***
— Вы уверены, что вчера его здесь не было? Точно уверены? Сколько раз она уже задавала этот вопрос? Трудно сказать. Ей приходилось потратить несколько часов на то, чтобы обойти все действующие заведения Рэдкила. В городе работало пять мелких кафе и закусочных, ещё два приличных паба, один солидный ресторан для туристов (которых в Рэдкиле не было отродясь), шесть продуктовых магазинов, рынок, школьный театр и библиотека, и Мэри была серьёзно настроена навестить их все. Солидный ресторан она проверила в первую очередь, так как именно там состоялась её странная встреча с музыкантом Сэмом. Услыхав её вопрос, управляющий ресторана озадаченно закатил глаза, поджал губы и уже затем медленно покачал головой. Он не помнил никакого музыканта в строгом чёрном наряде, который мог бы выступать на их сцене с гитарой в руках, да и вообще в их ресторане уже давно не проводились подобные мероприятия. — Да и на какие деньги? — спросил он, горько вздыхая. — Дай бог, если у нас будет в день хоть один посетитель. «Ну да, ваша правда», — могла бы подумать Мэри, если бы не одно маленькое «но» — она уже ужинала в этом ресторане и видела Сэма своими глазами. Что уж там, даже Шон Грин, хоть и неохотно, но подтвердил его существование. Как же это она умудрилась послушать выступление музыканта в этом ресторане, когда по плану заведения никто не должен был выступать? После этого Мэри отправилась разыскивать Сэма в других местах, хотя, как уже можно было догадаться, там её тоже ждала сплошная неудача. — Я уверена, юная леди. Если бы у меня здесь подрабатывал симпатичный бард, то я была бы без ума от своей работы, — гордо ответила пышная владелица кафе, а затем звонко расхохоталась во весь голос и удалилась обратно на кухню. Посетители тоже качали головой, когда Мэри ненароком подсаживалась к ним за столик. — Да, я такого припоминаю, — заявил вдруг тучный мужчина, который менял вывеску над своим баром. — Он как-то выступал в день рождения города, и выступил, честно говоря бездарно. Я вообще ни одной песни у него не запомнил, хотя отчётливо помню, что он стоял на сцене. Но это было год или два назад. Тропа, ведущая вдоль узкой улицы, была сплошь усеяна белыми и зелеными лепестками. По городу гуляли переодетые люди: они громко пели песни и дурачились, изображая своими кривляниями то надменных фей, то злобных леших, то хитрых лепреконов. Пожилые люди выносили из своих квартир музыкальные инструменты, типа флейт, контрабасов и скрипок, чтобы, очевидно, воспользоваться ими в разгар праздника, дети бежали наперегонки, размахивая на ветру разноцветными шариками, и их лица были разукрашены, как у маленьких арлекинов. То, что город наконец начал оживать и заполняться яркими красками, словно долгожданно распустившийся цветок, объяснялось простым словом — Белтейн. Праздник вот-вот должен был начаться, и его название, словно заклятие, читалось у всех на устах. На фоне счастливых разномастных горожан Мэри выглядела мрачнее тучи. Музыканта Сэма она так и не нашла, хотя потратила все силы и нервы на его поиски, а Шон так и не соизволил назначить ей последнее свидание. Короче говоря, причин на то, чтобы испытывать дурное настроение, у нее было предостаточно. Проходя мимо жилого дома, где на крыльце сидела группа девушек, англичанка совершенно случайно услышала своё имя. Одна из юных барышень активно махала ей левой рукой, когда как правая рука крепко обнимала толстую стопку листов. Это была Лиза — та самая миленькая официантка, которая помогла Мэри выйти на мастерскую Шона, нарисовав на салфетке карту. Она была одета в лёгкое бледно-лимонное платье, а её распущенные тёмные волосы красиво струились по плечам и спине, словно атласные ленты. Когда Мэри подошла поближе, девушки мигом прекратили разговаривать и с лёгким негодованием на лице обратили свой взор на чужестранку. — Добрый день, — Мэри присела рядом с Лизой, спрятавшись от солнца в плотной и прохладной тени. — Что читаете? Лиза осторожно посмотрела по сторонам, словно боялась, что её могут подслушать. — Мы учим слова к песне, — проговорила она шёпотом. — Хотим устроить городу приятный