Зачарованное сердце

Над покрывалом зелени появилось яркое солнце, и в тёплом воздухе, пронизанном запахами саванны, завис громкий, но короткий звук. Двое одинаково одетых рабочих осторожно вошли внутрь вольера и тут же замерли, встретившись с пристальным взглядом шестерых львиц, которые до той поры безмятежно отдыхали у искусственного водопоя, но теперь выглядели встревоженными, готовыми в любой момент перейти к атаке. Проигнорировав их предупредительное рычание, мужчины повернулись вполоборота и осторожно махнули кому-то рукой. Кому-то, кто скрывался за высоким, укутанным сетью забором. — Сейчас сотрудники зоопарка заводят в вольер молодого самца, — прозвучал в динамиках беспристрастный голос диктора, — дабы решить судьбу маленького прайда. Предыдущий вожак погиб, из-за чего было принято решение подкинуть львицам другого льва, который должен будет стать в глазах гарема новой «альфой». Остановившись в нескольких метрах от львиц, молодой лев застыл, как вкопанный. В его золотистых глазах появилась тень опасения, мышцы раздулись на лапах и тронутой гривой спине, словно надувные мячи. Казалось, словно он сомневался в здравомыслии людей, которые зачем-то решили свести его с толпой хищниц, но вот прошла всего четверть минуты, и лев, вроде бы не замечая в поведении самок никакой враждебности, двинулся к ним навстречу. — Как видим, — после короткой заминки заговорил диктор, — лев предельно настроен на радушное приветствие. Но как бы не так! — поспешно воскликнул он. — Львицы показали ему клыки. Одна из хищниц срывается с места, чтобы ударить чужака по гриве. Остальные львицы, следуя её примеру, набрасываются на льва и… Несколько секунд диктор молчал, наблюдая вместе со зрителями очень неприятную картину расправы. Микрофон уловил короткий, но полный сдержанной горечи вздох. Передача продолжала отважно транслировать кровавые сцены с животными. Порою возникало такое чувство, словно Animal Planet с большим удовольствием смаковал такие картины, совершенно не опасаясь за психику некоторых своих зрителей. Разумеется, всё можно было спихнуть на природу с её жутковатым естеством, но всё-таки… Если бы ей показали этот выпуск месяц назад, прежняя Мэри Кёркленд в ужасе потребовала бы выключить телевизор, так как подобная жестокость настолько была ей отвратна, что подгоняла к горлу тошноту. Однако новая Мэри совершенно не испытывала от просмотра какого-то волнения. Она продолжала как ни в чем не бывало поглощать утренние хлопья, пока из домашних колонок раздавался громкий и пропитанной болью рык раненного зверя. Внезапно экран телевизора нервно дрогнул и погас. Решив, что это она случайно задела пульт и выключила телевизор, Мэри быстро спустила ноги с дивана и внимательно посмотрела по сторонам. Вскоре она поняла, что уже более пяти минут находится в гостиной не одна. — Не устала днями и ночами смотреть на звериные страсти? — поинтересовался Альфред, кладя пульт на полку углового шкафа. — Если жаждешь острых ощущений, то лучше заведи аккаунт в Даркнете. Лишь на четверть секунды Мэри задержала свой взор на улыбчивом лице своего парня, после чего резко повернулась к нему спиной и продолжила поглощение завтрака. Юноша изменился в лице — его глаза подозрительно сузились, а привычная открытая улыбка сменилась полоской поджатых губ. Вообще для Альфреда Джонса-младшего такое поведение пассии было в новинку. После того, как она вернулась из путешествия, её настроение стало практически невыносимым. Она могла то неожиданно вспылить, то ляпнуть что-то невпопад, то резко замолчать, при этом безразлично глядя Альфреду в глаза. Ей как будто было абсолютно наплевать на его чувства. Всё, что отныне совершала эта девушка, совсем было не в её духе. Тем не менее, Альфред постарался не зацикливаться на мрачных мыслях, которые и без того терзали его душу все выходные. Вместо этого он осторожно обошёл диван, скромно присел на его краешек и наконец задал вопрос, который задавал уже не в первый раз: — Милая моя, с тобой точно всё хорошо? Мэри подняла на Альфреда глаза и вынула изо рта чайную ложку. — Эм. Ну, разумеется, — с толикой удивления ответила она. — А что не так? Альфред мысленно опешил. «Что не так? Ты на полном серьёзе спрашиваешь у меня, что не так? Ты ни разу не поинтересовалась у меня, почему я часами пропадаю в подвале нашей парковки, ты не пожелала узнать, как ведётся подготовка к Форуму, который проводится каждый год в одном и том же месте, ты даже ни разу не соизволила выйти из дома! Ты… Ты как будто вообще потеряла связь с реальностью, и я считаю, что такое поведение недопустимо», — хотел бы сказать это он. Однако вместо испуганной тирады лишь деликатно поправил скатившиеся на кончик носа очки и, прокашлявшись, буднично произнёс: — Да нет, всё так. Всё чудесно, замечательно, прелестно и лучше не бывает. На самом деле я хотел тебе напомнить о том, что сегодня уже понедельник и твой отпуск, он… ну ты сама понимаешь, — он аккуратно указал пальцем на складной календарь, который стоял на полке рядом с телевизором. — В общем, он истёк, и сегодня ты выходишь со мной в офис. — А, — немного потерянно отозвалась Мэри. — Вот досада. Значит, ты ждёшь, когда я наведу марафет? Альфред кивнул. — Что же ты сразу не сказал? — девушка встала и ровным — даже чересчур ровным — шагом направилась в спальню. — Тогда подожди меня ещё немного. Шли минуты, и Альфред продолжал сидеть на диване и предаваться размышлениям. За окнами томилось солнце, шуршала летняя листва, и где-то в глубинах большой квартиры умиротворённо тикали часов. Время шло очень медленно, до того медленно, что, казалось, будто оно застыло подобно фруктовому желе. Пока Мэри готовилась к первому рабочему дню после своего длительного отпуска, Альфред задумчиво наматывал на палец выпавшую из-под выглаженной рубашки серебристую цепочку, на конце которой свисал крохотный ключик. «Что с ней всё-таки происходит? — думал он, глядя в никуда. — Может, она обижена на меня? Зла? Но где и когда я успел провиниться? Секс вроде был неплохой…» Он избавил палец от цепочки и приложил серебристый ключик к своим губам. Он всегда так делал, когда от его размышлений начинала пухнуть голова. Но на этот