— Не-е-ет! Почему мы сегодня должны идти в эту школу? — кричала, надрываясь, Айрис, топая ногами и с силой сжимая кулачки.
— Я тоже против этой затеи, — хмуро протянула Виолетта, потирая заспанные глаза.
— Мы же только вчера приехали, нужно разобрать сначала вещи, а уж потом отправляться в школу, — выглядывая из-за двери, сказала Розалия.
Гермиона сверкнула в их сторону суровым взглядом, но ничего сказать не успела, так как с дивана послышалась отборная ругань, приправленная весьма пикантными словечками. Да такими, что сама молодая женщина покраснела до корней волос. Она тут же подскочила к двери в спальню девочек и, затолкав их туда, захлопнула её. Им точно не нужно было ничего подобного слышать. Затем она глубоко вздохнула и, громко топая, прошествовала в гостиную.
— Гермиона, ты в курсе, что топаешь, как слон? — зевая, сухо заметил Лихнис, восседая на потёртом диване со смятыми простынями. — И что, чёрт его дери, вы тут разорались в такую рань? — Он снова широко зевнул, расправляясь с остатками странного сна, что стремительно забывался на фоне потрёпанного и обшарпанного вида помещения, в котором он оказался в данный момент. И, кстати, вот та обстановочка была ближе ему, нежели эта.
Грейнджер, ныне Маунс, опешила от слов блондина, замерев на месте. Она не рассчитывала, что он именно сейчас проснётся, а уж его горячее приветствие вообще поставило её в тупик. Кроме того, так непривычно было знать, что в доме есть кто-то ещё, кроме неё и девочек. А знать, что это ни кто иной, как Драко Малфой, так и подавно. Пожалуй, она в который раз уже подумала, что погорячилась в своих действиях, но изменить уже ничего было нельзя.
— А что это, по-твоему, сейчас было? — грубо проговорила женщина, уперев руки в бока и сурово глядя на своего названного супруга. — Ты что, считаешь, что находишься в пабе с оравой пьяных мужиков?
— Что такое? — удивлённо воззрился на неё Лихнис, быстренько прогоняя в голове, что же такого он сказал, и совершенно не понимая, чем заслужил такой противный взгляд. В данный момент супруга была похожа на очень строгую учительницу, которая отчитывает нерадивого ученика. Он поморщился от этого, правда мысленно.
— По-твоему, те слова, что ты соизволил произнести, так, щебетание птичек? — съязвила Гермиона.
— Охренела? Кто мил, когда его будят? — фыркнул мужчина, потягиваясь. Он раз за разом поражался тому, что же его могло связать с этой дамочкой.
— Ты спятил? — воскликнула женщина, подскочив к нему вплотную и схватив за плечо своими цепкими тонкими пальцами. — Где ты находишься, как тебе кажется?
— Определённо в аду, — сухо заметил Маунс, скидывая руку супруги резким движением. — Я, мать вашу, в аду!
— Ах, значит проживание с родными дочерями — это для тебя ад? — топнув ножкой, вспыхнула Гермиона, почему-то чувствуя себя предельно задетой. — Тогда никто тебя здесь не держит!
И к своему удивлению, от обиды на глаза новоявленной миссис Маунс навернулись слёзы. Она закусила губу, чтобы не заплакать, продолжая гневно смотреть на наглого бывшего слизеринца, который и не помнил, что им является, но продолжал себя вести именно таким образом. Видимо, не зря Шляпа их туда всех определяет, потому что горбатого только могила исправит.
— Уходи, — процедила женщина сквозь зубы, явственно понимая, что это не выход, потому как она сама ввязала их в эту ситуацию, и так её точно не решить. — Если тебе невыносима даже мысль жить здесь со мной, то, пожалуй, ты был прав, когда ушёл пару месяцев назад. Мы давно перестали быть мужем и женой… — Гермиона замолчала, содрогаясь от той лжи, которую ей все больше приходится раздувать. Но она почему-то никак не могла остановиться, словно всё это было правдой, словно она на самом деле проживала эту ситуацию, словно бывший слизеринец в самом желе был её мужем, который попустительски относился к их семье. Женщина даже почувствовала неприятную боль в сердце, будто оно сжалось и почти перестало биться.
