***
По большей части Мерти Фоули нравилась его новая работа, и на то имелась пара резонных причин. Первая причина заключалась в давней мечте приобрести машину, которая в скором времени (может, через год или два) с регулярным доходом должна была стать реальностью. Вторая же причина крылась в самом место работы — бар у О’Доэрти был его самым любимым и самым родным пристанищем, в котором Мерти провёл лучшие годы своей небольшой, но весьма насыщенной жизни. Поначалу хозяин этого великолепнейшего в мире заведения не особо горел желанием брать к себе на попечение проблемного мальчишку, но после череды размышлений и внутренних споров он всё же смягчился и сообщил радостному Мерти, что его работа начнётся с завтрашнего дня после подписи некоторых бумажек. После всех проделанных формальностей Мерти ринулся домой, дабы поделиться своими достижениями перед вечно недовольной роднёй. — Ну, наконец-то, — проворчала его бабка, которая отреагировала так, словно весть о работоспособности её внука больше возмутила её, чем обрадовала. — Хоть перестанешь ошиваться по дому без дела и глаза мозолить. — Молодец, сынок, — в свою очередь похвалила парня мама. — Видимо, помогли тебе мои счастливые монетки, — и она указала на его старые кроссовки. С толикой раздражения Мерти понял, почему у него весь день так нещадно натирало стопы, но вслух возмущаться не решился, ибо побоялся получить тряпкой по голове за свою неблагодарность. На следующее утро он пришёл даже раньше запланированного времени и столкнулся с хозяином бара возле крыльца. — О как, — буркнул тот, неряшливо отпирая ключом дверь, за стеклом которой висела табличка «закрыто». — Я и не знал, что ты способен на пунктуальность. Ну-с, заходи тогда. Сейчас я расскажу тебе о твоих обязанностях. Мерти распирало от осознания, что сейчас на него лягут первые важнейшие задачи. Настолько осмелев в своих фантазиях, он даже представил себе, как через год переименует этот паб в честь своего имени, сделает современный ремонт в зале и сам будет решать, какое пиво польётся из его кранов. Однако все эти яркие фантазии довольно быстро разбились в дребезги о суровую реальность в виде длинной швабры и погнутого ведра, на которые указал ему О’Доэрти. Мерти с грустью принял древко швабры и поднял свободной рукой ведро, из которого тут же вылетело несколько сонных мух. — А чего ты хотел, парень? — посмеялся ему в спину О’Доэрти. — Работать здесь — это не только пиво разливать по бокалам! Начни сначала с уборки, а там уже посмотрим, на что ты ещё сгодишься. Фоули послушно вымывал дощатые полы зала, попутно усмиряя кипевшее в груди недовольство. Всё нормально, всё хорошо. Скоро он станет полноценным барменом и проявит себя. Все известные личности начинали свою карьеру с низов: кто навоз копал, кто на заводе спину гнул. Разве он был хуже остальных? Если так подумать, то мытьё полов было не самым плохим времяпровождением. Ему всего-то надо было ходить меж столиков и ритмично водить тряпкой по полу, иногда сменяя грязную воду в туалете. К тому же, утром в зале было безлюдно, поэтому Мерти не опасался столкновения со знакомыми. Через час О’Доэрти критически осмотрел блестящие от влаги полы, одобрительно кивнул головой и послал своего сотрудника на кухню. Оценив замызганные жиром кухонные стены, Фоули понял, что одной замоченной в холодной воде тряпкой здесь было не обойтись. В ход пошли всевозможные чистящие средства и целая дюжина губок. Мерти приходилось двигать полки с продуктами, вымывать каждую заплывшую жиром или грибком щель, размораживать холодильник и менять тараканьи ловушки, что были приклеены почти на каждой стене. Одно хорошо — работал он теперь не в зале и даже если бы сейчас к ним в бар зашёл посетитель, то ему бы не пришлось столкнуться с Мерти лицом к лицу. Натирая серебристое покрытие плиты, парень не переставал твердить себе простую и приятную для его самодовольной личности истину — скоро всё это будет принадлежать ему, нужно лишь немножечко потерпеть. К пяти часам вечера Мерти был выжат как лимон. Даже на общественных работах он не прилагал таких титанических усилий, как на должности стажёра в баре. Оценив замученный внешний вид подчинённого, хозяин паба изобразил на лице добродушную улыбку. — Так уж и быть, иди домой и набирайся сил. Кстати, — добавил он, — не хочешь выпить пива перед уходом? Мерти чувствовал себя слишком уставшим даже для одной пинты пива. К тому же, он опасался, что не удержит своими трясущимися руками бокал. Помня, как в своё время осрамился Шон Грин, залив пивом грудь туристки, Фоули не хотел повторить судьбу сапожника. Отказавшись от угощения, он вышел на улицу, где тут же столкнулся с Байлом. — О, здорово! — воскликнул его товарищ. — А я как раз решил заскочить после работы и опрокинуть пару пинт. Айда со мной? Покрасневшие руки Мерти мелко задрожали, выдавая сильную усталость. — Нет… э… не сегодня, — промямлил юноша. Но, увидев вопросительный взгляд друга, напыщенно добавил. — Я, кстати, только что сто человек обслужил. Клёво, да? — Ого! — искренне поразился его достижениям Байл. — Это же… довольно много, правда ведь? А ты что, прямо сам по бокалам пиво разливал? С первого рабочего дня? — Угу-м, — нагло соврал его друг. — Это, знаешь ли, дело непростое. С виду кажется, что легкотня: взял бокал, налил в него пиво и всё готово. А на деле-то в работе бармена кроется большая наука. «И тебе, недоврачу, носящему утки за стариками, этого не понять», — хотел добавить он, но быстро прикусил язык. Его издёвки могли серьёзно обидеть Байла, а тот был единственным человеком в Рэдкиле, с кем Мерти поддерживал дружескую связь. Роджер Доннели