***
— Гермиона ты спятила? — заорал Рональд, расхаживая широкими шагами по маленькой комнатке, в которой сейчас жила Гермиона в доме семейства Уизли. — Ты должна избавиться от ублюдка! Это кошмар! Позор! Ты хочешь опозорить нас? — Причём тут вы? — искренне удивилась девушка. — Ты Героиня Войны. Ты подруга самого Гарри Поттера. Если кто-то узнает, что ты под кем-то там валялась и залетела… — Рональд тебе лучше уйти, — грубо отрезала бывшая гриффиндорка, распахивая перед другом дверь. Она и не надеялась, что все примут её решение с распростёртыми объятиями, но всё же надеялась на более лояльное отношение к себе. По крайней мере, со стороны друзей. Некоторое время она привыкала к мысли, что скоро станет матерью, читала необходимую литературу, стала посещать тренинги в маггловском мире для беременных. А ещё записалась к психотерапевту, чтобы справиться с отвращением к себе и не перенаправить его на своих деток в будущем. Что-то в ней изменилось тогда, она стала спокойнее, и кошмарные сны уже не так часто наваливались на неё своим грузом мерзости. Да и квартирка вдруг перестала быть до безобразия крохотной, в ней появился свет, приносящий спокойствие в душу девушки. Скорее всего, та докторша права, и теперь ей предстоит стать вместилищем для новой жизни, окружив её своей любовью, которую при данных обстоятельствах даже подарить некому. Вчера она обо всём рассказала друзьям, решив, что пора возвращаться в свой дом, пусть пока арендованный, но в свой, чтобы никого не обременять своим присутствием. Сначала они не поверили ей. Гарри посмеялся, подумав, что это шутка такая. Хотя, как он мог так решить, было не понятно, потому что Гермиона вообще почти никогда не шутила, а уж на подобные темы шутить считала просто кощунственным. Рональд просто проигнорировал это, стукнув лишь кулаком по столу. Он не хотел верить в то, что его подруга, почти девушка могла быть той, кто носит незаконнорожденного ребёнка. Прошло несколько часов, и вот Рональд уже носится по её комнате, говоря непристойные вещи, которые задевали девушку за живое, внося разлад в её почти спокойную душу. Хотя именно от Рона подобного вполне можно было ожидать. Ему просто нужно было свыкнуться с мыслью об этом, как, бывало, прежде. И тогда он постарается исправить свои скоропалительные выводы, что случалось с ним ещё в школьные годы. С болью в сердце, ведь чувства девушки ещё не полностью отпустили любовь к этому рыжеволосому молодому человеку, Гермиона приняла решение отгородиться от него совсем. Теперь ей предстояло стать матерью, а он никогда не смирится, как бы она не надеялась на обратное, в расчёте на прошлые взбалмошные поступки. Рон ушёл, но вскоре в дверь снова постучали, и Гермиона нисколько не удивилась, когда на пороге появился Гарри Поттер. Он помялся с секунду на пороге, затем решительно вошёл, при этом совсем не глядя на подругу. Девушка подавила вздох разочарования, закрывая за ним дверь и приглашая того присесть на кровать. Он не заставил себя ждать, в отличие от бешено метавшегося Уизли. — Гермиона кто отец этого ребёнка? — спросил он хриплым голосом. — Я… Понимаешь Гарри, я не знаю, — обхватив себя за плечи, проговорила бывшая гриффиндорка. — Мерлин Гермиона! — воскликнул брюнет, запуская пальцы в свои волосы, пребывавшие в безызменном беспорядке. — Это я во всём виноват. Но ты не должна расплачиваться за мои ошибки. Не должна! — О чём ты говоришь? — изумилась девушка, которая, впрочем, прекрасно поняла, что тот имел в виду. Гарри всегда и во всём привык винить себя, считая, что все беды мира происходят по его вине. — Тебе не в чем себя винить. Тебя там даже не было. — Вот именно! Меня не было рядом, чтобы предотвратить этот… это… — парень упал на колени перед девушкой. — Прости меня, прости. Я проклинаю тот день. Ты стольким пожертвовала тогда… А я? Что я? Я не смог защитить дорогого мне человека. Теперь ты расплачиваешься за мои ошибки. — Какие ошибки? — Гермиона присела на колени возле друга, обнимая того за плечи и заглядывая тому в глаза. — В том, что случилось, нет твоей вины. Это просто случилось и всё. И уже всё равно ничего не изменить. К тому же они все получили по заслугам. — Но ты… ты ждёшь ребёнка… и это… это так мерзко. Ты платишь за