***
Шон Грин проследовал в просторный холл, продолжая с боязнью оглядываться по сторонам. В то время как за окнами бушевал дождь, светящееся нутро фармацевтической компании напоминало утопающие в солнечном свете сады Эдема, где царили спокойствие и уют. Кожаные диваны, мраморный фонтан и экзотические растения, заботливо помещенные в огромные глиняные горшки, создавали впечатление того, будто Шон оказался в совершенно ином измерении. Над серебристыми дверями лифта, утопая в мозаике, сверкала эмблема компании — буква «А», заключённая в цепочку ДНК. Шон невольно поймал себя на мысли, что совершенно не так представлял себе место, где создаются новые лекарства от болезней. По крайней мере, тут не пахло спиртом и таблетками, не было длинных очередей, как в больницах, и все сотрудники выглядели скорее как обычные офисные клерки, а не как прожжённые цинизмом медики в белых халатах. Даже спросить хотелось — а точно ли компания занималась медициной? В любом случае, она выглядела весьма солидно, отчего ещё страннее был тот факт, что охрана не останавливала в дверях незнакомцев и не отсылала их прочь. Подумав об этом, Шон перевёл взгляд на своё отражение в идеально отполированном мраморе, с лёгкой досадой покачал головой от увиденного, пригладил растрёпанные волосы и попутно постарался спрятать остроконечные уши. Выглядел он, конечно, ужасно. Ещё и щетина на подбородке так невовремя образовалась и алкоголем разило за версту… Лишь бы Мэри снова не сбежала от него, как из Рэдкила на следующее утро после Белтейна. «Так, стоп! — остановил он себя. — Не нужно думать о плохом! Думай о хорошем». Тень лишь небрежно посмеялся над простецкими мыслями ирландца. «Наивное ты дитя, — заявил он. — Вместо того, чтобы позаботиться о своей безопасности, ты трясёшься над тем, что о тебе подумает какая-то девушка. Ты совершаешь большую ошибку, явившись сюда вот просто так, без малейшей идеи в голове. И… между прочим, у тебя опять пошла из носа кровь». — Ах, блин! — Шон стёр с губы застывшую тёмно-алую каплю. Переволновавшись, он совсем позабыл о волшебном медальоне и о его побочных эффектах в виде нескончаемого кровотечения из любых отверстий. — Не понимаю я тебя. Я же выполнил твою просьбу — бросил ребят и отправился за Мэри в одиночку. Так почему ты теперь заладил о какой-то ошибке, которую я якобы совершаю? Чего ты хочешь?! «Смуту навести, разумеется, — с сарказмом откликнулся Тень. — Не думай, что я решил принять сторону твоих сомнительных товарищей. Я лишь считаю, что прямо сейчас тебе следует нацелиться не на жар в своих штанах, а на то, что действительно может тебя — то есть, нас — погубить». — Нет у меня никакого жара в штанах! — обиженно воскликнул Шон. Но потом вздрогнул и с боязнью обернулся к залу. Парочка рослых охранников недовольно покосилась в его сторону, но, судя по их одеревенелым лицам, они услышали лишь его короткий крик, но не сами слова. Отвернувшись к стеклу, ирландец шёпотом продолжил. — Ну… ну, допустим есть немного, и что с того? Я прилетел сюда ради Мэри, и вот уже практически её нашёл. Зачем мне разворачиваться назад, а? «Да, ты нашёл её, молодец! Теперь она никуда не денется. В отличие от барда…» — Ладно, допустим, я сейчас развернусь и пойду искать этого барда, а дальше что? А если он убьёт меня? В таком случая я больше никогда не увижу Мэри и не расскажу ей про сидов. «Ужасная потеря, — с иронией в голосе сказал Тень. — Какая-то девчонка для тебя важнее, чем твоя жизнь. Я уже говорил тебе, что ты глупец?» — Тысячу раз, — со слабой улыбкой ответил Шон. — Ты можешь дальше обзывать меня, но я ни за что не отступлю от своей цели. «Однако, раз ты продолжаешь говорить со мной, то это значит… — задумчивый голос Тени снова перешёл на протяжный дверной скрип, — тебе от меня что-то ну-ужно. Я прав?» Шон опустил голову вниз. — Раскусил. Мне нужна твоя помощь. Необходимо как-то незаметно пройти мимо турникетов и пробраться к лифту. Сам я вряд ли справлюсь. Если бы Тень умел дышать, он бы очень глубоко и устало вздохнул. Мальчишка постоянно досаждал ему своими проблемами. Однако Шон до сих пор с надеждой ждал от него ответа. И вскоре Тень озарила великолепная идея. «Гм. Может, и помогу…» Мальчишка замер в голодном ожидании. «Но для этого мне понадобится твоё тело. Знаю, цена великовата, но…» — Я согласен. «А?» — Я согласен, — зажмурившись, повторил юноша. — Делай, что надо, только проведи меня вглубь холла. Пожалуйста… Тень изумлённо помолчал. С огромным трудом ему удалось поверить в такую лёгкую удачу. Однако помимо радости внутри его мрачной сущности пробудилось ещё одно чувство — и это было сомнение. Ловушка захлопнулась, но вот с какой стороны? «Неужто ты эту девушку настолько сильно… — запнувшись, он рассерженно зарычал. Нотки лирики нисколько не красили его, как существа, сотканного из самой тьмы. Да и к тому же разве он мог отказаться от свободы, которую ему подавали на блюдечке? — Неважно! Проведу я тебя, куда пожелаешь, только пусти наконец к своему телу!» Шон почувствовал, как его душу опалил лёгкий ужас, но всё-таки сделал решительный шаг вперёд и мысленно сцепился с Тенью в крепком рукопожатии. Обмен произошёл до такой степени молниеносно, что даже медальон на тощей шее юноши не успел учуять подвоха. Существо, похожее на Шона, с хищной улыбкой поглядело на себя в размытом отражении молочного мрамора, и в его глазах блеснули жёлтые искры. Итак, что же он там успел наобещать сопляку, пока был просто Тенью? Ах да, пройти в самое сердце холла и при этом не вызвать ни у кого подозрений. Прищуренный взгляд сида скользнул к мраморной стойке для регистрации, за которой приятная молодая девушка что-то увлечённо набирала в своём тонком ноутбуке. Ее длинные ноги, украшенные туфельками, с глухим ударом стучали каблучком по гладкому каменному полу, следуя какому-то личному ритму. Каблучки, к слову, оказались хлипкими, как и сами туфельки с их дешёвыми материалами и мутным белым стеклом, что имитировал драгоценный камень. Несмотря на свою природную красоту, девица обладала редкостным дурным вкусом и, скорее всего, не менее дурным характером. По крайней мере, так думал Тень, привыкший читать людей по их обувке. Но что же ему следовало сделать? Подойти к дамочке и сразить её своим обаянием? В общем-то идея была недурная, но имела серьёзные риски в виде охранников, которые пристально наблюдали за Тенью со стиснутыми кулаками, словно им не терпелось ввязаться с ним в драку. Он мог бы ослушаться Шона и вместо помощи уйти прочь из этой огромной стеклянной башни. Кто такой этот Шон Грин, чтобы перед ним пресмыкались сиды? Всего лишь глупый младенец с массой скверных привычек. Так почему же Тень до сих пор стоял на месте и продолжал с редкостной дотошностью размышлять над планом проникновения? Причиной было любопытство. А если быть точнее: желание понять, кем был тот человек, ради встречи с которым Шон готов был согласиться на всё, даже на умертвление. У Тени вот, к примеру, отродясь не было кумиров, и ничего — жил он себе припеваючи в облике Лепрекона, охранял золото и пакостил тем, кто покушался на его спокойное существование. Был ли он счастлив от такого жизни? Разумеется. Любовь была ему также необходима, как и собаке пятая нога. Если только… Нет уж, он не собирался вспоминать о госпоже Фее. По крайней мере, не сейчас… И его мысли быстро канули