***
Того, как очкастый брюнетик отреагировал на него, Маунс никак не ожидал. И это, надо сказать, его разозлило ещё больше. Если бы ситуация не была такой срочной, то он бы не стал тому даже звонить. Тем не менее, он хотел сейчас же высказаться на столь резкие и необоснованные обвинения в свой адрес, когда в трубке вдруг начали происходить совершенно невообразимые действия. Этот Поттер в наглую разговаривал ещё с кем-то. Словно сквозь вату Лихнис услышал ласковый голос, который кого-то называл милой. Блондин тут же подумал, что не один он рогоносец, оказывается есть ещё вторая половина наглого брюнета, который подкатывает к его жене. Молодой мужчина стиснул кулаки, заводясь ещё сильнее. -… хай любовь моя… — вещал этот наглец, несколько раз кого-то поцеловав. Маунс совсем закипел. — Эй, Поттер! — рыкнул он в трубку, надеясь привлечь к себе внимание, потому, как на том конце, по всей видимости, про него совсем забыли. Но он ошибался. Про него вовсе никто не собирался забывать, о чём в грубой форме и сообщили. Собственно, блондин и сам до зуда хотел пообщаться с очкастым лично. Уж он ему всё по полочкам разложит, как надо вести себя в семейной жизни, и как нехорошо таскаться за чужими жёнами. Когда раздались короткие гудки, молодой мужчина отшвырнул агрегат от себя и принялся расхаживать по маленькому коридорчику, ожидая приезда Поттера. Ждать, как оказалось, было недолго. Не прошло и пяти минут, как в дверь яростно забарабанили. Вот уж странность, Маунсу казалось, что они живут на отшибе. И уж точно он не ожидал, что настолько близко к дому брюнета. Сомнения ещё сильнее закрутились в раздражающую спираль. — Где она? — озираясь по сторонам диким взглядом, вопросил очкастый взлохмаченный индивид, ворвавшись в помещение, стоило Лихнису отворить дверь. — Где девочки? Что ты с ними сделал? Он подлетел к блондину и схватил того за грудки, сжимая при этом в руках ветку. Может не ветку, но точно определить предназначение данного предмета Маунсу было трудно. Но терпеть подобное обращение он не стал, резко оттолкнув брюнета от себя. — Ты пока ещё в моём доме и будь любезен не распускай руки, — холодно отчеканил Лихнис, расправляя на себе одежду. — Гермиона, как я думаю, пошла на работу. А мои дочери в школе. От подобного, казалось, Поттер опешил, убирая в нагрудный карман ветку. Вот уж совсем с катушек съехал — для чего ему палка в кармане. Он хмуро посмотрел на блондина, затем снял очки, протирая их краем свитера, а позже вновь водружая их на нос. — А зачем же тогда ты… хм… что случилось? — потирая подбородок, который не успел побрить в этой дикой суматохе, сказал брюнет. Он был уже не так разъярён, расслабив черты лица. — Неужели я слышу цивилизованную речь, а не вой дикого бизона? — хмыкнул Маунс, глядя на любовника, как он считал, своей жены. — Послушай Ма… Маунс, — устало вздохнул Поттер. Впрочем, выглядел он не очень — чёрные тени под глазами, красные белки. Видать ему несладко живётся, но это не повод таскаться по чужим жёнам. — Давай поскорее решим твои проблемы. Но знай, что разбираться в них я буду только в том случае, если они каким-то образом связаны с Гермионой. — Бесишь, — глухо прошипел Лихнис, складывая руки на груди и проходя в маленькую гостиную. — Поверь, это взаимно, — отозвался брюнет, следуя за ним. — Вчера с Гермионой кое-что случилось, — заговорил Маунс, но под конец его голос дрогнул. Он вдруг осознал, что на самом деле говорить о случившемся очкарику вовсе не хочется. — Она не желает, чтобы я ей помог. — Чего ты хочешь от меня? — напряжённо посмотрел на оппонента Поттер. — Что произошло? — Я не обратился бы к тебе, но… — блондин с силой сжал кулаки, принимаясь мерить комнату широкими шагами. — Я должен знать, кто этот ублюдок. Я придушу его голыми руками. Но она молчит. Она так на меня посмотрела, словно я ей никто. — Что случилось?! — резко отрезал брюнет, вставая перед Лихнисом, и не давая тому двигаться дальше. Слова бывшего школьного врага заставили его сильно поволноваться. А холодный пот тонкой струйкой побежал по позвоночнику. — Аргх! — вцепился в волосы Маунс. — Мою жену кто-то чуть не изнасиловал! А я… она не говорит ничего. Рыдала всю ночь, но меня не