Маунс сдвинул брови на переносице, оценивая своё положение. Ему ужасно хотелось смыться отсюда куда подальше и лучше всего не появляться здесь больше никогда. Но что-то в глубине души, где-то очень глубоко скреблось и заставляло оставаться на месте. Ему не было стыдно за своё поведение в прошлом, ведь он не помнил того времени, но ему было неприятно осознавать, какое он всё-таки мерзкое существо. Да, именно существо, а не человек. Потому что он не мог себе представить, чтобы он посмел кинуть своих родных детей. Где-то на задворках памяти всплывали неприятные ощущения скорби и злости. Почему-то ему казалось, что он был мало любим своим отцом, и это задевало его. И он даже дал себе обещание, что его ребёнок никогда не испытает на себе ничего подобного. И как же он после всего этого смог подобное допустить?
— Я всё понял, можешь больше не трещать у меня над ухом, — холодно бросил Лихнис, поднимаясь с дивана и проходя мимо замершей супруги.
Гермиона проводила его недоверчивым взглядом, тем не менее внутренне вздохнув с облегчением, пусть всё ещё пребывала в разозлённом состоянии. И почему этот человек с пол оборота мог вывести её из себя? И всё же стоило отметить, что что-то в нём появилось другое, чего раньше она в нём не замечала. Вдохнув поглубже, женщина проследовала на кухню, куда только что удалился супруг, мельком взглянув на часы.
— О нет! — воскликнула она в тот же миг. — Если я сейчас не выйду, то опоздаю на работу. Айрис, Ви, Роза! Бегом надевайте форму и на остановку, за вами скоро автобус приедет.
— Ты не хочешь покормить их для начала? — приподняв одну бровь, проговорил Маунс, удобно расположившись на высоком табурете.
— Что? — изумилась женщина, подскочив от неожиданности, будто уже забыла о том, что он тут находится. — Помалкивал бы. Между прочим, это из-за тебя мы опаздываем.
— Да неужели? — фыркнул тот, оглядывая нетронутые тарелки с кашей, что стояли на столе перед ним.
— Представь себе! — огрызнулась Гермиона, быстрыми движениями стягивая непослушные волосы в конский хвост. — Айрис! Ви! Роза!
— Вредно на голодный желудок приниматься за учёбу, — усмехаясь, проговорил Лихнис, наслаждаясь озадаченным лицом своей супруги, по которому было видно, что она старательно пытается найти выход из ситуации и не находит его.
— Что же делать? — как-то напугано спросила она его, но тут же пришла в себя, и лицо её приняло бесстрастное выражение. — Раз тебе всё так ясно, то займись этим. Накорми девочек и проводи в школу. Было бы неплохо, если бы ты и убрался в доме после этого. Тебе всё равно делать нечего.
И пожав плечами, Гермиона поспешно удалилась с кухни в поисках своей сумочки. Она осознавала, что дала Малфою непосильную работу, да и пожалеет она потом об этом, но именно в этот день она в самом деле опаздывала. А опаздывать она не привыкла, так как считала своим главным козырем в этой работе пунктуальность. Можно было, конечно, воспользоваться аппарацией, но не на глазах же дочерей и забывшего о магии волшебника?
— Постой-ка… — начал было Лихнис, но дражайшей супруги и след простыл. Молодой мужчина с ужасом осознал, что остался один на один с тремя маленькими девочками, которые, по идее, были его родными дочерями, но по факту он не мог их вспомнить. Это настолько его напугало, что он даже с табурета свалился, потеряв всё своё напускное хладнокровие, которое почему-то вылезло при общении с Гермионой.