в небытие, едва Тень обратил внимание на крупного мужчину в длинном бежевом плаще. Тот, выскочив из лифта и прижимая к груди дипломат, перескочил через турникеты и торопливым шагом направился к выходу из здания. Как только он пробежал мимо, на ходу раскрывая огромный чёрный зонт с одной кривой спицей, Тень улыбнулся и быстро двинулся за ним следом. За высокими окнами продолжал шуметь вечерний дождь. По радио обещали, что такая скверная непогода продлится до позднего вечера, затем сделает небольшую передышку и продолжится ночью. Сидевшая у высокой стойки девица со вздохом перевела взгляд на своё белое пальто и мысленно с ним попрощалась. До дома, по всей видимости, она доберётся промокшая до нитки. Тем временем стеклянные двери вновь с шорохом распахнулись, и появившийся в зале всё тот же крупный мужчина засеменил обратно к турникетам, пачкая каменный пол водой, что стекала с его бежевого пальто. Девица очень удивилась, когда он ударился животом о стальную ограду, и затем, будто не заметив препятствия, ударился ещё раз. — Мистер Флорес, что-то случилось? — окликнула она его. — Я забыл свой пропуск в… офисе, — немного рассеянно ответил ей сотрудник. Его круглые глазки, всегда казавшиеся ей глупыми (особенно для человека, возглавлявшего отдел генетики), ярко блеснули, как две золотые горошинки. — А не могла бы ты подсобить мне, золотце? — Прошу прощения? Мужчина тяжело вздохнул. — Не могла бы ты пропустить меня обратно в здание? — Вы прекрасно знаете правила, мистер Флорес, — ответила ему девушка у стойки. — Если вы потеряли пропуск, то сначала обязаны заполнить бланк на оформление нового, а потом… — Но я не терял свой пропуск, золотце, — парировал её заученную тираду мистер Флорес. — Я забыл его в кабинете. Ты что, никогда вещи не забывала? Да и кто вообще придумал эти нелепые правила? Девушка внимательно посмотрела на коллегу, будто пыталась понять — он серьёзно спрашивает её или дурака валяет? Однако не найдя в его абсолютно непроницательном лице ответа, она растерянно ответила: — Руководство, конечно же. — Хм. Оно и понятно. Но руководства же сейчас здесь нет, не правда ли? Что же тебе мешает впустить меня? И действительно — что мешало ей впустить этого человека? На самом деле ничего такого, кроме острого желания потакать правилам фирмы, ибо за послушание она получала неплохую зарплату. Однако это сальное обращение «золотце» пробудило в ней такую сильную брезгливость, что никакие принципы и жажда денег не могли её заглушить. В конечном итоге девушка закрыла глаза и опустила ладонь на заветную кнопку. — Благодарю, — бросил ей через плечо мистер Флорес и гордо зашагал через покорно распахнутые турникеты. — Для людской твари с дешёвыми туфельками ты повела себя очень великодушно. Девушка побледнела от услышанного. «Да какого чёрта он себе позволяет?! — в сердцах подумала она. — Ну всё, это была последняя капля! Завтра же напишу на него жалобу!» А мистер Флорес уже благополучно направлялся к площадке с лифтом, минуя живописный фонтанчик. Внезапно остановившись, он посмотрел по сторонам, а затем шагнул в плотную тень, которую отбрасывал один из карликовых цветов, росших рядом с серебристыми створками лифта. Никто не обратил внимание на странное преображение. А если быть точнее, на то, как в тень сначала вошёл сотрудник фирмы в мокром бежевом пальто, а вышел худощавый и рыжеволосый парень, одетый в растянутую куртку и потёртые штаны. Итак, проникновение прошло великолепно. Следующая остановка — этаж генерального директора. Ведь, если верить статье, Мэри была кем-то вроде руководителя, а значит, работала где-то на вершине здания. Вдруг ощутив под одеждой жар, Тень с удивлением вынул из-под воротника ведьмин медальон. Проклятая безделушка жалила пальцы, как разгневанная оса. Было понятно, что реагировала она на магию, которая так и струилась из тела парня, как из рога изобилия. Улыбка погасла на лице Тени, как только к нему пришло осознание, что дарованная ему свобода хранила за собой весьма неприятную плату. По сути, всё это время он носил с собой бомбу замедленного действия, которая могла взорваться в любое мгновенье. «Ну, ничего-ничего. С этим я позже разберусь, — ласково успокоил себя он. — Наверняка же есть более приятные способы безопасно гулять по чужой земле. Осталось лишь понять…» Его размышления прервал резкий толчок в спину, за которым последовало очень тихое «ой». Словно листья, гонимые сильным ветром, по мрамору разлетелись листы бумаги. Тень быстро развернулся и с нетерпением посмотрел на виновницу столкновения, попутно готовясь разжечь в руке зелёное пламя и спалить негодяйку, как сухую спичку. — Простите, извините, — у его ног сидела запуганная юная девушка с рыжими хвостиками, в белой рубашке, обтягивающих серых брюках и светлой обуви без каблука (тоже фальшивая кожа, но хотя бы не такая уродливая). Продолжая бормотать извинения, она в спешке подбирала с пола макулатуру и укладывала её в большую красную папку, которую прижимала к груди. Её движения выглядели до такой степени неуклюжими, что у Тени очень быстро пропало желание атаковать. Ибо не настолько низко он пал, чтобы набрасываться на крохотных мышек, не способных осознать хотя бы каплю лепреконского могущества. Более того, её жалкий вид искренне позабавил его, вернув хмурому лицу неприятную усмешку. — Надеюсь, я не поранила вас? Совсем уже заработалась… — продолжала лепетать девушка, обращаясь то ли к себе, то ли к Тени. Тень присел перед ней на корточки, но не для того, чтобы помочь (упасите боги), а чтобы заглянуть в напуганные глазки этого жалкого существа. — Ну что ты, — прошептал он. — Смертные, подобные тебе, никогда не смогут меня ранить. Девушка вздрогнула от слов Тени и неохотно встретилась с его взглядом. Заметив в его прищуренных глазах странные золотистые искорки, она быстро собрала последние документы и ринулась со всех ног к лифту. Тень поднялся и подкрался к девушке сзади, наблюдая за тем, как пугливое создание постепенно сжалось под его нарастающей холодной аурой. Он знал, что не причинит ей никакого зла. Не в его это было интересах, да и жертва эта была слишком скучная и мелкая. Однако липкий ужас этой маленький мышки напоминал ему о былых временах, когда он умел развлечь себя охотой за людскими существами. Лифт с коротким звоном открылся, и девушка ринулась внутрь кабины, едва успев нажать кнопку нужного этажа. Тень хотел шагнуть следом за ней, но, обратив внимание на её побелевшее лицо и подкосившиеся колени, замер на месте. Вдруг она ещё в обморок упадёт рядом с ним? Нет уж, ему не нужны были сейчас лишние проблемы. Створки лифта закрылись, и на экране начали плавно нарастать цифры этажей. Второй, пятый, десятый… Внезапно, Тень обратил внимание на светлый уголок, который торчал из-под глиняного блюдца, на котором размещался цветочный горшок. Наклонившись, он подобрал с пола предмет и внимательно к нему присмотрелся. То было изящно выгравированное золотом (настоящим ли?) приглашение на некое торжество. Тень попробовал золотистые буквы на вкус и разочарованно фыркнул, осознав, что лизнул позолоченную фольгу. Продолжая морщиться, он немного покрутил приглашение перед своим лицом, будто пытался решить, что делать с ним дальше, после чего пожал плечами и спрятал находку в кармане намокшей куртки. Последний этаж в здании был местом, которое можно