Рокировка 2: Пешка, дошедшая до противоположного края.

      — Доброе утро! — метнулась в воздухе голограмма домашнего секретаря и радостно продолжила. — Сегодня двадцать седьмое марта. Время — семь часов утра. Поздравляю, цветовой фон вашего психо-паспорта небесно-голубой. Вы психически здоровы, желаю удачного дня!       Аканэ нехотя открыла глаза, прослушав дежурное сообщение, и, зевнув, натянула одеяло повыше. Ее смена начиналась только в полдень, и, за неимением других дел, она вполне могла позволить себе вздремнуть еще лишних пару часиков. Только стоило ей начать вновь проваливаться в теплую дымку сновидений, как коммуникатор на руке издал повторяющийся сигнал входящего вызова.       — Да, инспектор Цунэмори, — стараясь стряхнуть остатки сна и щурясь от яркого света всплывшей голограммы, она зажала кнопку соединения.       — Это Шимоцуки, мне только что сообщили, что в префектуре Кохайдо нашли труп. У исполнителя Гинозы сегодня выходной, поэтому мы с исполнителем Кунидзукой будем ждать вас на месте. Высылаю точный адрес.       — Хорошо, скоро буду, — быстро ответила Аканэ, автоматически сбросив вызов, и со вздохом уставилась в потолок, — ну почему это всегда происходит не вовремя.       Через десять минут инспектор уже натягивала пиджак, попутно допивая кофе, на сегодня послуживший ей завтраком. Работа всегда должна быть в приоритете, именно из-за этого случайно примененного, но хорошо подходящего для нее принципа, она в свои двадцать один уже имела репутацию успешного детектива, и именно поэтому младший следователь Шимоцуки позволяла себе в любое время дня и ночи сообщать инспектору Цунэмори информацию, касательно текущих расследований. Аканэ не злилась, ей так действительно было проще. За неимением личной жизни как таковой, все ее интересы, так или иначе, стекались в работу, потому подобное начало трудового дня для неё уже давно превратилось в обыденность.       До указанного места ей удалось добраться меньше чем за час. Выехав на объездную, минуя центр, автопилот выбирал самый короткий маршрут, ориентируясь на данные о заторах, обновляя информацию анализа загруженности дорог каждую минуту. Пассажирке оставалось лишь положиться на современные технологии и, скучая, созерцать пейзаж просыпающегося города, слушая фоном какую-то новостную передачу, предложенную Министерством Благосостояния на сегодняшний день.       — Выставка вооружения прошлых веков — это несомненно попытка легитимизировать в умах наших граждан идею о возможности насильственных действий для поддержания своих интересов. Мы не можем и не должны соглашаться с такой вопиющей деконструкцией устоев нравственности среди наших граждан, — высказывался тощий мужчина средних лет, пренебрежительно смотря из голографического монитора на приборной панели машины.       — Но разве, с исторической точки зрения, эта выставка не несет познавательные цели? — осторожно задала вопрос репортерша, переведя микрофон обратно собеседнику.       — Нет, нет и еще раз нет!       Журналистка опасливо посмотрела куда-то в сторону, видимо прося поддержки у оператора, и, обрадовавшись, продолжила:       — На этом мы завершаем наше интервью с руководителем Фонда историчес…       Дослушивать Аканэ не стала. Приказав выключить изображение, она предпочла остаток пути проделать в тишине. И дело тут было вовсе не в выборе темы: разнообразие теле и радиовещания осуществлялось на любой вкус, а в четком понимании однотипности подачи этой самой информации, буквально бросающейся на каждом слове пунктом из рекомендаций Сивиллы. Вернувшись из первой в своей жизни командировки за границу и познав иной общественно-политический строй, Аканэ с каждым днем все отчетливее могла различить эту разницу между людьми, настолько боявшимися впасть в немилость у стоявшей над ними компьютерной программы — Сивиллы, и теми, кто жил, ориентируясь на благо общества, ставя нормы морали и личностные качества выше всего остального. Беря в сравнение обыденное и новое, до сих пор не вязавшееся с привычным укладом жизни, ей все больше удавалось понять, как Сивилла смогла обеспечить себе превосходство, закрепившись в умах людей гарантом счастья. Пробраться в каждый аспект человеческого существования, повлияв на умы обычных обывателей и, незаметно для всех, самой стать рекомендацией, поставив свою уникальность превыше опыта стольких поколений, превратившись в единственную форму правления, с которой невозможно было конкурировать. Тем не менее, даже зная ее настоящую личину, Аканэ Цунэмори продолжала вести прежнюю жизнь, позволяя себе лишь в мыслях отдаваться вот таким размышлениям. Все, что она теперь могла - это наблюдать и, анализируя происходящее в округе, искать альтернативу или выход из сложившейся ситуации без тех способов, что использовались за границей.       