***
— Я предлагаю убить Талиесина! — громко и уверенно заявила Илэсэйд, беря из коробки последний кусок странного плоского блюда под названием «пицца». — Голову отрубить и забыть, как страшный сон. Его подругу-совунью туда же. Удивительно, но на сей раз её призыв был встречен задумчивым молчанием. Если ещё пару дней назад она сказала бы нечто подобное, то тут же бы оказалась под шквалом праведного осуждения. Роджер бы кричал во всё горло, что она сошла с ума, а Лиза попросту отказалась бы слушать дальше. Но теперь всё стало иначе. По их бледнеющим лицам пробежала странная тень. Было понятно, что каждого из них посетила одинаковая мысль, от которой становилось и тошно, и приятно одновременно. Избавиться от того, кто сам был бы рад их убить (что, собственно, и доказал во время последней стычки), было действительно неплохой идеей. Скверной — да, но неплохой. Продолжая растягивать неловкое молчание, Роджер с тревогой посмотрел на Шона, который лежал в своей постели, повернувшись к друзьям спиной. Оставалось лишь гадать, спал ли он в тот момент или притворялся. С прошлого вечера он не проронил не единого слова. Лишь с рассветом Шон перестал кататься по матрасу, обливаться потом и стеная от боли, вызванной проклятием. Когда зелья, приготовленные ведьмой Лизой, подействовали, боль утихла, тело пошло на восстановление, а вместе с ним и заплывший от безумия рассудок. Только вот разговаривать с кем-либо, особенно по поводу своего побега, парень не горел желанием, став окончательно угрюмым и замкнутым в себе. Что же случилось там на переулке, пока к нему на помощь не прибыли друзья? Роджер не хотел предполагать худшее, но мрачные мысли были цепкие, как магниты. — Может, — пробормотал он наконец, — для начала поговорим с ним? Мы ведь до сих пор не знаем причину, из-за которой он нас преследует. — Он явился к нам из другого мира, — подала голос Лиза, которая вместо завтрака в виде остывшей пиццы тратила время на штудирование привезённых с собой бабушкиных дневников. Она надеялась найти в них хоть какие-то упоминания о Талиесине или других магах, похожих на него. — Его отношение к нам обусловлено самой обыкновенной ксенофобией. И я не думаю, что он серьёзно точит зуб на кого-то из нас… кроме Шона, разумеется, — чуть тише добавила она, взглядом указав на кровать юного сапожника. — В любом случае, какая-то причина имеется. Стоп, что? Другой мир? — воскликнул Роджер, едва не обронив пиццу. — Доброе утро, — едко откликнулась Лиза. — Ты веришь в сидов, но не веришь в параллельные миры? — Я… — парень запнулся. — Я об этом старался не задумываться… — Но так или иначе ты прав. Сначала мы должны узнать, почему он привязался к нам, а потом… — ведьма медленно перевела взгляд на Илэсэйд. — Потом будем действовать по ситуации. — Это всё, конечно, здорово звучит, — сказал Роджер. — Но до того, как устроить допрос, мы должны узнать его место обитания, разве нет? — Всё верно, — кивнула головой девушка и достала откуда-то из-за спины большое взъерошенное перо. — Для этого мы воспользуемся нашим поисковиком. — Что, будешь искать ту огромную сову также, как искала Мэри? — А мы так искали Мэри Кёркленд? — не поверила своим ушам Илэсэйд. — Ага, — откликнулся Роджер и развёл руками. — Если бы мы сразу показали тебе, как Лиза колдует над картой, ты бы прибила нас ещё в Ирландии. Шотландка пожала плечами. — И то верно. Лизе понадобилось всего несколько минут на то, чтобы разложить новую купленную карту на своей кровати, проколоть палец иголкой, а затем подвесить её над рисунком города Нью-Йорк, взяв в одну руку нитку и совиное перо. Иголка моментально потянулась к карте, ткнув кровавым острием в глянцевую бумагу, на которой был изображён один из причалов Манхеттена. Сначала Лиза удивилась такому месту обитания, а потом, чуть поразмыслив, пришла к выводу, что будь она огромной совой, то скорее всего тоже бы спряталась там. Много пространства, свежей рыбы и почти полное отсутствие туристов. Идеальная база для укрытия. После этого ребята преступили к разработке более досконального плана. Они понимали, что если и ехать на встречу с врагом, то нужно делать это сейчас, пока те не надумали сменить локацию. Илэсэйд кинулась точить меч, хотя тот уже и без её усилий был таким острым, что мог разрубить упавший на него волос. Роджер ударился в панику, припоминая, как в прошлый раз едва не лишился жизни от стрелы очарованной Лизы. Лиза же в свою очередь пыталась убедить парня в том, что на сей раз они отправятся к Талиесину подготовленными. — Чего ты так трясёшься? — спросила она, окинув вопросительным взором Роджера. — Всё равно ты с нами не поедешь. — С чего бы? — нахмурился Роджер. — С того, что у меня есть магия и навыки парламентёрства, у Илэсэйд меч, а у тебя? — А у меня… — Роджер долго оглядывал себя, ища в себе достойное оружие, после чего стиснул кулаки и выставил их вперёд. — А у меня грубая мужская сила. Лиза с сомнением посмотрела на него. — А что? Допустим, у нас не получится поговорить с этим бардом по душам. В таком случае Илэсэйд возьмёт на себя сову, я — Талиесина, а ты будешь нашей группой поддержки. — Группой поддержки, значит, — подперев руками бёдра, Лиза надменно хохотнула. — То есть, ты считаешь, что я не смогу с ним сама справиться. — Ты же наш парламентёр, забыла? Парламентёрство — это же вроде бы языками чесать нужно, да? Так что предоставь барда мне. Уверен, если он не будет использовать против меня свою волшебную бренчалку, я с лёгкостью набью ему морду! Лиза всё ещё с откровенным сомнением смотрела на парня в полосатой панаме, особенно на его сухие мышцы, что с трудом угадывалась под футболкой, купленной в сувенирной лавке. — Всё же будет лучше, — сказала она, продолжая при этом улыбаться, — если ты останешься здесь. Вместе с Шоном. Услышав такой вердикт, юноша помрачнел. — Нет уж, — качнул он головой. — Без обид, но мне осточертело быть чьим-то сторожем. К тому же, как показала практика, если Шону нужно будет сбежать, он сбежит. Я не смогу