сюрприз. Вы просто представьте себе, леди Мэри, сначала под красивую музыку мы спляшем танец, затем покрутим хоровод, а потом зажжем от костра свечи и начнем передавать их нашим зрителям. Наш танец будет олицетворять крепкое единение с матушкой природой. — Звучит… интересно. — Да, я тоже так думаю. А вы как? Останетесь на праздник? Мэри подняла глаза к небу и снова подумала о Шоне. Этот сапожник продолжал нагло оттягивать последнее свидание. Было слишком очевидно, что он приберёг его на Белтейн, но почему он не мог сказать об этом прямо? Неужто постеснялся? Ощутив на себе пытливый взгляд, Мэри опустила голову и задумчиво улыбнулась. — Вероятно, у меня нет выбора. — Это почему же? Вы так и не встретили мистера Грина? — лицо официантки вытянулось от непонимания. — Встретила, — возразила Мэри. — Просто ваш мистер Грин… он… ну как бы это сказать… Он немного не такой, каким я себе его воображала. К тому же, у него непростой характер. Услышав имя Шона, девушки за спиной Лизы активно зашушукались. — Вот оно как… — Лиза надула губу. Прошла где-то четверть минуты, прежде чем её лицо вновь засветилось от непонятного счастья. — Послушайте, леди Мэри! У меня возникла идея. Я знаю, как поднять вам настроение! Мэри вопросительно на неё посмотрела. Поднять настроение? Ей? А разве она ощущала себя плохо? Ну да, ощущала, но всё же… — Вы станцуете на празднике вместе с нами! Эта новость привела в шок не только Мэри, но и остальных девушек, сидевших неподалеку. Теперь же они смотрели на чужестранку так пристально, будто пытались прожечь на её теле дыру. — Нам как раз не хватает одного человека для танца, — невозмутимо продолжала говорить Лиза. — Так получилось, что наша любимая Кара подвернула ногу во время последней репетиции, и теперь нам нужно в срочном порядке найти ей замену… — Что ты такое говоришь? Я прекрасно себя чувствую, — подала голос другая девушка, которая, по всей видимости, и была та самая Кара. — Нога почти не болит… ой! — она хотела подняться, но резкий укол боли исказил её лицо, и она плюхнулась обратно на ступеньку. Другие девушки бросились её утешать. — Я думаю, это плохая идея, — прошептала Мэри, постепенно краснея аж до корней волос. — Очень… очень плохая идея. — Почему же? Платье для вас мы подберем, это не сложно. Вы с Карой примерно одинаковой комплекции, зрители даже не заметят нашей подмены. Ещё секунда, и на Мэри можно было спокойно жарить яичницу. Ей было настолько неловко, что она не знала, куда себя деть. Отказать напрямую не позволяло воспитание, но, к счастью, за пазухой имелась ещё парочка козырей, способных отпугнуть Лизу с её неловкими предложениями. — Если честно, то я не сильна в хореографии. Точнее говоря, я вообще не умею танцевать. — О, ну ничего страшного, — кажись, этот козырь Лизу не впечатлил. Она лишь спокойно махнула рукой, словно неумение танцевать считалось для неё пустяком. — Танец у нас совершенно не сложный. Вы что, никогда не крутили хороводы? — Конечно, крутила. «Проклятие, ну кто тебя за язык-то тянул? Надо было сказать «нет»!» — но было уже поздно. — В таком случае, вы справитесь, — Лиза протянула Мэри листы с песней. Точнее говоря, насильно впихнула ей их в руки. Мэри оставалось лишь сокрушенно вздохнуть и опустить взгляд на плохо распечатанный текст. — Но песня написана не на английском, — заметила она, однако даже на это замечание её ждала упрямая отговорка: — Если для вас это сложно, то не пойте! Нам массовка нужнее, чем певица. Мэри убрала от себя листы с песней и обернулась к остальным участницам грядущего представления. Девушки поглядывали на неё с явным недоверием. Кажется, не особо-то им хотелось принимать в свою команду новичка. Но Лиза как будто ничего такого не замечала. Очевидно, сам факт того, что в их группе будет участвовать чужестранка, приводил её в неописуемый восторг.***