пустила… Я хочу прикончить эту мразь собственными руками. — Когда? Где? — надрывно воскликнул Поттер. Он хоть и был несколько ниже Лихниса, но сильно сжал его плечи и тряхнул. — В том-то и дело, она молчит. Я пытался узнать, чтобы найти эту мразь и выпустить ему горлом кровь, но она насмехается над серьёзностью моих помыслов. Потому и тебя позвал. Ты должен всё у неё узнать и рассказать мне. — Я сам затяну петлю на шее этого… этого выродка, — сверкая гневным взглядом, воскликнул молодой мужчина в очках. — Я найду его, обещаю. Брюнет кинулся прочь из крохотного дома подруги, пребывая в клокочущем состоянии, готовый на всё ради неё. Он и помыслить не мог, что прошлое может вернуться таким образом. Блондин не отставал от него, но ему это могло только помешать. Малфой ничего не вспомнил, а значит его нельзя посвящать в тонкости перемещения в пространстве. — Будь тут, — волевым голосом отрезал Поттер, тем самым, которым привык разговаривать с подведомственными ему аврорами. — Гермиона вернётся, никуда её не выпускай. Блондин в свою очередь сверкнул яростным взглядом в сторону брюнета, но промолчал, решив довериться, хоть и не привык это делать. К тому же не известно сколько времени понадобится на поиски, а дочери могут вернуться, когда его не будет. Такого не должно произойти, ведь они ещё слишком малы, чтобы оставаться дома одним.***
Оказаться столь близко к своему прошлому Гермиона не ожидала. Её всю пробрала дрожь, которая исходила, казалось, из самого сердца. Молодую женщину всю трясло, даже внутренности подрагивали в такт неразмеренным ударам сердца. В ушах стоял гул, а дыхание вырывалось из лёгких с большим трудом. Грейнджер стояла возле ворот, за которыми начиналась Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс. Она столько лет здесь прожила, что воспоминания волной цунами налетели на неё, унося туда, где она столько всего пережила. Перед глазами встала пелена. И было трудно понять, были ли это слёзы радости или печали. Она так отчётливо видела себя, ступающей по коридорам замка, облачённой в школьную форму и мантию, держащую стопку книг и усиленно пытающуюся заучить новую формулу заклинания. Рядом с ней неизменно Гарри и Рон. Они так веселы, дурачатся, пихаются, задевая её локтями, а она пытается урезонить их, читая очередную лекцию. Вон позади них неуклюжий Невилл, который потирает распухший нос — верно заклинание слизеринцев сыграло с ним недобрую шутку. Чуть впереди живые и здоровые близнецы Уизли, подговаривающие Ли Джордана на очередную аферу. Колин Криви пытается сфотографировать Гарри, который уворачивается от него, натыкаясь на белобрысого мальчишку в мантии с эмблемой Слизерина. Малфой сверкает своими колючими глазами и пытается их троих заколдовать. Она ухитряется его оттолкнуть, а друзей урезонить, чтобы они не лезли к дуракам. На помощь блондину тут же спешат два плотных мальчишки — Крэбб и Гойл. Из-за драки на ступенях визжит Лаванда Браун, пытаясь привлечь внимание профессоров. И это у неё выходит, к сцепившимся мальчишкам спешит Северус Снейп. Его чёрная мантия, словно крылья развевается за спиной. Рыдания вырываются из груди Гермионы, и она закрывает лицо ладонями. Это так печально и больно. Многих из тех, кто предстал перед нею, уже нет в живых, и от этого тоска по ушедшим моментам так и давит. Вот бы вернуться назад и снова пережить все те мгновения, которые и делают нашу жизнь такой неповторимой. Хотела бы Грейнджер хоть что-нибудь изменить в своей прошлой жизни? Нет. Несмотря ни на что, нет. Единственное, что печалит — осознание того, что она не смогла стать сильнее, не смогла стать той, кто мог бы не дать злу свершиться. Она жалела о каждом погибшем за годы борьбы с Волдемортом. Тем не менее, она прожила свои самые весёлые, счастливые и незабываемые годы в Хогвартсе. Замок стал для неё настоящим домом, подарив много знаний и чудесных моментов с друзьями. Усмирив слёзные потоки, Гермиона прикоснулась рукой к металлу кованных ворот. По тем прошлась невидимая, но ощутимая волна, пульсацией отозвавшаяся во всём теле женщины. Мгновение и врата открыли проход перед ней. Сглотнув, бывшая гриффиндорка сделала шаг навстречу своему детству. — Мисс