раз тревожные мысли не отступили. Они продолжали окутывать Альфреда, словно тяжёлые тучи. «Раньше она всегда интересовалась моими экспериментами. Хоть раз в день, но обязательно бы спустилась ко мне в подвал, а сейчас… сейчас она ведёт себя так, словно ей это больше не интересно». За приоткрытыми створками окон раздался лай собаки. Очнувшись, Альфред тут же встал с дивана и быстро переместился к подоконнику. За окном его встречал залитый тёплым солнечным светом парк, огражденный декоративным забором. Крохотный йоркширский терьер (вероятно, совсем щенок) бежал по территории парка навстречу объятиям своей хозяйки, на ходу заливаясь счастливым лаем. «Обычно, — продолжал думать Альфред, пристально вглядываясь в маленькое лахматое пятнышко, которое во время бега высоко поднимало лапы над травой, — это я обделял Мэри вниманием. Не звонил ей, не писал, когда она находилась в отъезде. Но, чёрт возьми, в моих поступках имелась логика! — тут же горячо заверил он самого себя, как будто его второе «я» нуждалось в каких-то оправданиях. — Пока она разъезжала по городам, я работал здесь от заката до рассвета, а после рассвета занимался другими не менее важными делами. Я просто физически не мог с ней общаться! А она что? Есть ли у неё какое-то разумное объяснение её поступкам? Может, она пытается показать своим примером, насколько я кошмарно с ней поступаю? Хочет наказать меня? Изменить? Но ведь по приезду всё было нормально… Или нет?» — Я готова к работе, мистер Джонс. Альфред оглянулся и увидел девушку, одетую в тёмно-синий полосатый костюм. Ее длинные светлые волосы были аккуратно затянуты в хвост и заколочены прозрачной заколкой в виде стрекозы. На слегка вытянутом лице имелся самый минимум косметики — слегка припудренная кожа в области лба и скул, накрашенные ресницы и подведенные ярко-красной помадой губы. Мэри не любила красить лицо, но ради работы, так и быть, делала исключение. Да и что греха таить, с макияжем она превращалась в настоящую бизнес-леди, которую, признаться, Альфред обожал немножко сильнее, чем простую, домашнюю Мэри с просторными пижамными штанишками и оттянутой футболкой. К тому же, в её строгом образе имелось ещё кое-что, что заставляло Альфреда терять дар речи и чувствовать пробегающие по спине мурашки. «Господи, — думал он. — Как же она на него похожа…» — Ну, что стоим? — нетерпеливо спросила Мэри, тряхнув золотистым хвостом. — Нас работа ждет. На парковке, которая была расположена на цокольном этаже прямо под жилым зданием, их ожидал чёрный матовый джип. Альфред выключил сигнализацию и сел на место водителя, Мэри же, следуя привычке, примостилась по соседству. Огромный и крепкий, как танк, автомобиль, оснащённый сообразительным искусственным интеллектом, достался Альфреду в наследство от Артура Кёркленда. Этот человек любил автомобили. К тому же, переселяясь в Штаты из своей маленькой дождливой Англии, он понимал, что жить в таком месте без личного транспорта — это всё равно что оказаться посреди океана в одноместной резиновой лодке без еды, воды и средства связи. Вообще помимо транспорта Альфреду и Мэри от их родителей достались просторная трёхкомнатная квартира в жилом комплексе на острове Манхеттен, загородный дом в сорока километрах от Мидлтауна и, разумеется, крупная фармацевтическая фирма «A’ternitas», на развитие которой было пролито не мало крови и слёз. И это не считая тонны дневников и вручную расписанных энциклопедий с накопленными знаниями, что были связаны с их «общим семейным делом». Короче, наследие получалось, мягко говоря, нехилое, и временами Мэри спрашивала себя — а достойны ли они были всей этой роскоши? Ведь они, в отличие от своих отцов, вообще ничего не добились, а лишь пожинали то, что было наработано годами другими людьми. Но на такой вопрос она, к сожалению, находила лишь один ответ, и он был неприятно горький. — Альфред Джонс-младший! — радостно поприветствовала водителя светящаяся панель. — С возвращением! Куда пролегает ваш сегодняшний путь? — Как всегда на работу, — с улыбкой ответил ей юноша. — И, пожалуйста, Аделфи, не называй меня полным именем. — Хорошо! Постараюсь больше не плошать, — бодро откликнулся ИИ. — Да ты постоянно плошаешь, — пробурчал вполголоса Альфред, перетягивая через грудь ремень безопасности. — Давно пора заняться её калибровкой. Эх, если бы я знал, что Артур запишет моё имя таким образом, я бы… — Какую музыку вы желали бы послушать во время поездки, Альфред Джонс-младший? Альфред коротко взглянул на профиль скучающей Мэри, словно та должна была ответить на вопрос вместо него. Девушка молча смотрела в окно, подперев рукой щёку, словно её совсем не волновало происходящее. — По всей видимости, — вздохнул Альфред, — сегодня мы будем ехать в тишине. На дорогах Нью-Йорка как обычно разрасталась плотная и душная пробка. Со всех полос навстречу чистому небу валил сизый выхлопной дым, и воздух постоянно сотрясался нервными сигналами и криками недовольных таксистов южных кровей. Глубоко вздохнув пропитанный жаром воздух, Альфред поднял боковое стекло и вежливо попросил Аделфи включить в салоне кондиционер. После этого парень нетерпеливо забарабанил пальцами по баранке руля. — Кстати, — сказал он, бегло глядя то на дорогу, то на профиль своей дамы, которая продолжала бесцветным взором смотреть в окно, — ты не желаешь узнать, чем я все выходные занимался? Мэри глубоко вздохнула и медленно опустила веки. — Я бы хотела, чтобы ты уделял больше внимания дороге, иначе нам не избежать аварии. Альфред послушно уставился на лобовое стекло, за которым среди дыма и пыли виднелись красные фары впереди стоящего такси. Они двигались так медленно, что, наверное, было бы гораздо быстрее дойти до работы пешком. — Мне это начинает надоедать, — наконец не вытерпел Джонс. — Если я тебя чем-то обидел, если что-то сказал не то или сделал не так, то лучше скажи об этом сейчас и не терзай меня молчанием, окей? Я не сверхчеловек, и у меня нет способности читать твои мысли. Оторвав щёку от стиснутого до бела кулачка, Мэри удивленно посмотрела на Альфреда. — Не понимаю, о чём ты, — сказала она. — Я уже сто раз отвечала тебе, что со мной всё в