— Пап? — тут же подскочила к нему кудрявая девчушка, имени которой он так и не мог запомнить. Вернее, он запомнил все три имени, только вот никак не мог идентифицировать, кому какое принадлежит. — Всё в порядке?
— Э… — Лихнис поднялся на ноги и посмотрел в нахмуренное лицо дочери, которая пыталась поддержать его за руку, пока он поднимался.
— Успокойся, Роза, он взрослый и ничего с ним не будет, — раздался до неприятного холодный голос второй девочки, появившейся на кухне в полной готовности к школе, хотя до этого она так же, как и сёстры, спорила о своём нежелании туда отправляться. Эта девочка хоть и была близняшкой двум другим, но всё же от них очень отличалась.
— Что там сказала ваша мама? — надорванным голосом начал Лихнис, а затем замолчал, откашливаясь, чтобы вернуть голосу прежний тембр. — Завтракать и в школу.
— Пап, а можно мы не пойдём туда? — выглядывая из-за двери, пропела третья дочурка, которая всё ещё была в пижаме и явно не собиралась приводить себя в порядок.
Хм, — Маунс не мог не задуматься. —
Если я сейчас пойду у них на поводу, то расположу их к себе. Или нет? — Мужчина нахмурился, окидывая дочерей внимательным взглядом. —
Оставлю их сегодня дома и не придётся никуда идти, да и с делами они помогут. С другой стороны, образование — это весьма важный аспект жизни и без него никуда. Пропускать так запросто уроки не хорошо. И пусть я обязательно об этом пожалею, но лучше школа.
— Так не пойдёт, — голос Лихниса был строг. — Через пять минут жду всех за столом. Быстрый завтрак и бегом в школу. Никакие возражения не принимаются.
— Ну во-от, — захныкала та, что была ещё в пижаме. — Не хочу, не хочу, не хочу! — И она захлопнула дверь их спальни.
— Как по мне, так лучше пойти в школу, — сухо проговорила недовольная девочка, садясь за стол и пододвигая к себе тарелку. — Это всё мне не нравится. Лучше было, когда мама была одна.
— О чём ты говоришь, Ви? — воскликнула Роза, хмуря бровки совсем так, как их мать, что, как ни странно, успел заметить Маунс. Он вообще многое стал замечать и понимать, чего раньше, как ему казалось, не воспринимал ни коим образом. Чтобы это могло быть? Может ли так быть, что травма головы сделала из него другую личность? Или же он в самом деле сходит с ума?
— Только мама могла справиться с Айри, когда та истерики закатывала, — пожала плечами Виолетта, принимаясь за еду. Она это делала так, будто снизошла до чего-то неприятного, но была вынуждена.
— А я? — зачем-то глупо спросил Лихнис, растерянно глядя на дочерей и понимая, что справиться с ними ему будет не так уж и просто.
— Это же очевидно, — даже не поворачиваясь к нему, проговорила с набитым ртом Ви. — А ты - нет. Ты вообще мало с нами занимался. Так что можешь и не начинать, мы сами справимся.
Маунс замер бы с раскрытым ртом, если бы вовремя не прикусил язык, чтобы не дать поиздеваться этой маленькой нахалке. В комнате девочек были слышны всхлипы, грозившие перерасти в рыдания. Мужчина поморщился, чувствуя, как его накрывает раздражение. Он ненавидел детей. Нет, возможно, не своих, но ненавидел. И как его только угораздило в подобное вляпаться?
— Ви! — в то время подскочила к сестре Розалия. — Что ты такое говоришь? Папа всегда во всём силён. Ведь правда, пап? — Она с надеждой во взгляде посмотрела на Маунса, а тот лишь смог коротко кивнуть. Говорить вообще не хотелось, потому что он боялся разораться или вообще послать их лесом, убравшись куда подальше.