пропал неизвестно куда, Грин — этот чудак со странностями — тоже канул в неизвестность, а больше никто из молодёжи и не горел желанием терпеть противный характер Фоули, очевидно, передавшийся ему по наследству от сварливой бабки. — Ладно, мне домой пора. Зависни в баре за нас двоих, — Мерти попрощался с Байлом и быстрым шагом направился вверх по узенькой улице. Сунув руки в карманы, он осунулся и ударился в размышления о судьбе второй половины их дружного (или отчасти дружного, если вспомнить количество отсидок в обезьяннике) квартета. До разговора с шерифом Куинн возле автобусной остановки он, можно сказать, искренне верил в то, что Шона и Роджера похитили и разобрали на органы. Однако потом эта славная легенда посыпалась, как карточный домик, стоило матери Роджера продемонстрировать всем оставленную сыном записку. «Мамочка, не волнуйся, я жив-здоров, — мысленно процитировал часть записки Мерти и фыркнул от отвращения. — Типичный сынуля, ещё и кидала! Свалил невесть куда, забив болт на друзей и семью. Лучше б на органы пустили, хоть какой-то был бы с этого прок». Его злобные мысли были продиктованы глубокой, хотя и не до конца осознанной обидой. На самом деле, как бы Мерти не кичился новой работой, в глубине души ему хотелось разделить с парнями их неизвестное, но стопудово захватывающее приключение. Вместо этого он целый день отдирал стены от засохшего жира, да вымывал унитаз до блеска. Как уж тут не разозлиться на несправедливую судьбу? Проходя мимо парка, из которого за высоким забором торчали цветущие ветви майского древа, Фоули вдруг остановился и покосился на невысокую фигуру, что внаглую перегораживала ему путь к дому. Старик, одетый в спортивную куртку цвета грязной ржавчины и в тёмно-серые штаны, похоже, не замечал появившегося рядом с ним парня. Встав на цыпочки и взявшись пухлыми руками за прутья забора, он со странным интересом разглядывал извилистое майское дерево. Его голодное любование было настолько велико, что даже Мерти на секунду испытал интерес к парку. Он быстро повернулся к дереву и, не убирая руки из карманов, посмотрел на главную гордость их маленького городка. «Ну-у, и дальше что? Дерево, как дерево, — подумал он и разочарованно хмыкнул. — И на что этот старый хрыч пялится?» Словно услышав его мысли, незнакомец повернулся и одарил Мерти желтозубой улыбкой. — Поразительно, не правда ли? Оно больше не жалит меня! Нет, ну до чего же поразительно… — Ага, да, — не поняв ничего, Мерти обогнул деда, выйдя на пустую дорогу, и в спешке потопал дальше по знакомой улице. Размышления о безумном старике быстро стёрлись из его памяти, когда он почувствовал на пороге своего дома запах маминого жаркого. Следующий рабочий день оказался в стократ приятнее предыдущего. Сначала Мерти как обычно вымыл полы в зале, протёр все липкие от пивных напитков столики, спустил вниз стулья, а потом, уже следуя регламенту, поплёлся вычищать кухню после той карательной кулинарии, что происходила минувшим вечером. Дело в том, что О’Доэрти продавал с своём заведении только два вида блюд — мелкие солёные закуски и жирнющие мясные деликатесы по типу немецких сарделек. О каких-то более лёгких салатах и супах не было даже и речи. О’Доэрти считал, что его бар был предназначен для мужчин, а, значит, и еда должна была соответствовать стандартному мужскому рациону, в который входило много мяса, жира и едкого запаха. После кухни Мерти решил передохнуть, так как руки изрядно болели от постоянно работы, да и кожу начало противно саднить от химии. Однако стоило ему уединиться в подсобке со своим обедом, как к нему бесцеремонно ввалился О’Доэрти, который почему-то выглядел непривычно взволнованным. — Тут такое дело, парень, — начал он, окинув юношу оценивающим взглядом, — мне нужно будет отойти на пару часов. Дело срочное: жена в больницу попала и требует моего присутствия. Поэтому бросай швабру и дуй на краны. Но смотри у меня, — предвидев бурную радость Мерти, мужчина пригрозил ему толстым пальцем, — если хотя бы литр пропадёт из бочки, уволю и даже оправдание слушать не буду. Лей экономно, заказы записывай, стаканы не разбивай. Уяснил? Когда Мерти оказался за барной стойкой, О’Доэрти был уже одет и явно готовился к тому, чтобы провести повторный инструктаж перед своим уходом. Было очевидно, что ему нелегко давалась перспектива оставлять бар под руководством стажёра и по совместительству заклятого шалопая. После череды занудных напутствий хозяин наконец-то удалился, и Мерти, воодушевлённый столь быстрым повышением по карьерной лестнице, встал у кассы и приготовился ждать первых клиентов. Народ стекался в бар медленно и неохотно. Оно и не удивительно — была ведь середина недели, а самый раздрай обычно начинался под вечер пятницы. Многие клиенты, узнав в бармене Мерти, очень удивлялись такой встрече. Кто-то искренне радовался за парня и желал ему удачи, а кто-то отнёсся к его присутствию с недоверием и даже с толикой враждебности. — А куда хозяин запропастился? — спросил один работяга, испуганно заглянув Мерти за плечо. — Ушёл по делам! — с напыщенной гордостью ответил Фоули. — Теперь я тут бармен. Ну, так чё, будете заказывать или нет? С наступлением ранних сумерек О’Доэрти так и не вернулся в бар, но Мерти его отсутствие только шло на руку. Ему так нравилось гоняться от кассы до кранов и обратно, что он готов был посвятить этому и два, и три, и шесть часов. С разливом у него проблем никаких не было. Будучи завсегдатаем этого бара, он и без шпаргалки отлично знал все сорта продаваемого здесь пива, а когда к нему обращались за рекомендацией, с удовольствием выдавал своё субъективное мнение по поводу всего