Деятельность в поддержании навязанных Сивиллой норм порядка по-прежнему продолжала быть ее работой. Редкие преступления, не спланированные, а как показывала практика, совершенные на эмоциях, в гневе, благодаря контролю и кинематическому анализу раскрывались за одни сутки простым вычислением преступника при помощи сканеров и камер видеонаблюдения. Все, что требовалось от инспектора Бюро в этом компьютеризированном веке - это простое сопровождение исполнителей до предполагаемого места происшествия. Остальное: связь, мотивы, причины - раскрывались уже после на допросах, опросах друзей и родственников и, конечно, деятельности аналитической лаборатории. За последний год детективная работа постепенно переросла в скучную бумажную, не требующую умственных навыков, и потому этот случай, где жертва была найдена раньше сообщений о повышении коэффициента преступности в определенном районе, был особенным и уже сумел заинтересовать ее своей необычностью, в сравнении с раскрытыми делами за прошлые несколько месяцев.       Покинув охложденную кондиционером машину, Аканэ показала значок детектива вставшему на пути дрону и спокойно прошла через голограмму ограждающей место преступление ленты. Следы подошв на снегу, над которыми так старательно работали роботы-криминалисты, уже давали первое представление о том, кого ей предстоит искать. Мужчина. Красная сетка лазера показывала сорок второй размер обуви, редкая женщина будет носить такое. Быстро оглядевшись, она завернула за угол и, войдя в подворотню, с одной стороны огороженную сетчатым забором, кивнула в знак приветствия.       — Инспектор, вы быстро, — первой заметила ее присутствие Шимоцуки, отойдя в сторону и давая возможность лучше разглядеть то, что осталось от живого человека. — Убийство было совершено между двумя и тремя часами ночи. Личность жертвы пока узнать не удалось: труп сильно обгорел. Исполнитель Караномори уже получает первые собранные дронами данные, мы знаем только то, что тело принадлежит девушке приблизительно от двадцати пяти до тридцати лет.       — Судя по расположению останков и степени ожогов, — продолжила Кунидзука, оторвавшись от передвижного терминала, продолжавшего собирать информацию с снующих повсюду роботов-криминалистов, — когда все произошло, бедняжка еще была жива. Мы нашли частицы автомобильного топлива, скорее всего именно оно использовалось для воспламенения.       В почерневшем, лишенном одежды и кожи человеческом силуэт, распознать женские черты почти не удавалось. Обугленная плоть, изжаренная в горящем пламени, обнажила кости грудной клетки, выставив на обозрение части скелета таза и тонких не по размеру, бросающихся в глаза кистей рук, продолжающих держать на себе весь вес тела, распятом на металлической проволоке сетчатого забора. Череп был повернут чуть в сторону, ступни, неестественно вывернутые в поисках опоры, вжаты в края сетки, возможно сдерживаемые веревкой или чем-то, что в процессе горения исчезло, превратившись в пыль.       — Кто обнаружил тело? — присев на корточки и надев перчатку, Аканэ осторожно провела рукой у основания сетки, приминая растаявший снег и струпья горелой плоти вперемешку с частицами расплавленной синтетической одежды.       — Местный житель, — наблюдая за действиями старшего инспектора, Шимоцуки разочарованно отвернулась, не догадавшись самой поискать не поврежденные огнем улики, которые девушка, вырываясь, могла сорвать со своего убийцы, но вида не подала, продолжая дальше докладывать собранную информацию по делу. — Он искал свою потерявшуюся собаку. С чего-то взял, что она могла убежать на стройку, а этот переулок - самая короткая дорога, ведущая ко входу туда, если следовать от жилого квартала в нескольких милях отсюда.       Встав, Аканэ внимательно осмотрела то, что осталось от пальцев рук жертвы, после - череп и грудь, в надежде найти следы украшений, но огонь полностью скрыл их присутствие, не оставляя возможности невооруженным глазом найти остатки металла.       — Инспектор Шимоцуки, — наконец повернулась она к молчаливо ждавшему детективу, — какие у вас есть предположения по поводу произошедшего?       — Я думаю, это случайная жертва, и убийца по-прежнему находится где-то рядом. Следы на снегу теряются возле проезжей части. Если он неглуп, то понимает, что выходить к людям - означает для него попасть под сканер психо-паспорта. В сложившейся ситуации, эти заброшенные дома и стройка, для него хорошее укрытие.       Посмотрев на давно оставленные людьми строения сквозь решетку ограждения, Аканэ перевела взгляд на противоположную стену, расписанную свежими красками граффити, и, задрав голову, чтобы увидеть место, где снежные облака встречаются с серой крышей, невольно представила какого было этой девушке оказаться тут, умолять о помощи и остаться не услышанной.       — Исполнитель Кунидзука, что думаете вы?       — Преступление совершено необычным способом, подготовить такое потребовало бы времени. Если жертва и была выбрана случайно, то преступник явно хотел этим что-то показать.       — Чрезмерная жестокость, — задумалась Аканэ, вновь развернувшись к останкам девушки, — и способ, выбранный преступником. Он знал, что тут у него не окажется свидетелей. Здесь уже давно бывают только подростки, возможно именно они, по его задумке, должны были обнаружить тело. С другой стороны, все говорит о том, что он не ищет славы, и совершенные действия скорее были направлены на удовлетворение каких-то личных интересов. Исполнитель Кунидзука, дайте указания имеющимся в наличии дронам обыскать территорию стройплощадки.       — Сейчас, — не мешкая, ее пальцы легли на клавиатуру, и полицейские дроны тут же направились выполнять указания.       Для обследования столь большой территории, имеющихся в наличии было все же недостаточно, но старший инспектор надеялась лишь заставить преступника запаниковать и покинуть место укрытия, выдав себя, тогда у нее появилась бы причина для вызова подкрепления, и это дело будет закрыто спустя несколько часов после начала расследования. Если же они никого не найдут, тогда предположение младшего следователя можно будет принять за ошибочное, и им следует начать думать в другом направлении, рассуждая так, если бы убийца выбрал это место неслучайно.       — Инспектор Цунэмори, — не дожидаясь результатов, вмешалась Шимоцуки, — я думаю, что независимо от итогов поиска, преступник явно руководствовался мотивами религиозного характера.       — Почему вы так в этом уверены?       — Приложить столько усилий, чтобы зафиксировать жертву в таком виде. Вам не показалось, что ее поза схожа с библейскими упоминаниями? Я удивлена, что вы не обратили внимание на это раньше.       Заметив в ответ лишь улыбку, без каких-либо намеков на раздражение, Мика вновь взглянула на Яёй, и не найдя поддержки машинально скрестила руки на груди.       — Я рада, что за полгода нашей совместной работы вы уже научились делать выводы из имеющихся фактов.       Попытка похвалить коллегу за наблюдательность была понята двусмысленно, но тем не менее оставлена без комментариев.       — Позвольте нам с исполнителем Кунидзукой пообщаться с прихожанами местной церкви. Я уверена, мы сможем узнать что-то, что сможет вывести нас на убийцу.       — Хорошо, — без возражений согласилась Аканэ, — как закончите здесь, езжайте в церковь, я вернусь в Бюро и попробую выяснить личность убитой по уже обработанным Каранамори данным.       Еще раз взглянув на изувеченное тело девушки, Цунэмори поспешила завернуть за угол и направиться к своей машине, в надежде поскорей покинуть это место, своим видом так напоминающее Руины вблизи Дедала. У нее еще будет возможность из отчета Шимоцуки учесть показания обнаружившего тело. По составленной дронами видеосъемке найти следы убийцы, если он действительно прятался на территории стройки, хотя первые переданные кадры с ровным слоем снега у входа и таким же не потревоженным слоем пыли внутри, уже четко давали понять, что поиски окажутся бессмысленными. Внутри было также пусто, как и на много миль в округе. Также прохладно и тихо. А это значило, что тут они уже ничего не найдут. Задав обратное направление автопилоту, Аканэ теперь ничего не мешало покинуть место преступления, что она и сделала, стянув с плеч инспекторскую куртку и перекинув ее на заднее сидение машины.       