было даже назвать мрачным. Пустой коридор, протянувшийся на долгие метры, казался необитаемым. Вдоль него чередовалось всего несколько дверей из мутного стекла, на которых гордо сверкали идеально отполированные таблички с названиями кабинета, возле пары из них стояли загруженные документами и компьютерами столы, которые, видимо, принадлежали более низкому персоналу. Несмотря на то, что у него не было желания нарушить идеальную тишину, Тень сделал шаг вперёд, а затем почувствовал неладное, будто внутри него всколыхнулась горячая волна. В следующий миг его тело стало тяжёлым и чуждым: ноги подкосились, а руки повисли, будто безжизненные верёвки. Через мгновение Тень осознал, что снова лишился звания рулевого и каким-то образом очутился в мрачной темнице, в то время как Шон Грин бодро расправил плечи, будто просыпаясь после сна. — Спасибо, дальше я сам, — обратился он к своему отражению на створках лифта. В ответ его дальняя часть разума издала обессиленный рык. Не обратив на это внимания, Шон зашагал вдоль пустующего коридора, с интересом читая мелькающие на дверях таблички. Вскоре перед его взором предстало знакомое имя. «М. Кёркленд, заместитель генерального директора». Юноша остановился и задержал дыхание. Сейчас он с ней встретится. От такого простого осознания в животе запорхали бабочки, а ладони покрылись липкой влагой. Что же… что же он должен сказать Мэри, когда увидит её? Как дела? Прекрасно выглядишь. Помнишь меня? Я тот парень из Рэдкила, с которым ты провела вечер во время Белтейна. Ещё мы вместе пытались увидеть Королеву Фей, прячась в кустах, как два глупых подростка. Ты искала сидов, и так вышло, что я их нашёл. Вернее, не нашёл, а стал одним из них… Ой, там долгая история. Нет-нет, всё это я проделал исключительно ради тебя. Видишь ли, так получилось, что я тебя… люблю. Да, речь казалась немножко странной, местами сбивчивой, но для взволнованного Шона она была практически идеальной. Досчитав до трёх, он дёрнул за золотистую ручку, и та тут же легко поддалась его радостному порыву. Его встретил утопающий в приятном полумраке кабинет, в котором мешались запахи уличного ветра и женских ежевичных духов. Он не обращал внимания на мебель, не замечал дизайн, словно все окружающее было просто мишурой, не достойной его внимания. Его взгляд был прикован к девушке, которая изящно сидела в высоком кресле, а точнее, к её очкам, которые играли бликами от включенного монитора. Чуть позже придя в себя от потрясения, он обратил внимание на её аккуратно уложенные светлые волосы, которые он помнил когда-то растрёпанными, будто охваченными природным электричеством, на руки, строго расставленные на столе, как у смиренного египетского сфинкса, а также на ярко-красные губы, которые едва заметно сжались от появления незваного гостя. Шон смотрел на свою Мэри, но вместо радости он ощутил смятение и разочарование. Ему показалось, что вместо Мэри за столом сидела совершенно незнакомая ему женщина со строгим лицом, присущим людям, проработавшим полвека на государственных службах. Вроде бы это был её запах, её форма лица, её цвет волос… но в общей сложившейся картине получался как будто другой человек. — Да? — очки недобро блеснули, явно обращаясь к Шону. — Вы кто такой? Вас приглашали? — Ой-ой-ой! — вдруг за её спиной раздался донельзя знакомый девичий писк. Принадлежал он девушке, что врезалась в Шона и рассыпала по полу бумагу. — Это тот самый жуткий тип! — И что с того? — без особого интереса спросила Мэри. — Ты уже не в первый раз норовишь сбить прохожего с ног. Так или иначе, — повернула она голову на обомлевшего Шона, — это не ответ на мой вопрос. Вы кто такой и что забыли в моём кабинете? Шон едва не потерял равновесие от услышанного, настолько было сильно его потрясение. — Да вот… зашёл спросить… Как дела? — ляпнул он. — То есть, привет. Прекрасно… выглядишь. Помнишь меня? На несколько секунд кабинет настигло молчание, от неловкости которого хотелось провалиться сквозь землю. За это время Шон сумел в полной мере осознать глупость своих вопросов. «Как дела». Серьёзно?! Уж если она занимает руководящую должность в такой шикарной фирме, то у неё, в отличие от него, всё с делами отлично. А вот что он — обыкновенный ирландский мальчишка, едва дотягивающий до среднего класса — забыл на её территории? По-хорошему ему следовало прямо сейчас развернуться и бежать отсюда без оглядки, уповая на то, что никто из присутствующих больше о нём не вспомнит. Но увы, побегу не суждено было сбыться — тяжёлый взгляд Мэри Кёркленд приковывал на месте, прямо как проклятый взор медузы Горгоны. Шон очень запоздало понял, что попросту не имел возможности сдвинуться с места, ибо его тело стало каменным и безжизненным. А тем временем молчание затягивалось, от него неловко уже стало даже самой хозяйке офиса — она начала нервно ёрзать на своём царском кресле и барабанить пальцами по столу. Нужно было срочно разрядить атмосферу. — Эм, — Шон издал звук, хотя это было и не просто. От волнения даже рот отказывался открываться и говорить. — Видимо, не помнишь. Да? — Послушайте, — Мэри устало сцепила пальцы, — каждый день через мой кабинет проходит масса народу. Я просто физически не в состоянии запомнить каждого из вас, уж простите меня за прямоту. Вы напомните мне, из какого вы отдела и на какое время у нас была назначена встреча? — Я… я из Рэдкила, — очень тихо промямлил Шон. Тень, сидевший в его мозгу, быстро свернулся в клубок от стыда. — Рэдкила? — Мэри вздёрнула брови. — Мне кажется, мисс Кёркленд, — легонько тронула её за плечо рыжеволосая девица, которая по всей видимости, была секретарём, — он не из отдела и вообще не из нашей компании. — Гм, — только и ответила Мэри. — Я думаю, он от… — секретарша изобразила странную физиономию, которая походила на брезгливость. — От тех самых… ну, конкурентов. — Что за бред?! — резко взорвался Шон, будто слово «конкуренты» являлось для него худшим оскорблением из всех оскорблений мира. — Это не правда! — Тогда объяснитесь, кто вы, — терпеливо ответила ему Мэри. — У вас тридцать секунд, после чего я вызову охрану. Говорила она настолько холодно и отточено, словно ей не в первой случалось отбиваться от нежеланных гостей. Другого бы человека, менее окрылённого от любви, такая черта бы изумила, но у Шона всё было наоборот — у него волосы в ужасе встали дыбом. Прежде Мэри тоже бывала с ним холодна, особенно в день их знакомства, когда он по неосторожности облил её пивом, но со временем её голос становился теплее и мелодичнее. А потом… потом она и вовсе его поцеловала. Разве могла так поступить бесчувственная женщина? — Нет, — ответил сам себе юноша. — Такого просто не может быть. Ты не могла меня забыть. Если только… — он нахмурился от собственной паршивой мысли, но всё же решился её озвучить. — Если только у тебя нет привычки разъезжать по городам и целоваться с малознакомыми мужчинами. Как он и ожидал, лицо англичанки переменилось, хоть и не слишком явно. Её губы сжались до белизны, а на щеках проступили розоватые пятна. Ничего не говоря, она потянулась к телефону, что стоял на углу стола, и взяла трубку в руки. «Браво, — скрипнул голос Тени. — Просто браво. И ради этого позора я сюда пробирался?» — Ладно, ладно, ладно! — развёл руками не на шутку перепуганный Шон. — П… помнишь празднование Белтейна? Ты танцевала у костра вместе