пивного меню. Однако по прошествию трёх часов приятная нега немного ушла на спад, и парень серьёзно начал задумываться над неизвестной судьбой своего начальника. О’Доэрти не был похож на человека, способного запросто распрощаться со своим детищем. Может, с ним что-то случилось? «Да и фиг с ним, — быстро привёл себя в чувства Мерти. — Всяко лучше стоять здесь, а не чистить унитазы!» К шести часам вечера его телефон завибрировал. Разблокировав орошённый мелкими трещинами экран, Фоули увидел высветившийся номер О’Доэрти. В животе болезненно закололо. Он неохотно ответил на звонок. — Планы поменялись! — судя по голосу, его начальник находился на грани истерики. — Видимо, я так и не смогу сегодня вернуться в бар, так что оставляю его закрытие на тебе, — Мерти почти без труда услышал на заднем плане недовольные женские крики. — Да, да… да погоди ты! Дай инструктаж провести новичку! Да если бы ты хоть раз в год ходила к врачу, то нам бы не пришлось… — Я справлюсь, — перенял инициативу Мерти, который уже весь светился от счастья. — Очень на это надеюсь, парень. За двадцать минут до закрытия выключи везде свет, приберись и подсобку запри на ключ. Сами ключи передашь мне утром. Ох, надеюсь, к этому времени меня оставят тут в покое… — Всё будет сделано в лучшем виде, босс! — Да, да. И помни: хоть раз облажаешься, я мигом… Не желая выслушивать лишние угрозы, Мерти крикнул что-то про проблемы со связью, выключил телефон и сунул его в карман. К половине восьмого в бар заглянул помощник шерифа Брэди. Выглядел он подавленно, словно с ним случилась какая-то мелкая, но ощутимая неприятность. При виде знакомой светло-коричневой шляпы с широкими полями, Мерти невольно задумался о том, что в последний раз видел шерифа Куинн в тот день, когда ходил на собеседование. Интересно, и куда же эта железная леди подевалась? Раньше она никому из жителей Рэдкила не давала продыху. Он уже собирался задать этот вопрос Брэди, но, увидев серое лицо младшего помощника, решительно прикусил язык. Нет уж, злить сейчас полицию никак не входило в его планы, особенно после того, как он наконец-то ступил на правильный путь: работу вот себе нашёл, повышение, считай, получил. — Чё по пиву желаете? — обратился он к Брэди с широкой улыбкой, когда тот наконец добрался до барной стойки и опустил на гладкую ореховую столешницу свою красную пятерню. — Светлого нефильтрованного, — буркнул в ответ мужчина. А сам окинул паренька настороженным взором. — Ты в бармены затесался? — Как видите, сэр, — парень метнулся к дальнему крану, прихватив на ходу отполированный до скрипа бокал. — «Сэ-эр». В твоих устах малейшая любезность выглядит, как издёвка, — на хмуром лице Бреди проскользнула ироничная улыбка. — А хозяин питейного заведения в курсе о твоей работе? Или ты захватил его место силой? Представив себе эпическую битву на мечах в стиле «Горца», Мерти не удержался от смеха. — Не-а, я теперь здесь официально работаю. Даже договор накалякали ради меня, вот так! Держите своё светлое нефильтрованное. Помощник шерифа уставился на появившийся перед ним золотистый бокал с таким видом, как будто вместо пива ему предложили коровью мочу в банке. Затем, всё же пересилив сомнение, он пригубил напиток, смочив щёточку усов белой и пышной пенкой. Мрачное лицо тут же сменила пелена блаженства — очевидно, пиво пришлось ему по душе. Мерти решил далеко не отходить от своего нового клиента. На самом деле он надеялся, что, смягчившись алкоголем, Бреди расскажет ему что-нибудь интересное по поводу Шона и Роджера. Последние два дня в Рэдкиле было так тихо, словно все его жители, за исключением глубоко скорбящей четы Доннели, разом забыли о существовании этих двух парней, хотя один из них совсем недавно шил для них башмаки к празднованию Белтейна. Нет, разумеется, Фоули недолюбливал Шона, но даже ему было неуютно от образовавшегося вокруг этого дела затишья. К его печали, Брэди особо не стремился к разговорам, по крайней мере на трезвую голову. Пиво он цедил медленно и размеренно, напоминая пьющую птицу, приставленную к стакану с водой. Взгляд его был устремлён в никуда, из чего можно было сделать вывод, что младший шериф находился сейчас внутри своего маленького и сумрачного мирка. Вскоре дверцу в бар снова потревожили, и в зал прошмыгнула маленькая тень. Мерти вздрогнул, когда у стойки рядом со сгорбленным Брэди вдруг оказался знакомый ему с прошлого вечера старик. Ясные голубые глаза и густая белая борода с желтоватыми полосками, напомнила парню облик Санты Клауса из старых голливудских фильмов. Только вместо красного костюмчика с поясом из-под бороды виднелась всё та же вчерашняя спортивная куртка. Минут пять старичок внимательно изучал меню, прописанное на чёрной доске позади Мерти, после чего тяжело вздохнул и почесал короткими пальцами свою белую бороду. Наблюдавший за ним исподтишка Мерти никак не мог понять, кто это вообще такой и что он забыл в их родном болотце. На бомжа он был похож лишь отчасти — кроме сильно поношенной одежды в остальном он выглядел довольно опрятно. Перегаром от него не разило. «Может, прогнать его? — подумывал парень, мучаясь от неприятной дилеммы. — Хотя он не буянит, к посетителям не пристаёт… Но блин, а если это реально бомж, то ему тем более нечего здесь делать!» С другой стороны, откуда у них в городе могли взяться бомжи? Бомжи — это привилегия богатых миллионников. Неужто один из этих бедолаг сбился со стаи и случайно забрёл в их маленький и уютный Рэдкил? Странно всё это, очень странно… К его счастью, то ли засмущавшись от косого взгляда бармена, то ли передумав делать заказ, старик вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов и быстро засеменил к выходу прежде, чем кто-то ещё в баре обратил на него внимание. «Правильно, — одобрил его решение Мерти. — Попутного тебе ветерочка, дед». А сам, пока все клиенты в баре наслаждались напитками, переключил внимание на телефон. Вообще-то он надеялся на то, что к нему в гости заглянет Байл. Нужно же было покрасоваться перед ним своей новой должностью. «Сегодня облом! Какую-то бабу крикливую завезли в отделение. Аппендицит, кажись. Загляну завтра», — горело чёрными буквами на светлом фоне последнее его сообщение. Выругавшись, Мерти убрал телефон обратно в карман. Помощник шерифа поднял руку и молчаливо потребовал добавки. Судя по тому, как помутнели его глаза, хмель всё-таки сделал своё бравое дело. Предвкушая скорый допрос, Мерти пододвинул к нему запотевший бокал, а сам встал рядом, подперев щёки руками. Чутьё его не обмануло — сделав пару глубоких глотков (неотличимых от тех экономных, с которых он начинал первое пиво), Брэди тяжело выдохнул и наконец-то заговорил. — Чертовщина какая-то творится… сплошная чертовщина, — пробормотал он, устремив мутный взор куда-то сквозь юного Фоули. — Ничего не понимаю. Но знаешь что? — обратился он не то к себе, не то к парню. — Я думаю… нет, я уверен в том, что всё это очередная проверка. Куинн любит проверять мои навыки. Вот и теперь проверяет, а я повёлся, как дурак. — О чём вы? — не понял его Мерти. Бреди сначала громко рыгнул, затем вытер нос кулаком и зарядился очередным глотком пива. — Да вот… может, ты уже в курсе, — рыгнув во второй раз, он с трудом продолжил, — но наша доблестная шериф Куинн пропала. — Пропала? — парень не поверил своим ушам. — Фига! Я же буквально позавчера видел её на автобусной остановке. — Вот-вот. Все её там видели. Мисс Вайт, старушка, которая живёт рядом с этой остановкой, лично видела, как Куинн села в автобус и уехала по направлению в Лимерик. А потом всё, тишина. На звонки не отвечает, на сообщения тем более. Я уж подумал, что она, это… как его… — пытаясь собрать мысли в кучу, Бреди пригубил пива. — Ну, решила больничный взять. Мерти задумчиво прошёлся языком по прорези между своими передними кривыми зубами. Ему без труда вспомнилась нашумевшая новость о пожаре в доме Маккарти. К счастью, во время инцидента никто не пострадал, кроме, разумеется, самого дома. Пожарные утверждали, что причиной возгорания стала аномальная жара и сухие брёвна, из которых, собственно, и состоял весь дом. Самой Лизы Маккарти в доме не было. Поговаривали, что она в отъезде и пока что не знала о том, какой сюрприз её ожидал в родном городе. Короче говоря, этой девчонке можно было только посочувствовать. По поводу приключений шерифа Куинн в их городской больнице Мерти тоже знал не понаслышке. Ведь его друг Байл ухаживал за ней, пока она приходила в себя после пожара. — … звонил ему, — донеслось до ушей Мерти вялое бормотание. К своей печали, парень понял, что из-за собственных дум не услышал последнее предложение. — Чего? — Да врачу я звонил, говорю! — рассерженно повторил Брэди. — Это, кстати, конфиденциальная информация, — с толикой важности добавил он. — Поэтому радуйся, что я решил… Налей ещё, пожалуйста, — он тряхнул перед юным барменом своим пустым бокалом. Мерти послушно налил новую порцию в тот же бокал. От волнения он даже забыл его сполоснуть. — Ну так вот, — получив своё пиво, Брэди расслабился и продолжил говорить. — Я позвонил врачу, и тот мне вкратце обрисовал ситуацию. Ну, то, сё, пятое десятое, — он поводил рукой по воздуху, — отравление угарным газом, ещё чего-то, поэтому главная рекомендация — исключить на ближайшее время интенсивную нагрузку. Дома сидеть, то бишь. Вот я и решил, что она осталась… дома… — А домой к ней ходили? — Ходил! Конечно, ходил! Звонил в дверь, стучался, часами стоял, а она ни в какую. Видно, не было её дома. Бли-ин, — простонав, Брэди шлёпнул себя по лбу. От удара полицейская шляпка переместилась на его темечко. — Ну очевидно же, что это проверка. Только я её смысла никак понять не могу. Она хочет, чтобы я поиски начал? В розыск объявил? — Так почему бы и не объявить? — Мерти постарался придать своему голосу равнодушный оттенок. — Человек же типа пропал. — Да как бы… прошло всего ничего, понимаешь? По-хорошему, полноценные поиски следует начать после двадцати четырёх часов с пропажи человека. Но так как я спохватился не сразу… — посмотрев на свои наручные часы, Брэди вздохнул. — Ладно. Завтра можно будет этим и заняться. Но блин, а вдруг… ик!.. вдруг это проверка, и я уже её не прошёл? Не хочу я терять эту работу, очень не хочу! Мерти не знал, чего хорошего мог посоветовать полицейскому. Может, он и знал наизусть все пивные сорта в заведении, но с треском проигрывал в качестве душевного собеседника. Всё, что он мог предложить Брэди, это забить на своё начальство, ровно также, как и он забил на своё. Ведь, по сути, они были во многом похожи с Фоули — два младших помощника, случайно или намеренно оставшихся наедине со взрослыми проблемами. Только в отличие от полицая Мерти испытывал истинное удовольствие от своей работы, в то время как Брэди, потеряв поддержку наставницы, посыпался окончательно и превратился в маленького ребёнка, потерявшего в супермаркете свою мать. Пока он думал над тем, что на его месте сказал бы О’Доэрти, помощник шерифа сунул руку в нагрудный карман своей куртки и вытащил на свет помятую пачку с сигаретами. — Можно? Не дождавшись ответа, он с ловкостью фокусника вытащил зубами сигарету и зажёг её тёмный кончик зажигалкой. Над барной стойкой потянулся слабоватый запах табака. Мерти осталось только смотреть на извилистый сизый дым