Очередной маленьких гвоздь быстро забился в чёрную подошву башмака. В этом процессе не было ничего сложного — после долгих тренировок руки делали всё сами. Раз — удар, два — удар. Блеск начищенного молотка только и мелькал над его кудрявой головой. Шон мог бы запросто назвать себя мастером по починке обувных изделий, если бы для кого-то это громкое слово имело хоть какое-то значение. А так…он просто делал то, что было у него в крови, то, к чему он испытывал привязанность, то, к чему его тянуло всю сознательную жизнь. Но, услышав вдали звон колокольчика, Шон Грин с неохотой остановил работу. Он сплюнул оставшиеся гвоздики на ладонь, убрал инструменты в кожаный чехол, который висел на стене рядом с рабочим местом, и направился к лестнице, которая являлась мостом между двумя мирами — между магазином с кассой и подсобкой, где лежали все недоконченные изделия. Как это обычно случалось, в преддверии праздника заказы возрастали в несколько раз: кто-то прибегал чинить туфли, которые надевались исключительно в торжество, а кто-то заказывал специальную обувь, которая бы подходила под необычный костюм. Шон был в полном восторге от такой активности, ведь, как-никак, эта активность приносила его бизнесу отличную прибыль. — Привет! Добро пожаловать в мою мастерскую! Чувствуйте себя как… — обратился он к двум клиенткам, которые с интересом оглядывали его королевство башмаков. Но узнав в одной из девушек Мэри Керкленд, сапожник оторопел и, кажется, напрочь забыл свою идеально вызубренную речь. Она была одета в светло-зелёное газовое платье, на бретельках которого торчали искусственные цветы. По все видимости, это был карнавальный наряд, предназначенный для праздника, но на Мэри он смотрелся настолько хорошо, словно его шили специально для неё. Увидав возле кассы Шона, девушка улыбнулась ему, чуть прищурив глаза. — Привет, — сказала она. — Как дела? — Вроде…неплохо. Вот, работаю полным ходом, — он обвёл руками состроенные из обувных коробок метровые башни. — А вы… — А мы хотели заказать балетки, — откликнулась вторая девица, которая была вместе с Мэри. — К сегодняшнему вечеру нам нужны десять пар балеток… — проговорила она, задумчиво пересчитав по пальцам. — Да, точно, десять. Именно десять, ни больше, ни меньше. Вот, я даже выписала вам на листочек список размеров, чтобы вы не ошиблись, — она подошла к сапожнику и спешно протянула через кассу свёрнутый в трубу листик. — Это, конечно, очень мило, однако… — Шон повторный раз указал на башни из обуви. — Однако у меня и без вас хватает срочных заказов, которые нужно сделать сегодня. Вам следовало прийти ко мне заранее, чтобы я смог успеть что-то для вас изготовить. А так… Но, посмотрев на Мэри, он почувствовал сильную сухость в горле. Девушка не обращала на него внимания, она выглядела немного напряжённой, словно ей не хотелось во всём это участвовать, но по какой-то странной причине она не могла поступить иначе. — Хотя, знаете, — произнес сапожник, — у меня есть кое-что… В моей подсобке остались некоторые образцы, если вы хотите… — Хотим! — воскликнула Лиза, легонько пихнув Мэри в спину. И, словно очнувшись после сна, та последовала за Шоном. — У вас тут безумно мило, но всё же малюсенький ремонт не помешает. — Да вот никак руки не доходят — все обувью заняты, — поравнявшись с Мэри, юноша обратился к ней вполголоса. — Что ты тут делаешь? — Это сюрприз, — безрадостно ответила та. Спустившись в затемнённую и пыльную подсобку, они подошли к столу сапожника — единственному месту, где был свет, ибо на столе горела лампа. Там же Мэри могла лицезреть результат одного из трудов юного мастера. Башмак еще не был полностью готов к использованию, однако даже в таком сыром виде он уже выглядел интересно. Большой и широкий, сшитый из толстой красной кожи, и по всей его поверхности в виде рисунка проходили волнообразные лучи солнца. В таком изделии можно было пойти хоть в горы, хоть через реки — он бы выдержал любую погоду. Пока девушки разглядывали рабочее место мастера, Шон отчаянно искал что-то в ворохе картонных упаковок, которые были разложены в углу подсобки. Вскоре он преподнёс гостьям пару белоснежных балеток с прозрачными носками и коротким серебристым каблуком. Ни одной лишней петельки, ни единой булавки — все было сделано так аккуратно и миниатюрно, что от увиденного захватывало дух. — Прошу, — Шон присел на одно колено и улыбнулся Мэри дрожащей улыбкой. Но