с другими девчонками? Лизу… Лизу помнишь? Мэри приложила трубку к уху и принялась быстро нажимать на кнопки в телефоне. Кажется, слова ирландца её нисколько не впечатлили. — Королева Фей! — вскрикнул не своим голосом Шон, уже отчаявшийся на положительный финал. — Мы сидели с тобой в засаде, ждали, когда её сани проедут мимо! Это хоть помнишь? Тонкий указательный палец замер над последней кнопкой. Не сводя с гостя сурового взгляда, Мэри опустила трубку обратно на базу и тяжело выпрямилась в кресле. — Оставь-ка нас наедине, Лэрри. — Но мэм… — Не люблю повторять дважды. Быстро поняв намёк, секретарша ретировалась из кабинета. Поравнявшись в дверях с Шоном, она злобно зыркнула на парня и в спешке отвернулась, словно побоялась, что он зыркнет на неё в ответ. Когда дверь кабинета хлопнула, Шон расслаблено выдохнул. Ну, всё, теперь настало время признаться в любви. Однако, как оказалось, расслабляться он поспешил. Потому что взгляд Мэри оставался таким же холодным и колким, даже когда она поднялась с кресла и приблизилась к нему почти вплотную. Более того, этот взгляд стал ещё жёстче, но всё же не был лишён любопытства. Шон был интересен ей. Может, не как мужчина, к сожалению, но как нечто инородное. Как далёкое воспоминание из школьной юности. Мэри изучала своего гостя с головы до пят, обводя его своим взором, будто сканером. Справедливости ради, Шон не терял времени и изучал её в ответ. Всё же за дни разлуки девица изменилась, стала выглядеть старше и строже в своём выглаженном офисном костюмчике и с затянутыми в пучок волосами. Не сказать, что в таком новом образе она ему не нравилась. Нет, нравилась и даже очень. Её офисный наряд давал ужасно неприличным фантазиям зелёный свет. — Миледи, — на одном выдохе произнёс он. Ему хотелось обнять её, да так сильно, что по рукам прокатилась нервная дрожь. — Кажется, я тебя вспомнила, — откликнулась девушка и задумчиво прикусила губу. — Тебя зовут… Ш… Шел… — Шон, — быстро поправил её ирландец. — Шон Грин. — Не желаешь присесть, Шон Грин? Мэри пригласила его к столу и жестом предложила стул для гостей. Шон был так потрясён её внезапным гостеприимством, что принял её предложение, не проронив ни единого слова. Да и что он мог сказать? От одного только её вида у него дыхание спёрло. Он очень хотел коснуться её, сгрести в объятия и как можно скорее поведать обо всём пережитом за время их разлуки, но одновременно с этими нежными чувствами в грудной клетке также зарождалось и едкое беспокойно. Ему не понравилось, что Мэри не смогла сама вспомнить его имя. — М-да, далеко же тебя занесло из твоей маленькой деревушки, — Мэри подошла к окну, за которым продолжал моросить сильный дождь, и опустила жалюзи, оставив в комнате лишь искусственное освещение. — Как ты оказался в Нью-Йорке? И как вообще меня нашёл? — Ну, — Шон смущённо отвёл взгляд. — Честно говоря, мне в этом помогли. Сам бы я вряд ли… — вспомнив о том, как он заключил договор с ведьмой, он сильно поёжился. Ему уже не терпелось рассказать Мэри обо всех своих приключениях, но он не знал, с чего следовало начать. Он боялся, что только огорошит леди своими внезапными заявлениями о магии и сидах. — Ты так сильно изменился. — Ась? Мысли Шона развеялись в голове, как напуганные бабочки. Парень с удивлением перевёл взгляд на англичанку. Мэри же указала пальцем на его лицо. — В последнее время память сильно начала меня подводить, и всё же я уверена, что прежде ты не носил такую густую щетину. Да ещё и эти… уши, — вдруг девушка замерла. Её взгляд, до того горящий любопытством, стал значительно темнее, а вежливую улыбку вновь сменили поджатые губы. — Почему они такие острые? — она обошла свой стол, приблизилась к ирландцу и склонилась над ним. Несмотря на дурманящий запах ежевики, которыми была надушены её тонкие ключицы, Шон боязливо вжался в стул. Что-то внутри него резко зашевелилось, задрожало от нарастающего беспокойства. Это был первобытный ужас, похожий на ледяной озноб. Шестое чувство, не иначе. — Выглядят как настоящие, — тем временем Мэри провела пальцем вдоль длинного острого уха, случайно царапнув ногтем его кончик. — Так, всё, достаточно! — Шон отстранился от её руки и вскочил со стула. — Я… я… — он посмотрел в её глаза и снова обмяк. Проклятье! Нужно было взять себя в руки! Сказать правду! — Я… приехал сюда за тобой. Тьма, заслонявшая взор англичанки, быстро рассеялась, и Мэри вздрогнула от услышанного. — За мной? — Да! Ты мне… это… нравишься, Мэри Кёркленд! Англичанка тряхнула головой, а затем вдруг криво улыбнулась ему. — Ты шутишь? — Нет! В то утро ты уехала и забрала со мной моё сердце, мои чувства… ты… — Шон захлебнулся воздухом и прокашлялся, — ты… ты всё у меня забрала. Оставила меня полностью опустошённым. Но я знаю, что это была месть за то, что я не показал тебе сидов… Так вот знай, что теперь… — Стоп, чего? — прервала его сбивчивый диалог девушка. — Слушай, я не помню деталей того вечера во время Белтейна и не уверена, действительно ли мы с тобой целовались или нет, но даже если оно и произошло, то по глупой ошибке. — По ошибке? — Ну, вот. Я надеялась, что мой отъезд вправит тебе мозги, но, видимо, это не помогло… Я хочу, чтобы ты всё правильно понял и перестал строить насчёт меня напрасные иллюзии, — Мэри медленно развела перед ним руками. — Я не люблю тебя, Шон Грин. И даже если ты сейчас звезду мне с неба достанешь, это вряд ли что-то изменит. От услышанного признания всё, что до той минуты удерживало Шона на месте и придавало ему смелости, упало вниз и разбилось в дребезги. — То есть… — пробормотал он, еле шевеля пересохшими губами. — То есть… совсем-совсем не любишь? Мэри глубоко вздохнула. — Совсем-совсем. — И даже если бы я смог выполнить любое твоё желание… Девушка отвернулась от него. Кажется, ей на секунду стало неловко от этой сцены. Или же она испытала вину за собственное признание. — Послушай, мне жаль, если моё… тогдашнее поведение дало тебе какие-то ложные надежды. Знаешь что? Я готова оплатить тебе билет домой в качестве извинения за предоставленные неудобства. Не хочу, чтобы ты считал меня стервой или кем-то вроде того. Я не стерва, Шон, просто сердцу не прикажешь. Она обернулась к нему и замерла, увидев его побелевшее от гнева лицо в сантиметре от себя. Если до этой минуты ей казалось, что она держит ситуацию под контролем, то теперь она осознала, что не обладала никаким контролем с самого начала. Шон хоть и выглядел местами слишком худым и хлипким, однако ему хватило секунды, чтобы преобразиться в нечто действительное опасное и непредсказуемое. Даже глаза его стали очень яркими, будто в них загорелся живой огонь. — Ты говорила, — медленно, с нажимом в голосе проговорил ирландец, — что, если бы я нашёл для тебя сидов, то ты бы осталась со мной. — Не правда, — холодно ответила ему девушка, но на лице её застыло беспокойство. — Я ничего подобного не говорила. Ты сам это себе выдумал, очевидно, пытался тем самым оправдать мой отъезд. — Ты говорила, что в городе нет никаких сидов! Это значит, что ты могла бы остаться со мной ради них! — Хватит нести эту чушь! В любом случае поиск сидов и записи иноземного фольклора — всего лишь моё невинное хобби. Ради него я бы не осталась в таком захолустье, как Рэдкил! Шон продолжал пристально вглядываться в фарфоровое лицо англичанки, будто желая отыскать в этой роскошной маске