***
Выходя на улицу в новой белой футболке (пока предыдущая сушилась на самодельной веревке в ванной комнате), она не рассчитывала на то, что там её встретит прохладный воздух, пронизанный запахами ночного дождя. На солнце стоять было терпимо, даже голову начинало немного припекать, но стоило отступить в тень, как на коже просыпались мурашки. Мэри быстро перебежала дорогу, заранее убедившись в том, что её никто не задавит. Местные жители, глубоко увлечённые своими делами, не обращали на неё никакого внимания. Они проходили мимо неё, словно хорошо организованные муравьи, и только немногие, не сдержав любопытства, оглядывались, чтобы рассмотреть странную незнакомку. Мэри была настолько сильно поглощена походами по закоулкам, что даже начала потихоньку забывать о своей главной цели. Ей было просто интересно узнать, куда на этот раз её заведет сложенная из бурого кирпича тропинка. Лишь один раз ей пришлось вынырнуть из чаши своих мыслей, чтобы случайно не столкнуться с женщиной, которая стояла под маленькой аркой, соединявшей два жилых дома, и продавала цветы в маленьких корзинках. — Купите, дорогая, — тонким голоском попросила у неё улыбчивая женщина. На долю секунды Мэри действительно захотелось согласиться, но затем она быстро отмахнулась от этой затеи и вежливо отказалась от покупки. После неожиданной встречи с цветочницей Мэри забрела на улицу, где располагались маленькие безликие кафешки. Она готова была затанцевать от счастья, ибо от голода у неё уже сводило желудок, а ела она в последний раз лишь прошлым вечером, когда заезжала на заправку. Ужином ту трапезу назвать было сложно, так как в качестве основного блюда был выбран сэндвич с индейкой, а на десерт — шоколадный батончик с орехами. Однако сегодняшним утром она планировала есть много и сытно. Кафе она выбрала наугад, ибо все они в принципе ничем не отличались друг от друга. Она понятие не имела, что было в остальных пяти заведениях, но в выбранном витал чудесный запах домашней выпечки и жареных кофейных зёрен. Столики стояли в четыре ряда — они были небольшие, круглые, как будто специально предназначенные для легких завтраков. На окна был повешен тюль нежно-розового цвета, что раздувался при ветре, как корабельный парус. В одном углу звучала нежная музыка на духовом инструменте, в другом углу гудел старой модели телевизор. Мэри не стала подолгу ходить между пустыми столиками, а выбрала тот, что стоял у окна. На всякий случай она ещё раз посмотрела по сторонам, дабы точно убедиться в том, что в кафе она была единственным клиентом. Конечно, её это не успокаивало, даже наоборот — её бы безмерно обрадовало, будь здесь кто-то ещё. Но также Мэри была уверена, что в любом другом кафе её ждала бы та же неутешительная пустота. Рэдкил можно было с лёгкостью переименовать в город Одиночества, так как более немноголюдного и унылого места Мэри ещё никогда не встречала. Вот уже почти пятнадцать минут её охватывало ощущение полного предательства, ведь за это время никто не подошел к ней и не предоставил возможности оформить заказ. И как только мысли англичанки начали нависать над нею с тягостным негативом, в зал вошла официантка. Темноволосая девица сначала растерялась, когда увидела среди армии пустынных столиков одинокую и угрюмую гостью. Видимо, она забыла, каково это — принимать заказ у живого клиента, но к счастью, быстро взяла себя в руки и ловко направилась к Мэри. Как только заказ был принят и Мэри снова осталась одна в зале, она извлекла из рюкзака фотоаппарат и убедилась в его работоспособности. Фотография объектов являлась неотъемлемой частью её работы. Пока она упорно пыталась добиться идеального фокуса, к ней подоспела официанта, держа в руках овальный поднос с изобилием блинчиков и чашку, испускающую густой аромат свежего чая. Казалось, что она не ела целую вечность, насколько вкусной