Грейнджер, — счастливо улыбаясь, встретила её директриса, стоя на ступенях главного входа. — Рада вас видеть. — Добрый день, профессор МакГонагалл, — попыталась улыбнуться молодая женщина, но взгляд её зацепился за мемориал, возведённый в память всем погибшим при битве за Хогвартс. Тень легла на лицо и слёзы вновь защипали глаза. — Да, я тоже всегда не могу сдержать слёз, — печально произнесла пожилая дама, вглядываясь вдаль. — Но жизнь продолжается. Идёмте в мой кабинет, там нам будет удобнее разговаривать. Стиснув пальцы, Гермиона заставила себя отвернуться от надгробий друзей и однокурсников. До кабинета директора они шли молча. Минерва МакГонагалл давала своей бывшей ученице предаваться воспоминаниям, которые жили в этих стенах, прятались за каждым углом, выглядывали из-под каждого гобелена, смотрели с каждой картины. Даже воздух и извечная прохлада возвращали на годы назад. Возможно поэтому сама профессор когда-то вернулась в эти стены. Она потеряла себя после смерти мужа и смогла начать жить только в своём прошлом, которым для неё была школа. — Итак, — присев за большой стол, произнесла директриса. — Вы пришли за тем, что оставляли у меня? Или, наконец, решили вернуться в волшебный мир? Гермиона, в свою очередь, присела на краешек стула напротив, усиленно стараясь удержать спокойное выражение лица. Признаваться, что решила прибегнуть к крайним мерам, что так и не смогла пережить произошедшее много лет назад, и миг возвращения так и не настал, не хотелось, но иначе никак было нельзя. — Первое, профессор, — слабым голосом отозвалась Грейнджер. — Очень жаль, — грустно заключила пожилая дама, качая головой и глядя на бывшую гриффиндорку с теплотой и сочувствием. — Чаю?***
Расхаживая по комнатам их крохотного дома, Лихнис поймал себя на мысли, что по-настоящему волнуется за свою нелепую супругу. У него никак из головы не выходил её вчерашний вид. Но печальней, или даже сказать ужаснее всего в этом всём было то, что она не доверяла ему. Она не полагалась на него, воспринимая его волнения, как нечто противоестественное. И Маунс ненавидел себя за это. Каким надо быть мерзавцем, чтобы собственная жена в безвыходной ситуации противилась обратиться к нему за помощью. Что было бы, если бы он в тот вечер не ждал бы её, а лёг спать раньше? Он не узнал бы ни о чём? Она скрыла бы всё? От подобных мыслей мороз бежал по коже. Молодой мужчина даже представить себе не мог каких усилий Гермионе стоило сегодня собрать себя и отправиться на работу. Тягостные мысли молодого мужчины прервала громкая трель, исходившая от того самого странного предмета, с помощью которого он общался с Поттером. Кажется, он носил название тьефелон. Лихнис направил на агрегат напряжённый взгляд, раздумывая, стоит ли ему сейчас поднять ручку? Или как там эта часть называется- трубка? — Слушаю, — после продолжительных переливов, подошёл к аппарату мужчина. — Мистер Маунс? — на том конце говорила женщина строгим, хорошо поставленным голосом. — Да, так и есть, — нахмурился он, не привыкший ещё к тому, что к нему может кто-то обращаться помимо жены и детей. — Вас-то я и хотела услышать, — продолжил неприятный голос. — Позвольте представиться, Малинда Милтон, секретарь при директоре академии, в которой обучаются ваши дети. — Чем обязан? — холодно поинтересовался, в свою очередь, Лихнис. Ему не очень нравился тон, которым с ним разговаривали, но он привык всегда держать себя в руках и со всеми разговаривать так, как велит ему его положение. Вот на подсознательном уровне он чувствовал, что так было и должно быть. — Ваши девочки попали в весьма неприятную ситуацию, ввиду чего срочно требуется ваше присутствие, — не обращая на интонации мужчины, продолжала дама на том конце. — Прямо сейчас? — хмуро спросил Маунс. — В течение часа директор ожидает вас у себя в кабинете, — отчеканила женщина. — Всего доброго. — И в ухо мужчине раздались короткие противные гудки. Ситуация была непонятной и требовала, чтобы с ней разобрались как можно скорее, но Лихнис не мог заставить себя сдвинуться с места. Он должен был дождаться Гермиону дома. Он обязан оградить её от прочих напастей. Но и дети, его дети, нуждались в нём. Ничего не оставалось