— Ну, тогда, чтобы не опоздать, пора бы уже успокоить Айри, — прожевав и проглотив ложку каши с кусочками каких-то то ли фруктов, то ли ягод, сказала Виолетта.
Лихнис мысленно чертыхнулся от подобной перспективы, но делать было нечего, иначе его ждёт весьма-таки адский денёк. Он проклял свою благоверную жёнушку, послав ей самые пламенные горячие словечки. Она ведь это специально сделала, не иначе. Нельзя же так неожиданно сваливать на не вполне вжившегося в роль отца человека такой балаган.
Позже, стоя под открытым небом рядом с дорогой, Маунс пребывал в крайне раздражённом состоянии. Тому виной было, безусловно, поведение трёх кучерявых девочек, что знатно помотали ему нервы за последние сорок минут. По правде говоря, он даже не представлял себе, до какой степени его раздражают дети, пока так тесно с ними не пообщался. И как он, собственно, до такого докатился? Не будь он в таком разрозненном состоянии, он обязательно бы задумался над реальностью происходящего. Время тянулось нещадно долго, хотя, как казалось Лихнису, они вышли намного позже, чем планировалось. Быть может, они опоздали? И что теперь?
— Да ничего, — спокойно продекламировала Виолетта, стоя на значительном расстоянии от него. — Теперь или ты везёшь нас в школу на машине, или мы возвращаемся домой.
Маунс с прищуром посмотрел на дочь, раздумывая над тем, уж не читает ли мысли эта девчонка? Хотя, скорее всего, он просто не заметил, как последнюю фразу произнёс вслух. Тем не менее это не меняло того обстоятельства, что эта девчонка была права. Это напрягало, потому как он привык быть всегда правым и не терпел никаких вмешательств и указаний. А тут уже в который раз за сегодняшнее утро из него делают не весть что. Другими словами, он не привык быть смиренным рабом, исполняющим всё, что ему скажут. Сейчас же получалось именно то, и это жутко бесило. Да так, что он едва сдерживался, чтобы не нагрубить нахалке, что поставила точку в его терпении.
— Ну, зная, как папа относится к машинам, — тем временем радостно взвизгнула Айрис, которую Лихнис мог опознать из трёх похожих девочек по красным от слёз глазам. — Мы идём домой! Ура!
— Ну уж нет, — холодно отрезал многодетный папаша, разворачивая к дороге радостную дочку, что уже навострилась в сторону захудалого домишки. — Школа — не курорт, её пропускать нельзя.
Айрис закусила нижнюю губу и скорчила гримасу, готовясь вот-вот расплакаться, на что Маунс внутренне напрягся, потому как вынести ещё одну продолжительную беседу с маленькой девочкой, уговаривая ту мягким спокойным голосом. Виолетта в это время сложила руки на груди и отвернулась, делая вид, будто её тут вообще нет, либо она их совершенно не знает. Третья близняшка, Розалия, в это время тяжело вздохнула и обняла сестру за плечи, пытаясь предотвратить нарастающий поток горючих слёз. Но, похоже, Айрис поставила себе сегодня задачу вывести своего папочку из равновесия окончательно, потому что она стремительно захлюпала носом и разревелась.
— Стоп! — закричал Лихнис, чувствуя, как ярость и раздражение пульсируют внутри него. — Молчать! А ну прекратила выть! — Молодой мужчина схватил девочку за плечи и сильно тряхнул, гневно сверкая глазами.
— Ох, зря ты это сделал, папочка, — несколько ядовито пропела Виолетта, явно забавляясь тем, что происходило. — Ты что, не помнишь, что Айри очень чувствительная и так она уж точно не успокоится.
И словно в подтверждение её слов сестрица так громко закричала и так сильно забрыкалась в руках Маунса, что тот даже опешил, отпуская её. Но Айрис и не думала успокаиваться, продолжая с придыханием завывать, крепко вжимаясь в объятия Розы, что тут же подхватила сестру.