девушка тут же отшатнулась от него, как от прокажённого. — Нет, я… пожалуй, я откажусь. Я не думаю, что достойна это мерить. Лиза, передаю эстафету вам. Улыбка растаяла на лице ирландца столь же стремительно, как появилась. Он нехотя перевёл взгляд на вторую даму, которая стояла рядом с Мэри и продолжала окидывать взглядом убранство мастерской. Услышав своё имя, Лиза учащенно заморгала. — А? Я? Конечно, — она послушно освободила ногу от туфли и поднесла её к рукам сапожника. Шону оставалось лишь вдеть её в балетку, что было намного проще, чем сдержать в себе всплеск горькой досады. — Ну вот, как будто под меня и сшили. Лёгкие какие, да и нога в них будто дышит. Для нашего представления это прямо то, что нужно. — Представления? — ирландец вопросительно посмотрел на Мэри, а та лишь устало закатила глаза. — Будет очень шикарное представление, я вам обещаю… ну, если конечно, вы придёте, — та с улыбкой посмотрела на Шона. — Да кто я такой, чтобы пропускать Белтейн? — сапожник быстро поднялся с колен, едва не столкнув Лизу на пол. Впрочем, она этого даже не заметила. Или сделала вид, что не заметила, потому что все её внимание было устремлено только на балетки. — Итак, напомните, сколько вам нужно таких изделий? — Десять, — на выдохе ответила Лиза. — Десять пар, — через несколько секунд повторила она. Мягко выпроваживая двух дам из своей мастерской, Шон пообещал им, что балетки будут готовы ближе к вечеру, но не позднее шести часов. Судя по тому, как засветилось лицо Лизы, её абсолютно устраивал такой расклад. Когда они шли по улице, она плотнее прижалась к плечу своей молчаливой спутницы и произнесла заговорщическим тоном: — Если бы я пошла к нему без вас, он бы мне даже дырявого сапога не сшил. — Сомневаюсь, что это как-то связано со мной, — Мэри выглядела мрачнее тучи. Она не понимала, почему её щеки горели, как два ожога, а сердце билось, как барабан. — Он просто… очень мягкотелый юноша, вот и всё. — Мягкотелый, как же! Они продолжали отдаляться от мастерской, пока их силуэты не скрылась за первым же углом дома. Шон прилёг на дверной косяк и расслабленным движением руки смахнул с лица капли пота. Общение с двумя девицами далось ему не просто. Если честно, он и не ожидал увидеть Мэри в компании кого-то из горожан, ведь обычно она старалась держаться от всех подальше. Нет, не потому что она испытывала к окружающим какую-то неприязнь, а просто… просто, будучи одной, Мэри ощущала себя намного спокойнее и увереннее. Забавно, конечно… но ему было очень знакомо это чувство.***
Шёл второй час репетиции, но Мэри все никак не удавалось выучить танец. Вернее, выучить-то она его выучила, ибо в нём не было никаких сложных элементов: шаг вперед, шаг назад, быстрый поворот вокруг себя, взмах руками — и, собственно, на этом всё. Но, чёрт возьми, даже для такого элементарного танца нужна была минимальная пластика. Иначе говоря, то, чем Мэри совершенно не обладала. Любое её движение казалось слишком резким, порою скованным и грубым, ну и, как выразилась Лиза, «абсолютно неженственным». — Это ведь проще простого, — с отчаянием уверяла она Мэри. — Просто представьте, что вы пытаетесь аккуратно просунуть свою руку в очень узкое отверстие, а потом поднимаете её над головой. Вот та-ак, делайте это как можно медленнее и плавнее. Ну вот, почти получилось! Мэри изо всех сил старалась вообразить себе множество чёрных отверстий, в которые ей надлежало просунуть свои руки и ноги, но, даже имея хорошую фантазию, ей никак не удавалось воплотить задуманное в жизнь, да ещё так, чтобы это выглядело красиво. — Интересно, как часто вы устраиваете… такое? — спросила Мэри. — Какое «такое»? Вы имеете в виду танцы? — Лиза сидела на старой софе, аки царица на троне, и с умным видом контролировала тренировку. — Ну, на каждый праздник мы стараемся сочинить с девочками что-то новое. До того, как я попала в театральный кружок, им заправляла женщина. Она была уже в летах, поэтому ничего банального риверданса придумать не могла. Но потом она ушла на пенсию, и теперь кружком заправляет другой человек, который предпочитает возлагать все надежды на нашу