***
Мерти не терпелось поскорее оказаться на работе. Рассекая улицу на своём стареньком велосипеде, он был так сильно увлечён мыслями о скорой беседе с начальством, что не замечал сигналящих ему навстречу автомобилей. Возможно, если бы его сбила машина, то, падая на асфальт, он бы продолжал широко улыбаться, как дурак. Каким же сильным было его разочарование увидеть своего босса в дурном расположении духа. Весь какой-то помятый, обрюзгший и потерявший былую живость, О’Доэрти встретил юного подчинённого хмурым взором, в котором крылось раздражение невыспавшегося человека. Не пожелав доброго утра и не спросив про минувший вечер, он лишь протянул вперёд мясистую руку, но не для рукопожатия, как сначала подумал Мерти, а для ключей. Расстроившись от столь холодного приветствия, Мерти не решился заговорить по поводу успехов в своей ранней карьере. Спустившись в подсобку, он взял в руки ведёрко со шваброй и поплёлся обречённой походкой очищать главный зал от пыли и грязи. Время шло, полы благополучно вымылись, постепенно вернув себе привлекательный блеск, а ожидаемая беседа так и осталась прокручиваться серой плёнкой в фантазиях парня. Ближе к обеду Мерти всё же собрался с силами и сам отправился на важный разговор с О’Доэрти. — Эй, босс, — вяло окликнул он, потирая зудящие от химозы руки.– Я тут, в общем, всё сделал. — Вот как? — не отвлекаясь от пересчёта денег, О’Доэрти изобразил на помятом лице изумление. — Это, видимо, потому что вчера кухня не работала. Ну, что тут сказать? Хорошо поработал. Можешь пока посидеть в подсобке и отдохнуть. — Ага, спасибо, — Мерти сделал ещё один шаг вперёд. — А как это… как жена ваша поживает? Всё обошлось? Его босс резко оторвался от кассы и возмущённо уставился на подчинённого. Уже от одного лишь сердитого взгляда и поджатых губ юноша понял, что такими темпами не добьётся ничего для себя хорошего. — С каких это пор тебя начали волновать проблемы моей жены, Фоули? — Да так… — смутившись, Мерти быстро зашагал прочь из зала. Душу саднила глубочайшая досада. Он-то ведь ночью не спал, всё время воображал себе, как О’Доэрти одобрительно бьёт его по плечу и провозглашает вторым барменом своего паба. Но, как обычно, томительное ожидание оказалось в стократ приятнее реальности. Ситуацию осложняло ещё и то, что сегодня в бар должен был заглянуть Байл, и Мерти не горел желанием показываться у него на глазах в качестве какого-то вшивого уборщика, уже знающего наизусть все жидкости для мытья полов. «Ладно уж, хватит мне горевать, — убеждал он самого себя. — Видать, жёнушка его плохо себя чувствует, вот он и хмурый такой. Завтра уж точно он меня похвалит за работу и снова поставит на краны». Однако следующий день на работе совершенно ничем не отличился от предыдущего. В небе всё также ярко светило солнце, по асфальту, громко курлыкая, расхаживали голуби, а на остановках и фонарных столбах, шелестя на лёгком весеннем ветру, проглядывались чёрно-белые снимки Роджера Доннели, напечатанные на очень плохом принтере. Фотографии Шона Грина встречались в городе намного реже. Несмотря на очередной день, лишённый задушевного разговора и благодарностей за помощь, Мерти чуть взгрустнул от этого, но продолжал с каким-то тупым проворством лелеять надежду на то, что рано или поздно О’Доэрти обратит на его персону внимание. «Ничего, ничего, — повторял он себе, как заученную мантру. — Сегодня тоже не получилось, но вот завтра… завтра, в пятницу, он точно обо мне вспомнит! А впереди ещё и выходные… Он с ума сойдёт без второго бармена, это уж точно!» Наступила долгожданная пятница, но Мерти Фоули так и не получил от начальства желаемого одобрения за свой непосильный труд. Сколько бы парень ни пытался привлечь внимание босса, тот делал вид, словно его помощника не существовало в природе. После работы в зале и на кухне раздосадованный Мерти вымыл руки в туалетной комнате, в которой помимо запаха мочи и сигарет теперь пахло альпийскими горами, и быстро юркнул в подсобку, прижимая к тощей груди контейнер с маминым морковным пирогом. Однако стоило ему воткнуть в мягкое тесто вилку, как за стеной (которая, по всей видимости, состояла из тонкого картона), прозвучал знакомый отрадный голос: — Здорово, уважаемый! А малец по имени Мерти Фоули куда запропастился? Услышав своё имя, Мерти моментально забыл о голоде. — А кто спрашивает? — в свою очередь поинтересовался голос О’Доэрти. — Я вас вижу тут впервые. — Ага, и я вас тоже. Меня, кстати, Лагер зовут, и я вот-с денег мальцу