удержать его на месте. — А мне вот кажется, — вмешалась Илэсэйд, — он никуда уже не сбежит. У него затяжная хандра. — Это мы и без тебя видим, — махнула рукой Лиза. — Но мы не можем оставить его здесь одного. — Просто тебе хочется сплавить меня, чтобы я не путался у тебя под ногами, — с возмущением заявил Роджер. — Ну, да. Хочу. И что с того? — ведьма хмыкнула. — Я ещё оправдываться перед тобой обязана? — Да не сбегу я никуда! — вдруг ворвался в их спор охрипший и полный раздражения голос Шона. — Идите, куда хотите! Ребята разом замолкли и растерянно переглянулись. Их изумление можно было понять — говорящий Шон теперь был сравним с божьим чудом. — Эй, ты как там? — Роджер склонился над спрятанным под одеялом телом. — Пришёл в себя? — Шон, ты можешь объяснить нам, как ты оказался в том переулке? — Лиза встала по другую сторону кровати и попыталась оттянуть угол одеяла, но тело, лежавшее под ним, тут же ей воспротивилось. Поняв намёк, девушка одёрнула руку. — Этот… Талиесин… он что-нибудь рассказал тебе, пока нас не было? Он объяснил тебе, почему преследует? — Нет, — буркнул Шон, явно пожалевший о том, что вообще подал признаки своего существования. — И мне плевать на него. Мне на всё плевать. — Звучит… не очень здорово, — дал свою оценку Роджер. — Ты пойдёшь вместе с нами? — в свою очередь спросила Лиза. — Нам бы не хотелось оставлять тебя здесь одного. — Я уже сказал, что никуда не убегу! Чего не ясно? — огрызнулись на неё в ответ. С таким странным поведением ни Лиза, ни Роджер, ни тем более Илэсэйд ещё никогда не сталкивались. Раньше Шон если и был угрюмым, то лишь на некоторое время, после чего его угрюмость сменялось искренним желанием извиниться за своё поведение. Он был очень лёгок на подъём, и это была одна из лучших черт его характера. Однако нынешний Шон мало того, что совсем не выходил на контакт, так ещё, похоже, не испытывал и капли вины за то, что заставлял своих товарищей переживать за него. — Послушай-ка, мистер, — стиснув кулачки, не вытерпела Лиза. — Ты мог бы ради приличия высунуться из своего кокона и уделить нам немного внимания. Нельзя так поступать с теми, кто фактически спас тебя! Тут белое одеяло всколыхнулось, и под ним появилось пепельно-серое лицо Шона с небритым подбородком и копной засаленных от пота волос. — О, спасибо! — рявкнул он, переводя бешеный взор то на Роджера, то на обомлевшую ведьму. — Спасибо большое за вашу невероятную помощь! Проблема только в том, что я не просил идти за мной! А от тебя, — обратился он к Лизе, — требовалось только провести меня в Нью-Йорк, вот и всё! Смачный удар по лбу быстро заставил Шона умолкнуть. Теперь он смотрел на ведьму с притихшей озлобленностью, которая была свойственна обессиленным животным, попавшим в лапы к более могучему зверю. — Вот зараза какая рыжая! — зарычала Лиза и потёрла ушибленную ладонь. — Ещё и что-то вякать смеет! Не просил, видите ли, — продолжая ворчать себе под нос, она подошла к своей кровати и плюхнулась на неё, скрестив руки на груди. — Я видела, как ты без нашей помощи справляешься. Только и делаешь, что валяешься на земле, истекаешь кровью, да ноешь, а мне приходится лечить тебя… — Так не лечи меня, дура! — снова взорвался ирландец. — Ты же ненавидишь таких, как я! Чего тогда тебя всё время на доблести тянет? — На доблести?! Я вообще-то договор с тобой заключила, идиот ты несчастный! Ты кровь вместе с мозгами теряешь?! — Иди к чёрту! — Только после тебя! — Остановились оба! — рявкнул на них Роджер. — Сейчас не лучшее время для ругани! — Согласна, — втиснула меч в ножны Илэсэйд и стукнула ими об дощатый пол (к счастью, на сей раз без увечий). — Мы планировали убить Талиесина. — Не убить, а поговорить, — поправил её Доннели. — Но… да. Давайте вернёмся к нашему плану. Я думаю, Шон может остаться здесь, если так хочет. Сначала разберёмся с бардом, а потом уже окончательно решим проблему с Мэри Кёркленд. С Мэри Кёркленд… Честно говоря, Лиза уже не хотела ничего решать и обсуждать. Когда она узнала, что Мэри солгала им всем по поводу своего диплома, у ведьмы тут же пропало какое-либо желание видеть эту девушку и уж тем более сводить её с Шоном. Гнусное и совершенно неоправданное поведение Шона также подливало масла в огонь её праведной ярости. — Ладно, — буркнула она, с неохотой расцепляя руки. — Но я делаю это только потому, что хочу узнать истинную причину, почему Талиесин постоянно суёт нам палки в колёса. Только потому, — холодно повторила она, обращаясь исключительно к Шону. И всё же она немного лукавила — договор с Шоном тоже удерживал её на месте. Каким бы вредным и ненавистным не был этот мальчишка, она очень хотела его изучить, понять природу появления магии в его теле и решить главный мучавший её вопрос — почему эта магия до сих пор его не погубила. Ей было известно существование только одного магического метода, что позволял людям обрести способности сидов. В древние времена этим методом активно пользовался волшебный народец. Иногда сиды выкрадывали людских детей из люлек и утаскивали их в глубокую чащу леса, где совершали обряд преображения. Околдованные дети начинали громко плакать и извиваться, терпя в изменившемся теле жуткую агонию, и в конечном итоге, не дожив до третей луны, слабели и погибали. К сожалению, кроме самих сидов, деталей этого жуткого обряда не знал никто, даже ведьмы. Избавив себя от размышлений и чуть поуспокоив нервы, Лиза продолжила: — В общем, план таков: запасаемся берушами, в лицо барду не смотрим, на уговоры его не реагируем. Слушать и общаться с ним буду только я. — А если он тебя заколдует? — спросила Илэсэйд. — Как в прошлый раз. Лиза повернулась к Роджеру. — У тебя есть с собой плеер и наушники? — Эм… Есть, — ответил парень, удивившись. — Правда я им так и не воспользовался за всю поездку… — Дашь его мне. У меня есть одна идейка. Собирались они в шумной спешке. Сначала Лиза боролась с покрасневшим от смущения Роджером за право первой переодеться в туалете, потом Роджер долго шарил в своём