крохотную трещинку. Его наблюдение длилось всего несколько секунд (хотя для Мэри каждая секунда была сродни бесконечности), после чего юноша выдохнул, и вместо рыжего пламени в его глазах воцарилась тоска. — Извини. У меня не осталось выбора. «Ничего страшного» — обрадовавшись, хотела ответить ему Мэри, но внезапно её губы оказались запертыми в страшном поцелуе — быстром, неловком и запредельно омерзительном. Такие поцелуи не заслуживают похвалы, даже в романтических фильмах. Помимо технического недостатка, следующей причиной их отвратительности был запах: от Шона несло таким сильным перегаром, что от него застывал ком в горле, а глаза укрылись влагой. В следующую минуту Шон почувствовал толчок в грудь и разжал пальцы на дрожащих плечах девушки. Надеясь увидеть свою прежнюю Мэри, он боязливо посмотрел на её лицо, однако увиденное его не обрадовало от слова «совсем». Девушка смотрела на него озлобленно, по её раскрасневшимся щекам тонкой дорожкой текли слёзы, а дыхание было тяжёлым и почти похожим на звериный рык. Ощутив долгожданную свободу, она со всей силы замахнулась на ирландца и ударила его по лицу. Шон отшатнулся, более ошарашенный от самого удара, чем от боли, ибо боли-то он как раз никакой не ощутил. Пока звук пощёчины продолжал отголоском звучать в кабинете, юноша пытался с лихорадочным упорством понять, что случилось. Его что, ударили? Да и кто ударил… неужели сама Мэри Кёркленд! Тогда, получается… — … чудо не произошло… Не слушая его бормотаний, Мэри потянулась к телефонной трубке. — Я сейчас же вызываю охрану, — хотя её руки дрожали, выдавая волнение, голос звучал твёрдо и леденяще. — Достаточно на сегодня любезностей! Но когда она приложила трубку к уху и приготовилась нажать на первую кнопку, в её кабинете уже было пусто.***
Шон двигался по коридору так быстро, насколько позволяли его душевные силы. Тяжело бежать с места преступления, когда в груди зияет чёрная дыра, в голове витает холодный ветер, а кости изнывают от непривычной боли. Странно только, что глаза его оставались сухими, хотя плакать хотелось и выть во всю глотку, подобно волку. А ещё выпить чего-нибудь крепкого, да побольше, чтобы провалиться в абсолютное забытие. Подойдя к лифту, он надавил на кнопку вызова, а затем весь съёжился и спрятал руки в карманы растянутой старой куртки. Какой же он идиот… Ему не следовало так настойчиво лезть к ней со своим грязным поцелуем. Если прежде Мэри его хотя бы не помнила, то теперь-то его выходку она запомнит на долгие годы, ежели только не до самой смерти. И какова судьба окажется лучше: стать забытым или иметь за душой такую паршивую известность? Да уж… ответ был предельно очевиден. Он трижды идиот! Ну очевидно же, что Мэри была ему не пара. Она богатая особа в дорогом костюме и с изысканными туфельками (на них Шон обратил особое внимание, будучи наполовину сидом), и он — жалкий сапожник, не имевший за собой ничего ценного и особенного, кроме разве что старого домика в ирландской глуши, да книжки со сказками. И всё-таки как же больно и обидно осознавать себя короткой интрижкой! Как будто его надменно пожевали и выплюнули в мусорку. Створки лифта скрежетали, напоминая о скором прибытии кабины, как вдруг в другом конце коридора раздался оживлённый крик: — Ты! Эй ты, я с тобой говорю! Шон нехотя обернулся. В его сторону со всех ног бежала та чокнутая секретарша. Остановиться и послушать, что она скажет? Где-то в глубине разума вымученно простонал Тень, утомлённый нескончаемыми интригами, коими был пропитан этот долгий день. Впервые едва ли не с благоговением прислушавшись к своему тёмному «я», он свернул в сторону лестничной клетки. — Стой! Когда секретарша добралась до двери с эмблемкой лестницы и заглянула в хорошо освещённое и сотворённое из стекла и бетона помещение, там никого не оказалось. Странный тип с щетиной на лице и обносках испарился, как по волшебству.***
Шон выскочил из пустоты прямиком на залитый лужами асфальт. Глаза резанул яркий дневной свет, а в ноздри ударили запахи влажного металла и мусорных отходов. Приземлившись на четвереньки, он хотел было подняться на колени, но не смог этого сделать — его пронзил сильный, раздирающий глотку кашель. Тело ослабло и задрожало в резких судорогах, изо рта рванула кровавая струя, оросив брызгами не только асфальт, но и одежду ирландца. «Допрыгался, гадёныш, — зашептал на ухо Тень. — Ты использовал на сегодня слишком много магии, и смерть уже дышит тебе в затылок. Пока есть ещё время, позови ведьму!» — Н… не м-могу, — простонал в ответ Шон и выблевал на лужу ещё одну порцию крови. Каждая косточка его тела содрогалось от резких уколов боли. Казалось, словно медальон прожёг его кожу насквозь. — Я… я не могу… больше… «Нет-нет, можешь! А… а если даже и не можешь, то давай снова поменяемся телами, и я всё сделаю сам!» Но мальчишка его уже не слышал. Его сознание провалилось в долгий и тягучий сон.***
Мэри приложила ладонь ко рту и откашлялась. Странно, прошло уже более десяти минут с исчезновения того парня, а слёзы продолжали струиться по щекам. И ведь что самое удивительное — она так и не поняла причину их появления. Она не понимала, почему тот тошнотворный поцелуй так разозлил и так изумил её, и почему его прикосновения пробудили под её кожей такой исполинский жар… «Возможно, всё дело в Альфреде, — подумала она, блуждая по пустому кабинету взад-вперёд, пытаясь разогнать в закрытом помещении холодный воздух и остудить пылающие щёки. — Он не уделяет мне много внимания, и потому я уже начинаю неправильно реагировать на чужие прикосновения. Вот и решение моей загадки, только и всего…» Но мысли эти звучали слишком глупо, от них даже стало немного стыдно. Мэри опустилась на кресло и спрятала пылающее лицо в ладонях. Ей следовало собраться с силами, перестать плакать и смущать себя воспоминаниями о нелепом инциденте. Ну что тут поделать? Ну, явился по её душу некий фанат, ну, поцеловал её всего один раз, и что с того? Стоило ли из-за таких мелочей переживать и тем более плакать? Нет, конечно. Она справится. Она всегда справлялась, а нынешняя ситуация не станет исключением из правил. Едва сердцебиение успокоилось, Мэри взяла в руки зеркальце и посмотрела на себя в отражении. Увидев на щеках размазанную тушь, девушка тихо выругалась и резва стёрла их ладонью. Только этого ей не хватало. Если Альфред увидит её слёзы… То что он сделает? Девушка глубоко призадумалась и застывшим взором уставилась на запертую дверь. В то же время тишину пронзил робкий стук, после чего в комнату заглянула рыжая голова. На секунду Мэри вздрогнула, решив, что перед ней снова появился этот бродяга Шон. Но, к её большому облегчению, в дверях стояла лишь её секретарша. — Мэм, вы в порядке? — девушка выглядела очень обеспокоенной. Возможно, она действительно, без притворства, переживала за свою начальницу. А, может, лишь делала вид, дабы с успехом пройти испытательный срок. — Да, всё отлично, — Мэри убрала зеркальце в стол. — Этот тип ушёл? — Вроде бы да… По крайней мере в самом здании он больше не был замечен. — Это хорошо. Вели охранникам, чтобы те внимательно следили за входом. Чтобы больше такие ситуации не повторялись. — Будет сделано, мэм. — Есть ещё какие-то новости? К её неожиданности, секретарша поникла. — Случилась катастрофа, мисс Кёркленд, — побледнев, призналась она. — Я… видите