была еда. Мэри без колебаний спрятала технику обратно в открытый рюкзак и уставилась на принесённые ароматные блюда. Она уже собиралась преступить к пиршеству, но почувствовала на себе пристальный взгляд. Официантка всё ещё стояла возле столика и, сложив руки на груди, с каким-то подозрительным восторгом любовалась своей единственной клиенткой. — Так вы туристка? — прозвучал неожиданный вопрос. Мэри почувствовала, как пробудившийся в ней волчий аппетит постепенно начинает испаряться. — А что, я так выделяюсь в толпе? — ответила она вопросом на вопрос, и окинула ироничным взором пустующее заведение. — Ну, да, вы… ну, то есть… ах, это была шутка, да? — официантка смущённо улыбнулась. — Но что тут лукавить, вы правда выглядите иначе. Не так, как остальные жители. — Сочту это за комплимент. — Я Лиза, — девушка протянула ей свою руку. Немного поколебавшись, Мэри её пожала. Рука официантки была очень влажной (видимо, от волнения) и горячей на ощупь. — Мэри Кёркленд. Приятно познакомиться. — Простите меня, если я мешаю вам завтракать, — внезапно встрепенулась официантка. — Вы наверное хотели побыть в тишине, а тут я пришла и мучаю вас своей глупой беседой… — Да нет, что вы, — уверенно соврала ей Мэри, а сама про себя чертыхнулась. Иногда она ненавидела себя за свою выученную учтивость. — А вы отдыхающая? — тут же нетерпеливо выпалила Лиза. — Или приехали навестить родственника? У вас такой необычный акцент. Вы случайно не из Англии родом? — Ага… «Я поняла, кого она мне напоминает, — подумала Мэри, критически сканируя взглядом свою новую знакомую. — Мотылька, который бездумно бьется об стекло». Но вслух она спокойно произнесла другое: — Я сюда приехала по делам. Видите ли, Лиза, я студент. Учусь на журналиста, пишу диплом на тему… эм… «Ирландского фольклора». — Ух-ты, как интересно! — Книжек дома мне не хватило, да и написано там всё очень поверхностно, вот мне и захотелось своими глазами побывать на священных местах и послушать истории из уст коренных ирландцев. Песни, сказки, легенды, предания, — перечисляла Мэри, загибая пальцы на руке. — Чем больше интересных историй, тем больше материала для диплома. Вот, скажем, что означают эти статуэтки на подоконнике? — для наглядности Мэри взяла одну из статуэток в руки. Та оказалась удивительно легкой и, видимо, пустой изнутри. — Что же это за создания такие? И почему они похожи на парижских горгулий? Она преувеличивала, описывая внешность глиняных статуэток, что напоминали искривленных карликов с жутко морщинистыми лицами и неестественно длинными носами. Кроме красивых рельефных узоров, которыми были украшены их головы и стопы, во всём остальном эти творения вызывали исключительное отвращение. — Это подставки для цветочных горшков, — смущённо ответила Лиза. — А вот насчёт того, кого именно они изображают, я не совсем уверена, но, думаю, что это Лепреконы. — Лепреконы? — удивленно воскликнула англичанка и задумчиво покрутила статуэтку в руке. — Я читала, что у Лепреконов были котлы, переполненные волшебным златом, — решив больше не играться со странной диковинкой, она поставила её обратно к глиняным коллегам. — Богатством со времён древних войн, кажется. — Которое они очень тщательно прятали от посторонних глаз. А если отыскать золото и украсть его у Лепрекона, то тот обязан будет исполнить любое твоё желание, — подтвердила Лиза. — Мы все знаем эти легенды. А что насчёт подставок… — она покосилась на глиняных уродцев. — Моя начальница считает, что они якобы приносят в дом счастье, а иногда богатство. Но я в это не верю и считаю их всего лишь кусками обожжённой глины. Мэри понимающе кивнула, так как была солидарна со словами собеседницы. — А можно я переговорю с вашей начальницей? Мне любопытно послушать её истории, — она подняла глаза и внимательно посмотрела на Лизу. Официантка в ответ задумчиво