задолжал. Ещё должен был позавчера за пиво ваше отдать, да никак… это… как у вас говорится? Звёзды не сошлись! — Чего-чего? Каких ещё денег? — Это мой дедушка! — молниеносно ворвался в диалог Мерти. Он так спешил в зал, что во время выхода из подсобки умудрился наступить на собственный шнурок, кубарем вывалиться в коридор и стукнуться лбом об стенку. Теперь у него над бровями зияло характерное розовое пятно. — Дедушка? Твой же вроде умер давно, — не поверил ему О’Доэрти. — Так это по папкиной линии! На самом деле Мерти не знал никого из родственников на стороне отца, как, собственно, и самого родителя. Он даже понятия не имел, откуда тот был родом. Мать постоянно называла разные места его обитания — то Корнуолл, то Белфаст, то Лондон, то Глазго. Иногда возникало такое ощущение, словно она просто перечисляла города, которые знала. — Ага, вот оно что… — стушевался О’Доэрти. — Так, а чего он… — Да он просто таблетки у меня забыл! — одарив своего подозрительного босса фальшивой улыбкой, парень тут же рванул к старику и напористо повёл его к дверям. — Эй! Ты чего это удумал? — шикнул он ему в ухо. — Хотел деньги тебе вернуть за славное зельице, — невинно изрёк старикан. — Вижу, ты сердишься на меня. Оно и понятно: у нас с тобой был уговор, а я его, к сожалению, проворонил. Но ты только не подумай, что я пытался тебя обмануть! — вдруг ни с того ни с сего взвился он, и когда Мерти попытался вытолкнуть его из бара, встал прямо в дверном проёме и с умопомрачительной отвагой во взгляде посмотрел парню в лицо. — Лепр… То есть, Лагер никогда никого не обманывает! Раз дал слово, то я его сдержу! Вот так-то! — Да понял я, понял, — раздражённо пробурчал Мерти и выпихнул Лагера на улицу под озадаченные взоры клиентуры. — Нет, не понял ты ничего, малец, — продолжал тем временем гнуть свою линию старик. — В этом твоём лом-барде меня развернули, не дав показать и половины моего клада. Сказали, мол, что даже если камни и настоящие — а они настоящие! — то их, видишь ли, не на что обменять. Якобы к этому мужику, хозяину лом-барда, уже давеча захаживали с подобными запросами, поэтому он остался без денег. В итоге отправили меня в соседний город. Если бы я знал, что на дорогу придётся убить целый день… — Стоп, чего? — не поверил в услышанное Мерти. Они вдвоём встали чуть поодаль от входа в бар, дабы никто из посетителей не смог подслушать их разговор. Тёплый ветер, приправленный запахами сена, ласково обдувал их лица, а под ногами сновали доставучие голуби. — Ты, блин, что, пешком до Лимерика добирался?! — Ну да, а чего мне оставалось делать? Раз уж между нами был заключён пакт, то я обязан был его выполнить. — Да какой к чёрту пакт?! — с каждой секундой злоба внутри Мерти только росла. К тому же, он не понимал, на кого сильнее злился — на этого дурного старикана, который удосужился дойти до соседнего города на своих двоих ради какого-то жалкого евро, или на самого себя за то, что позволил этой нелепости случиться. — А вот такой. Пакт, соглашение, завет — как хочешь называй. В моём мире так устроено, — с умным видом заявил Лагер. — Конечно, я мог бы тебя как-то перехитрить, но зачем мне это делать? Ты добрый малый, а я уже не… ну, не тот, что прежде. От слов «добрый малый» Мерти слегка вздрогнул. Он никогда не считал себя добрым. Хотя и к плохим людям тоже не относил. — Ну, а почему ты не воспользовался автобусом? — спросил он, с отчаянием отгоняя от себя мысли о добре и зле. — Автобусы-то до ближайшего города хоть и редко ездят, но исправно. — Ой, серьёзно? — наивно воскликнул Лагер. — Это ты имеешь в виду те огромные железные коробки, которые с грохотом летают по дороге? Нет уж, в них я никогда в жизни не залезу. Они страшнее леших. Парень глубоко вздохнул. То, что Лагер не знал о ломбарде и об автобусах, начало постепенно наводить его на кое-какие догадки. — Ты языческий отшельник? Старик удивлённо покосился на паренька. — Я-то? Не знаю. Хотя, если так подумать, — он почесал пальцами свою спутанную белую бороду, — то между моим образом жизни и отшельничеством есть нечто общее, да. Но язычник ли я? Гм. Видишь ли, я ни во что не верю. Точнее говоря, — поправил он себя, — я верю в то, что существует. — Ага… — Именно так! Мне незачем создавать идолы, давать им божьи имена и преклоняться перед ними, ведь я прекрасно знаю всех их в лицо. Богов, то есть. И вообще-то на самом деле никакие они не боги, — не обращая внимание на реакцию Мерти, старик поднял глаза к безоблачному ярко-синему небу. — А