ли, так получилось, что я потеряла свой пригласительный билет… Мэри удивлённо вскинула брови. — Билет на Форум? Ты везде искала? — поинтересовалась она. — На своём рабочем месте? В сумочке? В карманах? Может, ты забыла его в кафетерии? — Я всё перерыла, — заверила англичанку Лэрри. — Он как будто испарился… — Гм. Ладно, ничего страшного. Я поговорю с директором, и мы что-нибудь придумаем. И не нужно меня благодарить, — она махнула на секретаршу рукой, хотя, стоило признаться, при виде больших и полных обожания глаз испытала в душе укол удовольствия. — Лучше пообещай мне, что больше не потеряешь его. — Обещаю! Клянусь вам, мэм, это последний потерянный билет в моей жизни! Вы не пожалеете! В ответ же Мэри помассировала виски. Она не понимала, был ли связан новый наплыв мигрени с громкими и малоприятными криками сотрудницы или же с недавними странными событиями, но в любом случае ей не очень нравилось такое состояние. Оно было хуже похмелья. И вот она уже собиралась последовать старой-доброй привычке и хорошенько гаркнуть на Лэрри, чтобы та умолкла и ретировалась из кабинета, но секретарша её опередила своим внезапным вопросом: — Простите меня за любопытство, но вы знакомы с тем парнем, который только что был здесь? Услышав это, Кёркленд застыла, но всего на несколько секунд. После этого она выпрямила спину, расправила плечи и, глянув на Лэрри Блант исподлобья, сухо произнесла: — За любопытство на сей раз не прощаю. Тебе-то какое дело? От её ответа девушка боязливо съёжилась и попятилась назад, будто Мэри представляла для неё какую-то физическую опасность. Если в ней и вспыхнула какая-то уверенность, то через мгновение она быстро угасла, вернув на прежнее место раздражающе сильную робость. — Да я… просто… П-понимаете, когда он упомянул Королеву Фей, я вдруг вспомнила, что и вы давеча говорили о ней… — немного помолчав и попутно оценив уровень опасности, юная секретарша чуть расслабилась и продолжила. — Видимо, он очень важный человек в вашей жизни. А вот такое заявление окончательно выбило Мэри из колеи. — Чепуха! Он никто и звать его никак! — повысила она голос, не заметив, что её щеки и кожу на шее вновь осыпало ярко-красными пятнами. На мгновение замолчав, она добавила, но уже тише и спокойнее. — Но только попробуй рассказать мистеру Джонсу о сегодняшнем инциденте, и повышения тебе не видать! Впрочем, она могла обойтись и простой просьбой. Лэрри Блант была слишком преданна своей начальнице и не собиралась рассказывать кому-либо о произошедшем. Когда Лэрри наконец-то покинула кабинет, Мэри решила — так, ради любопытства — вспомнить, как звали этого рыжеволосого пьяного бродягу, чей поцелуй продолжал даже спустя время раздражённо согревать её губы. Но как бы она ни пыталась, имя кануло в небитые. И по большей части она была этому рада.***
Передвигаясь по мокрым дорогам в ярко-жёлтом «Жуке», трое друзей ехали в напряженном молчании, стараясь игнорировать болтливую старушку, которая сидела за рулем и беззаботно вращала белый руль автомобиля. У них не было сил не то, чтобы открывать рот и издавать примитивные звуки, но даже ненавидеть друг друга. Поэтому они молча смотрели в затянувшиеся дождём окна, поддерживая подбородки сжатыми кулаками, и терпели чёрную пустоту, которая наполняла их сознание. Как это часто бывает после изнурительных ссор: сначала идёт выброс адреналина, а затем наступает откат, словно кто-то нажал на кнопку перезагрузки. Но когда они воссоединились возле бара, их эмоции лились через край: Лиза хотела задушить Роджера и растоптать его несчастное тело в порошок, Роджер отчаянно защищался и кричал что-то глупое ей в ответ, а Илэсэйд… честно говоря, Илэсэйд чувствовала себя достаточно спокойно в отличие от друзей. Конечно, она переживала за Шона, но не осознавала проблему целиком. Молчание показалось ей наилучшей тактикой в тот момент. Она молчала, пока они ругались, молчала, пока они пытались поймать попутку, и молчала, когда попутка нашлась. Лишь один раз за всю поездку она зачем-то обратилась к милой старушке, что согласилась бесплатно отвезти их с окраины города в Манхеттен, попросив у неё ватный диск. Зачем ей он понадобился, она не объяснила, да никто и не удосужился поинтересоваться. Всю поездку она неумолимо сжимала этот диск в кулаке и на её лице читалось загадочное озарение. Лиза закрыла глаза и мысленно попросила машину ехать быстрее. Если они не нагонят Шона, то произойдёт что-то страшное. Что именно — ведьма не знала, но её чутьё завывало внутри неё оглушительной сиреной. Плотно скрестив руки на груди, Роджер изо всех сил делал вид, что поездка на «Жуке» нисколько его не укачала. И хотя перед глазами уже всё плыло, в ушах звенело, а во рту отчётливо чувствовался привкус давно выпитых шотов, он держался молодцом. Всё-таки не в первый раз ему приходилось исполнять такой фокус. — Ну всё, голубчики, — сказала старушка, резко тормозя у красного светофора. — Ещё один квартал, и мы окажемся на месте. — Спасибо вам, — откликнулась Лиза. — Вы очень добры. И говорила она искренне. Сначала ей пришлось потратить немалую сумму на проезд от мотеля до института, потом на дорогу обратно (с учётом вечерних пробок, счётчик таксиста мотался как угорелый, приводя пассажиров в натуральный шок), а уже затем — в качестве вишенки на торте — ей предоставили длиннющий чек за всё выпитое мальчишками в баре. После таких крупных трат хотелось как минимум рвать и метать, а как максимум — запереться в номере и забыть о существовании Шона Грина, как о страшном сне. Именно по этим причинам помощь любезной старушки, которая как раз проезжала мимо бара, показалась ей не просто случайностью, а настоящим даром с небес. — Грустные вы какие-то, — сказала их спасительница, лукаво поглядев на Лизу через зеркальце. — Тяжело вам, видать, далась эта дорога. — Ага, вы правы, — ответил за девушку Роджер. Он успел за это время слегка протрезветь, и потому говорил уже практически не запинаясь. — Ещё чуть-чуть, и я скоро превращусь в расплюснутый блинчик от всей этой грёбаной тяжести. За очередным домом, озарённом светом неона, показалась серебристая башня. Роджер уже видел её на фото в телефоне барменши, но на фоне чёрных туч и моросящих дождевых капель она выглядела еще более угрожающей, напоминая штаб злодея из фильма. Старушка притормозила возле высоких железных ворот и улыбнулась каждому из пассажиров. — Ну вот, приехали. Не унывайте, родные. Надеюсь, ваш товарищ найдётся. Кстати, завтра обещали солнце и тёплый воздух! Однако ребята не обратили внимания на её слова. Вместо этого, они все как один, словно договорившись, припали к стёклам машины, направленные к зданию фармкомпании. — Видишь Шона? — шепнул Роджер, жадно стараясь выхватить из однотонного серого пейзажа знакомую рыжую шевелюру. — Нет, — Лиза сердито засопела ему на ухо. — Ох, лишь бы мы не опоздали… — Ну, по крайней мере, здание стоит на месте. И трупов нигде не видать. — Дурак, — устало шлёпнув Роджера по панамке, Лиза перебралась на другой конец сидения и отворила дверцу машины. Крохотный, пропахший старыми духами салон тут же сменился запахами сырого асфальта и бензина. — Извините за то, что потревожили вас! — обратилась она к старушке. — И… и спасибо вам! Вы нам очень помогли! Илэсэйд и Роджер неохотно выбрались из тёплой машины навстречу уличному шторму. — Что дальше? — стуча зубами