гнилые поступки тех ублюдков. Это неправильно. Так не должно быть. — Что ты предлагаешь? Всё уже сделано и ничего не исправить. — Надо избавиться от него, — выдохнул молодой человек, опуская голову, чтобы не смотреть на подругу, лицо которой при этом побледнело. — Он та мерзость, что не может сейчас появиться на свет. — Он не мерзость Гарри, — спокойно, насколько это возможно было в данной ситуации, сказала Грейнджер. — Это маленький ребёнок, и он ни в чём не виноват. — Это… ты должна избавиться от него, вдруг он родится уродом? Это же… — Гарри подскочил и стал метаться по комнате, почти как Рон до этого. — Ты не сможешь жить с этим. Ведь он будет напоминать о том… о том. В общем, ты сама потом его возненавидишь. — Не будет такого, — отрезала девушка. — Я уже люблю своих малышей. И ни за что не причиню им вреда. Я не буду ничего делать с ними. Это окончательное решение. — С ними? — задохнулся брюнет, останавливаясь на месте, как вкопанный. — Их там трое, — с нежной улыбкой гладя живот, проговорила Гермиона. — Гермиона ты уверена? — Гарри был бледен, а в глазах его застыло беспокойство. Но девушка не могла ответить на все его изыскания по поводу её беременности положительно. Она всё уже решила и никому переубедить её будет невозможно. За время, прошедшее с УЗИ, крохотные комочки внутри неё стали проявлять своё присутствие легкими движениями. Разве можно даже думать о том, чтобы прервать чью-то жизнь? К тому же такую невинную и нежную? Она же даже во время войны никогда никого не убивала. Даже тех тварей, что давно перестали быть людьми — Пожирателей Смерти. — Абсолютно. Ты против? — Да… Нет… Я не знаю, — Поттер подошёл к двери, всё так же не глядя на подругу. — Прости. Мне надо всё обдумать. И он ушёл, оставляя беспокойство в душе Гермионы, которая продолжила складывать вещи в чемодан. Похоже, ей предстояло новое испытание — остаться одной. Правда скоро это одиночество будет развеяно присутствием маленьких ангелочков, что должны родиться меньше, чем через полгода.***
Постоянно прятаться в своей квартире Гермиона не могла, но и скрыть своего положения иначе не получалось. Почему-то, скорее всего, потому что всем претила мысль о её материнстве, показывать свой живот было стыдно. Она накладывала маскирующие чары, пряталась за широкими мантиями, но всё время ждала, что кто-нибудь это заметит и тогда она будет опозорена. Все слова, сказанные много раз в уничижительной форме из уст Рона, казались правдивыми. Посему она старалась не наводить тень на лучшего друга, и на его семью, к которой он совсем скоро будет пришит навсегда. Возможно, раньше она бы подумала над этим и даже посмеялась, посчитав себя идиоткой, но сейчас она была немного не в себе из-за гормонального всплеска, поэтому видела лишь то, что ей услужливо показывал друг, которому она доверяла. Скоро начинался новый учебный год в Хогвартсе. Всех их пригласили пройти обучение, чтобы получить аттестат. Она бы с радостью согласилась, но теперь у неё была новая жизнь. Детки были ещё только в проекте, но сложности начались уже сейчас. Девушка со всей отчётливостью поняла, что помощи ждать ей не откуда, друзья отвернулись, родители потеряны по её же ошибке. А прочие, малознакомые люди, были не вхожи в круг тех, кому она могла бы доверить тайну своего интересного положения. — Дорогая, — растягивая губы в улыбке, проговорила миссис Уизли, распахивая перед Гермионой дверь. Сегодня девушка была приглашена в семейство Уизли на обед. Идти совершенно не хотелось, ведь там будет Рональд, которого один только её вид делал неуправляемым и агрессивным. Но она не могла отказать его матери, которая всегда была крайне приветлива и почти заменила ей мать. — Здравствуйте, миссис Уизли. Рада вас видеть, — тепло поприветствовала женщину в ответ девушка. Пройдя через кухню, и оказавшись на поляне, где обычно проходили празднества и просто большие обеды семьи Уизли, девушка заметила, что сегодня собрались почти все. Разве что не было Билла и Флер, которые как раз должны были находиться во Франции, где сообщали радостную весть о скором пополнении. Как жаль, что ей сообщить не кому, что никто не может порадоваться за неё. Становилось горько и до боли в сердце одиноко. Скорее бы уже родились