так… выскочки. Некоторые из них ведут себя во много раз хуже вас, людей. Ну, ладно, что-то я заболтался, — замолчав, он сунул руку под куртку и вытащил на свет толстую пачку денег. Сначала Мерти подумал, что сейчас Лагер отслюнявит из пачки один евро, но как же он удивился, когда старик щедро протянул ему все свои деньги. — Да ты чего! — ахнул парень, и рефлекторно отмахнулся от предложенного дара. — Совсем с дуба рухнул? Даже бельгийское столько не стоит! — Слушай, я ничего не понимаю в этих ваших валютах, — слегка рассерженно бросил Лагер. — Может, я немного и переборщил, но всё же… — Немного переборщил?! Да тут целый кусок! — А это много? — Это… — Мерти вдруг оторопел. Ужасно алчная, но несомненно приятная мысль промелькнула в его голове, будто в густом мраке чиркнула спичка. Он посмотрел на руку Лагера, сжимавшую пачку купюр, и подумал о стареньком пикапе с проржавевшей квадратной мордашкой и облупленной краской, который с прошлого года ждал его в салоне поддержанных автомобилей. — Ладно… Давай сюда. Проведя дрожащими пальцами по хрустящим купюрам, парень выдохнул от удовольствия. Давненько он не держал в руках такую крупную сумму. Вернее сказать, никогда. Осталось лишь её не прокутить в баре. Но потом его глаза встретились с глазами Лагера, и былое удовольствие мигом сошло на нет. Что-то острое, похожее на иглу, закололо в самое сердце. На самом деле оно кололо его ещё с того вечера, когда он отвёл Лагера в лес и бросил там в одиночестве. Сколько бы Мерти ни пытался убедить себя в том, что и так сделал для старика достаточно хорошего, что вообще-то он не был обязан уделять ему много внимания, праведные мысли, явно навеянные каким-то чёрным колдовством, только сильнее сгущались в его разуме и склоняли к чаше стыда. «Из-за твоей халатности он мог попасть в серьёзную беду, — без конца твердил внутренний голосок, похожий по тональности на занудную Аманду Куинн. — Он же безумный старик! Он мог умереть от холода или бы его растерзали дикие звери. Если бы он погиб там, то его смерть лежала бы на твоей совести, и только на твоей, ведь это ты последний видел его в живых!» Мерти ни в какую не желал соглашаться с доводами вымышленной госпожи шерифа и усиленно отгонял их от себя прочь. И только стоило ему заглушить свою гадскую совесть, как в бар вернулся этот безумный старикашка и беззаботно всучил Мерти тысячу евро. Тысячу евро! Да и за что, казалось бы? За угощенье в виде самого дешёвого пива и за то, что его бросили на улице, как бесхозное животное? Если таким образом Лагер пытался закопать Фоули по самое горло, то у него это получилось блестяще. — Да… да иди ты к чёрту! — в гневе рявкнул он и кинул в старика подаренными деньгами. Пачка попала прямиком в крупный живот Лагера и, отпружинив, шлёпнулась на асфальт, распугав наглых голубей. — Выбери себе другого дурачка и досаждай ему! С меня хватит! Прокричав это, Мерти кинулся обратно в бар. Слёзы душили его глотку, точно длинные и горячие пальцы. Грудь вздымалась, копя в себе сильную ярость. «Кого он из себя возомнил, а? Нашёлся святоша, — думал он, отпирая деревянную дверь в бар и не замечая на себе чужие взгляды. — И в бога он, блин, не верует, и пива никогда не пил! За деньгами попёрся к чёрту на рога, а теперь вот явился обратно, отблагодарить решил, видите ли! Старый дебил!» — Эй, всё пучком? — обратился к нему со стойки О’Доэрти. — Дедушка в порядке? — Ага, в полном! — бросил ему через плечо юноша и гневно затопал в подсобку, где его дожидался несъеденный морковный пирог.***
— Ну что, погнали? — затушив последнюю сигарету о кирпичную кладку бара, Дугал кивнул в сторону двух чёрных мотоциклов, припаркованных рядом с мигающим фонарным столбом. Желтоватый уличный свет отражался на подтаявшем снеге, напоминая резковатую вспышку фотокамеры. Вечернее небо казалось до того серым и однотонным, словно оно являлось продолжением асфальтной дороги. Поплотнее запахнув светло-бежевое пальто, Астор внимательно оглядела мощные колёса двух харлеев, затем обвела взором нарисованные баллончиком красные языки пламени на блестящем корпусе и присвистнула. — Вау, красивые какие! — Нравится? — улыбнулся ей Коналл, только что вышедший из бара. Его волосатая рука снова попыталась улечься на талию девушки. Как и в прошлые разы, Астор увернулась от его приставаний, сделав широкий шаг вперёд. — М-м… Если поедешь с нами, то, так и быть, подарим тебе похожий мотик. Не ожидавший от своего кореша такого аттракциона неслыханной щедрости, Дугал стрельнул в него