от холода, спросил парень. — Будем ж-ждать, когда он выйдет оттуда? Или ш-штурмуем к-крепость? Убедившись в том, что жёлтый «Жук» отъехал от них на почтительное расстояние, Лиза негромко шепнула под нос какое-то заклинание и провела руками по воздуху. Над её головой образовалась невидимый защитный купол, и капли дождя яростно забарабанили по нему, рикошетом отскакивая в стороны. Роджер смотрел на её фокусы с завистью. — А мне такое с-сделаешь? — Нет, — отрезала Лиза. — Шельма! — Илэсэйд, готовь свой меч, — игнорируя гнев парня, обратилась она к шотландке. Женщина послушно сняла с плеча промокший до нитки гитарный чехол и опустила его на землю. Чёрная молния зажужжала и на свет показался отполированный до блеска железный клинок. — Вы… вы чего? — озираясь на обеих спутниц, воскликнул дрожащий от влажного холода Роджер. — Вы серьёзно надумали там всё разгромить? А как же правила?! В небе возникла яркая вспышка, а через секунды асфальт дрогнул от звука грома. Лиза направилась к запертым воротам, но вдруг замерла, и её поднятая рука зависла в воздухе. Ей показалось, будто она услышала неподалёку взмах крыльев. Но стоило отказаться от навязчивых мыслей, как странный, совершенно инородный городу звук повторился снова. Лиза обернулась и в ужасе посмотрела по сторонам, игнорируя вопросительную мину Роджера. Их окружала запустела улица. У залитой водой узкой дороги ровным строем стояли огромные дома, на первых этажах горели вывески дорогих магазинов и ресторанов, а сверху подмигивали тёплым светом квадратные окна-глаза. Дождливый напор всё усиливался, напоминая бурлящий водопад. В одном из подворотен на изуродованной надписями стене показалась до боли знакомая крылатая тень. Лиза зажмурилась, мысленно умоляя видение поскорее исчезнуть. Но к её печали видение никуда не исчезало. — Нам туда, — с неохотой указала она на подворотню. Её рука высунулась за пределы защитного купола, и по белому пальцу застучали тяжёлые ледяные капли. — Уверена? — едко улыбнулся Роджер. — У тебя планы меняются не по дням, а по часам. — Если мы не поспешим, то Шон умрёт.***
Шум грома разбудил его из глубокого сна. Или же это был импульс дефибриллятора? В одно мгновение, его тело, которое не показывало признаков жизни, ожило, нагрелось, задышало, под кожей загудела кровь, а мысли разлетелись, как сонные мухи. Он попытался разлепить веки, но сдался при первой же попытке. Слабость охватила его, словно тяжелое одеяло в холодной комнате. Кто-то приземлился рядом с его телом, а затем, судя по скрипу одежды, наклонился, чтобы разглядеть того бедолагу, что вздумал распластаться посреди огромной лужи неподалёку от мусорного бака. Чужие пальцы небрежно прошлись по ледяному лбу, сметая на своём пути прилипшие пряди волос. — Наверное, это ужасно больно, когда тебе отказывают во взаимности. Голос был незнакомым. Шон старательно собрал в себе последние силы и открыл один глаз. И хотя кругом всё казалось очень расплывчатым, как за мутным стеклом, он увидел в сплошной серости две фигуры, одна из которых не была похожа на человека. Что происходит? Где он? А они кто? Воспоминания возвращались к нему неохотно, словно боялись принести за собой вред. А паника всё нарастала, клубясь в груди и ускоряя гудящий пульс. — Но я рад, что всё закончилось именно так. Голос звучал до противного надменно. Если бы только Шон мог зарядить голосу кулаком, он бы сделал это с огромным удовольствием. — Я не уверен, что ты осознаёшь, какую оказал всем услугу, не рассказав ей о своих способностях, но поверь — своим молчанием ты отодвинул конец света на почтительное расстояние. За это, так и быть, я тебе признателен. «Чего отодвинул…?» — хотел бы спросить Шон, но в своём жалком положении он мог только чуть приоткрыть рот и издать вялый стон. — Друг мой, — заговорила вторая тень — с виду очень крупная и взъерошенная. — Мы стоим на опасной территории. Я чувствую присутствие охотников. — Знаю, подруга, — первая тень посмотрела на Шона свысока. В густом мраке блеснули знакомые холодные глаза. — Тогда поговорим в более… спокойном месте. Забери его. — С радостью. Раздался мягкий хлопок, и лицо Шона впервые после пробуждения обдало тёплой волной. Запахло птичьим помётом. Огромная, похожая на трезубец, лапа нависла над его обессиленным телом, блеснув длинными, изогнутыми когтями. Это конец. Но тут воздух разрядил свист, прилетевший откуда-то из угла. Существо с птичьими лапами отскочило от Шона, выдавив болезненный писк. В узком кирпичном проёме показалось яркое летнее платье. Держа в руках нечто, похожее на лук, Лиза резво натянула тетиву. — Ага, а вот и маленькая колдунья прибыла на подмогу, — с усмешкой отреагировал бард. — Что это такое? Волшебное оружие? Хочешь забрать лепрекона себе? Лиза отважно шагнула вперёд. На её лице зиял гневный оскал. Интересно, задался Шон вопросом, а где остальные члены их квартета? Неужели ведьма решила действовать в одиночку? Как будто услышав его мысли, за Лизой промелькнуло белое, как мел, лицо Роджера с потемневшей от влаги панамкой. Увидев его, Шон сразу вспомнил, как подло поступил с ним, оставив его одного в баре. Были бы силы сгореть от стыда, он бы обязательно сгорел. Но, к сожалению, слабость позволяла ему лишь безвольно наблюдать за происходящим. — А, ещё один якобы лучший друг, — прокомментировал появление Роджера бард. — Приятно, когда тебя окружает такая дружная и преданная компания, не правда ли, лепрекон? Есть, чем разбрасываться на досуге. — Это ещё что такое? Огромная сова?! — ахнул Роджер. — Забирай мальчишку, подруга, — приказал бард крылатому существу. Шон почувствовал, как когти зверя медленно впиваются в его спину, и заскулил от боли. Если бы он только мог призвать зелёный огонь… — Стоять! — Лиза выпустила стрелу. Та просвистела буквально в дюйме от затылка Шона, и зловещая чёрная лапа ослабила свою хватку. — Только тронь его, и в следующий раз я не промахнусь! — Огромная сова! — орал не своим голосом Роджер. — Верно, не промахнёшься, — произнёс бард. Вытащив из-за спины гитару, он положил руку на её блестящее от воды грушевидное тело. — Я тебе этого, ведьмочка, не позволю. Невероятно красивые пальцы живо заскользили по струнам. Те податливо задрожали, но почему-то Шон не услышал ничего, кроме стучащих капель по крышам домов. Сначала он удивился и даже обрадовался, на мгновение решив, что этот самодовольный бард растерял свою силу, но потом увидел, что Лиза создала стрелу из воды, зарядила ею лук и, повернувшись к Роджеру, нацелилась на него. — Эй, ты чего творишь? — Роджер отшатнулся от неё и попытался загородиться руками. — Прекращай дурачиться! Мы Шона ведь спасаем, забыла? Он не понимал, что происходит, а вот Шону всё было понятно. Находясь в скованном состоянии, ему всё же удалось проследить за поведением барда, дабы обнаружить связь между его игрой на гитаре и поступками Лизы. Жаль только, что его догадка была абсолютно для него бесполезна. Но, может, всё же удастся создать пламя хотя бы в одной руке? От мыслей его отвлёк крик Лизы. Нечто огромное со скоростью пули ворвалось в проём и, врезавшись в ведьму, снесло её с ног. Девушка повалилась на мусорный бак, тот прогнулся под её весом, а лук и стрелы растворились в моросящей воде. Косматым нечто оказалась Илэсэйд Ганн — длинные алые волосы отяжелевшими тёмными прядями свисали с её головы, напоминая