— Пап, ты иди, мы сами справимся, — проговорила она. — Вон и автобус уже едет.
Лихнис в растерянности обернулся, замечая небольшой жёлтый автобус, что неспеша выезжал из-за угла. Он нервно провёл рукой по своим достаточно взлохмаченным светлым волосам и быстро кивнул. Разговаривать никак не хотелось. Кроме того, он уже и так до этого много нервов потратил, чтобы Айрис успокоить дома, поэтому желал на данный момент лишь одного — оказаться подальше от них, наедине с самим собой. Да, он просто мечтал побыть в полной тишине.
***
Дождь барабанил по жестяному карнизу, наигрывая лишь одному ему известную мелодию. Гермиона сидела на своем месте, монотонно шлёпая по клавишам. Работа сегодня была неинтересной, не нужно было делать никаких отчётов и прочего весьма интересного действа. Вместо этого начальник поручил ей перепечатать тонну скучных докладов, что он должен был предъявить на грядущем собрании акционеров. Женщина никак не понимала, почему именно она должна была это делать, ведь это никак не входило в её обязанности. Тем не менее она решила не возникать в очередной раз, ибо совсем не желала новых разборок, после которых ей пришлось бы воспользоваться волшебной палочкой. А ведь не для этого она так усердно училась в школе Чародейства и Волшебства. С другой стороны, в данном положении она не могла бы работать где-то в другом месте, тем более после того, как не справилась с учёбой в престижном университете, провалившись после второго курса. Да, возможно, на то были причины — маленькие дети и она одна-одинёшенька. И всё же это была не причина бросать всё так, как она оставила. Неужели она, Гермиона Грейнджер, не смогла получить надлежащее образование, испугавшись трудностей и не сумев постичь науки? Верилось с трудом, но на тот момент ей казалось, что память изменяет ей во многом, да и мозгов как будто бы стало меньше. Или, быть может, бесконечная усталость и недосып вкупе с изнуряющей работой сделали своё дело.
И что это она вдруг совсем не о том думать стала? Дождь, что ли, в этом виноват? Не дело забивать себе этим голову сейчас, важнее попытаться понять, что сейчас происходит дома. Справился ли её новоиспечённый муженёк с отправкой девочек в школу? И не слишком ли она беспечно поступила, положившись на незнакомого человека, кроме того, на слизеринского гадёныша? Пожалуй, опоздание не могло послужить причиной для того, чтобы так себя повести. И теперь Грейнджер ругала себя на чём свет стоит. В голове у неё уже рисовались различные картины, одна ужаснее другой. И от этого всё холодело внутри и хотелось сорваться с места и ломануться домой. Наплевать на осторожность и аппарировать прямо в гостиную, чтобы спасти от печальной участи своих чад.
— Мисс Грейнджер, — вырвал её из раздумий голос начальника, который совершенно неожиданно оказался возле её стола. — Как долго вы собираетесь набирать десять страниц текста? Уже скоро обед, а проку от вашей работы всё нет и нет. — Он был холоден и строг, но по его глазам молодая женщина прекрасно читала, что он вожделенно заглядывает ей в вырез блузки. От этого взгляда захотелось поёжиться и прикрыться, но она лишь выдавила улыбку, поднимая на него глаза.
— Одну минутку, мистер Саммерс, и всё будет готово, — проговорила Гермиона, стараясь, чтобы голос её звучал спокойно.
— Надеюсь, что так, — сверкнув хитро глазами, ответил тот, поглаживая свой объёмный живот. — Жду вас у себя со всеми распечатками.