леденящим взором. Уж в его-то планы явно не входили никакие подарки. Пары бутылок Гиннесса хватило сполна. — Ладно уж, запрыгивай, детка, — сказал он, старательно пряча в голосе недовольство. — Сейчас я дам тебе шлем, чтобы ты уши не надула. Отит — дело страшное. Я знаю, о чём говорю: у меня тётка этим страдала. — А куда мы поедем? — полюбопытствовала Астор, подходя вплотную к мотоциклам. — Пока не знаем, — ответил Коналл. — Можно, ко мне домой или к Дугалу. Но мой дом гораздо ближе, всего сотка километров по шоссе, — добавил он, смазав лицо хитрой улыбкой. — И там есть телевизор, холодильник, полный пива. Ну, и диван-раскладушка, само собой. — Холодильник, полный пива? — с ироничной усмешкой переспросил Дугал, высунувшись из приоткрытого багажника. — Во дела, а на кой чёрт тогда мы в такую даль попёрлись? — Знаете, я, пожалуй, пас, — вдруг заявила Астор. Между ней и двумя мужчинами воцарилось короткое молчание. Два байкера переглянулись, будто мысленно вопрошая друг у друга, не ослышались ли они. — Чего ты сказала? — нахмурившись, произнёс Коналл. — В смысле, пас? — В прямом. Вы достаточно меня развлекли на сегодня. — Развлекли? — подал голос второй байкер. — Как это? Ты сейчас шутишь? — Нет, я серьёзно. Между нами говоря, я вообще лишена чувства юмора, — призналась Астор, одарив каждого из своих новых знакомых вежливой улыбкой. — В общем, я пошла. Пока-пока! — Постой-ка, дорогая, — схватил её за локоть Коналл. — Не так быстро! У нас вообще-то на тебя были планы. — Вот именно, — поддакнул своему товарищу Дугал и, обойдя свой мотоцикл, схватил Астор за второй локоть. — Поэтому никаких «пока-пока». Они полагали, что их напористость испугает Астор, как это происходило и с предыдущими особами до неё, но, к их немому удивлению, девушка даже и бровью не пошевельнула. Продолжая улыбаться, она посмотрела сначала на одного байкера, затем переметнула взор на второго. Дугал успел обратить внимание на то, что в ярко-зелёных глазах девицы змеилось нечто холодное и отталкивающее. Взгляд, которым она окидывала свои приставучих кавалеров, очевидно не принадлежал юной девушке. Какая-то часть громко завопила в лысеющей голове байкера, умоляя его оставить девчонку в покое. Однако всё остальное, приправленное острейшим вожделением, быстро заткнуло этот жалкий крик. Нет уж, сегодня он своего добьётся. Девчонка его. Или что, напрасно он угощал её Гиннессом и учил игре в пул? Она сама подошла к ним, она первая с ними заговорила. Не значило ли это, что тем самым она была согласна на продолжение банкета? Очевидно же, что значило. Иначе она круглая дура. — Отпустите меня, — похолодевшим тоном велела Астор, улыбка на лице которой благополучно сошла на нет. — Живо. Её приказ звучал на удивление спокойно, будто она держала ситуацию под контролем. Такое самомнение порядком развеселило Дугала, и он лишь сильнее стиснул пальцы на её маленьком локте, намеренно желая причинить ей боль. Он знал, что даже самые глупые на свете бабы прекрасно понимали язык силы. Теперь-то девчонка должна была запаниковать. Но потом случилось немыслимое. Внезапно Астор метнулась в сторону Коналла и ударила его коленом между ног. Мужчина охнул, согнувшись в три погибели, и невольно разжал пальцы, державшие девушку за локоть. После этого Астор повернулась лицом к Дугалу и, стиснув побелевший кулак, залепила им байкеру в челюсть. Не ожидавший такого прямого и откровенно сильного удара, тот отшатнулся в сторону. Боль растеклась по его лицу, будто горячая жидкая магма. — Ах ты тварь! — выкрикнул Коналл. Придя в себя, он накинулся на Астор. Но девушка ловко увернулась от его волосатых рук и, обогнув мужчину, дала ему смачного пинка под зад. Не сумев справиться с равновесием и с выпитым алкоголем, Коналл тяжело повалился на грязный снег возле мотоциклов. Теперь настал черёд Дугала. Оценив поразительную ловкость Астор, он решил играть не по правилам. Сделав вид, будто он собирается ударить её по лицу, он дождался, когда девчонка вновь увернётся от него, и, уличив момент, схватил её за длинную русую косу. Астор дёрнулась, точно собачонка, забывшая о поводке. Она попыталась выкрутиться, но Дугал лишь крепче намотал её косу на свой кулак и прижался к телу девицы, дабы та смогла ощутить сквозь тонкое осеннее пальто жар его поднявшейся эрекции. — Ты заводишь меня своим неповиновением, сучка, — прорычал он в её маленькое ушко. — Но рискни ещё раз провернуть такой финт, и я без промедления перережу тебе глотку. Астор выслушала его угрозы с