***
Приоткрыв с трудом глаза, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту, девушка попыталась осмотреться. Но что толку, всё равно кругом царила темнота, не нарушаемая ничем. Было такое ощущение, что она материальна и её можно потрогать. А, может, эти мерзкие твари, зовущие себя Пожирателями Смерти, выкололи ей глаза, и поэтому тьма окутала всё вокруг, становясь теперь её верным сопровождающим? Всё возможно, они же звери, не люди, хоть и пытаются выделить себя в главенствующую и единственную касту. Но это всё бред чистой воды, и они сами об этом, наверняка, догадываются, но не осмеливаются противоречить этому змееподобному чудовищу. Гермиона попыталась пошевелиться, чем вызвала острую боль во всём теле, взорвавшуюся миллионом острых иголок. Мышцы словно превратились в желе, периодически мелко подрагивая, будто к ним прикладывали электроды и давая короткие и длинные импульсы. Сколько Круциатусов она пережила? Верно всё же меньше, чем родители Невилла, раз ещё пока может соображать и не сошла с ума. Но это ничуть не радовало, потому как совершенно ненормальная и психически неустойчивая Беллатрисса Лестрейндж вполне могла вернуться и возобновить свои пытки, втравливая боль всё глубже в тело, заставляя содрогаться от каждой мучительной волны. Тошнотворные позывы вновь подкрались к горлу, подтолкнув девушку перевернуться на живот, чтобы не испачкать в случае чего саму себя. Хотя она вполне может потом не заметить своих же испражнений и вляпаться в них. Видимо на это и рассчитано, чтобы показать какие они, грязнокровки, по сути, животные, готовые изгваздаться в своих же фекалиях и рвотных массах. От чувства омерзения, от осознания этого всего девушку пробила дрожь, вызвавшая очередной приступ боли и последовавшей за ней тошноты. Виски взорвались, словно в каждый из них выстрелили из огнестрельного оружия. На краткий миг Гермиона потеряла возможность связно и адекватно мыслить, свернувшись калачиком на каменном полу и пережидая ломоту и боль в каждой клеточке своего тела. Когда ощущения перестали быть такими острыми и резкими, девушка попыталась успокоиться и взять себя в руки. Не всё так и плохо, раз она пока ещё жива и относительно здорова. Раз так, то можно будет попытаться разработать план побега, только сначала надо как следует разобраться в том, где и при каких обстоятельствах она сейчас находится. И что самое интересное, где сейчас Гарри и Рон, ведь схватили их вместе. — Гарри, — позвала Гермиона, слыша какой-то чужой хриплый голос, в котором с трудом можно было распознать её собственный, — Рон. После того, как её голос эхом вернулся к ней, но тем не менее не призвав к себе никого, Гермиона явственно осознала, что сейчас она тут совершенно одна. В какой-то момент стало страшно, но потом беспокойство за судьбы друзей взяло над страхом верх. Что если действие заклинания, наложенного ею на Гарри, прошло, и теперь Пожиратели узнают в пленнике противника Волан-де-Морта? Его будут пытать? Или сразу убьют? Волнение сдавило горло, и Гермиона закусила губу, стараясь не поддаться панике. Нужно было срочно что-то придумать, как-то обо всём узнать. Но как? — Эй, вы, — хрипло проскрипела Грейнджер, пытаясь повысить голос до крика, чтобы те, кто её пленил и запер в этом холодном и тёмном помещении, услышали. — Где же вы мерзкие Пожиратели? Я ещё не умерла! Придите за мной уже. — Так, похоже она не те слова говорит. Такими вот словечками можно запросто выстелить себе ковровую дорожку прямиком в ад. Хотя она и так почти у его порога. Несмотря на то, что тошнота тугим комком не желала отступать, гриффиндорка попыталась сесть, чтобы потом подняться на ноги. Это точно будет её основная цель, ведь валяться на полу не лучшее, что может помочь ей восстановиться и противостоять тюремщикам и палачам. И пусть состояние усугубляли ещё надорванные связки, которые она в очередной раз попыталась напрячь, взывая к Пожирателям Смерти, она не намерена была отступать. Но, похоже, до неё никому не было абсолютно никакого дела, так как её голосу вторило лишь эхо, отражённое от стен. Девушка