рюкзаке в поисках плеера и никак не мог его найти. В итоге отправились они примерно через час после обдумывания плана. Последней выходила Лиза. Перед тем, как запереть дверь на ключ, она вынула из своей цветастой сумочки маленький мешочек, плотно завязанный на шерстяную нитку. Развязав его, девушка щедро рассыпала содержимое возле выхода, образовав в сантиметре от двери тонкую полоску из тёмно-красного песка. — Это кирпичная крошка, — объяснила она, но Шон продолжал лежать в кровати, пряча свою взлохмаченную голову под тяжёлой подушкой. Удивительно, но ещё прошлым днём, находясь на смертном одре и страдая от бредовых галлюцинаций, он был гораздо общительнее и с большим удовольствием принимал помощь от своих друзей. Какое счастье, что они быстро добрались до дома через метро, не вызвав своим жутковатым видком особых подозрений. Даже полицейские их останавливать не стали, только проводили хмурым взглядом Илэсэйд, несущую на руках Шона («Сильно на тусовке перепил, с кем не бывает?»), и покачали головой. Несмотря на плачевное состояние и вечное бормотание, Шон вёл себя на удивление покорно, тем самым лишь усиливая желание ребят спасти его от холодных лап смерти. И что же они в итоге получили в качестве благодарности? Хмурое лицо и абсолютное нежелание идти на контакт. Спасай после этого Лепрекона. С трудом подавляя в себе тягу сказать какую-нибудь гадость напоследок, Лиза продолжила: — Кирпичная крошка не позволит пройти сюда тем, кто желает тебе зла. Если Талиесин надумает явиться по твою душу, это его остановит. Не знаю, надолго ли, но времени на побег должно хватить… — Илэсэйд была права, — очень тихо раздалось из-под одеяла. Лиза замерла, не до конца понимая, померещился ли ей этот голос или нет. Не дожидаясь от неё какого-либо ответа, голос под одеялом продолжил. — Помнишь тот день, когда она узнала о наших волшебных способностях? Она усомнилась в том, что у меня есть сердце. Лиза присела на край своей кровати, продолжая прожигать растерянным взглядом скрученное в позе эмбриона худое тело. Воспоминания о недавней ссоре улетучились со скоростью ветра. — Да, помню, конечно, — охотно ответила она. — Она была права. У меня действительно нет сердца. Липок проткнул его во время нашего обмена. Я вроде бы рассказывал об этом. — Да, рассказывал, — медленно кивнула головой ведьма. — Но я не понимаю… — Так вот, — чуть помолчав, приглушённый голос парня усилился. — Если у меня нет сердца, то почему же оно всё равно болит? Да ещё так сильно? — Шон, — Лиза окончательно растерялась. Она не была готова к подобным разговорам. — Скажи мне, что вчера произошло? Ты добрался в итоге до Мэри или нет? Тело под одеялом всё съёжилось, словно его владелец пожелал скорее исчезнуть из этого мира. Его реакция могла означать только одно… Лиза с ужасом на лице прижала сумочку к своей груди. Неужели добрался… — О чём вы говорили? Она отвергла тебя? Но Шон как будто не услышал её вопросов. — Боль такая огромная, что её невозможно объять. Мне больно дышать. Больно думать. Больно жить. Я не понимаю, любовь это или обида. Или же это всё вместе? Сиды не чувствуют боли, они же бессмертны. Так блин, почему же я это чувствую? Потому что люблю её или нет?! «Ну ничего себе», — подумала про себя Лиза, которую поразило осознание, что весь этот драматичный монолог был следствием одного женского отказа во взаимности. В то же время её холодила тревога. Она видела во сне неприятное будущее, но, к своему сожалению, не знала его деталей и причин, из-за которых оно могло наступить. Если бы она не помогала Шону в его амурных проблемах… то что бы тогда случилось? — Ты там скоро? — дверь в номер приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось нетерпеливое лицо Роджера. — Мы же типа торопимся. — Да, уже иду! — откликнулась ведьма и повернулась к Шону всем телом. — Ты только подожди нас, хорошо? Мы разберёмся с Талиесином, а потом я вернусь, и мы продолжим наш разговор. Возможно, не всё потеряно, Шон. — Нет-нет-нет. Всё потеряно. Всё потеряно… Она сделала вид, что не услышала его слов, и продолжила говорить, держа привычный будничный тон: — Ладно, в таком случае я пошла! Если почувствуешь присутствие волшебных существ, то… — …тут же перемещусь куда-нибудь в безопасное место, — закончил за неё ирландец. — Точно. И по поводу магии… — Я не стану ею злоупотреблять. — Ну… ну что ж… Ой, совсем забыла, — вздрогнув, Лиза полезла к себе в сумочку и вынула оттуда маленький круглый флакон. — Эта микстура поможет тебе окончательно встать на ноги. Ею я тебя и отпаивала ночью. Шон не удостоил ведьмину заботу никакой реакцией. — Ладно… В общем, пожелай нам удачи! Не дождавшись от него внятного ответа, девушка поставила микстуру на тумбочку, развернулась на каблуках и, стиснув пальцами бретельку сумки, проследовала к выходу. Её мучила обида. На Шона, на Мэри, на Талиесина. Но, в частности, на саму себя. Была бы бабушка жива, она бы не пожалела на неё крапивы.***
Разгребая свой рюкзак, Мэри слегка удивилась, обнаружив у него на дне скомканную и иссохшую временем майскую веточку. Воспоминания о танце у огромного кострища проскользнули мимо неё бурным речным потоком, а потом растворились, не успела Мэри и ахнуть. С веточки посыпались сухие и потемневшие листья, а в памяти снова, как по щелчку пальцев, воцарилась удивительная пустота. Положив веточку на столик, Мэри повернулась лицом к длинному полукруглому зеркалу, в котором виднелось её отражение во весь рост. Платье цвета тёмно-алой розы с открытой спиной отлично подходило её фигуре, подчёркивая в ней самые лучшие черты. Например, изящные изгибы маленьких лопаток, по которым даже равнодушному Альфреду временами хотелось прикоснуться ладонью, дабы ощутить их хрупкость. На самом деле Мэри надеялась на то, что её подобранный для пышного мероприятия наряд сумеет всколыхнуть в Джонсе хоть какие-то нежные чувства. После того… случая на работе Мэри поняла, как неистово жаждет внимания со стороны своего парня. Более того, ей хотелось ощутить