удивительной покорностью, практически не брыкаясь. Кровь нахлынула на её бледное кукольное лицо. Метнув взгляд в сторону небольшого затемнённого закутка под железной крышей бара, мужчина решительно потащил Астор туда. Сажать её на мотоцикл уже не было нужды — мерзавка не стала бы без сопротивления сидеть на месте. Поэтому Дугал милостиво перенёс любовные игрища на другую локацию. Да, в закутке было холодно, промозгло и неуютно, но желания утолить свои низменные потребности были сильнее какого-то там удобства. — Э-эй! — закричал Коналл. — Подожди-и! А как же я? — Догоняй! — бросил ему через плечо товарищ. Однако стоило ему сделать пару шагов, как что-то крепкое обрушилось на его голову. Раздался звон, и по шипастой чёрной кожанке посыпались крохотные тёмно-зелёные осколки. Разум Дугала отключился мгновенно. Пошатнувшись, он ничком повалился к ногам Астор. За его спиной показалась высокая фигура юноши, державшего в правой руке горлышко от пивной бутылки. Похоже, парень сам не до конца понимал, что натворил — его широко распахнутые глаза были устремлены на тело байкера, а рот был широко раскрыт от нахлынувшего страха. Вместо того, чтобы поблагодарить незнакомца за спасение, Астор смахнула с плеча тяжёлую косу, а затем выхватила из рук спасителя бутылочное горлышко. Она подошла к шатающемуся Коналлу, который продолжал с болезненным видом держаться за пах, и направила на его лицо «розочку». — Если я ещё раз вас увижу, — прошипела она, — клянусь, на фоне моего гнева средневековые пытки покажутся славной блажью. Ты и твой дружок будете умолять меня о пощаде. — Тупорылая сука, — простонал в ответ Коналл, глянув не Астор из-под опущенных бровей. — Пшёл прочь! — что-то в её стальном голосе напугало байкера сильнее, чем её пафосная угроза. Постанывая от боли, он аккуратно обогнул девушку и заковылял на ватных ногах к Дугалу. После этого Астор наконец-то обратила внимание на юношу. — Эм, — промычал тот, пригладив дрожащей рукой взъерошенные рыжие волосы. — Они тебя ранили? — Нисколько, — широко улыбнулась Астор. Она держалась очень хорошо для дамы, которую ещё полминуты назад собирались изнасиловать в тёмном углу бара. Даже слишком… хорошо. — М-может, пройдём обратно в помещение? — предложил юноша, потупив свой взор. — Подождёшь там, пока они не… — Да, конечно. Выбросив остатки бутылки на снег, Астор проследовала за юношей мимо двух тел в чёрных косухах. Когда они оказались в коридоре бара, стены которого украшали рамки с фотографиями звёзд панк-рок музыки, Астор вдруг вспомнила, что забыла ещё кое-что сделать. — Спасибо, — остановившись, сказала она. — Как же тебя звать, доблестный рыцарь? — Это я-то рыцарь? — неловко посмеялся юноша и снова нервно провёл пальцами по своим курчавым рыжим волосам. Он как будто специально избегал смотреть ей в глаза. Тем временем Астор обратила внимание на цветные пластыри, коими были унизаны, словно перстнями, длинные пальцы её спасителя. Затем она посмотрела на его чуть вытянутое бледноватое лицо с мелкой россыпью веснушек на впалых щеках и чуть вздёрнутом носу. — Ручаюсь, ты и сама бы с ними справилась. Я видел, как ты их одной левой… — Исход той неравной битвы мы уже вряд ли узнаем, — улыбнулась ему девушка. На фоне двух напористых байкеров застенчивый молодой парень, которому не было и двадцати пяти лет, неожиданно вызвал в её душе сильную симпатию. — Могу ли я узнать имя своего рыцаря? — А? Да… да, конечно. Я Оэн, — чуть замешкавшись, он протянул ей свою руку для пожатия. — Оэн Грин. — Астор. Так что, Оэн? Закажешь мне Гиннесс?***
Тихо сопя себе под нос, Мерти прошёлся дряблой мочалкой по тарелке, на которой ещё недавно красовались колбасные улитки с горкой чипсов. Забавный факт, но дома он почти никогда не мыл за собой посуду. Не то, чтобы он не хотел этого делать, на самом деле его просто к ней не подпускали. Полоумная бабка всегда считала уборку в доме не мужским занятием, а мать попросту не хотела во второй раз перемывать посуду за своим сыном, который постоянно забывал о том, что тарелки имели свойство пачкаться с обеих сторон. Но в баре у О’Доэрти Мерти проявлял немыслимое для себя старание, промывая каждый сантиметр тарелки. На самом деле причиной его увлечённости было не только желание угодить начальству. Занимаясь физическим трудом, тем самым Мерти отгонял от себя навязчивые размышления о Лагере. Да, этот поганый старик изрядно помотал ему нервы. Ещё и зачем-то назвал его добрым малым. Очевидно, Лагер пытался примазаться к нему, стать