La mia insegnante preferitо (Мой любимый учитель)

      В классе было достаточно тихо, несмотря на более чем провокационную, как для подавляющего большинства школьников тему – оплодотворение человека. Впрочем, учитывая некоторые особенности преподавания, это было так же закономерно, как сон у ленивцев, или, скажем, отсутствие полового влечения у камней.       В последнем – Рокудо начал серьезно сомневаться. Как ни крути, а после того разговора по телефону, учитель стал избегать того, чтобы общаться с ним, особенно – наедине. Доходило до смешного: когда Рокудо оставался дежурить после урока, биолог скрывался в лаборантской, прикрывая за собой дверь на ключ; когда Мукуро удавалось подловить его у школьных ворот и пытающегося дойти до своей машины, чтобы вернуться домой – он молча ускорял шаг, старательно избегая глядеть на ученика или даже просто общаться с ним на темы не связанные с учебой. Домашний телефон был постоянно выключен, адрес пропал даже из кабинета директора. Да и сам Кёя выглядел довольно неважно.       Мукуро несколько раз ловил на себе его внимательные, а порой даже недовольные взгляды, когда тому приходилось наблюдать процесс общения Рокудо с одноклассниками, впрочем, мужчина почти сразу делал незаинтересованный вид и принимался заниматься чем-то своим. После того, как итальянец, ссылаясь на врожденную глуховатость потребовал пересадить себя за стол, стоящий сразу напротив учительского – стало еще «хуже». Брюнет, который до этого момента производил впечатление гранитной плиты, нервничал. То и дело он крутил в пальцах ручку, пару раз даже ронял. От постоянных попыток не смотреть на мальчика, к концу урока Кёя начинал тереть затекшую шею, а при предложении сделать ему расслабляющий массаж – вообще покраснел. По крайней мере, Мукуро был почти уверен, что для этого строгого человека легкое, почти незаметное порозовение щек можно считать именно «пунцовостью». - Рокудо, - донесся до мальчика голос Хибари. – Вы спите, что ли? К доске.       Мальчик моргнул, отгоняя от себя наваждение и переставая влюбленно таращиться на своего классного руководителя и, поняв, что от него требуется, встал, плавно выходя из-за стола и не отводя взгляда от немного напряженного мужчины. - Я готов, - улыбнувшись, отметил он, стоя лицом к преподавателю. – Что вы спрашивали? - Травоядное, ты не чистил уши?.. – хмуро протянул брюнет. – Оплодотворение. Твоя тема звучит именно так. - Оя, - привычно засмеялся иллюзионист, насмешливо глядя на своего, ставшего любимым, учителя. – Прямо с места в карьер… - Приступай, - отозвался тот, выжидающе глядя на подопечного и разворачивая стул, чтобы оказаться к нему лицом, подпирая голову рукой, локоть которой с удобством оперся о стол. - Ну, процесс оплодотворения – это очень приятное и занимательное дело, - начал свое повествование юноша, довольно улыбаясь. – Сам процесс бывает двух видов: гетеро- и гомосексуальный, второй, как вы понимаете, не может привести к оплодотворению. Впрочем, как и к загаженным пеленкам, ЗАГСу, головным болям и бесконечным алиментам… - Оплодотворение, Рокудо, - направил его на нужный путь Кёя. - Оплодотворение Рокудо – это отдельный процесс, - как ни в чем не бывало, продолжил итальянец. – Рокудо обыкновенный, такой, как я – влюбляется в своего учителя биологии, такого, как вы. После того, как у них заканчивается период брачных игр, во время который Рокудо обыкновенный беспрестанно шалит и пробует на крепость нервы Кёи-бессердечного, а сам Кёя, принадлежащий, как я уже сказал, к виду «Биолог агрессивный, бессердечный и скрытный» перестает прикидываться безразличным – начинается тот самый процесс. Среди ученых – бытует мнение, что начинается он с нервного срыва старшей мужской особи, который свидетельствует о неуемном желании раз за разом сношать младшую мужскую особь, которая так же известна, как Рокудо обыкновенный и вполне не против тако… - Травоядное, ты – кретин?.. – Кёя, не выдержав, поднялся, нависая над учеником под хрустящую тишину класса. – Ты что плетешь, ирод?!! - Оя-оя, вот, о чем я и говорил: при первой стадии перехода от брачных игр к процессу соития, Рокудо обыкновенный подвергается обзывательствам со стороны своего самца, - отметил тот, прикасаясь пальцем к губам и наивно моргая. – Но он не перестает горячо любить эту агрессивную особь… - Ты меня достал, травоядное, - схватив юношу за шиворот, Хибари направился в сторону выхода из класса. - Кёя-сан, - рассмеялся Мукуро, не сопротивляясь. – Так бы и сказали, что готовы ко второй ста-а-адии… - Покойник, - подавив в себе желание встать и выпить чарочку за упокой души непутевого иностранца, Ямамото тяжело вздохнул, старательно отгоняя от себя звук шумно захлопнувшейся двери. – Нафиг он его так разозлил? - Кто знает, - пожал плечами Хаято, задумчиво глядя на входную дверь.