делать, как двинуться им на помощь. Кроме того, та дамочка, что разговаривала с ним не внушала доверия, а это могло говорить о чём-то не очень хорошем. Опуская подробности идиотского перемещения до академии, Маунс был там уже через сорок минут. Добраться быстрее он бы мог, но вновь принимать помощь надоедливой дамочки, что подвозила его в прошлый раз, до крайности не хотелось. Такие навязчивые люди его откровенно всегда бесили. Посему пришлось довольствоваться пропахшим мужским потом и сигаретным дымом салоном грузовичка, который он поймал на примере Розы в тот самый день, когда мужчина первый раз направился в школу. — Добрый день, — сухо произнёс молодой мужчина, входя в приёмную директора. — Маунс. — Ох, здравствуйте, мистер Маунс, — голос говорившей коротконогой пухленькой девушки был смутно знаком. — Это я вам звонила. Прошу вас подождите, я сообщу о вашем приходе миссис Аддерли. — И похлопав сильно накрашенными ресничками, секретарша скрылась за дверью с табличкой, которая сообщала кто за ней находится. Лихнис поморщился, но не мог не усмехнуться, так как его забавляла столь резкая перемена в отношении к нему. Виной тому было, конечно же, его обаяние, а также внешний вид с иголочки. Блондин зачесал свои удлинённые волосы назад, сменил жуткий свитер на вполне нормальную голубую рубашку, которую застегнул на все пуговицы, и вдобавок накинул на плечи строгий чёрный пиджак. Тот ему был великоват, видимо принадлежал не ему, потому Маунс и не стал вдевать руки в рукава. — Вы можете войти, — пропела сладким голосом вернувшаяся девушка. Молодой человек не счёл нужным прокомментировать её слова, посему проигнорировал кокетливую улыбку, проходя мимо и скрываясь в кабинете директора. — Добрый день, — поприветствовал Лихнис очередную особь женского пола, коей являлась очень худая дама в летах со строгой высокой причёской и узкими очками на носу. Мда, с такой, вероятнее всего, фокус обольщения не пройдёт. Впрочем, он и так способен во всём разобраться. На лицо опустилась маска аристократической отчуждённости. — Здравствуйте, — сухо отозвалась директриса. — В доброте сегодняшнего дня очень сомневаюсь. Прошу, присаживайтесь. — Миссис Аддерли махнула рукой в сторону довольно жёсткого стула напротив себя, сверкнув в свете пробивающегося сквозь щели штор солнечных лучей многочисленными перстнями. Те смотрелись на её сухой руке с корявыми пальцами весьма неказисто. Лихнис про себя хмыкнул этому её повелевающему жесту, но внешне ни единый мускул на его лице не дрогнул. Он присел на стул, располагаясь на нём так, будто усаживался на королевский трон. Небрежно откинулся на спинку, закидывая ногу на ногу и устремляя в сторону дамы прямой взгляд. Та, казалось бы, не обратила на то внимание, но руки её слегка дрогнули, когда она стала складывать листы перед собой в стопочку и постукивать ими, выравнивая края. — Итак, — кашлянув, начала директриса. — Мне крайне неприятно сообщать вам об этом, но ваши дочери попали в весьма неприятную ситуацию. Они были пойманы с поличным за поджиганием кабинета биологии. На эти слова Маунс лишь приподнял бровь, но сердце вдруг заколотилось быстро-быстро. В голове сразу же заметались взволнованные мысли и, почему-то, тут же вспомнился сон, когда он чуть было не сгорел в ярком пламени. Мужчина содрогнулся и напряжённо посмотрел на миссис Аддерли. — С девочками всё в порядке? — спросил он, игнорируя всё то, что та собиралась ему ещё поведать. — Они сейчас в медкабинете…, но послушайте, подобное поведение неприемлемо в стенах нашего учебного учреждения… — Что?! — вспылил Лихнис, резко поднимаясь на ноги. — Вы совсем рехнулись? Мои дочери пострадали и находятся в медкабинете, а вы мне втираете про правила? Не думаете, что это сейчас не столь важно, как нежели здоровье трёх маленьких девочек. — Он нависал над побледневшей женщиной, сверкая леденящим кровь взглядом. Да, молодой человек был в бешенстве — он готов был придушить эту дамочку собственными руками. — Вам глубоко не поздоровится, если с моими девочками не всё в порядке. — Под конец тирады прошептал блондин и вышел из кабинета, хлопнув дверью. Там его встретила встревоженная секретарша, что верно подслушивала, потому, как