постучала указательным пальцем по своим губам, словно решение давалось ей с некими усилиями. После минутного раздумья, она что-то невнятно промычала и покачала головой, очевидно, отказавшись от какой-то рождённой идеи. — Вы приехали сюда за хорошими историями, так? — Так. — Тогда моя начальница вам ничем не поможет, — развела она руками. Но потом спешно добавила. — Поймите, она родом не из этих мест, следовательно, и историями не богата. Сомневаюсь, что вы услышите от неё что-то более интересное этих вот… подставок. Мэри почувствовала на языке горечь от разочарования. Она действительно рассчитывала заполучить захватывающее интервью, а тут её ожидал почти мгновенный отказ. Видимо, обида промелькнула в её глазах, так как Лиза вдруг хитро улыбнулась. — Вы случайно не знаете мистера Грина? Нашего сапожника? Мэри нахмурилась: — Кого, простите? — Ясно, значит, не знаете, — пожав плечами, заключила Лиза. — Подождите минутку, я сейчас… Неуклюже побежав на кухню, официантка скрылась за шторкой, оставив Мэри одну. В одном углу огромного и пустынного помещения уныло бубнил телевизор, в другом тихо, но ласково щебетала скрипка. Мэри попыталась вернуться к завтраку, однако остывшее блюдо уже не доставляло ей былое удовольствие. В её голове отчаянно пульсировала лишь одна-единственная мысль — встретиться с этим мистером Грином лично. Лиза произнесла его имя с таким таинственным блеском в глазах, что Мэри невольно представила себе эдакого низенького старичка, который равномерно раскачивается в кресле-качалке и с довольством потягивает чёрную резную трубку, мысленно углубляясь в воспоминания о былых временах. К счастью, Лиза не заставила Мэри долго ждать. Через ряды пустых столов, словно взмахнув крыльями маленькой птички, она метнулась к своей подруге, в руках держа салфетку и шариковую ручку. Присев на свободный стул, Лиза осторожно положила салфетку на стол, затем ручкой аккуратно нарисовала на ней квадрат и подписала сверху: «Кафе». — Как только выйдете на улицу — сразу идите налево, и так до самого конца, пока не доберётесь до перекрёстка, — строго диктовала она, зарисовывая свои мысли на тоненьком кусочке легко рвущейся ткани. — Далее поворачиваете направо, потом пройдете под аркой и снова поворачиваете налево… Дорога, которую предстояло пройти, всё росла и росла, и вскоре, чтобы продолжить рисунок, пришлось разворачивать салфетку. Пока Мэри внимательно следила за движением чужой руки, её все никак не покидало ощущение, что она попала не в простой сельский город, а в настоящий лабиринт. — … и вот уже за тем поворотом вы окажетесь на Северной улице, а там увидите ма-аленький такой одноэтажный домик с красной крышей. У двери будет висеть старомодная вывеска «Обувная мастерская мистера Грина», — продолжала раскидываться важными указаниями официантка. — Вы точно её не пропустите. — Это я поняла, — сказала Мэри. Она приняла из дрожащих рук Лизы изрисованную салфетку и бережно сложила её пополам. — Но кто этот мистер Грин? Что он из себя представляет? — Его семья живёт на этих землях уже несколько столетий, так что кому, как не ему известны многие предания, — нарочито равнодушно махнула рукой Лиза, а у самой щёчки тронули нежные румяны. — К тому же у него есть книжка с нашими ирландскими сказками, так что в любом случае его помощь будет вам полезна. — Вы видели эту книгу? — Да! То есть… — Лиза слегка замешкалась. — То есть, не я видела, а моя бабушка, но она давно… — Ясно. Значит, я обязана навестить этого вашего сапожника, — твёрдо заявила Мэри, отодвинув стул, принялась собирать вещи. Салфетку с картой она уже держала наготове.***