ту мучительно приятную истому в низу живота — смесь искреннего потрясения и горячего желания, что настигла её в момент, когда незнакомец пленил её поцелуем. Отвратительным поцелуем. Прекрасным до безобразия. Ну вот, история повторилась — Мэри снова повела себя неадекватно, ровно также, как и в ресторане, когда Альфред во время ужина неудачно пошутил про измену. Тогда она кричала на него, как безумная, хотя сама вообще не понимала природу своей реакции. А теперь вот начала сходить с ума от поцелуя с каким-то мокрым и пьяным (несомненно, пьяным, она ведь чувствовала запах алкоголя на его коже) оборванцем! Идиотка безумная. Её смартфон завибрировал, чуть сдвинувшись на столешнице. Мэри взяла его в руки и прочла высветившееся сообщение от Альфреда. «Жду тебя внизу». Ну вот, пробил час. Девушка в последний раз посмотрела на своё отражение, в частности на синяки под глазами, которые с трудом скрывала жидкая бледная пудра (расплата за бессонные ночи), нервно поправила на платье несуществующие складки, вдохнула-выдохнула и в довершение ритуала закинула на плечо маленькую сумочку. Ещё немного подумав и поразившись спонтанному решению, она наклонилась и подобрала со столика усохшую майскую ветвь.***
Мужчина и женщина поочерёдно шагнули в комнату, где их встретили две заправленные одноместные кровати, пара тумбочек из дешёвого и хрупкого дерева, покрытое тонкой завесой пыли квадратное зеркало, прибитое к стене, маленький телевизор с погнутой антенной и чуть приоткрытая дверь, ведущая к тесному, обитому синим кафелем, санузлу. Запах в комнате стоял неприятный, затхлый, словно комнату не проветривали уже очень много времени. Мужчина поморщился, когда у него под каблуком протяжно скрипнула половица. — Ну, и что это, Варгас? — возмутился он, подперев бока руками. — Ты серьёзно хочешь, чтобы мы остановились тут? Не в Хилтоне, не в президентском люксе, а… тут? Женщина устало вздохнула. — У нас нет денег на Хилтон, — проговорила она уже давно заученную и ставшую чем-то вроде слогана их жизни фразу. — Если вы хотите попасть в шоу-бизнес, то нам следует поэкономнее… — Бла-бла-бла, — прервал её объяснение мужчина и изобразил на своём загорелом лице вселенскую скуку. — Опять ты нудишь. И за что я тебе только плачу? — Ни за что, — буркнула в ответ женщина. — Вы уже давно мне не платите. — Верно, потому что как мой агент, ты ни черта не справляешься со своей работой! И я не собираюсь спать в этой дыре! — Нет уж, более приемлемого варианта у нас нет, господин Карьедо. Либо спим тут, либо под мостом. Добравшись до кровати, она с яростью кинула на её поверхность оба чёрных матовых чемодана и с облегчением потёрла зудящие усталостью ладони. — Ладно, — сдался в итоге её босс. — В этот раз я соглашусь с тобой и сделаю так, как ты хочешь. Но завтра…! — Завтра будет Хилтон, — пошла на мировую агент. А сама поправила светло-каштановые пряди, прилипшие к вспотевшему лицу. — Если только вы получите работу… — А вот и получу! — уверенно воскликнул мужчина и, приблизившись к зеркалу, широко улыбнулся своему отражению. Выглядел он в свои тридцать восемь великолепно, и улыбкой обладал по истине голливудской. Если бы он ещё вёл себя менее капризно, то, возможно, им бы не пришлось прозёвывать в богом забытом мотеле вместо того, чтобы вовсю блистать на сцене какого-нибудь шоу на прайм-тайм. — Вот увидишь, милочка. Завтра обо мне узнает весь мир. Там погляди, ещё и Нетфликс подсуетится и предложит роль ведущего какой-нибудь документалки. Голос-то у меня отпадный, сродни внешности. — Ага, — устало ответила на его привычные бредни Варгас. — Вы пока репетируйте речь, а я схожу вниз и заварю себе кофе. Вы будете кофе, сэр? — Мне Кон Панна, будь так любезна. Женщина молча вышла из номера, а про себя подумала, что вряд ли найдёт Кон Панна в списке дешёвого автомата с растворимым кофе. «Американо попьёт, не развалится», — с ухмылкой на лице решила она и бодро зашагала по второму этажу мотеля. Когда за дверью окончательно стихло, Шон выдохнул с облегчением. Бесконечные разговоры о Талиесине и Мэри начали изрядно его подбешивать. После пробуждения он довольно быстро вспомнил предыдущий вечер, чему, очевидно, было совершенно не рад. Ему вспомнилось проникновение в здание «A’ternitas», за ним очень нелепый разговор с Мэри и уже как вишенка на торте — её звонкая пощёчина, которая моментально перечеркнула малейшие надежды на мирный диалог. С каждым разом прокручивая все эти события в своей голове, точно киноплёнку, Шон всё сильнее сгорал от стыда и горя. Его буквально раздирало от этих чувств, но он не мог их выплеснуть в тот момент, когда в номере помимо него находился кто-то ещё. Не мог, потому что боялся осуждения, насмешек со стороны девчонок («Что, в итоге отшили тебя, неудачника?») и бог весть чего ещё. Он помнил, как дети из новой школы в графстве Клэр посмеивались над ним, когда он, пытаясь проникнуться новым местом, случайно сбалтывал им о фее, которую увидел в отцовском сарае. Терпеть схожие унижения он попросту не мог. В итоге, когда номер опустел, Шон сорвал с себя одеяло и зарыдал во весь голос. Скопившаяся в груди боль вырвалась наружу буйным фонтаном. Впервые с того момента он дал волю своим слезам. Он плакал так громко и с такой яростью, что его завывания эхом гуляли по бледным стенам номера. Его рёв продолжался минут десять. Или двадцать. Или целый час. Лёжа в кровати спиной к окнам, Шон окончательно потерял связь со временем. Но судя по тому, как сильно начало саднить горло, проплакал он достаточно. В итоге, силы его закончились, а боль в груди чуть поутихла, словно сытый зверь, свернувшийся в клубок для сладкого дрёма. Когда же эта боль вернётся с новым аппетитом, было не ясно. Рассеянно оттирая кулаками слёзы, он оторвал голову от подушки и сел на край своей кровати. Усталость тяжким свинцом налегла на его тело: на плечи, на ляжки, на руки и на затылок. В голове прогуливался туман. Иногда в этом тумане проскальзывали картины: взгляд Мэри, в котором читалось