Кривой походкой он прошествовал к своему кабинету, оставляя Грейнджер в растерянности. Она совсем не хотела быть сегодня объектом вожделения этого сального типчика, который никак не желал оставить её в покое. И что прикажете делать в подобной ситуации? А ведь всем тут и дела нет до её проблем, наоборот, все сотрудницы до сорока лет завидуют ей по-чёрному, потому что каждая из них хотела бы, чтобы и её так обхаживали, задаривали глупыми и ненужными, на взгляд Гермионы, подарками. Но они жаждали наживы, хотели получить то, чего она пыталась всякими способами избежать. И главное, все эти дамочки не верили ни единому её слову, когда она говорила о приставаниях, которые ей так противны, о том, что хочет избавиться от этого чрезмерного внимания к её персоне. Нет, они считали, что она просто набивает себе цену, что хочет склонить начальника к браку, за что откровенно ненавидели и пытались всякими способами очернить и оклеветать её. О помощи уж вообще и говорить не стоило, хотя Гермиона и так на кого-либо не рассчитывала, привыкнув полагаться только на себя и пережив страшные военные годы, о которых, разумеется, никто и не подозревал.
Поставив точку в последнем предложении и отправив на печать все документы, мисс Грейнджер, ныне по документам миссис Маунс, тяжело вздохнула. Похоже своё теперешнее положение скрыть не удастся, к тому же это отличный способ поставить на место этого зарвавшегося толстячка. С такими мыслями Гермиона поднялась со своего места и пошла в логово зверя, которое напоминало ей кабинет Саммерса.
— А, мисс Грейнджер, — сладко пропел начальник, разворачиваясь к ней в крутящемся кресле. — Прошу, прошу. — Он махнул рукой с пухлыми, раздутыми пальцами в сторону узкого стула, стоящего напротив него. — Вы подготовили программу?
Гермиона почувствовала его сальный взгляд моментально, как только увидела его водянистые глазки, и ей с большим трудом удалось удержать дрожь омерзения, что так и рвалась сотрясти её тело. На предложение начальника сесть, она покачала головой и осталась стоять на некотором отдалении. Честно говоря, ей хотелось поскорее со всем этим покончить и удалиться прочь. А ещё лучше покинуть это здание и отправиться проведать Малфоя и дочек. Почему-то она была уверена, что этот аристократишка не сумеет найти общего языка ни с кем из них. Разве что, может быть, с Айрис, потому как она была очень позитивным ребенком, безгранично любящим общение и умеющим подружиться с каждым. Но приходилось стоять в душном кабинете, в котором Саммерс наверняка намеренно не стал включать кондиционер, думая о том, что Гермиона перед ним не устоит и начнёт сама раздеваться, кинется ему на шею. Но ему точно ничего подобного не светило, не на ту он напал. Жаль только, в спешке она забыла свою волшебную палочку на дне сумочки.
— Конечно, — сухо проговорила Грейнджер, протягивая увесистую папку с документами. — На каждый день конференции подготовлено по два доклада. Каждый доклад рассчитан на пятнадцать минут, плюс обсуждение поставленных вопросов.
— Только по два доклада? — наигранно возмутился мистер Саммерс, на что Гермиона мысленно закатила глаза. Конечно, как же без этого, он просто не мог упустить такой возможности, чтобы повозмущаться и подоводить её до белого каления. Это была его излюбленная тактика в общении с ней после восьми жёстких отказов в интиме. Женщина прекрасно её знала и не купилась ни на йоту.
— Что-то не так? — всё так же сухо бросила она.
— Конечно же, да! — воскликнул начальник, вскакивая со своего места и потрясая левой рукой, на которой, как успела заметить Гермиона, сверкали новые золотые часы. Вот же позёр, будто ей интересны его деньги, которыми он так хвастает. — Два доклада… так не пойдёт, милочка, нет и нет. — Он прошествовал вокруг своего стола и приблизился к своей сотруднице практически вплотную. — Это определённо не пойдёт. Вам придётся задержаться сегодня и доработать доклады самостоятельно, добавляя на каждый день по два… нет, по три доклада.
