Один из Первых. Имаго

Юни шла по тонкой доске над оврагом. Туман был со всех сторон, окутывал, словно пеленой, поэтому руки девушки покрылись «гусиной кожей» по самые плечи. Где-то на краю сна тикали часы. Интересно, сколько сейчас времени? Хорошо, хоть телевизор не забыла выключить… «Или эти часы мне снятся? Может быть, и это все мне приснилось: Матрица, агенты… Карэйн…» На дне оврага тоже лежал туман. Сосны тянули к Юни колючие взъерошенные лапы. Юни не видела солнца, но знала, что сейчас утро. Самое раннее. Даже птицы еще не начали перекличку. Ступив на твердую землю, Юни увидела впереди две зыбкие фигуры. Они перетекали одна в другую, расползались и соединялись вновь. Девушка подошла ближе. На склоне холма, у корней огромной сосны, спиной к Юни стояла женщина. Около нее с деловым видом в этом сыром молочном мареве взад-вперед ходил лохматый пес, который глухо зарычал при виде приближающейся девушки. — Здравствуй, — обернувшись, сказала женщина. Ее длинные тяжелые волосы были связаны тонким кожаным ремешком. На ее хрупких плечах мешком висела старая ветровка. — Здравствуйте, — Юни остановилась в трех шагах от нее. — Простите, я Вас не припомню. — Правда? — звонко спросила незнакомка, и в ее голосе померещилась беззлобная насмешка. Ее лицо не было красивым. Оно было из тех лиц, которые действуют на человека, как сигнал светофора: останавливаешься, куда бы ни спешил, хотя бы на секунду, вспоминая, где же ты видел эти спокойные карие глаза, темные брови, волосы, расчесанные на прямой пробор… Она была очень простой, и в то же время невозможно было прочитать ее, словно шифрованное послание времен Первой Мировой войны. Она протянула Юни шершавую, огрубевшую руку. — Рада тебя видеть. Юни кивнула. — Вы кто? — Считай, что я твоя соседка сверху, — голос женщины звучал удивительно спокойно. — А-а, понятно, — за эти два дня девушка уже перестала чему бы то ни было удивляться. Рука женщины была теплой и вполне реальной, так что на призрак она явно не походила. И все же… — Я знаю, тебя пробудили совсем недавно. У нас не было времени ни выучить вас, ни подготовить… К этому. Прости. Как говорится, знал бы, где упаду — соломы подстелил бы. Юни молчала. Лохматая псина изучала ее ноги. Юни по жизни собак боялась, а уж таких — тем более. «Уйди, уйди, ну что я тебе сделала», — тоскливо подумала она. Пес не уходил. — Сколько вас в городе? — Трое, — ответила девушка. — По крайней мере, на данный момент. — Мало. Правда, нас было всего двое, от начала и до конца. А в других городах? — Не знаю. Мы изолированы… Они, наверное, тоже. — Плохо. — Да куда уж хуже… Вы-то чем можете нам помочь? — Хороший вопрос. Сражаться с вами вместе я не могу — в вашем мире у меня нет плоти, я мертва. Но у меня есть большой опыт в борьбе с порождениями Матрицы. И не только у меня. И мы прошли свой путь до конца. Если вы не отвергнете нашу помощь — может быть, будет немного легче… — Спасибо, — Юни опустила глаза. — Вы что, и вправду мертвая? Вопрос был бестактным, и девушка поняла это, едва произнесла его вслух. Но женщина нисколько не обиделась, лишь легкая тень пробежала по ее лицу. — Да. И уже давно. Я погибла на этой войне, защищая то, что мне было дорого. Теперь же нет иного мира, кроме меня самой. Хотя бы я ничем не связана. — Мне жаль Вас, — тихо сказала Юни. — А мне — вас. Если вы погибнете, ваш мир уже ничто не спасет. — А… Как вы погибли? — Если коротко, то меня расстреляли в упор. «Она так легко об