смущение и непонимание, её пощёчина, звоном отозвавшаяся в ушах, её слезинки, скользнувшие по необычайно красивому лицу. Каждая картинка причиняла новые страдания. Она не вспомнила его. Она даже не смогла назвать его по имени. Пребывая в отчаянии, Шон заскулил и скатился с кровати на пол. Слёзы новым горячим потоком хлынули из его глаз. Как она могла его забыть? Ладно, не полюбить, но позабыть! Да ещё так быстро! Как такое возможно? Неужели всё это время он был лишь тенью, что навязчиво загораживала ей взор? Но почему тогда она согласилась на три свидания с ним? Почему так нервничала, когда случайно замечала его? Почему она поцеловалась с ним, ухватившись властно за его подтяжки? Вопросы быстро нарастали в нём, словно снежный ком. Шон не понял, как это случилось, но в следующую секунду в его руках появилась золотая щёточка, и он, будто следуя какому-то древнему инстинкту, принялся с остервенением начищать кожу найденного под кроватью башмака. Его глаза продолжала застилать пелена из слёз, а душу обжигала обида, но руки упорно чистили обувку, будто они и не принадлежали его разуму и чувствам. Но на самом деле это занятие оказалось даже более приятным, чем он мог себе представить. Каждый раз проходя золотистыми щетинками по носу башмака, он ощущал приятное облегчение в голове. Мысли, связанные с Мэри Кёркленд, затихали, переходя с истошного крика на вкрадчивый, нежный шёпот. Да, бывает такое в жизни, что люди не могут полюбить друг друга, имея разные темпераменты и представления о жизни. Мэри была изначально частью элитного общества — маленькая, богатая и во всём успешная принцесса. А он — всего лишь сапожник из глубинки Ирландии. Круглый сирота, пьяница. На что он вообще рассчитывал, явившись к ней в офис? Если так призадуматься, то леди повела с ним очень милосердно: она не вытолкала его сразу на улицу, едва увидев в своём кабинете, и даже предложила купить билеты домой. Для человека, не питавшего к Шону абсолютно ничего, она повела себя, как святая. Имел ли он право ненавидеть её? Внезапно в его груди отозвалось нечто чёрное и горячее, похожее на застывающую магму. «Да, — прохрипело оно. — Да, ты обязан её ненавидеть! Ведь именно из-за неё ты стал Лепреконом, лишив себя прежней размеренной жизни!» Этот голос, сквозящий откровенной злобой, не принадлежал Тени, как сначала мог подумать Шон. Нет, он принадлежал самому Шону. Это был его голос. Его злоба. Его обида, как следствие разбитого сердца. Она ведь могла его выслушать. Позволить, чтобы он рассказал ей о сидах. Но нет. Вместо этого она заткнула его, заявив, что ей ничего от него не нужно. «Я не люблю тебя, Шон Грин. И даже если ты сейчас звезду мне с неба достанешь, это вряд ли что-то изменит». Я не люблю тебя… Вряд ли что-то изменит… Закричав не своим голосом, Шон со всей силы швырнул чистый башмак об стену. Тот отскочил от бледных обоев и рикошетом улетел на соседнюю кровать. Этого Шону показалось мало. Поднявшись на ноги, он ухватился за края своей постели и перевернул её вверх дном. То же самое произошло и с тумбочкой. Все вещи, что лежали на ней, включая ведьмин пузырёк, рассыпались по комнате, как бильярдные шары. Шон метался в ярости, желая не то разрушить всё, что его окружало, не то причинить самому себе боль. Тьма уже сочилась из него, выходя из глаз, ушей, ноздрей, и обращаясь в тёмный едкий дым. — Ненавижу! — заорал он. «Она предала тебя, — подначивал внутренний голос. Шону показалось, что он слышал Тень, но на самом деле эти мысли принадлежали ему и только ему. — Поцеловав тебя на Белтейне, она предала тебя!» — Да, именно! — поддакнул он своим криком. «Более того, в тот момент у неё уже был кавалер. Ты ведь помнишь? Помнишь же, как она призналась кому-то в любви по телефону в день отъезда?» — шипящий голос всё никак не смолкал. — Помню… конечно, помню! Он схватил с батареи свои штаны и кинул их об пол. Затем взял в руки куртку, уже высушенную после прошлой дождливой ночи, и кинул её следом. Мелькнувшая в воздухе бумажка на секунду сбила его с толку, слегка притупив бушующий гнев. Схватив её на лету, Шон небрежно покрутил её перед собой. Обратив внимание на золотую надпись, он сильно изменился в лице. Это было то самое пригласительное на Медицинский Форум, которое Тень случайно подобрал с пола, при этом не удостоив находку особым вниманием. Тот самый Форум, о котором им зачитывала ворчливая барменша. Форум, в котором должна была участвовать Мэри. Разум, отравленный яростью, заработал сильнее, пытаясь выжать из полученной информации всевозможные соки. «Это серьёзное событие, — подумал он, присев рядом с перевёрнутой кроватью. — Скорее всего, она явится туда не одна. А что если туда придёт и её…» «Парень, которому она призналась в любви», — подсказала тёмная зловещая сторона. Сжав двумя пальцами помятое приглашение, Шон недобро улыбнулся. Его ясные зелёные глаза заполнились золотистым светом. И тут в дверь настойчиво постучались. Резкий удар по стене вырвал Антонио Карьедо из репетиции. Он как раз стоял перед зеркалом, одетый в свой лучший итальянский костюм, и старался говорить с надменным отражением о важности актёрского искусства в развлекательных телепередачах. На втором абзаце своего долгого и томительного монолога, стена, у которой стояла кровать, дрогнула и (мужчина готов был поклясться) всколыхнулась бледно-зелёной волной от удара чего-то крупного. Чуть позже раздались крики, полные боли и отчаяния, а затем последовал второй грохот. Что там происходило в соседнем номере, одному лишь богу было известно. В силу того, что Карьедо сам себя считал чем-то вроде бога, он тут же вознамерился поинтересоваться у соседа, всё ли у того в порядке с головой. Круто развернувшись на каблуках, Карьедо важной походкой промаршировал к выходу, а оттуда к соседней двери. Ему не пришло на ум, что там могло произойти тяжкое преступление, и что если он надумает вклиниться в разборку, а не позвонить в полицию, то скорее всего тоже получит по шапке. Нет, о таком он даже