***

       «Он выглядит очень злым… - отметил про себя Рокудо, наблюдая перед собой широкую спину брюнета, как всегда скрытую за черной тканью пиджака. Тот шел не оборачиваясь и ничего не говоря мальчику. – Наверное, настолько злым я его еще никогда не видел… - юноша невесело усмехнулся. – Неужели ему так претит то, что я его люблю?.. Но он краснел. И… - в поле зрения попал профиль учителя, по пути выглянувшего в окно. Чуть вздернутый аккуратный нос, пухлые, немного капризные губы, пронзительные серые глаза с черными дугами ресниц… - Странно. Я никогда не задумывался о том, почему он настолько замкнутый?.. Почему избегает людей и простого общения? Он не злой – любит животных, школу эту, город, детей… Но, в то же время – сторонится, пытаясь отгородиться от всего мира. Ты посадил сердце в аквариум, учитель?..» - Кёя-сан, куда ты меня тащишь?.. – поинтересовался юноша, шлепая следом за Хибари, который, удобства для перехватил его запястье, отпустив ворот. - К директору. Я не хочу больше слушать твою чушь, - холодно отозвался Кёя. – Либо переходи в другой класс, либо в другую школу, либо вообще вали в свою Италию, травоядное.       Мукуро вздрогнул, болезненно поджимая губы. - Хибари-сенсей, я обещаю, что не буду больше так делать, честно.       Мужчина остановился, поворачиваясь к итальянцу и встречаясь с ним взглядом. - Повтори. - Я не буду так больше делать, Кёя-сан, - Рокудо встретился с ним взглядом, сглатывая и стараясь не добавить «Теперь я буду делать по-другому!». - Ладно, ты прощен, жалкое травоядное. Но, имей в виду – в последний раз!.. – мрачно заметил биолог, скрещивая руки на груди и строго глядя на ученика. – Еще один такой проступок на уроке – и я выпру тебя на встречу будням автомойщика, усваиваешь?.. - Да, Хибари-сенсей, - добавив в голос чисто христианской благодарности, Рокудо рухнул на колени, обнимая опешившего черноволосого за бедра и утыкаясь носом в ширинку его брюк, пуская слезы. – Только не выгоняйте меня отсюда!.. Я все-все-все сделаю, что бы вы не попросили!..       Хибари, затравленно дернувшись, напрягся, стараясь отодвинуть от него бедра и ошалело пытаясь оттащить юношу за плечи. - Ты окончательно сдурел?.. – стараясь не замечать горячего дыхания и прикосновений, чувствующихся через довольно тонкую прослойку ткани, брюнет вздрогнул. – Отпусти меня немедленно!.. - Нет, я не могу! Я вам так благодарен!.. – едва не срываясь в смех, отозвался тот, обхватывая обеими руками ягодицы биолога и гладясь об него щекой.        «А тебе нравится, господин учитель, - довольно отметил про себя Рокудо, даже не думая отстраняться. – Как там говорится?.. «Зря, родная, ты боялась – только юбочка помялась…» Ну, давай, признай уже, что я тебе нравлюсь!» - Мукуро, убери руки, - зашипел Хибари, наконец, отдирая его от себя и заставляя встать на ноги, затравленно глядя на ученика. – Ты совсем одурел? Не понимаешь, что это уже странные шутки? - Оя-оя, - улыбнулся тот, поднимая к нему лицо и обнимая учителя за шею. – А я и не шутил, Кёя-сан, - подавшись вперед, юноша стремительно поцеловал старшего в губы и, пользуясь его замешательством, рванул в сторону класса, довольно куфуфукая. - Клинический идиот, - холодно проговорил вслед мальчику биолог и, отвернувшись, улыбнулся, невольно прикасаясь к своим губам кончиками пальцев.