И дьявол был ангелом

Рикардо уже опаздывал на паром, а папа все не мог остановиться и продолжал давать наставления — по третьему кругу, кажется. — И не вздумай разговаривать с доном, пока тот не задаст тебе вопрос напрямую! И глаза лучше не поднимай. Веди себя прилично, не опозорь отца, он такой уважаемый капо! Рикардо закивал, выхватывая из рук папы свою сумку. — Конечно, пап, я не подведу, — он позволил себя обнять и поцеловать в щеку, и, пробормотав слова прощания, ринулся вниз, где в машине уже ждал отец. Вслед донеслось папино: — И помни: просто быть представленным дону — огромная честь! Рикардо помахал папе и запрыгнул в машину на первое сидение, слева от отца. Тот захохотал, глядя, как Рикардо торопливо расправляет помявшуюся от объятий рубашку. — Еле вырвался? — смеясь, спросил он и высунулся из окна машины, чтобы тоже помахать папе. Тот ответил воздушным поцелуем, и отец наконец двинул машину вперед. Рикардо покачал головой. Его родители жили вместе уже четверть века, и всё равно вели себя как влюбленная парочка: отец продолжал дарить папе цветы и приятные сувениры, папа каждый вечер блистал на кухне, а по вечерам, когда отец был дома, они всегда сидели на диване вместе и целовались, отвлекаясь от новостей по телевизору. И даже по ночам Рикардо слышал, как они любят друг друга, и за завтраком ему было неловко смотреть на родителей, хотя в его двадцать один можно было уже не стесняться. Рикардо еще не встретил своего омегу, но очень надеялся на скорое знакомство и такую же идиллию, что была в отношениях родителей, несмотря на опасности, с которыми отец сталкивался по долгу службы. Ему трудно будет найти столь же понимающую пару, как папа, которая спокойно отнесется к тому, что его альфа — «друг друзей». Только подумав об этом, Рикардо ощутил сладкую дрожь, прошедшую по позвоночнику. Его отец уже двадцать лет работал на мафиозную семью Мельчиоре, и сегодня собирался представить сына дону, чтобы тот решил, можно ли принимать следующего Грациани в свою семью. Рикардо страшно нервничал, но собирался показать себя дону с самой лучшей стороны и доказать, что он, как адвокат, пригодится семье. Отец только посмеивался, глядя как он мечется сначала в машине, потом по парому, и успокаивающе сжал его плечо только когда их автомобиль оказался на сицилийской земле. — Чего ты боишься? — спросил отец, заводя мотор и включая фары — паром шел долго, и уже начинало темнеть. — Только зря накручиваешь себя. Дон Мельчиоре не так давно возглавил семью, ему нужны верные и молодые сторонники. Рикардо нетерпеливо поерзал на сиденье. Отец выдавал информацию о семье очень дозированно, маленькими порциями, и Рикардо знал не слишком много. Немного истории и что четыре года назад семью возглавил новый дон, выбранный семьей после гибели прежнего. — Ты отличный адвокат, — продолжил отец. — Ты блестяще провел защиту тех двух реджиме в прошлом месяце, я не смог бы лучше. От редкой отцовской похвалы ушам стало тепло, и Рикардо отвернулся к окну, чтобы его смущение было не так заметно. Похвала была тем ценнее, что отец и сам был отличным адвокатом, только благодаря его примеру перед глазами Рикардо нашел в себе силы выучиться все эти невыносимые годы. — Я уже не молод, а в семье должен быть хороший адвокат и для простых реджиме. Если ты понравишься дону, уверен, со временем ты займешь мое место и станешь отличным капо. Отец, не дождавшись от задумавшегося над перспективами Рикардо ответа, включил магнитолу, и остаток пути они проделали под какую-то нежную оперу. Рикардо смотрел в окно и нервно сжимал пальцами ткань, то и дело