огромным глазами. «Твою мать, — подумал он. — Если О’Доэрти об этом узнает…» «Да не узнает он! — одёрнула другая, более дерзкая мысль. — Пусть этот пень усатый дальше курит. Того гляди, проникнется моей добротой и ещё чего интересного расскажет». Следуя своим размышлениям, он спросил вслух: — А что там насчёт пацанов наших? Ну, Роджера и Шона. Есть какие-то новости? Затянувшись, Брэди выдохнул в лицо Мерти облаком густого синего дыма, после чего вяло качнул головой. — Нет. Нет ничего. Как шериф…пропала, так и заглохли поиски. Но я лично, — вдруг добавил он, вперившись в парня своими раскосыми от алкоголя глазами, — считаю, что они просто сдёрнули отсюда, дабы мир повидать. Записка ведь об этом и гласила. Увидев, что мужчина собирается стряхнуть пепел на пол, Мерти подтолкнул в его сторону блюдце для мелочи. Брэди с благодарностью стряхнул в него сожжённый табак. И, разумеется, не попал. — Может, мне тоже? — спросил он, делая последнюю затяжку. — Сдёрнуть, в смысле. Нет тут никаких перспектив, ещё и начальство со странностями попалось. Колдуны всякие… пожары… Поищу работу где-нибудь в Белфасте. Подальше хочу быть от этих мест, — заключил он, спускаясь с длинного барного стула. — Спасибо за компанию, парень. Пошарив в карманах, он извлёк кожаный кошель и выудил оттуда несколько евро. Мерти проводил мужчину с самой вежливой улыбкой, на какую вообще был способен. Итак, что имелось в сухом остатке? Шон и Роджер пропали с концами, а за ними и доблестная мадам шериф. Не сказать, что Мерти был опечален исчезновению Аманды Куинн. По крайней мере теперь никто не будет чуть что останавливать его на улице, требовать дыхнуть в алкотестер и придумывать изощрённые наказания. Честно говоря, Мерти недолюбливал шерифа ровно в такой же степени, как свою бабку, которая всё детство гонялась за ним по двору со скалкой в руке. Поэтому тот факт, что она исчезла, по большей части принёс ему удовольствие, чем досаду. К девяти часам в баре осталось сидеть только двое людей — какой-то моложавый мужичок с толстой книгой в руке (он заказал вишнёвое пиво, чем тут же вызвал в душе Мерти искреннее отвращение) и фермер с красным из-за солнца лицом, который, похоже, давно провалился в сон, так как не поднимал головы со сложенных рук уже более десяти минут. В маленьких колонках, развешанных по углам зала, очень тихо, почти незаметно поигрывал старый ирландский фолк. От растёкшейся воском скуки Мерти уже и сам начал клевать носом. Благо, до закрытия бара оставалось вытерпеть ещё час. Внезапно входная дверь хлопнула, да так громко и внезапно, что и фермер, и Фоули подпрыгнули на месте, моментально забыв о сонливости. Мерти непонимающе захлопал глазами. Чуть запоздало он обратил внимание на уже знакомого ему старичка, который теперь сидел на месте Брэди и весело барабанил короткими, похожими на пеньки, пальцами по деревянной столешнице. — Сколько стоит сие хмельное пойло? — громко и как будто нараспев поинтересовался он. Брови Мерти с изумлением поползли наверх. Мысли о скорейшем закрытии бара быстро ушли куда-то на задний план. — Эм… Ну как бы на доске всё написано, — указал он ладонью на чёрную меловую доску, расположенную позади него. Пока что ни у кого, даже у самых рьяных алкоголиков, не возникало проблем с прочтением меню. — Это понятно, — произнёс старик, продолжая при этом раздражающе громко стучать по столу. — Но мне ничего ваши циферки не говорят. Видите ли, — продолжил он, увидев замешательство юного бармена, — я плоховато понимаю, что такое деньги. Точнее говоря, в чём заключается их ценность. Поэтому с собой их у меня нет. «Приплыли», — подумал Мерти, с трудом удерживая себя от закатывания глаз. — В таком случае, я не смогу… — Но у меня есть это, — не дав ему договорить, старик вдруг сунул руку под грязную куртку и с некоторым трудом выгреб оттуда несколько блестящих камней. Белые и красные алмазы, рубины, изумруды и чёрные опалы неряшливо рассыпались по всей деревянной плоскости. Не веря в происходящее, Мерти в шоке разинул рот. Он никогда не видел драгоценности вживую, только в фильмах и на постерах со звёздами. — Как думаете: этого хватит на один пивной кубок? Старик подобрал со столешницы квадратный изумруд, который тут же весело сверкнул между его толстыми пальцами, маня чужой взор своей природной красотой. Мерти даже представить себе не мог, сколько мог стоить хотя бы один такой камушек, а старик этот, походу, и подавно вопросом не задавался. Он подкинул изумруд в воздух и попытался поймать его, но камень отскочил от его ладони и покатился по полу, ловя на себя свет круглых люстр. Мерти пришлось сделать над собой огромнейшее усилие, чтобы не броситься его подбирать. «Спокойствие, — приказал он себе, стискивая нервно пальцы. — Возможно, это всего лишь бутафорские блестяшки. Откуда тебе знать, что камни подлинные?» Эта мысль заметно отрезвила его и вернула лицу былую усмешку. — Послушай-ка, дедуля, — обратился он в тот момент, когда старик, кряхтя, пополз под столешницу за своим типа изумрудом. — Мы тут вообще-то не ломбард. — А что такое ломбард? — тут же поинтересовался старикан. — Место такое злачное, — Мерти отвечал с раздражением. Ему не нравилось играть роль энциклопедии для какого-то старого хрыча, который очевидно находился в состоянии деменции. — Там оценивают вещи, и если вещь добротная — платят за неё нехилые деньги. Старик задумался. — Нехилые деньги… То есть, чтобы получить эти ваши бумажки, мне нужно отнести мой клад в ломбард. Я верно понял? — Ага, — парень кивнул на дверь. — Ломбард находится в квартале отсюда. Как выйдешь, шагай направо, тут же увидишь яркую надпись впереди. Только