богатую фантазию. — И этот человек, я так полагаю, не будет против моего участия? — Разумеется, он не против! Если вы сомневаетесь в этом, то можете лично спросить его. Он сидит сейчас в пабе, что находится на конце улицы. — Вот оно что. И часто ли он там сидит? — Чаще, чем вы можете себе это представить. — Блестяще! — Эй-эй! Ищите во всем плюсы! — воскликнула Лиза. — Зато он нам ничем не мешает. Ближе к вечеру Лиза покинула Мэри, ссылаясь на то, что ей следовало закончить остальные приготовления и забрать из мастерской обувь. После её ухода комната как будто резко опустела, и в ней воцарилась знакомая тишина. Наконец-то Мэри могла заняться своими делами: принять душ, напечатать несколько строчек для своего проекта и насладиться долгожданным умиротворением. Громкий и активный голос Лизы очень её утомлял. Телефон снова не ловил сеть. Приходилось подниматься на кровать, тянуть аппарат ближе к потолку и трясти им, молясь, что на экране вот-вот появится одинокая серая шкала. Идиотское занятие, но что поделать? Ведь Мэри обещала Альфреду звонить каждый день, чтобы не заставлять любимого бойфренда сомневаться в действительности её работы. Хотя, конечно, это было очень глупо — постоянно навязчиво доказывать партнеру свою верность, да и в случае Альфреда такие старания не имели сильной надобности, но Мэри не умела поступать иначе. Она считала, что делает правильное и очень нужное дело. Плюнув на бесполезный телефон, Мэри встала перед зеркалом с фотоаппаратом в руках и сделала пару снимков самой себя в праздничном летнем платье, которое ей подарила Лиза. Оно было очень воздушным и приятно щекотало живот. Но это ещё не всё: к платью также прилагался крупный венок, сплетенный из свежих полевых цветов. Фотографии получились великолепные.***
Ровно в шесть часов жители Рэдкила начали стремительно собираться на Белтейн. Неосведомлённый о празднике человек решил бы, что происходит массовое бегство из города, ибо поток из людей, который включал в себя и стариков, и молодых мужчин и женщин, и детей, и даже животных, выглядел до пугающего масштабно. К тому же, большинство горожан было одето в очень странные, нелепые костюмы, сотворенные из травы, листьев, картона и яркой ткани, и это тоже выглядело очень жутко. Мэри следила за их движением, стоя возле настежь открытого окна. Когда толпа начала редеть, она сделала последние приготовления (положила в рюкзак сменную одежду и венок), накинула на плечи дорожную куртку, вышла из своей комнаты и спустилась в пустующий холл. Казалось, что мистер Магваер всё это время ждал её прихода. Он стоял в дверях, опираясь на старую и кривую трость. На нём был надет военный оркестровый костюм, что включал в себя чёрный бархатный пиджак с белым поясом и горчичного цвета килт, который с трудом прикрывал очень худые белые колени. Интересно, действительно ли он считал свой наряд приемлемым для Белтейна? Впрочем, Мэри не хотела вдаваться в такие подробности. Главное, что старик, судя по улыбке и блестящим глазам, пребывал в хорошем расположении духа. — Быстрее, быстрее, — скомандовал он, увидев на лестнице девушку. — Я уже собирался запереть вас на ключ! — Спасибо, что подождали, — Мэри постаралась как можно ловчее прошмыгнуть мимо усохшего хозяина дома. Лиза ожидала её у ступеней во главе своей женской свиты. Она была одета в точно такое же газовое платье, а её длинные темно-русые волосы были заплетены в косу. Остальные танцовщицы поглядывали на Мэри с дельным равнодушием. «Хорошо, что не с отвращением», — подумала англичанка, спускаясь к ним навстречу. — Мистер Грин обещал уложиться до шести, — радостно объявила Лиза, доставая женские балетки из своей тканевой сумки. — И он сдержал свое слово. Налетайте, девочки! Пара, что досталась Мэри, показалась немного великоватой: пальцы едва-едва дотягивались до носков. Но, наверное, в этом не было ничего страшного. В какой-то момент Мэри даже решила, что она излишне придирается к изделию Шона, словно намеренно желая найти в его работе изъяны. — Вам нравится? — Лиза с волнением ждала реакции от своей труппы. Мэри сделала несколько механических шагов в одну сторону, затем в другую. — Очень нравится, — искренне сообщила она.***