ему другом. «Подружку себе завёл, Фоули?» — прозвучал издевательский голосок девушки с балкона, которая видела их с Лагером тем вечером, когда Мерти отводил старика к окраине города. Мерти, у которого и без того тяжко получалось заводить знакомства с противоположным полом, готов был провалиться сквозь землю от обжигающего стыда. К тому же, мысли о «подружке» невольно увели его в сторону Шона Грина, которому тоже недавно довелось познакомиться с человеком не из их города. Только вот у сапожника была красотка-англичанка с длинными золотистыми волосами, а у него — у Фоули — обезумевший дед, одетый в поношенный костюм цвета ржавчины. Наверное, впервые в жизни Мерти испытал по отношению к Шону искреннюю зависть. Он был бы безмерно счастлив завести дружбу с миловидной красоткой, а не с таким вот… чучелом… Одно хорошо — после их не самого радушного разговора у дверей бара Лагер перестал докучать Мерти своим существованием. В бар он больше не заглядывал и встреч никаких не искал. Обиделся ли он на парня или нет — оставалось только безуспешно гадать. «Но лучше бы он обиделся, — сказал сам себе юноша, ставя вымытую гору тарелок обратно на полку с чистой посудой. — Мне не нужны друзья. Особенно такие как он!» К слову, о друзьях: после работы Мерти планировал заехать за Байлом и отправиться в ним в бар, только не в этот, а в другой, менее популярный и находящийся в противоположной стороне Рэдкила. Ему нужно было срочно задобрить своего друга выпивкой, пока тот не начал задавать неудобные вопросы, связанные с работой. «Ты на что-то обиделся, Мерти? Почему ты такой дёрганный, Мерти? А почему, когда я прихожу в бар, в котором ты работаешь, тебя никогда нет на месте? Когда ты покажешь мне, как искусно орудуешь кранами, а, Мерти?» Конечно, Байл вряд ли бы начал задавать все эти вопросы, но сильно сбрасывать со счетов его любопытство было бы слишком глупым решением. Примерно в шесть часов вечера, когда главный зал заполнился толпой изголодавшихся до выпивки людей, к заднему двору бара подкатил белый фургон, обычно поставляющий для О’Доэрти пиво. В силу того, что босс был сильно занят пятничными заказами, выгрузкой новых заполненных бочек занялся Мерти. Парень был только рад переменам, ибо ему порядком осточертело мыть посуду. Но стоило ему выйти навстречу фургону и встретиться лицом к лицу с водителем, вся его радость испарилась в один миг. Водитель — коренастый мужичок с мясистым носом и злыми мелкими глазками — выглядел ужасно недовольным, да ещё и смотрел на Мерти свысока, всем своим напыщенным видом желая показать своё превосходство перед юным парнем. — Ну-у? Чего встал, как истукан? Давай разгружай! — рявкнул он, указав большим пальцем на раскрытую дверцу фургона, в салоне которого стояли кеги с хмельным напитком. — Мне сегодня нужно ещё в одно место заскочить, так что живее булками шевели! «Раз уж так торопишься, то сам бы и выгрузил весь товар на землю, — мысленно возмутился Мерти. — Говнюк хренов!» Тихо бурча себе под нос проклятия, он взял в руки первый кег и потащил его к дверям бара. Десять литров пива, плещущиеся внутри металлической ёмкости, оказались такими тяжёлыми, что ко второму заходу у парня на лбу появилась испарина. Ещё и шишка, выросшая после удара об стенку, начала болезненно пульсировать. — Быстрее! Чего ты там копошишься? — кричал ему в спину водитель. Пока Мерти своими силами выгружал кеги, этот вредный и нетерпеливый мужик не замолкал ни на минуту. Мерти уже чувствовал, как пульсация на лбу плавно перенеслась на виски и начала превращаться в натуральную мигрень. Неужели он заслужил такое отношение к себе? И, казалось бы, за что?! — Вот же О’Доэрти лентяя себе нанял, — качнул головой водитель. — Еле ногами волочишь. Раз тебе не под силу пару бочек отнести, то зачем ты вообще сунулся в это дело, а? «Заткнись, заткнись, заткнись!» — мысленно умолял его Мерти, отволакивая к задней двери бара третий или четвёртый по счёту серебристый кег. Он пытался сосредоточиться на выгрузке, опасаясь, что ослабевшие после многочасовой мойки руки перестанут отзываться на его сигналы. К десятому по счёту кегу водитель фургона прокричал что-то невнятное, связанное со словом «наконец-то», и ринулся к водительскому сидению. Мерти не успел смахнуть с лица струйки пота, как машина уже неслась прочь от бара, повизгивая дымящимися колёсами. Проследив за тем, как белый корпус резво скрывается за углом улицы, Фоули про себя подумал: «Чтобы ты в аварию попал, урод!» Удовлетворившись своим