вот… — добавил он с ехидством в прищуренном взгляде, — он сегодня уже не работает. Время позднее. — Вот незадача, — расстроенно пробормотал дед. — А я ведь так хотел попробовать ваше зельице, которое, если верить слухам, приносит душе счастье и умиротворение… — Выходит, не судьба, — пожал плечами Мерти. — Приходи с деньгами, тогда отведаешь нашего… кхм… зельица. На самом деле, невзирая на насмешливые комментарии, он почувствовал жалость к своему странному бородатому гостю. Старик напомнил ему родного деда, умершего много лет назад. Тот на закате своей жизни казался Мерти очень добрым, наивным и безумно чутким пожилым мужчиной, хотя ни одна из перечисленных черт не подходила под описание семейки Фоули, которая была известна Рэдкилу своим ужасно противным характером. Явно пребывая в замешательстве от собственных мыслей, Мерти обречённо покосился на чёрную доску, исписанную до краёв изящным почерком О’Доэрти, и прикинул, какая из представленных позиций стоила меньше всего. — Так, короче, — заключил он, внутренне бесясь от собственной доблести. — Сегодня я угощу тебя пивом, но завтра ты принесёшь в бар деньги. Понятно? — парень обернулся и посмотрел старику в его ясные голубые глаза. — Понятно! — обрадовался старик. Он сгрёб обратно всё своё добро в одну руку и упрятал его себе под куртку. — Завтра в ломбард. Лом… бард, — он повторил это слово несколько раз, будто изо всех сил пытался запомнить. — Принесу туда свои пожитки, получу деньги и отдам их вам. Как вас звать, милый юноша? — Меня-то? Мерти Фоули, — буркнул парень и отвернулся за чистым стаканом. Он всё ещё не верил в то, что делает. — Но ты сильно не обольщайся, дедуль. Я пошёл тебе навстречу только потому, что сегодня мой первый день работы за стойкой. Так-то я на самом деле стажёр. «Нафига я это говорю вообще?» — удивился он. — Понятненько. А кто такой стажёр? — Ну… типа мелкий работяга, у которого куча обязательств, но мало привилегий, — терпеливо объяснил Мерти. — Полы мою, короче. — То есть, ты уборщик. Парень промолчал. Называть себя уборщиком он не собирался, ибо то была слишком низменная должность, недостойная его величества. — А тебя как звать? — обратился он в свою очередь, желая как можно скорее сменить тему. — Не знаю, — безмятежно пожал плечами дед. — Зови меня, как хочешь. Можешь даже сам имя придумать. — Делать мне больше нечего! Мерти поставил перед своим гостем пинту бледно-жёлтого пива. Расстроившись таким резким ответом, дедуля посмотрел на свой запотевший бокал, по стеклу которого стекали холодные капли. — А как называется это пойло? — уточнил он. — Лагер называется. — Значит, зови меня Лагером. Парень прыснул со смеху. — Окей, — произнёс он, ухмыляясь. — Будь хоть Лагером, хоть Портвейном, мне без разницы. Главное, о деньгах не забудь. — Не забуду, — ответил ему мягкой улыбкой так называемый Лагер. — Я, знаешь ли, в этом деле мастак, — он стукнул пальцем себе по виску. — Раз уж что пообещал, то и исполню. Через полчаса бар покинули два клиента — сначала ушёл любитель вишнёвого пива, затем крестьянин с красным лицом, который уже был так пьян, что не с первого раза нашёл дверную ручку. Мерти помахал им на прощанье, крикнул заученное «приходите завтра» и перевернул весящую на стекле табличку, сменив надпись «открыто» на «закрыто». После этого он обернулся к барной стойке и покосился на грязную куртку последнего гостя. Лагеру хватило одной пинты, чтобы потерять связь с реальностью, хотя предложенное пиво содержало в себе всего лишь четыре процента спирта. Такие напитки Мерти выпивал залпом, как газировку, и не пьянел. Но старик, по всей видимости, не придуривался, когда толкал забавные речи про «загадочное хмельное пойло». Видимо, это реально был его первый алкогольный опыт. «Его первый раз», — поправил себя Мерти и глупо посмеялся над образовавшейся пошлой шуткой. Следуя наказу О’Доэрти, парень протёр тряпкой столы, поднял стулья, выключил музыку и отправился запирать подсобку, забитую железными бочками. На всё это действо ушло минут пятнадцать. Когда парень вернулся обратно в зал, старик всё ещё сидел на высоком стуле и что-то пьяно бормотал себе под нос. Теперь-то своим состоянием он на сто процентов напоминал бомжа. Мерти аккуратно вытащил из его пухлой хватки пустой стакан и отправил в мойку. Затем, сверившись с меню, вынул из заднего кармана один евро и положил его в кассу. Когда все дела были сделаны, юноша вернулся к старику. — Ау! — позвал он. — Мы закрываемся! Лагер с большим усилием разлепил веки и осоловело посмотрел на Мерти. — О, Мерти Фоули! — воскликнул он, дыхнув в парня хмельным перегаром. — Мой новый друг! Чего желаешь? — Желаю, чтобы ты свалил отсюда, да поскорее, — грубовато, но без злобы в голосе ответил ему Мерти. — Мне бар закрыть надо. Но старик, похоже, не особо вслушивался в его слова. Он тупо смотрел на парня и продолжал улыбаться в свою пышную белую бороду. Он действительно был похож на Санту Клауса. Только на очень грязного и пьяного Санту. Санту, которого уволили с работы и принудили жить в трущобах. Не сумев дождаться от Лагера никакой сносной реакции, Мерти схватил его за куртку и стащил старика со стула. Его гость хоть и был тяжёлый, но по крайней мере вёл себя послушно, точно младенец, ухватившийся за руку матери. Он совсем не протестовал, когда Фоули спровадил его за порог. — Отличное пи… — хотел что-то крикнуть он напоследок, но Мерти хлопнул перед ним дверью, не желая более затягивать это натужное знакомство. Ему казалось, что он и так сделал на сегодня достаточно хорошего, отчего теперь его злобная сторона билась в болезненных конвульсиях. А ведь он изначально не собирался