Попрощавшись с милой и любопытной официанткой, Мэри разгладила исписанную синими чернилами салфетку и отправилась, повинуясь указателям. Теперь она постаралась совместить в себе два дела сразу — отыскать Северную улицу и в довесок заранее сочинить пару любезных вопросов для старика. «Если он начнёт упираться, я приглашу его на чай, — подумала она, переворачивая трепещущую лёгким весенним ветерком салфетку. — Или не на чай. Ведь ирландцы предпочитают пиво и виски. Значит, приглашу в паб. А если ему не захочется разделить выпивку с англичанкой, то предложу деньги. Надеюсь, он согласится на мои условия». Она очень сильно на это надеялась, ибо на разработку других планов фантазии уже не хватало. День достигал своего пика, и с каждой минутой солнце становилось ярче и жарче, отчего промокшая в поту футболка прилипла к спине Мэри Кёркленд, словно холодная монетка. Вскоре прочерченный путь на карте привёл её к мастерской. Как и говорила официантка Лиза, домик был очень маленький, выстроенный из старого кирпича, и лишь крыша казалась новенькой из-за нанесённой свежей краски. У входа висела деревянная дощечка с выжженным названием. Мэри решительно толкнула ладонью дверь, и та открылась сию же секунду, да так легко, словно витала в воздухе, а не держалась на петлях. И тут же над головой прозвенел дверной колокольчик. Из мастерской тянулся удушливый запах кожи и краски для туфель. Окна были закрыты на замок, словно хозяин опасался чистого воздуха, а при проникающем свете солнца можно было разглядеть парящие кругом белые пылинки. Несмотря на небольшую волну неприязни при виде пыли, Мэри осмелилась войти внутрь. Дверь захлопнулась позади неё, ещё раз потревожив колокольчик. — Есть кто? — девушка посмотрела по сторонам. Её окружало так много вещей, что как-то сложно было сконцентрировать внимание на чём-то одном. На одной стороне вся стена была осыпана полками, на которых лежало множество обуви разных цветов и видов, другая же сторона утопала в вавилоне из картонных коробок, переполненных мелкими деталями: отпиленными каблуками, железными собачками для молнии и шнурками различной длины и цвета. Вдруг со стороны кассы (единственного незахламлённого места) послышалось движение. Мэри подняла голову, и из её уст сорвался крик. Появившийся из-под стола рыжеволосый юноша аж дрогнул и опрокинул щётку для чистки обуви. Между ними наступило молчание. Первая пришла в себя Мэри: — Ты! Юноша остался неподвижен. Стоя возле кассы, он невольно потирал помазанные каким-то тёмным веществом руки. Лицо его казалось напуганным, бледным, на носу и на верхней губе виднелись грязные следы от пальцев. Ярко-рыжие волосы, как и вечером ранее, торчали крупными неопрятными клоками в разные стороны, словно они знать не знали о существовании такого инструмента, как расческа. И всю эту непостижимую красоту дополнял огромный лиловый синяк, разместившийся на глазу, точно зрелая слива. Как только её цепкий взгляд остановился на этой сливе, чувство натурального отвращения больно обожгло ей горло. — Мне нужен мистер Грин, — решила перейти к делу Мэри. — Кто? — приподнял густые брови юноша. — Сапожник. — Сапожник? — Ты оглох или отупел? — не вытерпела англичанка. — Я хочу увидеть хозяина этой причудливой мастерской. Это возможно? Губы молодого человека медленно изобразили букву «о». — Да-а. Кажется, я тебя понял. Сейчас позову! И он ринулся в подсобку, оставив после себя облако взволнованной пыли. После того, как он пропал из виду, Мэри позволила себе расслабленно выдохнуть и даже пройти ещё чуточку вперед. Но не успела она предаться своим тягостным размышлениям о роковой встрече с неприятным ей человеком, как этот человек вернулся обратно в комнату. Только почему-то он был один… Мэри даже попыталась заглянуть ему за спину, наивно полагая, что милый старичок прятался там. — А где… — Доброе утро. С вальяжным видом юноша облокотился на край стола. Если бы не зияющий синевато-красным пятном синяк на глазу, то, возможно, его странные жесты не выглядели бы настолько странными. Мэри учащенно заморгала, не особо понимая, что