мои ангелочки. Мои крохотные котятки. Я буду их так любить, так любить, — с нежностью подумала Гермиона, в глубине души чувствуя даже при этом небывалую грусть. — Они у меня будут самые умные, самые красивые. Я обо всём им расскажу. Научу всему, что знаю сама. Ах, скорее бы увидеть их. — Мама, — вдруг услышала она, как на повышенных тонах и весьма возмущенно, проговорила Джинни. — Ты хочешь испортить праздник? — Джиневра, — строго сказала Молли Уизли. Грейнджер поняла, что она здесь совсем не желанный гость, а очень даже наоборот. И только она это осознала, как в глаза бросились взгляды и лица всех присутствующих. Кто смотрел на неё с осуждением, кто с жалостью. И никто с радостью и дружелюбием. Захотелось развернуться и убежать. Но только выдержка, вышколенная годами, позволила ей остаться на месте. — Всем доброго дня, — улыбнулась она, стараясь, чтобы её голос звучал непринуждённо и приветливо. Ей ответил недружный хор голосов, среди которого не было звонкого голоса Джинни. Та демонстративно сидела, отвернувшись и сложив руки на груди. Гермиона на миг опешила, едва проглотив подкравшийся к горлу комок. Но потом упрямо вздёрнула подбородок кверху и прошла на своё место. Какое ей дело до подобного поведения? Она вполне самодостаточная личность, чтобы думать о том, что о ней думает кто-то там. — Я не буду сидеть за одним столом с ней, — это из-за стола поднялся Рон, сверкая злым взглядом в сторону своей бывшей уже подруги. — Рональд, — всё так же строго сказала миссис Уизли, но того не так просто было заткнуть. Ничего больше не говоря, молодой человек швырнул на стол салфетку, что лежала у него на коленях, и быстрым шагом ушёл в дом. Джинни при этом кинула осуждающий взгляд на Гермиону, потом на мать, и наконец, перевела просящий взгляд на Гарри, который за это время даже глаз от тарелки не поднял. — Вот скажи, зачем ты пришла? — воскликнула рыжеволосая девушка, топая ногой. — Это семейный праздник, а ты его испортила. — Джиневра! — Что мама? — огрызнулась та в ответ. — Ты этого добивалась? Ты ведь знала, что никто её здесь не ждёт, что Рону больно на неё смотреть. Я хотела, чтобы, когда мы с Гарри объявим о помолвке, моя семья порадовалась за нас. А что вышло? Припёрлась какая-то потаскуха, которая наверняка хотела, чтобы мой брат женился на ней и признал её выродка своим. А о нём ты подумала? — Джинни сверкала яростным взглядом, нисколько не обращая внимания на попытки её усмирить со стороны матери и отца. — Хотела опозорить его нагулянным ублюдком? Или ты надеялась, что он на тебя будет похож и можно будет выдать всё за чистую монету? Гермиона вцепилась похолодевшими пальцами в край стола, стараясь подавить головокружение, навалившееся на неё при этих словах. Кровь отлила от лица, сделав её мертвенно бледной, с посиневшими губами и огромными, полными ужаса, глазами. Она и представить не могла, что о ней таким вот образом думают. Неужели всё это правда? Или она уснула и видит очередной кошмар? Но ведь она никогда не говорила, что хочет выйти замуж за Рона, хоть и испытывала к нему тёплые чувства, считая их влюблённостью. Да даже, если бы раньше и хотела, сейчас ни при каких обстоятельствах она бы не стала впутывать его в это дело. Выходит, на это всем абсолютно наплевать, все видели только то, что хотели видеть. — Ты специально тёрлась всё время возле Рона и Гарри, — продолжала между тем кричать Джиневра. — Ты ведь этого хотела? Помешать нашей помолвке? Потому что сама на него глаз положила да? На моего Гарри? — Хватит Джинни, — подал голос Поттер, наконец, поднявшись и беря свою невесту за руку. — Ты переходишь границы. Надо это прекратить. — Что защищаешь свою любовницу? — взвилась мисс Уизли. — Ну, тогда вот на ней и женись! Признай её выродка своим, и живите себе счастливо. — Она вырвала руку из пальцев брюнета и умчалась в дом. Бледная Гермиона тоже поднялась на ноги, дрожа при этом всем телом. Пальцы её еле отцепились от столешницы, став словно деревянными. Нужно было скорее покинуть это место и никогда больше сюда не возвращаться. На негнущихся ногах она пошла к калитке, за пределами которой можно было аппарировать. Она, конечно, старалась этого избегать, чтобы не навредить своим деткам, но сейчас была такая ситуация, когда промедление смерти подобно. — Гермиона, — позвал её кто-то. Она не могла разобрать кто, потому что кровь прилила к голове и уши тут же заложило. Она словно погрузилась под воду, слыша и чувствуя всё словно сквозь толщу. — Простите, — пробормотала она только и, хлопнув дверцей, с треском исчезла.***