совсем приуныла, осев и переводя дыхание. Ноющая боль не отступала, в горле будто битое стекло, которое причиняло мучения при произнесении слов, карябая по живому и оседая на языке железным привкусом крови. И ничего вокруг. Странно было ещё и то, что она была не связана и находилась довольно-таки в просторном помещении, если судить по силе эха. Превозмогая боль, гриффиндорка попробовала подняться на дрожащие ноги, но это у неё не получилось, и она просто поползла, с усилием опираясь на ледяные ладони. Поползла вперёд, хотя совершенно не понимала, куда может попасть, поможет ли ей это, быть может, наоборот ещё дальше уведёт от двери, ведущей на выход. С другой стороны, с чего-то же нужно было начинать. Перебирая ладонями по холодным плитам пола, Гермиона проползла так уже значительное расстояние, о чём говорили и колени, которые начинали простреливать с непривычки так долго держать на себе вес тела, находясь на твёрдой поверхности. Но девушка не собиралась сдаваться, она же гриффиндорка, продолжая свой мучительный длинный путь. Да, тело рыдало, на глаза наворачивались слёзы, вторя ему, так не хотелось делать очередной крохотный шажок. Но девушка прекрасно понимала, что она должна это сделать, усилием воли посылая установки членам двигаться. Наконец, она уперлась в каменную стену, встретившись с ней лбом и оставшись прижатой к ней на какое-то время. Она была холодной и так сладостно влекла снова и снова прижаться пылающими щеками к ней. Но Грейнджер переборола в себе эти стремления и медленно поднялась вдоль по ней, цепляясь пальцами дрожащих рук за выступы на ней. Теперь нужно было просто двигаться вдоль стены и надеяться, что это не огромная зала, а небольшая темница, и пройдя лишь немного, девушка сможет найти дверь. Сделав мучительный глубокий вдох, гриффиндорка двинулась в правую от себя сторону, медленно ступая и не отпуская из своих заледеневших от холода пальцев неровности стены. Шаг, ещё шаг, остановка для того, чтобы перевести дыхание и подавить очередной приступ тошноты и головокружение, чтобы справиться с трясущимися от боли и усталости ногами. Казалось, что она многие-многие дни не поднималась с постели, отчего мышцы атрофировались, перестав слушаться. Девушка не знала сколько шагов она уже сделала, прижимаясь практически всем своим телом к каменным выступам на стене, но продолжала идти, не обращая внимания на то, что от пронизывающего холода начинают постукивать зубы. Кто, спрашивается, придумал эти нелепые помещения, в которых нет ни единого намёка на окно, на малейший источник света. Или, быть может, её глаза теперь и в самом деле ничего не видят больше? Вдруг слева от неё раздались едва различимые звуки шагов. Идущих было несколько, и они стремительно приближались. Гермиона замерла, боясь даже вздохнуть, и повернула в ту сторону голову, в надежде хоть что-то увидеть. Но, увы, перед ней была всё та же плотная темнота, окружившая её словно кокон из душной ваты. Шаги остановились, и послышались мужские голоса, приглушённые, по всей видимости, закрытой дверью. Затем скрежет, и скрип двери, оказавшейся в противоположной стороне от той, в какую ушла девушка, заставивший её прищуриться от полыхнувшего оттуда яркого света нескольких ламп. Двое мужчин вошли и стали светить ими, не замечая сначала прижавшейся к стене Грейнджер, которая и дышать забыла, быстро соображая, каким способом можно проскочить мимо них и оказаться в коридоре. А уж там можно и порадоваться тому, что она не была ослеплена, а лишь находилась в совершенно тёмном помещении. Но пока ничего не приходило в голову. Метнуться — означало зашуметь и обратить на себя внимание, а им многого и не надо, лишь легкое оглушающее и конец побегу. Нужно было дождаться, пока они подальше отойдут, углубляясь в значительно просторное помещение, тогда-то и можно воспользоваться открытой дверью. Хотя наивно полагать, что за ней никого нет, ведь не могли же эти Пожиратели быть настолько глупыми и безответственными, что не позаботились бы об этом. Но стоило рискнуть, ведь иначе не выбраться, это точно. Затаив дыхание и