происходит. — Прошу… прощения? — Грин, — повторил всё с той же приторной вальяжностью юноша. — Я Шон Грин. К вашим услугам, милая леди. — Это что, шутка? Ирландец покачал головой. — Ты разыгрываешь меня? — прошипела Мэри. — Я же сказала тебе… — Ты сказала, что тебе нужен мистер Грин, — перебил её ирландец. — К великому стечению обстоятельств, я и есть мистер Грин. — Но мне нужен сапожник… Шон обвёл убранство маленькой мастерской беглым взглядом и затем снова обратился к девушке: — А на что похоже это место? На амфитеатр? Мэри не могла поверить своим ушам. В её груди начала закипать злость на этого разгильдяя-юношу и в особенности на то, с какими насмешками он реагировал на её просьбу о помощи. Особенно после того, что между ними было! Вернее, чего не было! — Но ты не сапожник. Ты слишком… слишком… — Молодой и криворукий? — подсказал ей ирландец и безумно обрадовался тому, что оказался прав. Девушка глубоко вдохнула, собираясь сообщить что-то не очень приятное, однако Шон скорее поспешил её перебить. — Хорошо-хорошо, извини, я не хотел тебя обидеть! Я просто… я думал, что тебя это развеселит. Наша предыдущая встреча прошла немного… напряженно, поэтому… — Шон нервно закусил губу — как назло, в голову не приходило ни одной нормальной мысли, а все сказанные слова звучали как-то совсем избито. — Поэтому я подумал, что смогу поднять тебе настроение. — Я пришла сюда не поднимать себе настроение, — холодно возразила Мэри. — У меня есть важное дело. Собственно, ради него я и осталась в городе. — Ах, жаль, а я-то думал… Девушка иронично изогнула бровь, и Шон предпочел больше не поднимать эту тему. — В общем, мне сказали, что ты… потомок какого-то великолепного рода и знаешь много фантастических преданий, — девушка скрестила руки на груди. Наконец-то, когда этот обалдуй прекратил молоть чепуху, она почувствовала себя лучше. Правда злость всё еще накатывала, как морской прибой, но её уже было значительно меньше. — И ещё говорят, что у тебя хранится книга со сказками. Теперь осталось проследить за реакцией парня. Она была уверена в том, что ирландец сейчас начнёт всё отрицать, скажет, что она ошиблась адресом, и любезно укажет ей путь до другой обувной мастерской с настоящим сапожником. Она была бы очень рада, случись именно такая развязка, ибо этот Шон… Он… Откровенно говоря, он ей не нравился. Практически всё в нём вызывало у англичанки отвращение. Мало того, что он был неопрятен внешне, так ещё и характером обладал, мягко говоря, не ангельским. Если бы не обстоятельства, которые по злому року постоянно сталкивали их вместе, Мэри ни за что в жизни не позволила бы себе с ним заговорить. Так, а что там насчёт злого рока? Ах да, когда она закончила объясняться, Шон вдруг прикрыл глаза ладонью и залился громким смехом. — И кто же тебе наплёл такую чушь? Всезнающий потомок великолепного рода, как же! — он похлопал себя по рабочим брюками, как будто ему рассказали уморительный анекдот. — Получается, мне солгали? — из-за потрясения Мэри не заметила, как у неё запылали уши. — Скорее приукрасили. Да, у меня лежит в доме книжка, и да — она стара, как весь мир. И вероятно такое, что я потомок людей, которые жили здесь тысячелетиями тому назад, но этот факт не делает меня лучше остальных жителей города. Я знаю ровно столько, сколько и остальные рэдкиловцы, а сказки рассказывать предпочитаю по пьяни, чтобы реже ощущать от этого стыд. Вот кто действительно знал много преданий, так это мой… мой отец. Тут его голос начал стихать, Шон прекратил смеяться и пристыжено посмотрел на свои ботинки. Наверное, он был чем-то обеспокоен, но Мэри не считала себя обязанной замечать эти странные перепады настроения, особенно, если они не были ей выгодны. — Тогда, — сказала она, гордо вздёрнув нос, — я буду рада повидаться с твоим отцом. По всей видимости, именно о нём мне и