Сегодня Гермиона первый раз должна была провести ночь в своей новой квартире. С того ужасающего обеда, когда она так скоропостижно удалилась, прошло без малого месяц. За это время она многое решила для себя, а именно то, что, в общем-то, вполне может обойтись без помощи. К тому же и тем людям, что когда-то были ей близки, по всей видимости, до неё дела никакого не было. Следующим её решением было отдалиться от этих субъектов как можно дальше, разорвав все связи. Для того ей и понадобилась новая квартира, о которой никто не знал. Кроме того, находилась она в маггловском районе Лондона, где она могла спокойно выходить на прогулку, не накладывая перед этим чары и не скрывая ничего. Тут она была совершенно свободна от обязательств, свободна от презрения окружающих. Нет, разрывать связи с магическим миром она не собиралась, просто здесь она чувствовала покой и умиротворение, которые так необходимы были ей и малышам, активно исследующим её живот. Девушка улыбнулась, ощутив очередной толчок, и окинула светлым взглядом небольшую кухоньку. Пара взмахов волшебной палочкой и из коробок на полочки и в шкафчики полетела посуда. Еще взмах и плита сияет чистотой, а паутина над окном исчезла без следа. Всё это были мелочи, главное — ей предстояло самостоятельно оборудовать спаленку для крошек, которых она с каждым днём всё больше любила, и без которых не могла себе представить и счастливой жизни. Работа в министерстве нашлась ей довольно быстро, ведь кто она? Героиня Войны и лучшая ученица Хогвартса за последние кажется шестьдесят лет. Кингсли Бруствер предложил ей довольно перспективную должность младшего сотрудника правоохранительного отдела, заведующего правами граждан. Он, конечно, намекал, что ей не мешало бы подучиться, но и не неволил сильно уж. Она пообещала ему, что через некоторое время обязательно поступит в Академию Права, но сейчас ей нужно было передохнуть от сложностей войны. Министр магии согласился с ней, даже не подозревая об истинных причинах подобного заявления. Всё шло просто прекрасно, даже лучше, чем она могла бы себе представить. Огорчало лишь то, как на неё смотрел Рон, встречая в коридорах министерства, как зло поджимал он губы. Мистер Уизли пару раз пробовал поговорить с ней, но разговор быстро затихал, за неимением нормальных тем для общения. А когда гнетущая тишина начинала давить, девушка прощалась с ним и старалась избегать следующих встреч насколько могла. Ей было больно вот так расстаться с почти что семьёй, но так было лучше для всех. Вот и сейчас, наведя порядок в новом жилище, Гермиона поспешила на своё новое рабочее место, решив перед этим заскочить в Косой переулок и закупиться новыми перьями, которые при переезде где-то оказались утерянными. Наложив чары, скрывающие её уже довольно большой живот, девушка пошла к остановке, с которой можно было быстро на автобусе добраться до входа в Дырявый Котёл, а оттуда в переулок, переполненный всевозможными волшебными магазинчиками. На душе было светло и ясно, так же, как и на улице в этот сентябрьский день. Скоро должны были начаться дожди, и солнышку уже не порадуешься, а так хотелось сохранить его надолго, подарить малышам, чтобы они росли здоровые и крепкие. Косой переулок встретил её гомоном и толкотнёй, которая с началом учебного года пусть и ослабела, но не перестала наполнять мощёные закоулочки. Настроение у бывшей гриффиндорки было прекрасным, поэтому она даже не обратила внимания на несколько косых взглядов, кинутых в её сторону. Она спокойно прошла к нужному магазинчику, купила всё необходимое и уже направлялась к дырявому котлу, когда её окликнули, цепко хватая за рукав мантии. — Гермиона, деточка, — заговорила миссис Уизли, оглядывая девушку с головы до ног. Она, видно, искала признаки беременности, но магия отлично справлялась со своей работой, пряча малышей от посторонних взглядов. — Здравствуйте миссис Уизли, — улыбнулась