Дорога, которая пролегала от города до места намеченного представления, была полностью забита автомобилями. В темноте то и дело мигали красные фары и в воздухе чувствовался запах выхлопных газов и бензина. Некоторые горожане шли к лесу пешком. Нет, не той тропой, которую показывал Мэри Шон, а другой — обходной и, по всей видимости, более короткой. Возможно, этот вечер являлся самым громким событием для графства Лимерик. Такое скопление шумного народа можно было встретить только в более крупных городах на выступлениях рок-звезд. Но там-то большие толпы являлись привычным явлением, когда как смесь кричащих детей и спорящих взрослых (и это не считая периодического автомобильного бибиканья, без которого не могла обойтись ни одна пробка) являлась для Рэдкила редкой диковиной. Мэри оставалось лишь наблюдать за этим живым и душным потоком, сидя на заднем борту старенького деревенского пикапа, предоставленного для перевоза труппы танцовщиц. Через три километра дорога оканчивалась небольшим подобием парковки. На растоптанной траве в неровный ряд стояли разного типа автомобили и грузовики, а их владельцы, уподобившись живой реке, неспешно утекали в сторону леса, откуда из-за плотных деревьев раздавались отзвуки праздника. От парковки следовало пройти немного пешком, чтобы просёлочная тропа наконец-то привела путника в нужное место. Поляна была сплошь усыпана людьми. Это было похоже на огромную банку с муравьями. Кромлехи буквально утопали в оживленной толпе, и лишь парочки более крупных и угловатых камней, похожих на черные обелиски, оставались у всех на виду. Они были даже специально подсвечены фонарями, словно завидный экспонат. Возле этих камней располагалась передвижная деревянная сцена, на которой уже стоял одетый в праздничный костюм человек. Он расхаживал взад и вперёд и с важным видом кричал в микрофон что-то несуразное. Он говорил на каком-то другом языке, но, судя по тому, с каким упоением его слушали люди, они его прекрасно понимали. — Это наш мэр города, мистер Даффи, — пояснила Лиза, когда заметила замешательство на лице англичанки. — Он каждый год начинает праздник со своей пламенной речи. — А о чем он говорит? Толпа казалась настолько плотной, что сквозь нее сложно было протиснуть хотя бы руку. Мэри даже представить себе боялась, как в такой толкучке следовало исполнять танец. «Они же нас задавят, как стадо слонов!» — Ах, — беспечно взмахнула руками Лиза. — Как всегда одно и то же. Он говорит о своих предках, о важности соблюдения ирландских традиций, о священности Белтейна и бла-бла-бла… — Я ни слова не понимаю, — пожаловалась Мэри. Она как будто слышала немецкий язык, но при этом не узнавала в нём ни единого слова. — Это потому что он говорит на гэльском языке. Вы знаете гэльский язык? — По всей видимости, не знаю, — ответила Мэри. Затем она приободрилась и поспешила сменить тему, так как ей не нравилось ощущать себя единственной ничего не понимающей иностранкой. — А когда мы будем выступать? Здесь есть список участников с расписанием? «Поскорее бы покончить с этим цирком и переодеться в удобную одежду», — в то же время думала она. — Как только мистер Даффи закончит, мы постараемся протиснуться к сцене, — озвучила свои планы Лиза. Остальные девушки тихо и таинственно зашушукались. Мэри постаралась успокоить своё внутреннее волнение, которое с каждой секундой набирало обороты. Оно выражалось вспотевшими ладонями и нервной дрожью в коленях. Людей было так много, что они едва умещались на территории поляны. Мэри, конечно, знала, что им предстоит водить хоровод перед зрителями, но чтобы за их танцем наблюдал весь город — такого она никак не ожидала. — Ну вот, похоже, он заканчивает, — сказала Лиза, мягко тронув Мэри за плечо. — Давайте уже придвинемся к сцене. Мэри почувствовала, как девичий поток в буквальном смысле толкает её вперед навстречу широким спинам и недовольному бурчанию. Когда они всей группой оказались возле сцены, мэр города уже кланялся разразившемуся морю оваций. На его лице светилась довольная белозубая улыбка, а