поглаживая небольшую, размером с пятицентовую монетку, «α», умостившуюся на его левой ладони между большим и указательным пальцем. Знак альфы, метка, открывающая тебе дорогу к власти и силе, у отца такая же была на спине под лопаткой, там же, где у папы была «Ω». Дон Мельчиоре, должно быть, тоже альфа, как иначе? Они затормозили у трехэтажного особняка, с плотно закрытыми ставнями окнами. Прежде чем выйти из машины, отец заглушил мотор и положил руку на плечо Рикардо. — Сын, — голос отца был непривычно серьезен и строг. — Мы с папой постарались воспитать тебя настоящим альфой, который уважает других людей. Надеюсь, у нас это вышло, и ты не опозоришь меня перед доном. Я рассчитываю на тебя. Рикардо нервно сглотнул, кивая. — Я тебя не подведу. — Ну вот и отлично, — отец снова улыбнулся и выпустил его из машины. Они вошли в особняк, поднялись по широкой, устланной красным ковром лестнице, и, миновав пятерых мужчин в строгих черных костюмах, оказались в приемной. Секретарь едва взглянул на них, на секунду подняв голову от широкого ноутбука. — Грациани? Дон вас ожидает. Перед стальной закрытой дверью, ведущей в кабинет, отец взглянул на Рикардо, одним взглядом спрашивая: «Готов?» Рикардо вдохнул поглубже, пригладил ладонью волосы и кивнул. Отец ободряюще улыбнулся и постучал, а затем открыл дверь. С бешено колотящимся сердцем Рикардо шагнул вперед, в самое сердце семьи Мельчиоре. И тут же едва не запнулся на пороге. Это как-то привело его в чувство; сразу же вспомнились папины наставления, как дóлжно вести себя при доне, и Рикардо срочно опустил голову вниз, становясь немного позади отца. Он понадеялся, что еще не успел произвести плохого впечатления. — Доброго дня, дон, — произнес отец, и Рикардо услышал, как заскрипел отодвигаемый стул. Ему нестерпимо хотелось поднять голову, посмотреть на дона, рассмотреть, но он не смел. Только вздрогнул, когда в ответ на приветствие отца совсем рядом раздался спокойный мужской голос, слишком высокий, чтобы принадлежать альфе: — И тебе доброго дня, синьор Грациани. Я очень рад видеть тебя, ты давно не показывался мне на глаза. Все ли хорошо у сеньорера Грациани? — Благодарю вас, дон, мой муж в полном здравии, — краем глаза Рикардо увидел, как отец пожал протянутую ему руку: белую, с длинными тонкими пальцами. — Надеюсь, и вы хорошо себя чувствуете. — В моем возрасте грешно отвечать на вопрос о здоровье что-либо, кроме «превосходно», — ответил дон. Кажется, это была шутка, но голос не изменился, так и оставшись ровным. — Я вижу, ты привел ко мне посетителя. — Да. Позвольте представить, дон, моего законного сына, Рикардо Грациани. Он окончил тот же университет, что и я, и вырос в замечательного адвоката, — отец отступил в сторону, и Рикардо наконец поднял голову, стараясь за кратчайшее время охватить как можно больше в фигуре дона Мельчиоре. Молодой, как отец и говорил, почти ровесник Рикардо. Высокий, на пол головы выше. Белая рубашка под черным жилетом, строгие черные брюки. Длинные руки, тонкие пальцы, золотое кольцо на безымянном пальце левой руки. Черные прямые волосы, спускающиеся по плечам, блестящие, длинные. И знак «Ω» на ладони, между указательным и большим пальцем. Дон Мельчиоре оказался омегой. Только чудом Рикардо удалось сохранить лицо невозмутимым, когда он нашёл взглядом метку дона, и крепко пожать его протянутую руку. В голове бушевал ураган: дон мафиозной семьи оказался омегой! Вот почему отец так говорил с ним в машине. Он хотел, чтобы Рикардо смог признать омегу не просто равным — выше себя. Рикардо не был уверен, что не разочарует отца. Родители