Грейнджер. Разговаривать с матерью Рона было тоже тягостно, хоть та и не сделала ничего такого, что могло оскорбить или причинить боль. — Милая, я вижу, ты избавилась от бремени? — удивлённо спросила женщина, с подозрением обходя вокруг девушки, будто та могла беременность за спину спрятать. — Вовсе нет, — спокойно сказала она рыжеволосой женщине, с прядью седых волос, выбивавшейся из общей массы огненных локонов. — Это всего лишь чары миссис Уизли. — Ох, — покачала головой та. — Но ты, в общем-то, правильно сделала, что не стала вредить своему организму. Все эти зелья… Они могут нанести непоправимый вред. Молли подхватила девушку под локоток и повела в сторону от толпы, видимо считая, что столь интимный и приватный разговор нельзя вести в столь оживлённом месте. Гермионе ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Признаться, она глубоко в душе надеялась на помощь этой женщины, для которой материнство было превыше всего, которая могла дать много полезных советов в уходе за младенцами. Возможно, поэтому она так безропотно последовала за ней, тая в душе мечту о примирении, хотя формально она ни с кем не ругалась. — Гермиона, ты только не пойми меня неправильно, я не хотела бы вмешиваться в твои дела, — начала, немного помявшись, миссис Уизли. При этих словах девушка почему-то напряглась. — Я много думала над тем, что с тобой случилось. Возможно, ты в чём-то права, донашивая младенца. Но подумай хорошенько, как ты будешь дальше жить. Мужа у тебя нет. Семьи нет. Денег от награды надолго не хватит. Да и ребёнок этот будет тебе постоянным напоминанием о том, что случилось… Ты возненавидишь его, сама того не желая. К тому же все вокруг будут косо смотреть на тебя. А если так случится, что правда его рождения просочится в прессу? Это будет удар по твоей репутации, по репутации Рона и Гарри. Ты должна думать не только о себе, но и о других тоже. Ты же умная девочка и всё понимаешь. Вон, как здорово скрываешь свой живот, я и не подумала бы, что ты беременна, если бы не знала. — Миссис Уизли вы не понимаете, — всё так же спокойно сказала Гермиона, хотя внутри у неё всё дрожало от непередаваемых эмоций. Тут были и злость, и огорчение, и разочарование, и даже боль. — Тебе нужно отдать ребёнка на воспитание в другую семью. И никто ни о чём не узнает, — при этих словах мать Рона даже улыбнулась. — Да и тебе этот ребёнок не нужен, ты ведь карьеру собиралась делать, собиралась учиться пойти. Так зачем свою жизнь смывать в унитаз, когда можно воспользоваться таким простым решением. — Я не собираюсь отдавать ребёнка. Он мой и я его буду воспитывать сама. — Да не сможешь ты. Нет в тебе ничего такого, что способно на это. Тебя же всегда интересовали только книжки. Возможно потом, когда ты повзрослеешь, и поймёшь, что готова, — слова миссис Уизли были очень жестокими, и задевали девушку за живое, но она не хотела показывать этого, взяв свои эмоции в кулак. — Это мне решать. Я думаю, у меня есть шанс воспитать полноценного волшебника, — заявила она. — И я вообще не понимаю, как вы, воспитав столько прекрасных детей, смогли такое предложить. Скажите, способны ли вы были бы отказаться от кого-то из них? — Это совсем другое, — сказала Молли таким голосом, словно что-то втолковывала малолетнему ребёнку. — У меня был любящий муж, дом, семья и годы жизни за спиной. Кроме того, мои дети были желанными, а не плодами грязной связи. От таких детей избавляются сразу, не раздумывая над рождением, ведь они могут родиться уродами или дураками. А с твоей одержимостью это вообще почти патология. Из тебя не выйдет нормальной матери, равно, как и ребёнка полноценного тебе не родить. — Вы ничего не знаете! — воскликнула Гермиона, потеряв всю свою выдержку. — Не вам меня судить. — Конечно, не мне, — улыбнулась снисходительно рыжеволосая женщина. — Но ты подумай, как ты представишь неполноценного незаконнорожденного младенца при своём-то статусе. Что будут говорить ему люди, сможет ли он стать волшебником. Может он сквибом вообще будет, при такой жестокости, в которой он был зачат. Ты сама взвоешь скоро и будешь проклинать тот день, когда стала его матерью. Знай, матерями не рождаются, а ими становятся, а из тебя в любом случае выйдет никудышная мать.