после того, как он увидел возле сцены группу взмыленных танцовщиц, его улыбка стала только шире. — Мистер Даффи! — Лиза помахала ему рукой. Мэр с удовольствием покинул сцену, спустившись по ступенькам вниз. — Что такое, девочки? — нежно спросил он, обращаясь к танцовщицам. Вблизи он казался намного старше, чем когда счастливо блистал на сцене. Ему, наверное, было уже больше сорока лет, так как в его идеально прилизанных волосах виднелись серебристые пряди, а на лице, особенно возле больших и добрых глаз, кучковалась россыпь глубоких морщин. Лиза подошла к мэру вплотную и что-то прошептала ему на ухо. Мистер Даффи склонил голову, и на его лице возникла озадаченность, которая, впрочем, продлилась всего пару секунд. — О, — воскликнул он. — Разумеется. Вы же записались на выступление заранее, забыли? Сейчас я объявлю ваш выход, а вы… это, как это у вас называется? Готовьтесь, в общем. Когда мэр города побрел обратно на сцену, размахивая на ходу микрофоном, Мэри тут же накинулась на Лизу: — Мы что, выступаем прямо сейчас?! — Ну да, — Лиза невинно захлопала глазами. — А что такое? Вы же сами хотели выступить как можно скорее. — Откуда вы знаете? — удивилась англичанка. — Прочла по вашим глазам. Девчонки, время надевать венки! — громко обратилась она к своей труппе, и те послушно полезли в сумки за декором. Мэри, несмотря на всё её недовольство, граничившее с клокочущим внутри волнением, тоже сняла со спины рюкзак и спустила молнию. Пока они возились с реквизитом, мистер Даффи театрально прочистил горло и приложил мягкую верхушку микрофона к своему круглому подбородку. — А сейчас, — объявил он, перейдя на английский язык, — вас ждёт чудесное представление от наших танцовщиц, участниц театрального кружка города Рэдкил! Давайте же подбодрим их громкими овациями! Толпа довольно загудела и зааплодировала, танцовщицы в ответ радостно помахали ей руками. — Ого, вы купили майскую веточку? — изумилась Лиза, указав пальцем на рюкзак англичанки. Мэри опустила взгляд на связку кривых ветвей, которая лежала в самом дне её рюкзака. Она вспомнила, как утром встретила цветочницу и на сей раз не смогла удержаться от покупки. — Очень мудрое решение, — в улыбке Лизы ощущалась жестковатость, но Мэри сочла это признаком волнения. Ведь минует ещё пара минут, и они преступят к танцу. Страшно же, чёрт подери! — Спасибо, — Мэри с дрожью в руках надела на себя колючий венок. И вдруг она подумала о Шоне. Наблюдает ли он за ней сейчас? Скорее всего, да, ведь на поляне присутствовал абсолютно весь город. Интересно, что он подумал, увидев её полные ужаса глаза? Наверняка размышлял о том, какая она смешная трусиха — сама согласилась на кельтский танец, а теперь стояла в задних рядах и тряслась, как осиновый лист. Мистер Даффи поднял свободную от микрофона руку, указал ею на оживленный людской океан и громко произнес что-то на гэльском языке. В тот же миг толпа, будто следуя заученной команде, расступилась перед чем-то высоким и черным, напоминавшим огромный шалаш. Когда возле него толпились люди, он был практически незаметен. К шалашу подоспели организаторы праздника, одетые в жёлтые футболки, и у каждого из них в руках горели небольшие факелы. После того, как они воткнули факелы в самое сердце чудесной деревянной конструкции, шалаш стремительно охватило ярким пламенем. Раньше поляну освещал лишь несколько фонариков и прожекторы со сцены, теперь же практически вся территория мероприятия была вырвана из плена сумерек и светилась, будто новогодняя звезда. Ирландцы встретили огонь радостным криком и свистом. Пламя продолжало распространяться по костлявому конусу шалаша, становясь с каждой поглощённой сухой ветвью всё больше, жарче и ненасытнее. — Мы будем танцевать вокруг этого кострища? — обратилась Мэри к Лизе, которая наравне с остальными людьми восторженно аплодировала разросшемуся пламени. — А? — она перевела взгляд на англичанку. — Да, конечно! Какой же кельтский танец без огня и дыма? — Лиза глубоко выдохнула пропитанный палёной травой воздух и решительно водрузила на голову венок. — Ну всё, девчули, назад дороги нет — пора начинать!