порядке. — Верно, отвечала, — насупившись, согласился Альфред, — да вот только я знаю тебя, как облупленную. И ты никогда не вела себя так… непонятно. Или поездка в Ирландию так сильно тебя разочаровала, что ты больше не веришь в «наше дело»? — Нет, — покачала головой Мэри. — Моя вера в «наше дело» неотвратима. — Ну… допустим, — Альфред стиснул пальцами руль и нажал на педаль газа. Джип мягко тронулся навстречу расчищенной дороги. — Может, тогда поговорим о нём? Прошло много времени, а ты как будто намеренно делаешь вид, что никуда не уезжала, и вообще мы обычные бизнесмены, а не потомственные ведьмоловы. — Это не так, Фред. — Но твоё поведение говорит об обратном. Мэри сердито фыркнула. — Хорошо. Хочешь говорить? Поговорим. Но не в салоне, а в офисе во время обеда или в промежутке между твоими совещаниями, если, конечно, эти промежутки ещё существуют. На небольшом квадратном экране стремительно сменялись цифры этажей. Мэри старалась сконцентрироваться и смотреть только на них. В глубине души она понимала, что её нынешнее состояние было, мягко говоря, ненормальным. Ненормальными были также и переживания её парня. Альфред никогда в жизни не выглядел настолько озабоченным и нервным. Чаще всего ему успешно удавалось скрывать свои эмоции за приветливой улыбкой и спокойным блеском голубых глаз. Но теперь его улыбка выглядела уже не такой обаятельной, а скорее дрожащей, как у человека, готового разреветься в любую секунду. И всё это происходило из-за одного человека. Из-за неё. Вскоре цифры замерли на пятидесяти, и через несколько мгновений створки лифта отворились, впуская в кабину сноп яркого света. Мэри и Альфред вышли в небольшой, украшенный красной ковровой дорожкой коридор, на котором располагалась дюжина стеклянных или частично стеклянных дверей. На самом деле большая часть офиса была сконструирована из стекла и бетона. Это выглядело стильно, интересно и, самое главное, олицетворяло главную особенность фирмы, которой управляли семьи Джонсов и Керклендов — её прозрачность. Прозрачность в современном мире являлась главной необходимостью, так как именно на прозрачности строились правильные отношения между компанией и её клиентами (по крайней мере, в это верили социологи). К тому же, Альфреду очень нравились огромные окна в его кабинете. Он мог потратить уйму времени, просто любуясь живописной красотой городских джунглей, что лежали по ту сторону оконной рамы. Однако Мэри не стремилась разделять интересы своего возлюбленного. Нет, разумеется, она справедливо уважала их, но вот чтобы любить… к сожалению, для такого высокого чувства, как любовь, ей не хватало, как минимум, одного важного аспекта — бесстрашия. Мэри Кёркленд практически до одури боялась высоты. Она могла спокойно переносить крохотные падения в яму с листьями, смотреть фильмы с атлетами, вышагивающими по натянутому канату, но когда речь заходила о ней самой и о высоте, превосходящей три этажа, у Мэри тут же начинали нервно потеть ладони. Она даже не могла контролировать свои страхи — всё это происходило мгновенно, на автомате, словно чётко заученный сигнал. Если бы у Мэри был собственный кабинет, она бы с большой радостью залепила огромные окна какой-нибудь фанерой, но, к сожалению, ей приходилось делить рабочее место с Альфредом — генеральным директором фармацевтической компании «A’ternitas». Когда Мэри известили о решении отца сделать своим преемником именно Альфреда, а не родную дочь, её, признаться, охватил ступор. И вовсе не потому что ей очень хотелось сесть на кресло Артура. Нет, проблема была более глубокой и более неприятной, чем обыкновенная жажда безграничной власти. И об этой проблеме она старалась никому не говорить, потому что ревновать отца к своему парню считалось неприемлемым и вообще слишком глупым поступком для взрослого и здравомыслящего человека. В скором времени Мэри погасила свою бурю негодования, когда поняла, что для такой важной должности, как генеральный директор, Альфред подходил гораздо больше, чем она. Он умел разговаривать с толпой и подстраиваться под её настроение, когда как Мэри предпочитала шумной славе более тихое времяпровождение. Ей приходилось лишь изредка посещать важные форумы и практически никогда не давать интервью по поводу фирмы и личной жизни. Вся эта мишура ложилась исключительно на плечи Фреда, а взамен на такую приятную услугу ей всего лишь нужно было сидеть с ним в одном кабинете. Следуя старой привычке, она потянулась к знакомой двери, желая её отворить, как вдруг Альфред быстро перехватил её руку и зачем-то повёл Мэри дальше по коридору. Ничего не понимая, Мэри с удивлением посмотрела на Джонса. — Что происходит? — спросила она. — Куда ты меня ведёшь? — Тебе это понравится, — пробормотал парень. — Да, несомненно, понравится. Я размышлял об этом весь твой отпуск. Думал, а стоит ли так поступать? А вдруг ты запротестуешь? Но в итоге принял решение… Подойдя к соседней двери, которая находилась в пяти метрах от кабинета генерального директора, Альфред обогнал Мэри и встал прямо перед ней, гордо выпятив широкую грудь. — Вот и он, — сказал парень, продолжая улыбаться. — Мой заготовленный сюрприз! Он дёрнул за ручку соседней двери и легко толкнул её, а затем жестом пригласил Мэри вперёд. Первым делом она обратила внимание на пустоту. В кабинете было очень чисто и просторно. Мэри встречали пустующие полки, шкафчики со стеклянными дверьми, ещё не забитые папками и наградами, голые стены и одинокий дубовый стол с высоким креслом. Вторым делом Мэри почувствовала запах свежего дерева и чистящих средств. Кабинет очень тщательно промывали, причём, это было сделано недавно — может, час назад или чуть больше. — Поздравляю тебя, — сказал Альфред, — с твоим новым рабочим местом. Тебе нравится? Мэри не знала, что ему ответить. — Посмотри на окна, — продолжал парень. — Я в курсе, что ты противница стеклянных кабинетов, поэтому решил эту проблему жалюзи. Когда тебе надоест любоваться просторами Нью-Йорка, ты просто берёшь и тянешь во-он за эту веревочку, — желая продемонстрировать свою гениальную идею, Альфред подошел к окну и легонько потянул за свисающую возле рамы верёвку. В тот же миг половина стеклянной стены скрылась в створках