стараясь не издавать никакого шороха, гриффиндорка двинулась короткими шажочками к светлому проёму, молясь, чтобы мужчины в чёрных плащах не обернулись раньше времени. Но сбежать ей было не суждено, потому как один из фонарей выхватил её из темноты, обозначая её место положения. — Вон она, — гаркнул грубый мужской голос. — Смотри, удрать пытается. Вяжи её, а то развлечений не будет. В ответ второй Пожиратель противно засмеялся и магическими веревками связал Гермионе руки с ногами, отчего девушка не могла больше стоять и повалилась с глухим ударом на пол. Больно ударившись плечом о каменную твердь, Грейнджер тем не менее не издала ни звука, чтобы не доставить им удовольствие. Её подмывало крикнуть им что-нибудь язвительное, а также спросить, где друзья, но это было бы плохой идеей, и девушка промолчала, лишь сверкнув ненавидящим взглядом в сторону двоих мужчин. — Смотри-ка какая покладистая, а мне говорили, что гриффиндорка, — оскалился высокий бородатый Пожиратель. — Думал, будет сопротивляться, а она труслива, как мышь. Оба громко и зычно заржали, разнося свой мерзкий смех по всей большой темнице. Гермиона закусила губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего в ответ, и ещё раз испепеляюще глянула в их сторону. А что ей оставалось делать? Мертвая она ничем не сможет помочь Гарри и Рону, которые, возможно, находятся в более плачевном состоянии. Гриффиндорка уговаривала себя держаться, стараясь отвлечься придумыванием плана побега. Хотя о каком побеге может идти речь, когда она связана по рукам и ногам и пыльным мешком валяется в ногах этих грязных Пожирателей Смерти на холодном полу. — Что вы там возитесь? — холодно поинтересовался очередной мужской голос у двери. Девушка постаралась перевести взгляд в ту сторону, чтобы определить, кто перед ней, но ей не удалось этого сделать, так как она находилась не в той позе, чтобы увидеть широкий залитый светом проём. — Тебе-то что? — огрызнулся низковатый Пожиратель с обвислым брюхом и поднял в сторону говорившего волшебную палочку. — Мне? — совершенно равнодушно произнес мужчина за спиной Грейнджер. — Мне плевать, хоть здесь её порвите, но вот ОН ждать не любит. При акценте на местоимение оба Пожирателя ощутимо напряглись, и было совершенно понятно, о ком шла речь, конечно же, о Волан-де-Морте. Гермиона видела, как мужчины переглянулись, что-то обсуждая между собой, затем высокий с бородой мужчина подхватил её и взвалил себе на плечо, отчего девушка глухо охнула, ощутив боль в рёбрах, и не ожидая такого, но тут же замолчала. Её, вероятно, сейчас поведут к их хозяину, а потом, если он не прикончит её, вернут обратно. И ей предстояло запомнить дорогу во всех мельчайших подробностях, чтобы потом воспроизвести путешествие даже с закрытыми глазами.***
Заливистый звонок телефона вырвал Гермиону из паутины сна, в который она провалилась прямо в гостиной на диване прямо так, в одежде. Подняв голову и поморгав затуманенными глазами, женщина наконец сообразила, что это её мобильник разрывается на дне сумочки. Быстро поднявшись и сморгнув потемнение в лазах, появившееся от резкого подъёма, поспешила ответить на звонок. В голове ещё вертелись моменты из сна, которые, так сказать, были не совсем сном, а скорее воспоминаниями, далеко запрятанными, но не желающими там отсиживаться и периодически рвущимися наружу. Поэтому она не сразу сообразила, кому может принадлежать приятный мужской голос, раздавшийся из динамика, как только Грейнджер нажала на кнопку приёма звонка. — Мисс Грейнджер? — спросил мужчина, чем озадачил ещё не просунувшуюся гриффиндорку. — Да, я слушаю, — между тем смогла вполне ровным голосом ответить она. В голове постепенно начинало проясняться, моменты минувших дней отступали и вновь прятались в закромах памяти, а рассудительность, наоборот возвращалась. Теперь Грейнджер пришла в себя и готова была, пожалуй, даже с драконом сразиться, если понадобится. Но этого, конечно, от неё никто не требовал, предпочитая несколько более приземлённые вещи и просьбы. — Мисс Грейнджер, вчера поздним вечером вы вызвали неотложную