помыслить не мог. Такова рода события находились за пределами его узкого понимания. После напористого стука в дверь Карьедо скрестил руки и принял выжидательную позицию. Нет уж, хулиган, кем бы тот ни был, так просто от него не отделается. Сейчас он узнает, чей покой нарушил своим поведением. Шуметь он вздумал, как же. По стенам стучать! Дверь открылась не сразу, а лишь минуту спустя после пятой попытки достучаться. В замке раздался щелчок, а затем в отпёртой двери показался тёмный проём. На той стороне его никто не встречал. Удивившись этому, Антонио шагнул в комнату, которая выглядела абсолютно также, как и его. Красной стружки, рассыпанной на пороге, он не заметил. Его взгляд был прикован к перевёрнутой кровати и раскиданных по полу вещах. Самого виновника погрома нигде было не видать… — И кто это у нас тут? — прозвучал за спиной насыщенный хрипотцой голос. Карьедо аж встрепенулся. Во-первых, он не ожидал обнаружить нерадивого соседа у себя за спиной, во-вторых, сам голос привёл его в какой-то странный, совсем не привычный его природе ужас. Прикинув, что обладателю голоса должно быть не менее сорока лет, он боязливо развернулся к источнику звука. И каково же было его удивление увидеть перед собой совсем щуплого юношу, одетого в растянутую футболку и пижамные штаны. Вся былая неуверенность быстро сошла на нет. С мальчишками Антонио умел находить общий язык. — Послушай-ка, малой, — важно обратился он к парню. — Я понимаю, у тебя гормоны там шалят и всё такое, но давай ты не будешь распространять своё буйство на остальных, окей? Рядом с тобой тоже люди живут вообще-то. Малой ему не ответил. Его золотистый взгляд жадно скользнул по мужчине, тщательно прощупывая чёрный, отлично выглаженный смокинг с пышным платком малахитового цвета, обмотанным на шее по принципу галстука. Когда этот взгляд остановился на кожаных вычищенных до зеркального блеска туфлях, сшитых из крокодильей кожи, зрачки его глаз расширились от странного удовольствия. — Красивый наряд, — прокомментировал он, выдав отчётливый ирландский акцент. Лишь сейчас Карьедо обратил внимание на его странную сутулость — согнутые колени, выставленная вперёд грудь и опущенные вниз руки. Создавалось ощущение, будто юный незнакомец из последних сил держался от соблазна встать на четвереньки. Более того, пространство, на котором он стоял, было полностью укрыто тенью, и солнечный свет, лившийся сквозь хлипкие шторки, был не в силах коснуться парня своими лучами. Увиденное Карьедо удивило, и он даже не мгновение потерял дар речи. Но когда у него нашлись силы открыть рот, мальчишка неожиданно продолжил: — Мне нравится. Он подойдёт мне. Давай меняться. — К-как это… в смысле меняться? — искренне не понял его мужчина. — Обмен совершим, — наклонил голову на бок парень. — Ты — мне, я — тебе. Я знаю, чего ты жаждешь. Я слышу твои взволнованные мысли. — Не понял… — Ты хочешь попасть в телевизор, в ютуб, в любую социальную сеть, которая способна принести тебе огромную славу. Эта мысль повторяется в тебе раз за разом и не затухает с юных лет. — Я… да, вообще-то хочу, — немного подумав, заключил Карьедо. Его нисколько не смутило то, каким образом этот малец узнал о его мечтах. Может, через стенку подслушал, а про мысли надумал, чтобы звучало пафоснее. Да какая разница вообще?! Поди пойми этих зумеров. — Но ты-то вряд ли мне поможешь. У тебя штаны даже задом наперёд надеты. Что ты вообще можешь знать о шоу-бизнесе? — Я-то? — парень ухмыльнулся. — Я знаю достаточно для того, чтобы исполнить твою мечту. Не веришь мне? Взгляд пацана был завораживающе красив, особенно на фоне потрёпанной одежды и опухшего от слёз лица. Как бы долго Карьедо ни боролся с этим гипнотическим взглядом, в конечном итоге он сдался, и проигрыш откликнулся в его теле удивительно приятной вибрацией. — Пожалуй… верю. Ну а ты чего от меня хочешь? Улыбка на лице юноши стала шире. — Я уже сказал тебе. Твой костюмчик. — Ха, и всего-то? — облегчённо засмеялся Карьедо, на мгновение подумав о лишении своей драгоценной невинности. — Да запросто! Забирай! После того, как я попаду в тренды ютуба, у меня подобных костюмов будет целый вагон. Быстро скинув с себя одежду и оставив на себе лишь майку с боксёрскими трусами, Антонио с надеждой уставился на своего соседа. — Великолепно, — ответила ему парниша с невероятно красивыми глазами. — Теперь черёд за мной. И щёлкнул длинными пальцами.***
Мэри подняла задумчивый взгляд на гладкие серые камни, торчащие из зеленоватого пруда. Что-то они ей напоминали, но как обычно она была не в силах вспомнить, что именно. Пруд был широким, квадратным и судя по мерцающим монеткам на тёмном тинистом дне, совсем не глубоким. Небольшой сад в задней части огромного здания, выстроенного из тёмно-красного кирпича, был единственным зелёным островком, который напоминал о природе. От белых ступеней тянулась покрытая розовой щебёнкой тропа, которая, извиваясь змеёй, проходя мимо лабиринта с живой оградой и вела прямиком к этому красивому, похожему на современный арт-объект пруду. Удивительная штука, но Мэри сразу потянуло сюда, стоило ей лишь ступить на территорию Форума. Это было что-то сродни внутреннему зову. Или какому-то глубоко засевшему в груди предчувствию. От пруда веяло силой, которая хоть и была невидима, но отзывалась в теле Мэри волнительной дрожью. «Что же это такое?» — спрашивала она себя. Она была здесь множество раз, начиная с раннего возраста, когда отец впервые повёз её на Форум, но за всё это время её ни разу не посещало такое сильное и такое непонятное сердцу чувство. — Вот ты где! — вывел её из размышлений жизнерадостный голос Альфреда. Держа в обеих руках по узкому бокальчику с шампанским (стандартный напиток на Форуме), он приблизился к девушке почти вплотную. Мэри поспешила отвернуться от него, опасаясь, что ненароком выдаст своё волнение. Она ведь так и не рассказала ему о том, как в их фирму пробрался чужак. Но это ещё ладно… а вот то, что этот самый чужак умудрился поцеловать её… От