без слов повела мужчину в нужном направлении. Через два поворота они оказались у стеклянной двери с голубыми шторками и колокольчиком сверху. Но Маунс мало обращал на всё окружающее внимания, его волновало больше всего состояние трёх кудрявых головок. Перед его глазами прямо так и вставало заплаканное лицо Айрис, надутые губки Виолетты и сцепленные в кулак пальцы Розалии, которая всю боль держала бы в себе. Сердце колотилось так сильно, словно разрывая грудную клетку. Да и лёгкие отказывались принимать воздух, сжимаясь всё сильнее. Лихнис ворвался в кабинет ураганом, тут же оглядываясь по сторонам. На одной из кроватей сидела, поникнув одна из его дочерей, и по покусанным губам он сделал вывод, что это была Розалия. Он бросился к ней, отмечая, что позади неё стоит ширма и там происходит копошение. Других дочерей видно не было, и сердце молодого мужчины резко ухнуло в район желудка, почти перестав биться. — Роза! — воскликнул он, обхватывая плечи девочки ладонями. — Ты в порядке? Что случилось? Где Айри и Ви? — Маунс и сам не заметил, как дрожал его голос. — Папа! — вдруг разразилась слезами девочка, кидаясь ему в объятия. — Мы ни в чём не виноваты. Это всё… случ-чайно… мы хотели по-помочь… Лихнис старался обнимать её осторожно, боясь задеть болезненные места. От предчувствия чего-то нехорошего всё переворачивалось внутри. — Ты пострадала? — выдохнул он, принимаясь осматривать дочь. Ни слова произнести Роза уже не могла, потому только покачала головой. Блондин вздохнул с облегчением, но тут же взволновался ещё больше. Взгляд его скользнул по ширме, за которой теперь слышался плач ещё одной его дочери. Он хотел кинуться туда, но Розалия намертво вцепилась в него, посему ему пришлось подхватить девочку на руки и, поглаживая по кудрявой головке, шагнуть за тканевую преграду. На двух кроватях лежали его дочери. Одна, скорее всего Виолетта, лежала на боку, вытянув вперёд перевязанную руку и смотрела на то, как медсестра что-то делает с её сестрой. Увидев Лихниса и Розу, она встрепенулась и села. Мужчина подошёл к ней и обнял свободной рукой, убеждаясь, что та в относительном порядке. В отличие, видимо, от Айрис, которая отчаянно плакала, колотя то одной, то другой ногой по койке. Другого Маунс пока не видел. Он посадил успокаивающуюся Розалию рядом с сестрой, резко отодвигая женщину в белом халате в сторону. Увиденное его шокировало. Всё лицо Айрис покрывали красные пузырики, словно бородавки. А поверх них была густо намазана какая-то жёлтая пенка. — Вы мне за это ответите, — обернувшись к Малинде Милтон, что следовала за ним от самого кабинета директора, заявил мужчина ледяным голосом. И взгляд его подтверждал, что им за подобное ох, как не поздоровится. — Папочка, — заплакала Айри, когда увидела Лихниса. Тот осторожно присел возле неё, гладя по голове, стараясь не задевать повреждённых участков. — Я ни-ничего не делала… прав-правда. — Конечно, — ласково, насколько мог, проговорил Маунс. А затем повернул голову в сторону подошедшей в данный момент директрисе. — Собирайте вещи, скоро вам придётся освободить кресло директора академии. — Подождите… — побледнела та. — Во всём, что случилось виноваты эти девочки… их поймали с поличным и они организовали взрыв. — Вы вызвали меня в свой кабинет, не поставив в известность, что на территории вашей школы пострадали мои дети, — голос Лихниса был обжигающе холоден и до такой степени твёрд, что у всех присутствующих сложилось такое впечатление, что ещё немного и их головы полетят с плеч. — Считаете, у меня недостаточно причин заявить на вас вышестоящую инстанцию? Будьте уверены, все, кто причастен к издевательствам над моими дочерями, понесут наказание. Вы никогда больше не сможете работать с детьми. Всё сказанное Маунсом напугало трёх женщин, что находились в данный момент в помещении. Каждая из них видела перед собой знатного уверенного в себе человека со связями наверху. Против него идти никак нельзя, а они провинились. Миссис Аддерли, вызнавая о девчонках в прошлой их школе, почему-то была уверена, что их семья неблагополучная. Но, как оказалось, директор Уилсон её обманул, и теперь ей придётся побороться, чтобы отстоять своё место.