проклятием, он поволок оставшиеся бочонки к двери. Одно было хорошо в этой неприятной ситуации — своим мерзким поведением водитель сумел вытеснить из головы Мерти все мысли о Лагере. Шумно дыша и стискивая кривые зубы, он заволок последний кег в подсобку и поставил его рядом с остальными. Пот уже градом лился по его телу, груди и подмышкам, образовав на футболке с группой Kiss огромные тёмные пятна. И почему поставка пивка происходила именно в пятницу, в самый разгар заказов? Не понятно. «Уверен, нормальные бары не страдают такими проблемами, — подумал Мерти, упав на единственный стул, стоявший прямо в центре подсобки, чьи размеры составляли примерно метр на метр. — Просто в этом баре сплошной бардак! Но это ладно, — утешил он себя, вернув разум к привычным сладостным грёзам, — когда я стану хозяином заведения, я всё тут поменяю. И в первую очередь займусь поставкой нормальных продуктов». Буквально спустя минуту с того момента, как Мерти прекратил работу, в подсобку ввалился его босс. Как и пару дней назад, О’Доэрти выглядел сильно встревоженным — его глаза были широко распахнуты, выдавая нервное волнение, а губы под тёмными усами дрожали, как при удушливых слёзах. Предвосхищая разговор о нерадивой жене, с которой, скорее всего, опять случилась какая-то беда, Мерти с интересом навострил уши. Однако то, что выскользнуло из дрожащих уст О'Доэрти, совершенно не вызвало в нём радости. — Эй, парень! Тут… это… я не уверен, так как сам не видел… Но, похоже, твой дедушка попал в аварию! — Ась? — не понял Мерти. — Какой де… ой! — воскликнул он, молниеносно вспомнив о Лагере. — Вы про… стоп, что вы сейчас сказали? — Твой дедушка, — начал уже более твёрдо говорить О’Доэрти, — попал под колёса. Вот тут, буквально неподалёку… Мерти сорвался с места и, оттолкнув от себя начальника, бросился по направлению к залу с барной стойкой. Под колёса попал? Лагер? Да нет, это бред. Но тогда почему он бежит, как угорелый, задыхаясь от усталости и накатившего непонятно откуда страха? В зале было уже не так многолюдно. Как оказалось, большая часть посетителей, услышав весть о ДТП, вытекла наружу, где, собравшись плотным кольцом вокруг автомобиля, громко горланила, то осуждая водителя, то соболезнуя потерпевшему. Выйдя на улицу, Мерти к своему ужасу увидел белоснежный кузов фургона, на котором искрился свет от фонарных столбов. Зеваки продолжали наблюдать за происходящим, кто-то из них не переставал цедить из стаканчика пиво. До ушей Мерти донёслись два женских голоса: — Сбили бедняжку. — Прямо насмерть? — Да вот непонятно пока. Вроде бы вызвали скорую. Должна через минуту подъехать. — Ох, поскорее бы… Давненько у нас не было таких аварий… А кого сбили-то? — Я этого человека не знаю. Видать, неместный. — М-да, что-то они зачастили у нас в городе, не находишь? С трудом просочившись в самое нутро шумной толпы, Мерти продолжал упорно отгонять от себя мрачные размышления о Лагере. Нет, наверняка О’Доэрти что-то напутал. Он же не видел столкновение воочию. Толпа неохотно выпустила Мерти на дорогу, где, перекрыв обе полосы, стоял знакомый фургон, вокруг которого бегал не менее знакомый водитель. Выглядел он ужасно расстроенным, не таким заносчивым, как несколько минут назад. Судя по телефону, плотно прижатому к уху, он с кем-то очень долго и напористо разговаривал. Видимо, пытался объяснить начальству о случившейся неприятности, которая напрочь парализовала весь его рабочий процесс. Морда его фургона была чуть смятой, а из погнутого капота густыми облаками валил белый дым. Дыша глубоко через нос, Мерти шагнул в сторону потерпевшего, чьё тело, скрытое в вечерних тенях, лежало чуть дальше от фургона. В конце улицы раздался вой сирены — редчайший звук, который можно было услышать в дебрях маленького Рэдкила. Понадеявшись на скорую помощь, Мерти вытянул шею, но к своему разочарованию увидел лишь полицейскую тачку. Выскочивший с водительского сидения помощник шерифа Брэди тут же ринулся навстречу ДТП. Выглядел он ещё более осунувшимся, чем два дня назад во время своих пьяных откровений в баре. Народ расступился перед ним, поглядывая в спину полицейскому едва ли не с благоговением. Водитель фургона тут же прекратил телефонный разговор и, неловко шаркая, направился к Брэди навстречу. — Я не виноват, сэр! Этот мужик слишком резко выскочил на дорогу, я даже на тормоза нажать не успел! Мерти продолжал с опаской вглядываться в лежачее на асфальте тело. Увидев знакомую белую бороду, юноша мгновенно лишился сил и упал на