одной лишь мысли её щёки снова тронул румянец. К её счастью, даже если бы Альфреду пришлось разглядывать её лицо через лупу, он бы вряд ли обратил внимание на её перемены, ибо был погружён в свои размышления. — Бросила меня как обычно, — продолжил говорить он, пытаясь привнести своему тону больше радости от предстоящего мероприятия. — Оставила на съедение этим толстосумам, негодница моя. Это было действительно так. Едва они миновали главную дверь и получили от сотрудников Форума по бейджу с выкрашенными в цвета их фирмы лентами, к ним тут же начали стекаться гости из других не менее крупных и не менее известных компаний, занимавшихся фармой. До начала программы оставалось меньше часа, по просторному залу играла приглушённая классическая музыка, а самих ведущих было нигде не видать (вероятно, пудрили свои носы в гримёрке), поэтому народ был предоставлен сам себе. Большинство собирались в группы и, попивая лёгкие напитки, с упоением делились свежими новостями в мире медицины, попутно оценивая конкурентов внимательным и не лишённым хитрости взором. Мэри изо всех сил играла роль приветливой барышни, но в конечном итоге игра ей эта надоела, и она, не говоря никому ни слова, удалилась через задние двери в объятия ухоженному саду. На самом деле её резкому порыву послужила ещё одна причина — и звали её Франциск Бонфуа. Каким образом этот хитрый лис умудрился оказаться на мероприятии, которое никаким боком не относилась к его профессии, было известно лишь одному Франциску. Мэри сразу увидела его белокурую волнистую причёску среди гостей, и у неё мгновенно от ужаса скрутило живот. Несмотря на то, что он являлся одним из близких друзей её отца, она никогда не питала к этому человеку тёплых чувств. Откровенно говоря, она его боялась. Боялась его смеха, его чрезмерно тактильного поведения, грязноватых намёков, но больше всего она боялась, что, встретив её, он начнёт задавать вопросы об отце. Альфред же отпустил её без промедления, позволив шквалу внимания обрушиться только на него. Теперь вот, видимо, утомившись беседовать со своими коллегами, он наконец-то решил её отыскать. Собравшись с духом и снова посмотрев на высокие камни, торчащие из воды, будто толстые мужские пальцы, Мэри робко спросила Альфреда: — Ты чувствуешь это? — А? — Альфред с непониманием уставился на её золотистый затылок. — Не понял, о чём ты. — Тут… что-то странное происходит… — Мэри хотела бы объяснить подробнее, но, к своей печали, не находила подходящих слов. В итоге сдавшись, она покачала головой. — Ладно, забудь. — Мисс Кёркленд? Мистер Джонс? — из зелёного лабиринта показалась до боли знакомая рыжая голова, уложенная простым без лишней бижутерии ободком. — О, мисс Блант! — восторженно окликнул её Альфред. Когда одетая в белую блузу и прямые тёмно-серые брюки секретарша подошла к ним ближе, он предложил ей один из бокалов. — Рад видеть, что второе приглашение вы не потеряли. Девушка густо покраснела, услышав в его голосе насмешку, но бокал приняла чуть ли не с жадностью. — П-простите меня… — Не стоит извиняться. Пойдёмте уже внутрь, а то пропустим вступление! — сказав это, Альфред не положил свою ладонь на талию Мэри. Вместо этого он махнул обеим девушкам рукой и первым отправился к стеклянным дверям. Мэри посмотрела на высокое здание Форума с бурым кирпичом, терракотовыми медальонами и высокими арочными окнами, из которого струился яркий свет. Ей не хотелось туда возвращаться. Несмотря на свою архитектурную красоту, изваяние умудрялось скрывать в себе духоту помещений, множество народа и нескончаемый гам. Её разум, замученный бессонницей и частыми мигренями, требовал тишины и свежего воздуха. Но она ничего не могла поделать. Будучи вторым лицом фирмы, Мэри была вынуждена вернуться назад.***
Кьяра Варгас вернулась в номер с двумя стаканчиками приятно пахнущего кофе. Каково же было её удивление не встретить на месте своего зазнавшегося босса. На одной из кроватей лежал его раскрытый чемодан, но самого Карьедо нигде не было видно. Решив, что тот вышел подышать воздухом, она пожала плечами, поставила его стакан на подоконник, а сама, сняв неудобные туфли, взобралась ногами на свою кровать. Матрас заскрипел под ней, выдавая свою изношенность. Стараясь не обращать на это внимание, девушка достала свободной рукой ноутбук из своего чемодана и подняла его тонкую глянцевую крышку. По большей части она была рада посидеть в тишине. Последние месяцы Карьедо не давал ей спуску, ежесекундно фонтанируя своими блистательными идеями по поводу будущего шоу. Между прочим, это была его идея приехать в Нью-Йорк. Варгас до сих пор не понимала, почему продолжала работать с этим безумцем. Может, потому что он был единственным её клиентом? Или потому что она с ним спала…? В общем, всё было сложно. Включив ютуб, она достала с бокового кармана маленький блокнот и, поставив стаканчик на тумбочку, приготовилась к записям. Вообще-то она тоже мечтала стать знаменитой, но в отличие от своего напыщенного начальника не обладала должной харизмой, что считала для себя огромным упущением. Поэтому она периодически запускала сторонние передачи и изучала повадки ведущих. Их мимика, постановка речи, даже то, как они смотрели на камеру — всё это она старательно заучивала, как школьную пьесу. Того гляди, и она тоже найдёт для себя работу… Но от мыслей её отвлёк взволнованный голос Карьедо, неожиданно прозвучавший в тихой и пустой комнатке мотеля. — Варгас? Ты… ты слышишь меня? Варгас! Женщина оглянулась и со скепсисом уставилась на распахнутую дверь в туалет. Что за шутки? Где этот бабник? Не найдя начальника в номере, Кьяра посмотрела на ноутбук и вскрикнула, подпрыгнув на скрипучем матрасе. Во включённом на ютубе ролике двое актёров с упоением рассказывали друг другу о ранних этапах своей карьеры, а вот перед ними… Перед ними, размахивая руками на камеру, одетый только в нижнее бельё (белая майка и шорты-боксёры) стоял её босс. Персонажи ролика продолжали обсуждать проблемы в семьях, совершенно не