угощать Лагера пивом, но что-то в этом дедульке заставило его изменить решение. Может, гипноз какой-то или чего похуже… Выключив свет во всём заведении, он вышел через главную дверь и запер её на огромный медный ключ. Вот и всё. Теперь можно было идти домой и отсыпаться. Но не тут-то было. До ушей парня долетел громкий и крепкий храп, который, очевидно, принадлежал Лагеру. Старик лежал на газоне всего в паре шагов от бара. Его грязная куртка была задрана, оголив круглый белый живот, руки раскинуты, и в целом этот чудаковатый дед выглядел как морская звезда, распластавшая свои лучи на мягкой зелёной траве. Глаза его были плотно закрыты, а рот широко разинут, напоминая чёрную бездонную дыру. От такого зрелища Мерти перекосило. Он хотел было скорее накинуть капюшон и тронуться в сторону дома, выкинув из головы образ пьяного деда, но, подумав о том, как на него утром наткнётся О’Доэрти, решительно передумал. Нет уж. Если начальник увидит рядом со своим заведением этого бомжеватого старикана, то очевидно придёт в нешуточную ярость. С Лагером нужно было что-то делать. Увести его подальше, хотя бы на соседнюю улицу, дабы тот не создавал своим плачевным видом антирекламу для бара. Взяв Лагера за руку, Мерти поднатужился и со второго раза сумел поднять старикана на ноги. Тот, распахнув ярко-голубые глаза, с неслыханной радостью во взгляде уставился на своего невольного спасителя. — Мерти Фоули! — пропел он. — Давно не виделись! — А ну цыц! — рявкнул Мерти и закинул его тяжёлую, как бревно, руку себе на худощавое плечо. Лагер был ростом всего метр с кепкой, но весил он не меньше Байла. — Тебя что, не ждут дома? — Не-а, не ждут! — весело и во весь голос ответил ему Лагер. Мерти пожалел о том, что задал свой вопрос. Во-первых, ему не хотелось, чтобы кто-то увидел его в компании этого потрёпанного бедолаги. Во-вторых, потому что ответ, приправленный радостными нотками, не вызвал в его душе ничего хорошего, только новую порцию злобы. Кое-как ковыляя по пустой дороге, они добрались до следующего кирпичного дома, ограждённого деревянным забором. Мерти поискал взглядом какой-нибудь свободный закуток, куда можно было бы без зазрения совести скинуть живой груз, но, как назло, даже под слабым светом фонарей он ощущал себя мишенью для случайного зрителя. Брось он Лагера тут, то его выходка обязательно стала бы достоянием публики. Чертыхнувшись, Фоули потащил Лагера дальше. Старик шёл за ним охотно, хотя его короткие ноги заплетались и тем самым ненамеренно осложняли передвижение. К концу улицы Мерти чувствовал себя загнанным буйволом — по его спине и лицу струйками стекал горячий пот, а суставы ныли от непривычной боли. Лагер же, походу, уставшим себя не ощущал. Он вообще выглядел довольным, будто срубил джекпот. — Х-хороший ты парень, Мерти Фоули, — приговаривал он между икотами. — О-очень х-хороший. Самый добросердечный duine, которого я… ик! … встречал. — Ага, да, конечно, — Мерти старался игнорировать певучий голос Лагера и то облако перегара, которое, казалось, полностью облепило его взмокшее от пота лицо. — А теперь заткнись. На пересечении двух улиц они остановились. Лагер навалился на Мерти всем своим грузным телом, и у парня от усталости подкосились ноги. — Если бы я… ик!.. знал, как классно быть… ик!.. человеком… — Да замолчи ты, ё-моё! — простонал в отчаянии Фоули. В какой-то момент он услышал над головой заливной девичий смех. Какая-то девушка, стоявшая на балконе, окликнула его: — Подружку себе завёл, Фоули? Покраснев до кончиков ушей, Мерти втянул носом воздух и двинулся дальше. Очень скоро они оказались на окраине города. Позади оставались огни Рэдкила, а впереди — устеленные неприглядной тьмой поля, да кустарники, в которых задорно стрекотали сверчки. По тропинке, которая незаметно для Мерти из асфальтированной обратилась в кривую и просёлочную, сновал прохладный, наполненный запахами леса, ветерок. «Кину его в траву, и дело с концом», — решил наконец Мерти. Но стоило ему отпустить старика, как Лагер вдруг сам сделал шаг вперёд. — Спасибо тебе, — сказал он, обернувшись и блеснув желтушными зубами. — Дальше я как-нибудь… ик!.. сам. — Ты чё, в лесу живёшь? — не поверил Мерти. Не дав чёткого ответа, Лагер взметнул рукой и кривой походкой направился в сторону леса. Некоторое время Мерти тупо стоял на месте, не понимая, что он сейчас натворил. А вдруг этот старик с деменцией уйдёт в чащу и заблудится там? Не очень-то хотелось стать ответственным за чужую жизнь. Мерти вообще презирал ответственность, и лишь для своей новой работы с горем пополам, но таки сделал исключение. А тут… Пока он размышлял над аморальностью своих поступков, Лагер успел скрыться в тенях кустов. Вскоре и треск сухих веток пошёл на спад, заменившись стрекотом сверчков. «Ну… ну и ладно. Я и так сделал предостаточно! Раз он пропадёт, то значит так ему и надо. Нечего было надираться», — решил наконец Фоули и, просунув руки в узкие карманы джинсов, засеменил обратно в город.***