вечно ему говорили, что прошло время, когда омег не считали за людей, не давали им получать образование, и единственной их функцией было деторождение, и Рикардо был с ними согласен. Конечно, прошло, и омеги уже давно не боятся выходить на улицу, не замазав предварительно метку и не перебив запах, и они могут учится и работать, но… Омега — дон? Омега, у которого раз в два месяца на неделю случается абсолютное помутнение сознания? Омега, которого должен защищать и наставлять альфа, который должен в безопасности растить детей, омега будет начальником над ним? — Рад знакомству с вами, дон Мельчиоре, — выдохнул Рикардо, стараясь, чтобы голос не сорвался. Дон чуть наклонил голову, и Рикардо столкнулся с ним взглядом. По коже продрало морозом: у дона были голубые глаза, ненормально яркие, и холодные настолько, что могли бы заморозить море. Рикардо не справился с собой и отступил на шаг, испуганный и растерянный. — Взаимно, — ответил дон своим ровным голосом, и Рикардо откуда-то понял, что дон знает все его мысли до единой. — Так что, синьор Рикардо, в самом ли деле вы такой хороший адвокат, как ваш отец? — дон отвернулся, и Рикардо смог нормально дышать. Он бросил быстрый взгляд на отца, но тот повернулся в другую сторону и молчал. — Синьор Грациани сделал для меня и семьи больше, чем кто-либо другой, и я хочу отпустить его на покой, но прежде мне нужна равноценная замена. Рикардо молчал. Запах дона постепенно окутывал его, проникал в ноздри, и Рикардо, от рождения наделенный носом более чутким, чем у всех остальных, постепенно делил единый запах на более мелкие. Холодный запах ирисов, морской, солёный аромат самого дона и застарелый, почти выветрившийся тяжёлый, сладковатый дух кипариса, запах какого-то альфы, которого уже давно нет рядом. Запахи набивались в голову, заволакивали мозг дурной пеленой; Рикардо потряс головой, сбрасывая наваждение. — Я не столь мудр и опытен, как отец, но я без лишней скромности могу утверждать, что я хороший специалист, — наконец ответил он. Прозвучало это не твёрдо и строго, как хотелось Рикардо, а тихо и почти жалко. Он бы не поверил, если бы был на месте дона. Рикардо не видел лица дона, и отец отвернулся: он словно оказался один в этой комнате, и это было одно из самых жутких ощущений на его памяти. Повисла тишина. Рикардо опустил голову вниз и дышал через рот, чтобы запах дона не мутил его голову. Дон подошёл к своему длинному столу и неторопливо разбирал бумаги. — Вот что, — сказал дон, повернувшись к отцу, и Рикардо задержал взгляд на чувственных полных губах. — Твой сын ещё молод, и зная тебя, ты мало рассказывал ему о семье. Введи его в курс дела, чтобы он знал, чему собирается посвятить жизнь, и пусть начинает работать на благо семьи, пока не в качестве реджиме, лишь как соучастник. Через некоторое время я посмотрю, как хорошо он справляется со своими обязанностями. Если я буду удовлетворен, твой сын станет реджиме, а сам ты покинешь свой пост капо, как и просил. Если нет — тогда прости, тебе придётся искать другого кандидата. Отец поклонился в ответ: — Один шанс, подаренный доном семьи Мельчиоре ценнее тысячи шансов в других семьях. Спасибо за оказанную честь. Рикардо запоздало тоже склонился в поклоне. — Ступайте, юный сеньор Грациани, комната для вас должна быть готова. Я хочу ещё побеседовать с вашим отцом. Оставьте нас. Рикардо бросил ещё один взгляд на отца, но тот упрямо не поворачивался даже на миллиметр. Рикардо поклонился ещё раз, на всякий случай, вышел из кабинета и, только закрыв за собой стальную дверь, позволил себе ощутить, как мелко дрожат руки.