замечая третьего лица, который по идее должен был стоять прямо перед ними, перекрывая своим весьма откровенным обликом главную камеру. Что ещё странно, это третье лицо смотрело на Кьяру широко распахнутыми глазами, словно он мог её увидеть через крохотные пиксели жидкокристаллического монитора. — Кьяра! Варгас захлопнула крышку ноутбука с такой силой, что едва не разбила экран. От липкого ужаса у неё под рубашкой учащённо забилось сердце. Ей это померещилось. В кофе, наверное, что-то подмешали. Или устала от долгой езды в поезде. Чуть успокоив нервы, женщина собралась с духом и открыла ноутбук во второй раз. К её досаде, начальник никуда не исчез. В отчаянии он стучал кулаком по экрану, словно по стеклянному аквариуму. — Варгас, это я! Помоги мне! Я не знаю, как оказался здесь! Женщина усиленно помотала головой. Эта шутка зашла слишком далеко. Стараясь не вслушиваться в приглушённые мольбы Карьедо, она навела мышку на соседнее видео и с замиранием на сердце нажала на него. В следующем ролике готичного вида девушка зачитывала на подкасте зловещие истории своих подписчиков. И снова перед ней откуда не возьмись появился Карьедо. Всё в той же белой майке он стоял прямо перед затемнённым столом блогерши и с отчаянием лупил кулаками по стеклу камеры. Блогерша увлечённо зачитывала историю, не поднимая на него своих сильно подведённых глаз. Следующий резкий щелчок, и подкаст сменился стендапом от старичка Карлина, который в своей привычной гневной манере рассказывал о детях под захлёбывающийся хохот зрителей. Рядом с ним, рыдая от бессилия, стоял полуголый и взлохмаченный Антонио Карьедо. — Какого хрена? — вырвалось из пышных губ Кьяры. Она осмотрела ноутбук со всех сторон, проверив его на наличие какой-нибудь флешки, которая могла бы впрыснуть в систему хитро выдуманный троян. Не найдя ничего такого подозрительного, девушка снова посмотрела на босса. Тот уже стоял перед ней на коленях, возведя руки к небу, в то время как пожилой стендапер обходил его стороной, не обращая на него никакого внимания. — Пожалуйста, Варгас, не переключай больше ролики… Пожалуйста, не переключай! — Вы видите меня…? — не поверила своим ушам женщина. Нет, ну точно в кофе что-то подсыпали. — Конечно, вижу! И слышу! Я теперь везде, Кьяра! Чтобы окончательно убедиться в своём сумасшествии, женщина спрыгнула с кровати и включила старенький телевизор. Через пару секунд странного гудения, экран вспыхнул, явив на свет один из каналов, на котором миловидная особа рассказывала о погоде. Также, как и в интернете, прямо перед ней возник Карьедо. — Видишь? Говорю тебе, меня по всем каналам показывают! — кричал он с толикой потрясения и какого-то жуткого восторга. — Бред полный… — только и смогла проговорить Варгас, прежде чем от шока её сразил глубокий обморок. Тем временем в соседнем номере, стоя в душевой под градом горячих капель, Шон Грин с усмешкой на лице размышлял о своём гадком поступке. Конечно, сил у него было немного, но их хватило на то, чтобы запихнуть этого смазливого дурачка туда, куда тот и хотел попасть. Увы, конечно, попал он только в телевизор своего номера и в ноутбук своего агента, однако, в общем и целом, желание-то Шон исполнил. Мужик должен быть ему безмерно благодарен за такую щедрость. Обычный Лепрекон поступил бы с ним гораздо жёстче… Эти мысли вызывали в нём небывалую бурную радость. Если бы прежний Шон искренне испугался тому, что натворил, то новый Шон не испытывал даже щепотки угрызения совести. Тьма в его груди крепла, пожирая малейшие светлые чувства, что вставали у неё на пути. Хорошенько помывшись и сбрив щетину, он посмотрел на себя в запотевшем отражении зеркала. На него смотрело бледное и исхудавшее лицо с тёмными низко опущенными бровями и мерцающим жёлтым блеском в прищуренных глазах. Это был не Тень, точно не Тень. Тень растворился в его чувствах, как если бы какао растворилось в тёплом молоке. Наконец-то Шон ощущал себя живым и цельным. А что насчёт Мэри Кёркленд… Как и прежде, он продолжал неустанно возвращаться к ней, но теперь воспоминания об этой золотоволосой девице вызывали в нём чистую ярость. Она отвергла его. Его, могучего Лепрекона. Отказалась от его богатств. Растоптала его невинные чувства. Призналась в любви другому, хотя поцелуй подарила ему. Она ведь хотела его, несомненно хотела, но почему-то струсила и дала заднюю. Теперь у него появилась идея — приторно сладкая, как дешёвая конфета. Он хотел посмотреть на этого «другого». Для начала просто посмотреть, прикинуть, по какой причине Мэри выбрала именно его. За красоту? Шон провёл дрожащими пальцами по застывшему лицу. Ну, а чем он не красавец? У него были весьма благородные черты: красивая светлая кожа без единого дефекта, не считая бледной россыпи веснушек на прямом с чуть вздёрнутым кончиком носу, густые вьющиеся волосы цвета рыжего пламени, правильный прикус без торчащих зубов, стройное тело. Если бы не душевные травмы и орава нелепых комплексов, сковавшие прежнего Шона по рукам и ногам, все женщины мира давно бы оказались у его ног. Отойдя от зеркала, Шон аккуратно зачесал мокрые волосы назад, после чего с помощью магии округлил чрезмерно острые уши. Лежавший на его влажной груди ведьмин мешочек нервно дрогнул и затих. Может, тогда дело в волшебстве? Шон расхохотался от такой мысли. Смешно! Тот ублюдок явно ею не обладал, иначе бы Мэри не отправилась на другой конец мира на поиски сидов. Так почему же она отказалась от Шона в пользу этого неудачника? «Ничего… — тешили отравленные мысли. — Скоро я сам всё узнаю».***
— Это здесь, — Лиза указала пальцем на высокие ржавые ворота, что вели на склад. Над её головой, хлопая белыми крыльями, горланили жирные чайки. — Вы готовы? — она окинула взглядом своих товарищей. Будто по команде Илэсэйд и Роджер водрузили беруши и ответили ведьме коротким кивком. — Хорошо… — сглотнув накопившийся в горле ком, девушка надела наушники и, спрятав увесистый плеер в карман юбки, сделала шаг вперёд. — Тогда разберёмся с этим быстро!