Виолетта в очередной раз внимательно осмотрела на свою высокую, достаточно откровенно (по её старомодным меркам) одетую гостю. Гнев, недоверие и любопытство вели внутри неё агрессивную борьбу. Признаться честно, давно уже она не испытывала таких сильных и таких живых ощущений. Последний год выдался несказанно тяжёлым, а каждая попытка избавиться от смертельной болезни не приносила ничего, кроме депрессии и слабости. На третьей химии её кости стали такими хрупкими, что ей пришлось перейти сначала на костыли, а потом и на инвалидную коляску. Положительная динамика никак не проявлялась, поэтому следующим этапом, по всей видимости, должна была стать могила. И вот внезапно к ней в дом заявляется какая-то женщина, которая клятвенно заверяет её в том, что, видите ли, не всё потеряно. Что Виолетту якобы можно излечить, поднять на ноги и вернуть былую красоту, увядшую после чудовищной дозы влитого в кровь яда. Это звучало, как безумие, как бредовый сон, возникший краткой вспышкой в засохшем мозгу. Но всё же, опуская адекватность, это безумие было приятным… Разве могла она от него отмахнуться, не попробовав на вкус? Обида на бывшего супруга и отсутствие денег на сиделку лишь прибавляли желание окунуться с головой в этот дьявольский омут. Поэтому размышляла она над предложением всего минуту. На большее время не хватало сил. К тому же, Виолетта боялась, что если подумает ещё немного, то захлебнётся в сомнениях и ответит гостье отказом. — Ладно, — с отчаянием прошептала она. — Ладно. Я согласна на вашу… на вашу помощь. — Отлично, — женщина по имени Морри улыбнулась ей, явив на щеках пару глубоких ямочек. Кажется, от услышанного ответа она испытала большое облегчение. В следующий миг на кухонном столе с потёртой клеёнкой появился свиток, которому, судя по желтоватой бумаге и грубым краям, было не менее сотни лет. Под изумлённым взором Виолетты Морри надломила восковую печать и дала тому расправиться. Пергамент оказался таким длинным, что его концы расползлись далеко за пределы стола. Одна его часть покатилась мимо коляски Виолетты и исчезла в дверном проёме. Женщина смотрела на это представление круглыми глазами. Такое она видела только в фильмах с комедийным уклоном. — Это ещё что такое? — Договор, — буднично объяснила Морри. — Важный этап на пути вашего исцеления. — Ох, знала бы, что придётся так много читать, — Виолетта попыталась наклониться, чтобы подобрать конец свитка, но услышав предупредительный хруст в спине, быстро сдалась, — то… о-ох… взяла бы с собой очки. Вы мне предлагаете какое-то экспериментальное лечение, не так ли? — уточнила она, вспомнив недавнюю передачу, в которой рассказывалось о лабораторных крысах. — Да, так и есть. Это своего рода эксперимент, который и по сей день требует тщательной шлифовки. Но вы не переживайте, Виолетта, с вами не случится ничего плохого. И по поводу очков… — Морри ухмыльнулась. — Не думаю, что они помогут вам прочесть содержимое свитка. — Иностранщина что ли? Ухмылка на лице Морри стала более заметной. — Типа того. — Ладно… Тогда расскажите хоть в двух словах, о чём этот договор. Я обычно стараюсь ничего лишнего не подписывать. Сами знаете, потом от рекламы не отделаешься. — Не волнуйтесь, здесь нет ни слова о ваших персональных данных, — мягко заверила Виолетту гостья. — И об условиях с большим удовольствием расскажу. Я присяду? Не дождавшись разрешения, Морри опустилась на ближайший свободный стул, который тут же протяжно скрипнул под её весом. — Дело в том, что как только вы подпишете договор, он сразу же вступит в силу. Но не в юридическую, как устроено у вас, людей, а в другую… более могущественную. Болезнь сразу же отступит. Опухоль рассосётся, ваше здоровье улучшится, кости снова окрепнут, а волосы, — она указала взглядом на бледную косынку, что была обмотана вокруг лысого черепа больной женщины. — Они вырастут. Причём мгновенно. — Бред, — фыркнула Виолетта. — Такого не бывает. — С этим свитком — всё будет. Вы вновь обретёте красоту, которую у вас вероломно украла болезнь. А вместе с красотой также получите в услужение особую силу… — Это какую же? В глазах гостьи блеснула ядовитая зелень. — Самую разную. Я не в праве рассказывать вам о ней до тех пор, пока вы не подпишите документ. Виолетта глубоко вздохнула. — Бесовщина какая-то… — К счастью для вас, это реальность, — заверила её Морри. — И она спасёт вас от медленной и одинокой смерти. Хотя и на время. Последние слова резко вывели хозяйку дома из внутреннего транса. Вылупившись на собеседницу, она изумлённо спросила: — Как это «на время»? — Я же говорила вам, что это экспериментальная процедура. Но того времени, которое она вам подарит, будет предостаточно для того, чтобы вы насладились жизнью и успели закончить все свои дела. — Да? И сколько этого времени у меня будет? — Три года. — А потом? — А потом я приду за вами и всё вернётся на круги своя. Поверьте, Виолетта, это лучшая альтернатива тому, что сейчас происходит с вами. Вы сами прекрасно знаете своё будущее: как только ваш врач поймёт, что лечение не приносит никакого положительного результата, он выпишет вам обезболивающие и с чистой совестью отправит домой умирать. — Да кто вы такая? — испуганно прошептала Виолетта. — Вы… смерть? Её вопрос вызвал у Морри искренний смех. Пышная грудь заколыхалась, едва сдерживаемая чёрной хлопчатой тканью. — А что если так? Это как-то повлияет на ваше решение? Виолетта нахмурилась, до конца не понимая, стоило ли верить этой огромной женщине в чёрном или нет. С одной стороны, даже будучи в тяжёлом положении, её продолжал опалять страх — а вдруг эта дама вознамерилась убить её или обокрасть? Жить-то ей всё равно, несмотря на затяжную депрессию и раздирающее сердце горе, хотелось, даже очень. Но, с другой стороны, она понимала, что на самом деле Морри (если это действительно было её имя) не представляла для неё никакой опасности. Поживиться в её доме было всё равно нечем — все ценные вещи давно уже были распроданы или отобраны мужем, а сама она и без чужого вмешательства могла помереть в любой момент. Так что, какую бы сектантскую ахинею эта незнакомка не предлагала, ей бы не удалось навредить Виолетте сильнее, чем это сделали близкие люди и болезнь. — Чёрт с вами, — проворчала она, шлёпнув ладонью по подлокотнику. — Где мне поставить автограф?