колени. В горле скопился болезненный комок, но глаза оставались сухими. Боль в голове продолжала неумолимо стучать по вискам, будто отбойный молоток. Спустя две минуты после появления полицейского на дороге показалась жёлтая карета скорой помощи. Мерти пришёл в себя лишь в тот момент, когда ему на плечо опустилась рука Брэди. — А ты чего тут расселся? — спросил он, посмотрев на парня из-под широких полей своей смехотворной шляпы. Фоули вяло оглядел сначала полицейского, а затем перевёл взгляд на фельдшеров. Двое мужчин в чёрных костюмах одним рывком перекинули обмякшее тело Лагера на носилки и потащили его к задней части автомобиля. «Ну, хотя бы не в мешок его сунули, — подумал он, ощутив в совершенно опустевшей душе неожиданное для себя облегчение. — А если не сунули в мешок, то…» Подскочив на ноги, Мерти метнулся навстречу скорой помощи. Что бы там ни кричал ему в спину Брэди, его это вообще не волновало. К чёрту Брэди! Пусть возится с водителем фургона и ищет свою обожаемую Куинн. Два фельдшера устало посмотрели на подоспевшего к ним молодого человека. — Что надо? — без тени дружелюбия поинтересовался один из них. — Мужчина, которого вы сейчас забрали… — задыхаясь, выпалил Мерти. — Это мой дедушка. — Ага, сочувствую. И дальше что? — Я с вами еду, вот что! Он не верил в то, что умудрился наплести во время шока. «Это мой дедушка!» Черт подери, серьёзно? Опустив голову вниз, он спрятал своё замученное лицо в ладонях. Целый час он просидел в коридоре напротив запертых дверей с круглыми окнами, над которыми высилась светящаяся надпись «реанимация», и за пережитый длительный стресс так и не смог понять своего внезапного порыва. Ведь на самом деле он не считал Лагера кем-то особенным. Ни другом своим, ни товарищем. Это же был простой безумный дед, на которого не стоило обращать много внимания. Правда же? Тогда почему он сидел в больнице и, похоже, искренне переживал за жизнь человека, от которого всеми силами пытался откреститься? Прямые вопросы лишь усиливали в нём гнев. Он не понимал самого себя. Спустя некоторое время к нему подошёл Байл. Неожидавший встретить в таком месте своего друга, он, разумеется, начал задавать вопросы. Кто такой этот Лагер? Кем он приходится Мерти? Почему Мерти выглядит так, словно не спал неделю? Фоули отвечал на вопросы невнятно и по большей части пытался отвести любопытство медбрата куда-нибудь в сторону. — Лучше ты кофейку налей мне, — заявил он, стараясь удержать в голосе привычные заносчивые нотки. — Потом я тебе всё расскажу, а сейчас в горле сухо, аж жуть! Уловка сработала — донельзя наивный Байл тут же ринулся к кофемашине, оставив своего товарища в покое. Мерти ещё раз провёл пальцами по своему угловатому лицу с тонким крысиным носом, пытаясь удержать в себе сильную волну слёз. Нет уж, он не собирался горевать по какому-то деду! «О, Мерти Фоули! Мой новый друг! Чего желаешь?» «Хороший ты парень, Мерти Фоули!» — Вот же ж… Прошептав грязное ругательство, Мерти резко вскочил со скамьи и, склонив голову, быстро двинулся к выходу. Буквально на повороте ему пришлось столкнуться с двумя разнополыми врачами в белых халатах. — У вас чё, глаза на жопе? Придурки херовы! — огрызнулся он и, не поднимая головы, побрёл дальше по коридору. Женщина и мужчина проводили несчастного паренька спокойными, но не лишёнными внимания взглядами. Их лица скрывали маски, а головы укрывали синие целлофановые шапки. Повернувшись к двери, за которой начиналась комната реанимации, мужчина тяжко вздохнул и почесал бровь. Ярко-рыжая прядка тут же выскользнула из-под его шапочки, упав на широкий белоснежный лоб. — Ну, что скажешь? — спросила женщина, обратив взгляд болотистых глаз на своего рослого коллегу. — Это тот самый… э-э… человек, которого мы ищем? — Похоже, да, — выдохнул он. — Видела бы ты, как он смотрел на меня там… Да, определённо, он. Процентов девяносто три. — Да, но не все сто. Ты сомневаешься. Они ещё некоторое время постояли на месте, будто надеясь на то, что сейчас двери в реанимацию распахнутся и выпустят на свободу всех оказавшихся там больных, включая Лагера. Мимо них прошёл крайне озадаченный Байл, державший в обеих руках по стаканчику с порошковым кофе. Не обнаружив на скамье своего товарища, раздосадованный медбрат вздохнул и грустной походкой побрёл в обратную сторону. — Что ж, — сказала женщина, сунув руки в карманы халата, — надеюсь на то, что старикашка выживет. Иначе… — Он выживет, — прервал её мужчина. — Обязан выжить. Иначе нам с тобой кабздец.