помощь, чем спасли жизнь молодого человека. Если бы не вы, то жить ему оставалось недолго, учитывая время суток и отдалённость от жилого района. — Да-да, — слегка нервно отозвалась Гермиона, вспоминая произошедшее, как оказалось, вчера. А она и не заметила, что прошло уже столько времени. — Вы что-то хотели? — Да, необходимо, чтобы вы в срочном порядке подошли в реанимационное отделение центральной больницы. Вас будет ожидать главврач, а также следователь по делу. Распрощавшись с молодым человеком и отключившись, Грейнджер со вздохом села обратно на диван и задумалась. С одной стороны ничего такого особенного не случилось, ей просто нужно будет дать показания и всё. С другой стороны, ей ни при каких обстоятельствах нельзя было светиться, а иначе ничем хорошим это не обернётся для неё и девочек. Кстати о тройняшках, нужно было срочно позвонить и узнать, как они там у миссис Фогет. И, что самое главное, не сделали они чего-нибудь с самим домом этой славной и доброй женщины, которой и так уже много чего пришлось натерпеться от этих трёх мартышек. Приведя себя в порядок и удостоверившись в том, что с дочерями всё в порядке, Гермиона поспешила в центральную больницу. Конечно же, ей не хотелось этого делать, тем более что через полчаса она должна была быть на рабочем месте, а опоздание в её случае было смерти подобно. Очередной отработки в компании любвеобильного начальника ей просто не вынести. Поэтому нужно было всё провернуть в ускоренном порядке, а для этого гриффиндорка воспользовалась аппарацией, оказавшись в нужном месте в мгновение ока и надеясь, что не покажется странным её появление на месте меньше, чем через пятнадцать минут после звонка. Хотя, что странного, быть может, она живёт неподалеку. Подойдя к стойке регистратуры Грейнджер вдруг замерла, не зная к кому и куда ей идти. Это неприятное чувство не нравилось женщине, посему она быстро отмахнулась и тепло улыбнулась медсестричке, сидевшей за стойкой. — Доброе утро. Простите, мисс, вчера к вам доставили мужчину с пробитой головой, — начала уверено гриффиндорка, но девушка приложила палец к губам и подняла трубку телефона, начав разговор с каким-то пациентом. Грейнджер вздохнула и, опершись о стойку, стала ожидать, когда же на неё обратят внимание. Носочком туфли на невысоком каблучке она нервно постукивала, а взгляд то и дело обращался к большим, круглым часам на стене за спиной медсестры. — Итак, вы пришли навестить мужчину с черепно-мозговой травмой, доставленного вчера около 22:40, так? — затараторила девушка, повесив трубку и мило улыбаясь. — Нет, — холодно ответила Гермиона, перестав, наконец, отстукивать ритм. — Но мне позвонили и сказали, что меня будет ожидать главврач в реанимационном отделении. А также следователь. Гриффиндорка искренне удивлялась тому, как можно быть такой улыбчивой и приветливой, работая за регистрационной стойкой, ведь бесконечные звонки, вопросы, поток новых пациентов и посетителей могли просто-напросто свести с ума. Гермиону уж точно заставили бы завыть волком, так как ей всего милее были тишина и покой, особенно за чтением какой-нибудь научной книги. Чего, впрочем, с ней давненько не случалось. — Ох, точно, — ещё шире заулыбалась медсестричка, поднимаясь на ноги. — Вам на четвертый этаж, налево, первая дверь. — И она махнула рукой по направлению лифта. Гермиона вздохнула и последовала туда, в очередной раз сокрушённо вздохнув от понимания того, что до начала рабочего дня оставалось крайне мало времени. Поднявшись в лифте с мужчиной в инвалидном кресле и сопровождающим его санитаром, молодая женщина уверено зашагала в сторону нужной двери, рассчитывая, что её долго тут не продержат, а следователь не будет слишком пристрастен и не станет ничего сообщать её руководству. Ведь Саммерс не станет разбираться — кто прав, а кто виноват, просто возьмёт и уволит к драклам. А снова воспользоваться волшебной палочкой — ой, как ей не хотелось. Ведь любая магия отслеживается, и будет потом ещё разбирательство в министерстве магии. Только она хотела постучать в дверь, как та открылась, и на пороге