— Мистер Саммерс… — попыталась было возразить Гермиона, чувствуя, как внутри неё начинает загораться настоящий гнев. — Это не моя прямая обязанность.
— Стоп! — воскликнул мужчина на это и даже слегка топнул ногой. — Если начальство даёт вам указания, — елейным голоском проворковал Саммерс на это, — то вы должны подчиниться и выполнять работу на отлично. А иначе… — Он приблизил своё лицо к лицу молодой женщины. — Иначе вам прямая дорога на улицу. А вы ведь не хотите, чтобы ваши прекрасные детки бродяжничали?
Гермиона задохнулась от такого нахальства, кроме того, неприятный запах изо рта мужчины делал возможность вдохнуть поглубже практически невозможной. Нужно было срочно разруливать ситуацию, из которой, казалось бы, нет иного выхода, как послать куда подальше этого хамоватого человека. Нужно было всё же держать себя в руках, проявляя максимум терпения и стойкости.
— Простите, мистер Саммерс, — процедила сквозь зубы женщина, оправляя несуществующие складки на юбке, которых не было и в помине, но подобное действие приводило её мысли в порядок и настраивало на разговор. Пусть не на очень приятный, но всё же. — К большому сожалению, у меня не будет возможности сегодня задержаться на работе.
— Что, опять дети? — фыркнул пухлый мужчина, оглаживая свой живот и сквозь прищуренные глаза рассматривая грудь подчинённой. Ну не нахал ли?
— Нет, — спокойно сказала Гермиона, хотя хотелось прикрыться и даже отвернуться, чтобы спрятаться от этого похотливого взгляда. — Мой супруг ожидает меня. И я не могу разочаровать его.
— Су-супруг? — удивлённо воскликнул Саммерс, отступая на полшага назад, чтобы рассмотреть лицо подчинённой повнимательнее. — Что за нелепые выдумки. Опять вы врёте! И не надоело вам?
— К моему великому счастью, данный факт весьма правдив, — отчеканила Гермиона и протянула свидетельство о браке, умело подделанное Гарри. — В этом вы можете убедиться, ознакомившись с сим документом.
Мужчина попыхтел некоторое время, оглаживая свой объёмный живот, и, наконец, взял из рук женщины протянутый листок. Новоявленная миссис Маунс смотрела на него с каким-то удовлетворением и даже ликованием. Вот тут Гермиона надеялась, что неугомонный и любвеобильный извращенец поумерит свой пыл и оставит её в покое уже.
— Это не может быть правдой, — как-то пространно проговорил Саммерс, вчитываясь в слова на бумажке. — Когда? .. Нет, вы просто не могли… Я же предлагал вам… Что всё это значит?
— Мы просто не хотели афишировать наши отношения, — всё так же спокойно продекламировала на это молодая женщина. — Кроме того он является отцом девочек, так что в этом нет совсем ничего необычного. —
Ох, и завралась же ты, Гермиона. Скоро начнёшь это делать на каждом шагу, а там уже и сама не будешь отличать правду ото лжи. Ох, что же с тобой будет? И когда ты только стала такой? Куда скатилась?
— Даже так? — изумлённо воззрился на неё мужчина, делая назад несколько шагов. — Что ж… что ж… Думаю вам, мисс Грей… — Он глянул в свидетельство. — Миссис Маунс, думаю, сегодня вы можете не задерживаться, раз такое дело. Хм, хм…
— А могу ли я у вас попросить выходной на сегодняшний день? — вдруг вырвалось у Гермионы, которая никак не могла найти себе места из-за того, что оставила эгоистичного слизеринца со своими кровиночками. И как такое ей только в голову могло прийти? Наверное, она получила размягчение мозга на этой ужасной работе. Скорее новую надо искать, а иначе она тут тронется умом. К тому же сейчас девочки стали постарше, и у неё в какие-то моменты стало появляться время. Может, лучше вернуться к учебе и получить хорошее образование? Но на данный момент стоило поторопиться и проверить Малфоя.