жалюзи. — Ну как? Как тебе такое? Мэри задумчиво провела пальцами по пустой поверхности стола. — Если мне не изменяет память, — сказала она, нахмурившись, — здесь раньше сидел наш финансовый директор. — Ну… ну, да, сидел, — смущённо ответил Альфред. — Пока ты была в Ирландии, я сделал небольшую перестановку в офисе: теперь этаж принадлежит только нам двоим и нашим секретарям, а остальные ребята переселились на уровень ниже. Ну так что, Мэри? — Альфред подошёл к ней вплотную и взял её за руку. — Прошу, не томи меня больше. Скажи, что ты думаешь, иначе, клянусь, я сойду с ума. Прежде чем ответить на вопрос, Мэри ещё раз обвела взглядом просторную комнату. В груди чувствовалось слабое, но приятное тепло — редкое явление за последнее время. — Я думаю, — сказала она, позволив Альфреду придвинуться к себе ещё ближе. С прежней близости прошла пара дней, и как странно, что об этом она подумала прямо сейчас, когда его губы оказались в дюйме от её лица. — Я… Ответить она не успела, так как внезапно в кабинет кто-то постучался. Альфред сразу выпрямился и сделал шаг назад. — Поразительная пунктуальность, — пробормотал он, опустив взгляд на наручные часы. — Видимо, я сделал правильный выбор, когда взял её на испытательный срок… — Её? — прошептала Мэри. — Помнишь, я говорил о том, что теперь пятидесятый этаж будет полностью принадлежать нам и нашим секретарям? — Но у меня нет секрета… — Теперь есть! — тут же прервал её парень. — Об этом я тоже позаботился. Заходи уже, Лэрри! — крикнул он гостье. Дверь бесшумно отворилась, и в кабинет, шёпотом извиняясь, вошла девушка. — Извините, извините, я, кажется, опоздала на пару минут. Меня внизу почему-то задержали… Пропуск не сработал… — Её зовут Лэрри Блант. Она будет помогать тебе с работой: разбирать бумажки, отвечать на ненужные звонки, — Альфред развёл руками, — ну и прочие секретарские дела, в которых я не сильно разбираюсь. Слушай, — сказал он, внезапно посуровев, — мне сейчас нужно срочно отчалить на совещание с акционерами. Как только у меня выдастся свободная минутка, я тут же примчусь к тебе, и ты во всех красках опишешь мне свои впечатления от моего сюрприза. И ещё обязательно поговорим о, кхм, «нашем» деле, — он подмигнул, и от этого странного жеста Мэри почувствовала себя уставшей старухой, которую заставили играть в классики. — В общем, я побежал. А ты пока подружись с Лэрри. Ручаюсь, к концу дня вы станете лучшими подругами. «Это уж вряд ли», — угрюмо подумала Мэри, переведя взор с Альфреда на свою новенькую секретаршу. Низкорослая, худая, как спица, девчушка скромно переминалась с ноги на ногу, очевидно, не зная, куда себя деть. Её огненно-рыжие волосы были небрежно собраны в два хвоста, а оливкового цвета кожу украшало множество тёмных веснушек. Кого же она ей напоминала? Мэри пыталась вспомнить, но память отвечала холодной пустотой. Когда Альфред Джонс-младший удалился на совещание, над кабинетом нависла мертвецкая тишина. Суровая львица и неопытный львёнок смотрели друг на друга с пристальным вниманием, не желая хотя бы на секунду отвести взгляд. — Я… я очень рада нашему знакомству, мэм, — внезапно отозвалась девушка, неприятно — заискивающе — улыбаясь. То была знакомая улыбка. Когда-то Мэри улыбалась точно также, желая произвести впечатление на своего отца. — Я тоже, — пробормотала Керкленд. В её груди начала просыпаться злость.

***

Над полем угрюмо завывал ветер. Стены дома отчаянно скрипели, стонали, будто измученные тяжкой судьбой женщины. В пустующем коридоре пугливо замирал свет, а в ванной из раковины раздавался глухой шлепок воды. Аманда Куинн сделала глубокий вдох и шагнула в гостиную комнату. На небольшом столике была собрана стопка грязной посуды, на старом диване виднелись вмятины, а на полу зияла свежая рана, нанесенная каким-то острым предметом. Подойдя к прорези, шериф наклонилась и приложила к полу липкий жёлтый листок. Это была её пометка — предупреждение о том, что здесь могла скрываться важная улика. Следующий стикер был прилеплён к поверхности стола. Последний же листик Куинн прилепила к дивану. Там помимо вмятин, которые указывали на то, что на диване кто-то лежал, она обнаружила немного длинных волос, которые были тут же изъяты и положены в специальный пакетик для улик. Шериф прошлась вдоль небольшой гостиной, с замиранием сердца прислушиваясь к протяжному скрипу половиц. Он был здесь. Она чувствовала это. Иногда ей даже казалось, что она улавливала слабые отголоски его голоса, что вырывались из пут мрачного прошлого. Тон его голоса, его закатистый смех, его хриплое дыхание. Дойдя до стены, которая была украшена чёрно-белыми фотографиями улыбчивого ребенка и его немногочисленного семейства, Куинн остановилась, как вкопанная. К горлу подкатил ком горечи, а глаза обожгла странная влага. Среди фотографий она увидела Оэна, крепко обнимавшего своего маленького сына. «Ты ведь знаешь что это всё не может быть правдой. Фей и гоблинов просто не….» «Не существует?» Долгое время шериф прокручивала в голове этот диалог, гадая о том, что сталось бы с ними, если бы десять лет назад она ответила ему иначе. Если бы поверила Шону, а не подвергала его убеждения глупой насмешке. Доверился бы он ей? Перестал бы отталкивать, тайно ненавидя? Куинн зажмурила глаза со всей силы, а затем решительно двинулась к кухне. Мысли о потерянных возможностях моментально сменились воспоминаниями о минувших днях, начиная с того проклятого момента, когда у Шона Грина загорелось лицо. Пламя было настоящее — шериф убедилась в этом, когда тушила его рукой и обожгла себе всё ребро ладони. Денёк тогда, конечно, был безумный. После трагедии она отвезла Шона в больницу, там же поругалась практически со всем альянсом врачей, а затем ринулась прямиком в мэрию вымаливать у главы города деньги и вертолет для транспортировки пациента. Всё происходящее она помнила настолько смутно, словно это был какой-то дурной сон. Если кто-то прошлым днём сказал бы Аманде, что она будет стоять едва ли не на коленях перед мистером Даффи и просить у него деньги, то она бы, наверное, посмеялась от души К слову, мистер Даффи с большим скрипом, но всё же дал добро шерифу на транспорт и запрошенную