возник тот самый высокий, молодой человек, что брал у неё вчера данные. Он ей улыбнулся и пригласил пройти внутрь. — Кстати, доктор Берингер, вот та самая леди, которая нашла вчерашнего пациента, — сказал медбрат и скрылся за дверью. Грейнджер оказалась в просторной комнате с двумя мужчинами. Один из них был суровым на вид и вызывал противоречивые чувства страха и уважения одновременно. По белому халату женщина поняла, что это и есть главврач. Значит второй, невысокий, щупловатый с кудрявой шевелюрой мужчина лет пятидесяти был следователем. Он не вызвал у гриффиндорки никаких особенных чувств, поэтому она быстро отвела от него взгляд, останавливаясь на докторе. — Здравствуйте, вы мисс Грейнджер? — скрипучим голосом проговорил следователь, на которого женщина никак не хотела обращать внимание, хотя понимала, что это крайне невежливо. — Здравствуйте, — Гермиона слегка кивнула обоим мужчинам. — Да, меня зовут Гермиона Грейнджер. Мне сообщили, что вы хотели меня видеть. Что случилось? — Она хотела быть вежливой, но в то же время хотела как-то показать, что у неё нет много времени разговаривать с ними, так как её ждали более важные и насущные проблемы. Конечно, ей хотелось узнать выжил ли тот незнакомец и всё ли с ним будет в порядке, но тратить рабочее время на это она определённо не могла. И тут на задворках её сознания звучал строгий голосок маленькой заучки с Гриффиндора, которой она была уже очень долгое время назад. Он корил её за чёрствость и отсутствие человеколюбия. А ведь раньше всё было иначе, она была иначе устроена. — Очень хорошо, что вы пришли, — всё также поскрипывая хрипловатым голосом, сказал следователь. — Меня зовут Алан Клейтон, я расследую дело найденного вами молодого мужчины. У нас к вам есть несколько вопросов. — Хорошо, — спокойно сказала Грейнджер, прохладно посмотрев на Клейтона. — Только тогда мне придётся сообщить начальству о том, что придётся задержаться. — Да-да, конечно, — закивал следователь, отчего его кудри, нелепо смотрящиеся на нём, смешно заколыхались. Гермиона вышла из кабинета и достала сотовый телефон, с содроганием размышляя над реакцией Саммерса. С другой стороны, если не сообщить о том, что она задержится, то места лишится, даже не успев прийти на работу. И никакие справки не помогут, если следователь, конечно же, такую выпишет. Поговорив с секретаршей мистера Саммерса, тот, к счастью, был на срочном совещании в главном здании, женщина вернулась к следователю. — Я освободилась, так что мы можем поговорить, — сухо сказала Грейнджер. — Но прежде, чем мы начнём, хотелось бы узнать о состоянии того мужчины. Доселе молчавший доктор Берингер встрепенулся и даже с интересом посмотрел на гостью. Он дождался одобрительного кивка от Клейтона и, скромно улыбнувшись, что никак не вязалось с суровым внешним видом, заговорил: — Пациент поступил к нам в крайне тяжёлом состоянии, находясь без сознания. После проведения ряда манипуляций, со всей ответственностью можно сказать, что жизни его ничего не угрожает. Тем не менее он всё ещё без сознания из-за большой кровопотери. Также обследуя травму головы, можно сказать о тяжелой степени повреждения мозга и возможных нарушениях памяти или его работы. Во время своего монолога доктор Берингер был спокоен и даже весьма расслаблен. Создавалось такое впечатление, что он рассказывает о погоде за окном, а никак не о тяжёлом случае вновь поступившего пациента. Гермионе это не понравилось, и она нахмурилась, стараясь тем не менее держать себя в руках. В последнее время она слишком часто позволяла себе вспылить. Закончив говорить, Берингер вновь посмотрел на следователя, который в очередной раз кивнул, давая понять, что всё сказанное было правильным и лишнего ничего не выплыло. — Теперь давайте вернёмся к вопросам, которые интересны следствию, — проскрипел Клейтон и махнул гриффиндорке в сторону стула, давая знать, что разговор будет долгим и не очень приятным. Женщина вздохнула и, раздражённо передёрнув плечами, села на краешек жёсткого стула, приготовившись к нудной лекции и надоедливым вопросам следователя.