этом говорит…» — Агент? — Да. Но я знала, за что умирала. И за кого, в том числе. И на этот шаг я пошла сознательно. Больше я тебе ничего сказать не могу. — А кто может?.. — Может быть, он снизойдет как-нибудь до рассказа? Только не дави на него. Придет время — расскажет сам. Кажется, Юни начинала понимать, о ком она говорит. — Время прощаться, — сказала женщина. — Но я за тобой наблюдаю. За вами обоими. Мы еще свидимся с тобой. Прощай. Юни вскочила… …и плед, под которым она проспала всю ночь, соскользнул на пол. Осознание окружающего мира постепенно начало к ней возвращаться. Она в квартире, всю ночь проспала, не раздеваясь, укрытая пледом… Из кухни доносились аппетитные запахи, вовсю работало радио. «Карэйн… Он что, ночевал У МЕНЯ?!» Стоп. Она ведь не у себя. Карэйн же ее вчера куда-то привел. Значит если она не у себя, то у него. Пусть даже и не совсем у него. Еще хуже… Юни вошла в кухню красная, как кумачовый флажок. — Э-э… Доброе утро… Карэйн сидел за столом, уминал гренки и пил чай. — Доброе утро, спящая красавица! Ты тут, похоже, впала в летаргию, поэтому пришлось начать без тебя. Ну, садись, гренки еще не остыли. Юни села. Вспомнила, что забыла причесаться, и пожелала провалиться сквозь землю; точнее, к нижним соседям. «То-то они удивятся», — меланхолично подумала Юни. Впрочем, ей было уже все равно. -…прорезаешь ломтик черного хлеба посередине, кладешь его на сковородку и выливаешь в дырку желток, а белок… — Карэйн… Спасибо, очень вкусные гренки… Я… — Ты к ним даже не притронулась! — Карэйн выглядел озадаченным. Юни вспомнила, что сама спросила у него насчет этих гренок, как их готовить… Ну, почему она так тормозит?! И чем дальше, тем хуже… — Что с тобой творится? Юни и сама хотела бы знать ответ. — А что было вчера вечером? — спросила она, ерзая на стуле. — То есть как — что? Мы сидели, смотрели ящик, разговаривали, ты рисовала свои анимешные картинки… Так и уснула. Ночью ничего подозрительного не было. Похоже, и вправду пока не разнюхали… Юни неловко двинула локтем — и чашка с чаем соскользнула с края стола. Повисла в воздухе. Она висела всего какое-то мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы девушка поймала ее и поставила на место. — Ты что, еще и телекинезом владеешь? — Это не я, — отозвался Карэйн. Юни знала, что он не врет. Да уж, утро ей выдалось на редкость содержательное… — Успокойся. Все нормально. Подумаешь, телекинез… — Угу, — отозвалась Юни. — А плед… Это ты им меня накрыл? Вопрос, собственно, не требовал ответа. Он и не ответил. Но девушка ощутила тонкую нить, проходящую между ней и ее собратом по оружию, протянувшуюся, может быть, еще тогда, когда она смотрела на него из окна кухни, смотрела, как он уходит, растворяясь в темноте. В этот раз не ушел. — Карэйн, знаешь, я… В кухню вбежал кот и требовательно мяукнул. Юни полезла в холодильник. — Опять есть хочет, паразит. Лучше бы мышей ловил… Юни закусила губу. Минута упущена, и кто знает, когда теперь… Она вдруг ясно поняла, что здесь у нее больше никого нет. А самый близкий человек сидит рядом, и она так и не попробовала приготовленные им гренки… Такая мелочь — все эти сверхъестественные способности, если сравнивать их с умением улыбаться глазами. Или гениально плутать в трех соснах. Или мяукать так, чтобы коты отзывались. «Какая же я идиотка. Думала, что все знаю… А сама… Столько лет училась всяким полезным вещам, а кто мне теперь скажет, как поступить? Как сразу все навалилось…»