сумму денег. Оставалось лишь примчаться обратно в больницу и дать сигнал врачам, чтобы те готовили пациента для транспортации. Каково же было её удивление, когда она услышала от медбрата Байла, что после её отъезда пациент покинул свою палату и скрылся в неизвестном для всех направлении. Даже администратор не мог сказать ничего вразумительно, хотя он целый день сидел на одном месте и вроде бы следил за выходом. — Шон Грин и Роджер Доннели? К несчастью, я не обладатель феноменальной памяти на лица, но… постойте-ка! Кажется, я сегодня действительно видел пробежавшую парочку подозрительных шалопаев. — Как они выглядели? Сможете описать хотя бы примерные черты? — Примерные…? Ну, я не уверен, но, кажется, один из них был одет в больничную пижаму. Коридорчик тут тусклый, да и стойка высоковата… — У парня в больничной пижаме было забинтовано лицо? — Чушь какая, мэм! Если бы мимо моего поста пробежал человек, обмотанный, как мумия, я бы ни за что на свете не позволил ему так просто покинуть больницу без документированного отказа от госпитализации! Я же в первую очередь за это по башке получу! — То есть, бинтов вы не видели. — Я… я не знаю. Наверное, их и не было. Мальчишки шли очень быстро, почти бежали, понимаете? Вот, знаете, есть же такая дисциплина — спортивной ходьбой называется. Вот они двигались примерно с такой же скоростью. У меня не было времени разглядывать их — работа обязывает сидеть на месте и никуда не отлучаться. Так что постарайтесь меня понять, шериф… Но Куинн не понимала. Не понимала, каким образом парень, получивший ожоги четвёртой степени, смог самостоятельно избавиться от бинтов и преспокойно покинуть стены больницы. Это была какая-то фантастика, граничащая с безумием. И, к сожалению, этой фантастике не было конца. Выйдя из больницы на дорогу, Аманда остановилась и на несколько секунд очень серьёзно призадумалась о своих дальнейших действиях. Опыта в поимке пропавших без вести у неё было немного, но она не желала опускать из-за этого руки. Первым делом она съездила в мастерскую, но там Шона не оказалось. Оглядывая вавилоны из коробок, шериф задержала взгляд на странном древесном изваянии, похожем на клетку, а затем случайно наступила на ремешок сумки. «Это ещё что такое? — изумилась она, поднимая сумку с пола. — Вязаная, самодельная. Точно женская. Но кому она может принадлежать? — Куинн озадаченно закусила губу и снова взглянула на древесную конструкцию, которая стояла позади неё настолько невозмутимо, словно она здесь была всегда. — Да что тут, чёрт возьми, произошло?» Она открыла сумочку и на пару секунд осторожно заглянула внутрь. Ей показалось, что в тёмном вязаном нутре она услышала едва различимый, но очень недобрый шёпот. «Закрой меня! Закрой и убирайся отсюда, если хочешь жить!» Куинн послушно закрыла сумочку, положила её рядом с кассой и быстро отправилась к выходу. Через три секунды, как только она вышла на свежий воздух, воспоминания о клетке и дамской сумочке выветрились из её головы, как пыль. Следующее место, которое она обязана была проверить, было домом Гринов. С трудом верилось в то, что раненный мальчик мог своими силами пройти через город, но, с другой стороны, с чем чёрт не шутит? За лобовым окном неспешно сменялись жилые дома — из более богатых и обеспеченных (насколько возможно быть обеспеченным в маленьком и забытом богом городке) они постепенно обращались в более низкие и потрёпанные. Затем их заменило зелёное поле, вдоль которого тянулся асфальт. Шериф задумчиво стучала большими пальцами по рулю. Интересно, кто и почему решил поджечь лицо Шону? Может, это был его давний враг? «Но у Шона нет никаких врагов, — повторила сама себе Куинн, продолжая настукивать по твёрдой бежевой коже странную мелодию. — Как только отыщу Шона, обязательно расспрошу его об этом инциденте! Но сейчас… сейчас это совсем не важно». — Совсем не важно? Забавно от вас слышать такое, шериф. Постукивание прекратилось. Она попыталась сфокусировать взгляд на своей руке, ладонь которой почему-то теперь обдавало приятное, почти живое тепло. В салоне стало светлее, и в воздухе пропал привычный запах бензина. «Г-где я?» — вспыхнула в абсолютном мраке первая мысль. Туман, заслонявший весь взор, постепенно расступился, и она наконец смогла увидеть, что её пальцы сжимают… нет, даже не сжимают, а яростно стискивают бумажный стаканчик с дымящимся кофе. «Это что… офис? Мой офис? Что…?» — Вы вот только постарайтесь на меня не обижаться, — сказал тем временем голос Брэди. Её усатый напарник сидел за своим рабочим столом и со скучающим видом подкидывал в воздух шариковую ручку. Он выглядел обычно, и, кажется, появление шерифа его совершенно не удивило. — Вы уже два года, сколько я здесь работаю, твердите мне о том, чтобы я оказывал особое внимание мелочам. Как это делал Шерлок… как его? Холмс. Теперь же вы говорите, что мои высказывания не имеют никакого смысла! В чём вообще тогда смысл, мэм? — Я… без понятия о чём ты, — едва дыша, проговорила Куинн. Она не только его не понимала, она вообще не понимала, как оказалась в офисе, хотя секунду назад сидела в машине и вела её в направлении дома Гринов. — Ну вот, приехали… Мне иногда кажется, что вы вообще не видите во мне полезного сотрудника. О чём я говорил? Ах, да. Минуту назад вы мне вылили всю историю про пропажу Грина, я же, следуя железной логике, предложил вам съездить к нему домой и проверить, не скрывается ли он там, однако вы не дослушали меня и вообще пресекли мое предположение на корню. — Пресекла? — Вы сказали, что там нечего делать и… чёрт, да я же только что с вами это обсуждал! Вы что, снова проверяете меня?! Куинн думала, что никогда больше в жизни не испытает такого сильно стыда, какой она ощутила во время разговора с Брэди. Однако она сильно, очень-очень сильно ошибалась. Огромный шквал горячего стыда ожидал её впереди. Следующее воспоминание напоминало обрывок бумаги, брошенный навстречу сильному ветру. Она очнулась в своей машине — её ладони лежали на руле, сидение отдавало вибрацией заведенного мотора, из колонок едва слышно звучали голоса ведущих какой-то сельской станции, а по ту сторону бокового стекла, весело помахивая пухлой