говорили, а мы друг друга просто не поняли. Её слова почему-то снова вызвали у Шона смех, но уже не такой весёлый, а наоборот — полный горечи. — Я тебя конечно могу отвести к нему, но сомневаюсь, что ты умеешь общаться с мертвецами. — О… Всю былую злость словно сдуло ветром, и девушка впервые испытала к юноше подлинное сожаление. Шон улыбнулся ей: — Ничего страшного. Я с удовольствие расскажу пару сказок, но… зачем они тебе? Мэри облегчённо вздохнула. Ей было радостно от того, что они сумели так быстро замять тему чужой смерти. — Мне это нужно для своего дела. Для очень важного дела, — ответила она, но без всякой злобы в голосе. Страшно конечно было такое признавать, но этот Шон начал вызывать в ней лёгкий, почти незаметный, совсем призрачный интерес. — Ну, раз дело важное, то я готов помочь тебе безвозмездно. Мэри посмотрела на него с сомнением. — Правда? — усмехнулась она. Он подошел к ней и протянул ей руку, дабы совершить акт рукопожатия. Иными словами, закрепить их сомнительный договор. В ответ Мэри растерянно опустила глаза вниз и посмотрела на его широкую розовую ладонь, покрытую темными пятнами. А потом она почувствовала, что желудок завязался в узел от вновь наплывшего отвращения. Не нравилось ей то, с какой лёгкостью юноша согласился на помощь. Да и вообще, сама вся эта ситуация с поисками рассказчика выглядела как-то странно и легко. Либо Мэри обладала удивительным везением, либо… — Ха, попался! — она с дельным весельем щелкнула его по носу. — Врунишка-мальчишка, ты намеренно подыграл мне. Да еще и мозги запудрить хотел, попытался разжалобить смертью отца. Думаешь, тебя сложно раскусить? Шон посмотрел на свою руку, а затем на Мэри. Потом потёр ушибленный нос и попытался понять, что он сделал не так. — Я видела вчера, как ты затевал спор со своими собутыльниками, — сказала Мэри. — Вы очень громко обсуждали меня в том пабе, да пальцем тыкали, будто я была для вас забавным экспонатом. Обидно, наверное, расставаться с деньгами из-за неудачи, верно? А теперь ты хочешь вернуть проигранное назад? — О чём ты…? Девушка заткнула его, совершив рукой странное движение, похожее на то, будто она закрывает пальцем ему рот. — Никакой ты не потомок древнего рода. С самого начала этот город пытался меня одурачить, думая, что я такая наивная и добрая овечка, но только он не на ту напал. Больше я не наступлю на те же грабли. Всего хорошего, сапожник! И не дав Шону никакой возможности отстоять свое достоинство, она гордой походкой ушла из мастерской, сминая в руках испачканную салфетку, которую позднее выбросила в помойное ведро. В ней творилось что-то непонятное. С одной стороны она готова была захлебнуться от прилива гордости к себе-любимой, ибо она сумела не побояться и плюнуть этому наглому городу в лицо. Но с другой стороны… Да чёрт бы побрал этих гордых деревенщин! Неужели она требовала от мира так много? Неужели обычные ирландские легенды стоили всех этих издёвок и насмешек с приставаниями в барах и пролитым на грудь пивом? Мэри не понимала этого, поэтому просто шла по старой улочке, чувствуя лишь досаду и раздражение.***
Когда солнце пересекло зенит и начало опускаться к горизонту, Мэри наконец вернулась в гостиницу. Она не хотела задерживаться, но извилистые тропы заставили её заблудиться несколько раз, что отняло много ценного времени. Мистер Магвайер посмотрел на свою гостью через толстые стёкла очков, когда она хлопнула за собой тяжелой дверью и направилась разъяренной походкой на второй этаж. — Неблагодарная англичанка, — пробормотал он, осуждающе покачивая головой. — Могла бы и поздороваться. Зайдя в номер, Мэри закинула рюкзак на незаправленную кровать и достала из кармана сотовый телефон. Ей до боли в сердце хотелось позвонить Фреду и пожаловаться ему на жуткую невоспитанность горожан. Но связь на экране мигала серым, безжизненным