ветви ивы, рубашка и джинсы промокли и прилипли к телу, вырисовывая на нём роскошные рельефы, а могучие руки яростно сжимали длинную рукоять меча. Появление грозной воительницы обрадовало Шона в то время, как бард отреагировал на неё надменным смешком. — Одной помехой больше, одной меньше, — пробормотал он себе под нос и с большей яростью ударил пальцами по струнам. На мгновение Илэсэйд замерла, точно забыла, ради чего ворвалась в битву, и её алый рот раскрылся в немом вопросе. Шон хотел бы крикнуть ей, чтобы она скорее бежала отсюда и попутно прихватила вместе с собой ребят, но к своей ярости мог только скулить и сопеть в кровавую лужу. Тень почему-то не подавал признаков жизни, хотя обычно выл в его голове сиреной. Но потом случилось удивительное. Илэсэйд подняла голову и посмотрела на барда прямым взором. И судя по тому, как замешкался бард, что-то в его музыкальной магии пошло не по плану. — Я знаю, кто ты такой! — крикнула она. — Твоя магия на меня не действует, колдун Талиесин! И прежде, чем бард успел удивиться, она рванула к нему навстречу, взмахнув на бегу мечом. Разгорелась битва — в воздухе просвистело острое лезвие, в чёрных облаках кривой полосой вспыхнула очередная гроза. Шон не мог видеть многое, но слышал он всё хорошо и предельно отчётливо. Он услышал, как существо страдальчески закричало, захлопало огромными чёрными крыльями, и рядом с телом Шона брызнула свежая кровь. Хрипатый голос барда растворился в дребезжащем громе: — Уходим! Быстрее! Тело ирландца обдало тёплым ветром и реальность вновь заполнил топот ледяных капель. Вскоре перед Шоном появилось улыбчивое лицо шотландки. — Всё кончилось, Шон Грин. Встать можешь? Юноша кое-как раздвинул онемевшие губы и тихо проблеял «нет». Тогда Илэсэйд взяла Шона за руки и легко, как пушинку, закинула его обмякшее тело себе на плечо. Смена положения оказалась болезненнее, чем Шон мог себе представить, но так или иначе он был счастлив, что попался в руки шотландской воительнице, а не жуткому пернатому чудищу с когтями, как у грифона. Позже Илэсэйд помогла Лизе слезть с помятого бака. Та выглядела какой-то сонной и недовольной, но увидев перед собой подругу, она быстро пришла в чувства и даже постаралась ей улыбнуться. — Этот музыкант, видимо, как-то околдовал меня… Я не помню, что произошло. Он убежал? — она с недоверием уставилась на то место, где всего минуту назад стояли бард и чудовище. В качестве доказательства их присутствия на асфальте виднелись красные брызги и несколько огромных перьев, прибитых к асфальту дождём. Всё ещё не веря в случившееся, ведьма обратилась к Илэсэйд. — А как тебе удалось спугнуть его? Шотландка вынула из уха комок от ватного диска и с гордостью показала его девушке. — Ты догадалась! — ахнула Лиза. — Бард, способный очаровывать людские умы при помощи волшебной лютни. В наших сказках его называли Талиесином, — ответила Илэсэйд и достала из другого уха такой же белый ком. — Я не была уверена, что мне это поможет, но когда он начал влиять на тебя своей музыкой, то решила рискнуть. — Ты молодчина, Илэсэйд! — Нет, — покачала головой женщина. — Просто на сей раз я была более… предусмотрительна. — Охренеть не встать! — подлетел к ним восторженный и, похоже, окончательно протрезвевший Роджер. — Как ты их разогнала! Одного влево откинула, эту тварь пучеглазую вправо! — он перехватил руку воительницы и смачно чмокнул её веснушчатую руку. — Всё, отныне и впредь я твой поклонник. И… прости за те слова, что я мог сгоряча наговорить. — Ты о чём? — одёрнула от него руку Илэсэйд. — Талиесин, значит, — приблизившись к вороху из влажных перьев, Лиза села на корточки и взяла одно из них в руку. — Отлично. Теперь мы хотя бы знаем его имя. — И зачем нам оно сдалось? — не понял её рассуждений Роджер. — Многие древние и относящиеся к могущественным колдунам имена обладают особой силой. Например, призывной, — со странным весельем в тоне объяснила ведьма. — А в некоторых случаях уничтожительной. — Откуда ты такое знаешь? — Бабушка рассказывала. Если Талиесин сильный колдун — а он, несомненно, сильный — его имя тоже обладает волшебными свойствами. — Ясно, — Роджер попытался улыбнуться, но улыбка вышла нервной и глупой. — Надеюсь, что это нам поможет. А сова кто такая? — Скорее всего, оборотень Стикини. Я читала о них в нашем семейном бестиарии, но не думала, что увижу кого-то из них воочию. Это очень… очень редкие создания. — Ага, оборотень, значит. Оборотня нам как раз и не хватало. — Ещё одно дьявольское отродье, — с ненавистью прорычала Илэсэйд. — А зачем ты взяла его перо? — поинтересовался Роджер. — Ради трофея, конечно же. — Врёшь! Их перепалку прервал тихий стон. Разом вспомнив о существовании Шона, ребята ринулись к нему. — Ты как? Сильно он тебя побил? — спросил его Роджер. — Мэри успел повидать? — Нашёл, о чём спрашивать, — Лиза подвинула его плечом и приложила ко лбу Шона свою крохотную ладонь. — О боги, да у него жар! — Он умрёт?! — запаниковала Илэсэйд. — Что нам делать, сударыня Лиза? — Везём обратно в мотель, очевидно же! И молитесь, — она зыркнула на Роджера, — чтобы на обратном пути нам попалась такая же щедрая старушка. Больше я не намерена на вас тратиться!***
Восседая на проржавевшей крыше, бард следил за тем, как между плотными облаками постепенно образовался первый просвет. Скоро ливень должен был подойти к концу. Сова, сидевшая рядом с ним, боязливо съежилась, когда солнечный луч отразился на её окровавленном клюве. Бард повернулся к своей громадной спутнице и ласково погладил её по взъерошенным бурым перьям, но обнаружив на пальцах следы крови, поморщился от затаившегося в сердце гнева. Его спутница снова была ранена людскими отродьями, и этот факт причинял ему несказанную боль. — Мы не смогли забрать лепрекона, — гулко ухнув, проговорила сова. — Значит ли это, что гибели нам не миновать? — Пока не знаю, подруга, — со вздохом ответил ей бард и вытер ладонь о ткань чёрного пиджака. — Любовь между человеком и лепреконом была главным условием для начала конца света. Сова нервно тряхнула крыльями, и по крыше застучали свежие капли крови. — Но она отвергла его. Женщина, которую он любит. Мы оба это видели! Может, теперь твоё пророчество потеряет силу? — Возможно, что и потеряет, — Талиесин посмотрел вдаль, где между высокими бетонными домами прорезались лучи заката. — Но мы должны сделать всё возможное, чтобы она его не полюбила.***
Жёлтый «Жук» медленно повернул за угол, пробираясь сквозь густой дождевой покров, который обволакивал город. Припарковавшись рядом с автобусной остановкой, под крышей которой кучковались работяги в дождевиках, пожилая водительница бережно подняла рычаг сцепления и расслабленно улеглась на широкое кресло, такое же белое, как и руль. Тем временем на залитом водой лобовом стекле показалось лицо. Кому оно принадлежало, сложно было судить, ибо его черты угадывались лишь отчасти, на первый взгляд напоминая лишь небрежные водные кляксы. «Умница», — раздался зыбкий шёпот внутри пропахшего приторными духами салона. Помутневший взор старушки прояснился. Она встрепенулась, с лёгким непониманием посмотрела по сторонам. — Что за чертовщина? Как я здесь оказалась? — забормотала она. — Мда… Внучка права. Пора уже мне наведаться к врачу… Не найдя ничего подозрительного, она опустила рычаг сцепления и нажала туфелькой на педаль газа.