рукой, её приветствовал мэр Даффи. Когда осознание отозвалось в ней ярким пульсом, Куинн вскрикнула и резко надавила на тормоза. — Я договорился с врачами из Лимерика, шериф! — крикнул ей мэр. Тихо чертыхаясь, Куинн опустила перед его лицом стекло. — Через час в Рэдкил прибудет их вертолет со всеми необходимыми средствами для комфортной перевозки. Ну, там, носилки, кислородные маски… Короче говоря, пациент-то готов? — Д-да. Я… я как раз сейчас еду в больницу… проведать его. — О, как! В таком случае, встретимся там. В третий раз она очнулась дома. Сердце колотилось, словно бешеное, а из трубки, которую она стискивала мокрыми от волнениями пальцами, раздавался очень разгневанный голос. — Куинн, ты слышишь меня? Какого дьявола происходит?! Гости из Лимерика уже давно на месте. Мы сейчас все находимся в больнице, и знаешь, что нам говорят врачи? Что твой Грин ушел отсюда своими ногами, и судя по показаниям администрации, выглядел он вполне здоровым! Как прикажешь мне это понимать? «Да никак, — думала Куинн. — Я и сама уже отказываюсь что-либо понимать…» И вот она зашла на кухню. Именно здесь Аманда виделась с Шоном и именно здесь она впервые обнажила перед ним свои подлинные чувства, когда позволила себе обнять его. Забавно, но от него пахло точно также, как и от Оэна. Словно он и был Оэном, только более молодым и немножечко наивным. Она открыла дверцу холодильника и посмотрела в его пустующее, обдающее приятным хладом, нутро. Как странно, перед тем, как исчезнуть, мальчишки довольно сытно поели, однако ни в холодильнике, ни в мусорной корзине не было обнаружено никаких продуктов. Ни мясного, ни мучного… «Ла-адно… пока что это тоже ничего не значит». Пройдя чуть дальше от холодильника, шериф внезапно ощутила в полу странное углубление. Она тут же присела на корточки и рывком откинула угол ковра, который был зачем-то растелен прямо посреди кухни. Под ковром её ожидала круглая вмятина, которая, судя по скудному скоплению пыли, была проделана недавно. «Неужто гиря упала? — пришла в голову неожиданная мысль. Но затем Куинн прикрыла глаза и с сожалением покачала головой. — В жизни не видела гирю таких больших размеров». Не найдя находке достойного объяснения, Куинн пометила находку жёлтым стикером. Воспоминания спешно клубились в голове, словно огненный дым. Со многими из них хотелось бы распрощаться, но увы. Куинн прекрасно понимала, что в больнице её ожидал очень болезненный разговор. Первым, кого она повстречала на своем пути, был тот же администратор, который как всегда сидел за высокой стойкой и клевал носом. Увидев перед собой Куинн, мужчина тут же подскочил на своем стуле и покраснел до самых ушей. — М-мэр просил передать, что ждет вас в кабинете главврача. Т-тридцать шестой кабинет. — Я знаю, — сухо ответила Куинн. — Фельдшеры из Лимерика тоже там? — А? Не-ет, они на заднем дворе общаются с медсестрами о… Не дослушав, Куинн направилась прямиком к кабинету. В кабинете главврача находился только мэр. Свет от вечерних фонарей жёлтым маркером вырисовывал его хмурый профиль. Аманде никогда не приходилось видеть мягкого и добродушного мэра города в плохом расположении духа, поэтому она восприняла его состояние как дурной знак. — Явились наконец? — повернувшись на стуле, спросил мэр. — Ну так что, соизволите ли вы посвятить меня в реальное положение дела, госпожа шериф? Или дальше продолжим безосновательно трепать друг другу нервы? Тихо и осторожно сглотнув, Аманда затворила за собой дверь. Спальня Шона Грина, которая раньше принадлежала его отцу, была расположена на втором этаже дома. Это была очень скромная лачуга, которая обладала минимальным числом мебели. Шериф увидела кровать с деревянным изголовьем, оформленном кельтскими узорами, окно с запыленным подоконником, простой белый тюль без всяких излишеств, пару полок с книгами, журналами, DVD-дисками и виниловыми пластинками, маленькую тумбочку, на которой стояли крупная чашка с недопитым чаем, флакон с одеколоном и лампа с лазурным абажуром; круглую корзинку с грязным бельем, узкий шкаф, пару мятых плакатов, круглое зеркальце, подвешенное на уровне лица, одну приколотую чёрно-белую фотографию без рамки и, пожалуй, самую дорогую вещь из всего вышеперечисленного — огромный музыкальный центр, в комплект которого входили проигрыватель кассет и виниловых пластинок. Для начала Аманда преступила к осмотру кровати — подняла тяжёлое одеяло, перевернула подушку, сунула руки под матрас и прошлась пальцами по рейкам. Следом за кроватью проверке подверглись тумбочка и полки, но ни там, ни там не было обнаружено ничего такого, что могло бы послужить разгадкой для столь странного и запутанного дела, как пропажа двух мальчишек. После полок и тумбы черёд пришёл за шкафом. Внутри лежало очень мало вещей, некоторые вешалки пустовали. Рабочего стола в комнате не было, так как Шон в нём не нуждался. Вместо компьютера у него имелся маленький и не слишком мощный ноутбук, которым, судя по толще пыли, прилипшей к его глянцевому корпусу, не пользовались уже как минимум месяц. Видимо, кутёж в баре был для него более приятным развлечением, чем пользование интернетом. Напоследок Куинн подошла к фотографии и, наклонившись, внимательно пригляделась к двум персонажам, которые были на ней запечатлены. Несмотря на сильно расплывчатые лица (очевидно, плохо был подобран фокус) она почти без промедления узнала в юноше, одетом в легкую светлую рубашку и такие же светлые брюки, молодого Оэна Грина — отца Шона. «Само собой, у них ведь одинаковые подбородки, — подумала вдруг Аманда, все сильнее приближая лицо к фотографии. — Без бороды Оэн очень сильно похож на своего сына… А это ещё кто стоит рядом с ним? Мать Шона?» Улыбка незнакомки хоть и выглядела широкой, но в ней не было искренности. Тонкие брови были слегка приподняты, выражая удивление и смущение, а глаза — наоборот — загадочно прищурены. Маленькие пальчики судорожно сминали рубашку мужчины, тоненькие плечи были чуть приподняты, скрывая за собой толстую светлую косу. Куинн не знала даже её имени и — тем более — откуда та была родом. Последняя ниточка, которая могла немного рассказать о матери Шона, обрывалась на Виолетте Скарлетт, женщине, жившей