— Что? По-моему, вы наглеете, мисс Грей… миссис Маунс. Я, конечно, всё понимаю, медовый месяц и всё такое, но отпуска у вас нет, отгулов тоже. Так что придётся работать в штатном режиме. — По мере продвижения своей речи Саммерс раздувался словно пузырь, краснея с каждым мгновением всё сильнее и сильнее. Это не означало ничего хорошего, лишь то, что он, похоже, впал в ярость. — Ваш рабочий день заканчивается в семнадцать ноль-ноль, так что прошу вас занять полагающееся вам место и приступить к вашим прямым обязанностям.
***
— Халупа! — орал мистер Маунс, с остервенением стряхивая с себя пыль и куски штукатурки, что буквально мгновение назад свалились ему на голову, когда он хотел подняться по узкой лестнице на чердак. На самом деле, он не собирался ничем подобным заниматься, потому как считал себя выше этого. Но после продолжительных раздумий и пространного брожения по дому осознал, что так продолжаться просто не может. Ведь какой из него тогда отец, пусть на данный момент он таковым себя и не ощущал, если он будет всё сваливать на свою жену, продолжая беззаботно жить, наслаждаясь всем готовеньким. И хотя он прекрасно мог понять, почему тогда ушёл из этого ада, но решил попробовать исправиться. Да и условия, в которых они оказались совершенно не подходили для проживания маленьких детей.
— Нормальный человек не будет жить в подобного рода помещении, которое и домом-то назвать нельзя. — Молодой мужчина попытался спуститься с лестницы, но та протяжно застонала, раскачиваясь из стороны в сторону. Он тысячу раз проклял и дом, и лестницу, и свою супругу, которая была не в его вкусе, и даже самого себя за то, что напоролся на сие сооружение. С большим трудом, едва удерживая равновесие, спасибо спортивным нагрузкам, а он был уверен, что они были, иначе откуда у него такая вёрткость и такие мускулы, Лихнису удалось очутиться на полу целым и невредимым.
— Ты решила меня убить? — в никуда выкрикнул он, хотя не трудно было догадаться, к кому были обращены его слова. — Вот же зараза. Специально накорябала своим кривым почерком эти тупые поручения. Я что, раб? Я не обязан ничего этого делать. Я никогда раньше ничем подобным не занимался!
Маунс тяжёлыми шагами протопал в гостиную и плюхнулся на потрёпанный диван, на который его положила спать Гермиона. А ведь всё обстояло именно так — он никогда в своей жизни не принимался за тяжёлый труд. Он был уверен в этом, хоть и не помнил. Плохо ли это было или нет, но заставило задуматься, как же он тогда раньше жил, как жила Гермиона с ним и без него, как вообще обстояли их семейные дела. Глядя на всю ситуацию в целом и на то, что происходило в этом доме, создавалось такое впечатление, что он не особенно и нужен тут. Хотя нужен, конечно, но они привыкли справляться прекрасно и без него. Почему-то это задевало. Хотелось взбрыкнуть и стукнуть кулаком по столу, чтобы на него обратили внимание. Но добьётся ли он этим хоть чего-нибудь? Скорее всего, нет, и тут нужен совсем другой подход. Но какой — он пока не решил.
Немного успокоившись и решив всё-таки быть более похожим на образцового мужа и отца, Лихнис вытащил из кармана брюк помятый, а вернее, скомканный листок бумаги и пробежался по нему глазами. И когда она только успела столько заданий накропать? Если вычеркнуть из списка неудачную вылазку на чердак, где ему предлагалось разобрать сваленный там хлам, то у него было ещё одиннадцать весьма занятных поручений.
— Итак, моя дорогая жёнушка, чем же ты хочешь меня на этот раз помучить? — процедил сквозь зубы молодой мужчина, проводя по взлохмаченным светлым волосам рукой.