цветом, поэтому Мэри решила отложить звонок на потом. Она подошла к своей кровати и начала вытряхивать содержимое рюкзака на пол, ища среди вещей книжку-путеводитель. По мере поисков, её раздражение возрастало, и ненужные вещи летели на ковер, пока в конечном итоге рюкзак не опустел, и уже было очевидно, что путеводителя в нём не было. Видимо, книжка осталась в багажнике скутера. «Разыщу поблизости другую деревушку и попытаю удачу там», — тешила себя Мэри этой мыслью, пока бежала вниз по лестнице, стискивая в кулаке ключи от скутера. На быстром повороте она вдруг почувствовала сильный толчок в грудь и, не успев разобраться, что случилось, с криком упала на ковёр. — Проклятие! — выкрикнула она, когда на пару секунд в её глазах всё поплыло. — Ой! Прости, я тебя не заметил. Сначала она увидела перед собой протянутую мужскую руку. А затем её взор заприметил знакомые тёмные пятна. — Опять ты! — она быстро отползла от предложенной помощи и попыталась встать самостоятельно. — Теперь будешь преследовать меня до конца жизни? — Нет! — выпалил Шон. — Вообще-то я здесь по делу, и оно не связано с тобой! — Так я тебе и поверила! — съязвила девушка, но позже заметила пару обычных обувных коробок, что стопочкой стояли возле ног паренька. — А это ещё что такое? — Моя работа, — фыркнул юноша. — Мистер Магвайер заказал у меня починку башмаков. Я своё дело сделал, доставил результат сюда, только вот клиента на месте что-то не застал, — Шон указал кивком на пустеющий стол для регистрации. — Хотя оно и понятно: мистер Магвайер — человек старый, и ходит он о-очень медленно. Наверняка мне придётся прождать тут его ещё час, если не больше… Какое счастье, что Мэри не видела себя в зеркале. Ей бы не понравился пунцовый цвет, который приобрело её лицо от лба до самой шеи. — Я сейчас тебя шокирую, сапожник, — заявила она дрожащим от злости голосом, — но мне абсолютно плевать, куда делся этот старик. Разве я тебя об этом спрашивала? — Ты спросила, преследую ли я тебя, — терпеливо разъяснил ей ирландец. — Вот я и ответил. — Хорошо, я принимаю твои оправдания и извинения, а теперь позволь мне пройти к выходу. У меня вообще-то тоже есть дело. — Погоди! — Шон схватил её за локоть, когда Мэри вознамерилась упорхнуть от него прочь. Естественно, девушку это разозлило ещё пуще. — Отпусти! — прошипела она. — У тебя руки грязные! — Я отстану, если ты меня выслушаешь, — несмотря на страх быть испепеленным под воздействием ее разгневанного взгляда, Шон не стал ослаблять хватку. Он был силен, тут уж не поспоришь, и если что-то нехорошее на мгновение овладело бы его сознанием, он бы воспользовался этой силой по-иному. От этой мысли Мэри стало даже не по себе. — Чего ты хочешь? — Постой на месте и никуда не убегай, — Шон медленно разжал пальцы и весь съёжился, как будто действительно боялся, что Мэри не послушается его и убежит. Но Мэри не думала так поступать. Она была гордой, но милосердной особой, так что она могла дать ему пять минут на оправдание. Нет, пять минут слишком много. Достаточно и одной минуты. Шон аккуратно присел на корточки, нашарил позади себя коробку из-под обуви (не ту, что стояла сверху, а самую нижнюю) и взял её в обе руки с такой бережностью, словно коробка состояла из золота. — Хочешь подарить мне туфли? — не удержалась Мэри от язвительной шутки. Шон молча снял крышку коробки и протянул ей толстую и очень старую на вид книгу. — Что это… — Мэри не смогла договорить вопрос, а книга уже лежала у неё на руках — гладкая, тяжелая и пропитанная запахами старой бумаги. На кожаном переплете змеилась золотистая рамочка, а в центре длинными и извилистыми буквами была выдавлена надпись на каком-то инородном языке. — Зачем ты принёс её сюда? Лицо Шона выражало полное удовлетворение от приятного сердцу зрелища. — Затем, — гордо заявил он, — чтобы доказать тебе, что я не лжец.