в сотнях километрах от Рэдкила, которая давно умерла от рака. — Что за бред вы тут несёте? — протерев лоб платочком, прокричал мистер Даффи. — Хотите сказать, что его лицо загорелось само по себе? — Именно. — Час от часу не легче… А что насчёт второго пацана? Как там его? Роджера Доннели? Вы говорили, что оставили его караулить Шона. Может, он в курсе, куда подевался его друг-пироман? — Я… хм… — Вы ещё не проверили его? — У меня не было на это времени. — Ну, разумеется, его у вас не было, вы же отдыхали дома! Ладно. Хорошо, мы имеем в сухом остатке пропавшего без вести парня и толпу фельдшеров из соседнего города, которые прямо сейчас ждут от меня объяснений. В общем, вот что я предлагаю сделать: я сейчас выйду к нашим гостям и сообщу о том, что родители Шона резко и неожиданно отказались от госпитализации и забрали его под роспись. — Но у Шона нет… — ощутив на себе свирепый взгляд, Куинн склонила голову вниз. — Я вас поняла. — Если они попросят доказательства, то мы, разумеется, их предоставим. Подпись подделаем. Они же всё равно не знают этого пацана, да и, по факту, им нет до него никакого дела. Они даже разбираться не станут, подстава это или реальная ошибка. Если так подумать, то в наше время и не такое безобразие способны учудить любящие родители. — Что делать с Шоном? Мэр Даффи глубоко вздохнул. — Ищите его. Мальчишка не отделается мелким штрафом за своё хулиганство. Уверен, что и этот фокус с поджогом он учинил только ради того, чтобы выставить город и меня в дурном свете. — При всём моем уважении, сэр, — жёстко прервала мэра шериф Куинн, — но я отказываюсь верить в то, что это был простой фокус. Я видела его ожоги воочию, и я тушила пламя своей рукой! — она сняла перчатку и показала мэру объятую розовым ожогом руку. — И оно было реально! — Пустая койка пациента тоже реальна, — упрямо парировал Даффи. — Но перед тем, как обвинять друг друга в пустословии, займитесь делом: поезжайте к Доннели и постарайтесь отыскать этого мальчишку. Он должен был куда-то подеваться, не могла же Королева Фей утащить его в своё царство! К сожалению, разговор с семьей Доннели не принёс никакого положительного результата, а лишь добавил кучу вопросов в копилку предыдущих. На вопрос о местонахождении Роджера миссис Доннели резко побледнела и едва не уронила корзинку с бельём, с которым вышла поприветствовать шерифа. — Я… мы не знаем, где он, — прошептала она, медленно переводя взгляд с гостьи на своего мужа, который стоял рядом с ней и выглядел даже бледнее своей супруги. — В последний раз мы видели его в полдень, а потом, если мне не привирает память, он уехал вместе с вами по каким-то важным делам. — А что, собственно, случилось? — поинтересовался мистер Доннелли. — Только не говорите мне, что этот болван опять влип в какую-то историю! Куинн покопалась в офисном шкафу и извлекла из его мрачных закоулков подробную карту города, а затем разложила её на рабочем столе. Напарник, сидевший напротив, с интересом следил за делами своей наставницы. — Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Брэди, — через минуту сказала она. — Будь так людезен, возьми мою машину и съезди в дом Грина. — Что, всё-таки надумали прислушаться к моему совету? Куинн смерила его презрительным взором. — Хм-м… ладно. Мне ехать без вас? — Без меня. — Но ведь рабочий день… Куинн снова посмотрела на Брэди исподлобья. — Ясно-ясно, я вас понял. Считайте, что я уже одной ногой там. Брэди снял с вешалки шляпу с широкими полями и скрылся в пустом коридоре. С его ухода минул целый час. Всё это время шериф честно простояла над картой и только один раз удосужилась сделать перерыв, чтобы налить в чашку кофе. И именно в этот момент она посмотрела на часы и вспомнила о своём наказе, который должен был исполнить Брэди. Молчание напарника показалось ей верхом странности, так как, несмотря на многие огрехи, Брэди никогда не позволял себе ослушиваться шерифа. Если Куинн велела ему куда-то пойти или кого-то проверить, он всегда это честно и преданно исполнял. Поэтому Куинн решила не ждать у моря погоды (к тому же, время и без того работало против них) и сама вышла с напарником на связь. — Приём, Брэди. Почему так долго не отвечаешь? Ты доехал или нет? В рации раздался длительный шорох. Настолько длительный, что Куинн почувствовала недовольство. — Приём, шериф! Эм… я не совсем вас понял, если честно. Куда я должен был доехать? Куинн с ошалелым видом посмотрела на рацию. — Мне сейчас не до шуток! — прошипела она. — Я же дала тебе чёткое указание… — Какое указание? — тут же поинтересовался невинный голос из рации. Куинн открыла рот, желая высказать своему идиоту-напарнику абсолютно всё, что крылось у неё на сердце, но… … но не смогла издать даже звука. — Я не помню, — немного изумленно призналась она. По её лбу поползли капельки горячего пота. Женщина откинулась на спинку стула и зажмурилась с такой силой, что во мраке ей привиделись звёзды. Она попыталась вспомнить свой наказ, но память отвечала девственной пустотой. — Э-эм… Ладно, Брэди. Хорошего тебе вечера. — И вам того же, шериф! Куинн выключила рацию и положила её поверх городской карты. Она постаралась вспомнить всё, что собиралась сделать ближайшие несколько часов, начиная с того момента, когда покинула крыльцо изумлённого семейства Доннели, но мысли продолжали блуждать по разуму, словно заблудшие котята. «Наверное, я просто устала, вот и всё. Очень сильно устала». «Устала? Ты что, в своём уме, Куинн? Человек пропал без вести, и ты обязана его найти! Тебе нельзя уставать!» Послушав своё внутреннее «я», Аманда тут же оживилась, словно её зарядили мощной пощёчиной. Да, внутренний голос был прав — у неё не было времени на то, чтобы давать слабину. Она решительно отодвинула рацию в угол стола, чтобы та не мешала выплескам гения, взяла с подставки красный фломастер и начала делать на карте короткие пометки. Итак, куда бы мог пойти Шон Грин? Любимые бары? Куинн навестила их, пока шла обратно в участок. Бармены в один голос утверждали, что не видели Шона уже несколько дней. Хорошо. Что насчет друзей и приятелей? С Мерти Шон общался исключительно в большой компании, да и, судя по разговорам, ладили