнса нигде не наблюдалось. — Ну и черт с ним, — сказал развязавший их паладин. – Нам нужен только ты, Руцки. — Э-э, хорошо. Я даже спрашивать ничего лишнего не стану. Вы знаете мое имя, я вашего не знаю. Забавно получается. Спасибо, что развязали мне руки. Как вижу, вам это ничего не стоило. — Это нам стоило нашего брата. – Он указал куда-то в сторону. – Морфей был хорошим командиром. Руцки напрягся. — Уф, ну… если брата… это слишком большая цена. Оно того не стоило! – расстроено сказал он. — Стоило. Мы хотим распылить через вас огромную сумму чеков Братства на территории Пустоши и в отдельности НКР. Нам нужна ваша сеть и ваши связи. О подробностях, если вы согласны, поговорим в другом месте. — Какой смысл? — Для вас – поверхностный. Просто продавайте чеки как можно дешевле. — Поразительно! В НКР чеки и так популярны, - удивилась Алисса. – Но как? Как вам удается повышать стоимость? Когда я впервые увидела чеки, они стоили чуть ли не треть доллара НКР, а теперь ситуация едва ли не обратная. По крайней мере в Калифорнии. — Просто скажите, вы согласны? Насчет де… — Что за?! – внезапно прервал разговор один из паладинов, указывая рукой на дорогу. Все обернулись. С далекого склона на огромной скорости в сторону фермы катилось множество машин. Всмотревшись в бинокль, паладин испуганно произнес: — Мафиози!