они неважно. Байл? Исключено, Байл работал медбратом и в последний раз видел Шона в больнице, как и другие работники. Остальные друзья? Нет, больше ни с кем Шон тесно не общался. Но ради приличия следовало пройтись по его самым частым клиентам, чтобы окончательно исключить их причастность к его исчезновению. Что там ещё? Лес на окраине города? Его тоже стоило бы проверить вместе с волонтёрами, но уже после опроса свидетелей и знакомых, когда остальные варианты будут исключены. Сильно углубившись в размышления, Куинн не заметила того, как исписала маркером всю карту города. Непомеченным оставался лишь дом Грина. Не понятно почему, но что-то очень упорно пыталось отвадить её от этого места. Вскоре в окнах показался рассвет. Первые лучи солнца робко скользнули на деревянный лакированный пол, после чего неспешно двинулись навстречу столу, на котором, приложив голову к сильно измятой и исписанной карте, лежало тело женщины. Сколько бы зайчики ни пытались разбудить её, их попытки не имели успеха. Аманда провела за картой практически всю ночь — настигший её сон был просто необходимым спасением для её самочувствия. Сама она этого спасения, разумеется не просила, но его просил измученный стрессом и недосыпом организм. Разбудить её мог только дребезжащий телефонный звонок, возникший в то время, когда стрелка на часах указала на семь утра. С трудом оторвав от лица прилипшую бумагу, Куинн еле-еле сняла трубку с рычага и придвинула её к уху. — Д-да? М-мф, шериф у аппарата, — пробурчала она вызубренную фразу на одном сонном вздохе. — Я… я прекрасно слышу вас, миссис Доннели. М-м, повторите, пожалуйста, что вы только что сказали? — Я сказала, что этой ночью мой сын приходил домой! Смахнув с лица последние следы былого сладкого сна, шериф выпрямила спину и поморщилась от болезненного хруста. — Вы его видели? — спросила она уже окрепшим тоном. — Нет. К сожалению, нет. Видимо, мы к тому моменту уже легли спать и поэтому… да это и не важно! Проходя сегодня утром мимо его комнаты, я заметила, что дверь была приоткрыта, хотя я отчётливо помню, что запирала её прошлым вечером. Я подумала, что Роджер вернулся, но когда постучалась, мне никто не ответил. Тогда я зашла внутрь и… я ничего не понимаю. Рюкзак, куртка, джинсы — все пропало. А ещё на столе я обнаружила записку! — Записку? — привстала с места Куинн. — Да! Но тут какая-то белиберда написана. Он пишет, что отправился в какое-то путешествие и просит, чтобы мы не волновались. Но это же полная чепуха, мэм! Роджер такой домашний мальчик, он никогда не покидал наш город! Куда он мог отправиться без предупреждения? — Письмо написано его почерком? — Вроде да. Написано в спешке, но… да, это определённо его почерк. Но он ведь не мог так с нами поступить! Он бы никогда нас не бросил, шериф… Понимаете? Никогда! «И всё же он это сделал, — подумала про себя Куинн, запирая дверцы шкафчика. — Рано или поздно они все так поступают». Проверять остальные комнаты, наверное, не имело смысла, ибо в них не заходили ещё со времён деда Шона. Дом был ветхий и зловещий. В нём явно крылась какая-то мрачная сила, чьё присутствие пробуждало в груди гостьи щемящий испуг. Словно монстр, затаившийся в дверях платяного шкафа. Его не видно, его не слышно, но ты знаешь, что он стоит там. И он поглотит тебя, если ты надумаешь повернуться к нему спиной и закрыть глаза… Именно такое ощущение вызывали старые стены этого особняка. И то, что шериф смогла пробраться в него лишь спустя сутки (когда вдруг у всех жителей, включая неё, словно по щелчку, возродились воспоминания об этом доме), вызывало сильное удивление и ужас. В этот же миг сзади раздался короткий хлопок. Куинн аж подпрыгнула на месте. Что это было? Она резко обернулась и приготовилась встретиться с незваным гостем лицом к лицу. К её облегчению, в дверном проёме никто не стоял, а источником звука оказалась книга, случайно упавшая с полки. Оглядевшись, Куинн подобрала её и с любопытством осмотрела со всех сторон. Сомнений не оставалось, это была книга сказок. — Она досталась мне от отца, — как-то рассказывал ей Оэн, пока они распивали утренний кофе в коморке его мастерской, — а ему от его отца, и так далее, и так далее. По вечерам я достаю эту книгу и читаю её Шону до тех пор, пока тот не засопит в подушку. Ему очень нравится сказка про трёх дочерей морского короля. — Да? Кажется, я знаю её, — с улыбкой ответила Аманда. — И, если мне не изменяет память, то конец там был весьма… гм, плачевный. А можешь ли ты мне прочесть какую-нибудь сказку из этого томика? — Я рассчитывал на эту просьбу, мисс Куинн. Она скучала по нему, скучала по их недолгим, но очень тёплым разговорам о пустяках, скучала по их взаимной симпатии к кофеину, скучала по тому смешному волнению, которое согревало её грудь, пока она спешила в его мастерскую. Даже спустя годы, когда, казалось бы, воспоминания об их встречах должны были давно стереться в пыль, она не могла оставить их в покое. Аманда сфокусировала взгляд на мягком переплёте, на золотистых узорах, похожих на нежные цветочные завитки, которыми были украшены кельтские руны. А затем открыла её, но осторожно, словно в руках находилась самая хрупкая на свете вещь. Скрипя, книга открылась на странице, где название изящно переплеталось с рисунками волн, маленьких рыб невиданных мастей, ракушек и водорослей, нарисованных от руки чернилами. То была сказка о трёх дочерях морского короля. Ну, конечно, что ещё ей могло попасться? Однако через минуту, из полицейской рации раздался знакомый живой скрежет. Ещё через несколько мгновений, в ней зазвучал не менее знакомый голос Брэди. — Шериф, как слышно? Приём! — Я прекрасно тебя слышу, — ответила ему Куинн, отстегивая рацию от ремня. — Что у тебя случилось? Нашёл что-то? «Или кого-то?» — хотела бы спросить она, да побоялась. — Э-э, нет. Я-то пока ещё в поисках, но у меня есть другие новости. Шериф, тут такое дело… мистер Магваер пришел в участок и настоятельно требует встречи с вами. Куинн нахмурилась, сильно и искренне удивившись. — Хозяин гостиницы? Что ему от меня нужно? — Он говорит, что у него есть важные сведения, связанные с Грином и Доннели. И он готов дать свои показания.