К десяти часам, чувствуя раньше срока подступившую усталость, ей удалось добраться до своего кабинета. Окинуть взором стопки бумаг на столах, выкинуть в урну вчерашние пустые стаканчики из-под кофе и озадаченно сесть в кресло под жужжание только что включенного компьютера. Ее никак не отпускал этот пустой взгляд из почерневших глазниц умершего насильственной смертью человека. Глубокий, тянущий, застывший у нее в памяти своим отчаянием - этот образ появлялся перед ней, стоило прикрыть глаза, не давая сосредоточиться на самом расследовании, отвлекая своей навязчивостью. Задумавшись, сидя за своим столом, она продолжала смотреть в экран уже давно загрузившегося компьютера, потерявшись в воспоминании, не давая себе отчета в происходящем, пока сигнал из коммуникатора не заставил ее раздраженно помотать головой, дабы вытряхнуть эти тревожные мысли и, наконец, приступить к работе.       — Инспектор Цунэмори, — ответила она на вызов, стараясь придать голосу уверенности, — что у вас, исполнитель Караномори?       — Аканэ, мне тебя обрадовать нечем, — начала Шион, предпочтя не затягивать с развеиванием иллюзий по поводу собранных улик. — У меня, конечно, есть ДНК жертвы и результат антропологической реконструкции облика на краниологической основе, только они ничего не дали. Я уже начинаю сомневаться, не решили ли вы подшутить надо мной, подсунув это?       — Нет, что ты, — усмехнулась Аканэ в ответ.       — Тогда тебе стоит кое на что взглянуть. Это приглашение и возможная зацепка вкупе оказались очень кстати. Еще полчаса разглядывания графиков и цифр заставили бы нагрузившего себя работой инспектора уронить голову на стол и, если не застонать от своей беспомощности, то уж точно обратиться за помощью к кофейному аппарату, частое наведывание к которому, по словам Гинозы, ничем хорошим для нее не кончится.       Дабы не заставлять ждать аналитика, Аканэ поспешила покинуть кабинет и подняться на верхний этаж. Войдя в лабораторию с гордо поднятой головой, чтобы не выдать продолжавшую ее держать усталость, она встала возле мониторов и с любопытством уставилась на мелькающие изображения.       — Аканэ, у тебя все в порядке? — вместо приветствия задала вопрос Шион, заметив странное поведение инспектора.       — Да, все нормально, — заулыбалась Аканэ, выдав самое беззаботное выражение лица, на которое была способна в связи с обстоятельствами. — Вы хотели мне что-то показать?       Веры в ее, казалось бы, честный ответ, у исполнителя так и не прибавилось, зато напоминание о служебных обязанностях перевело сферу интересов аналитика в более насущную проблему. Она лишь пожала плечами, решив не лезть не в свое дело, и вновь зажала сигарету в зубах.       — Понимаешь, у нашей неизвестной оказалось очень много предсмертных повреждений костей. — таблицы на экранах сменились увеличенными фотографиями частей тела с ответвлениями в виде маленьких окошек, на которых тот же самый участок был показан без остатков кожных покровов и с многократным увеличением. — Бьюсь об заклад, что перед смертью ей сильно досталось.       — Ее пытали? — пробегая взглядом от одного изображения к другому, Аканэ остановилась на наиболее четком, и на секунду прикрыла глаза рукой.       — Скажу больше, есть и уже сросшиеся участки, я бы дала им не более пяти лет. Похоже, она не всегда обращалась к врачу, использовался старый метод немедикаментозного сращивания, проще говоря - длительная фиксация для лечения. Знаешь, складывается впечатление, что бедняжку долго держали, прежде чем ей удалось бежать…       — Но он смог найти ее снова.       — В точку.       Это было лишь предположение, одно из немногих за этот день, которое не имело под собой твердых доказательств. Аканэ четко понимала, что, собрав все воедино, она придет к выводу, который окажется настолько прост, что ей захочется отругать себя за непрофессионализм. Но, чтобы это произошло, у нее должно хватить сил продолжать работать дальше, сконцентрироваться на том, что есть сейчас, на том, что она видела и на том, что она знает.       — Шион, в отчете сказано, что строение черепа указывает на европейское происхождение жертвы, — с новыми силами начала она, вспомнив бросившиеся на глаза строчки из первичного доклада по делу.       — Ну надо же, хоть кто-то читает мои записи, — рассмеялась аналитик, одновременно затушив сигарету в пепельнице, — да, сомнений нет, может нелегалка или из тех, кто попросил политического убежища в Японии. Это не так сильно сужает круг поиска, если ты об этом. Все-таки почти все, кто прибыл или родился здесь, фигурируют в базе данных на равных. Да и судя по частицам одежды - это дорогая ткань, жертва могла себе позволить одеваться красиво и не носить один и тот же медицинский халат каждый день.       Ожидаемой реакции на шутку так и не последовало. Аканэ продолжала стоять, пялясь на снимок черепа с места преступления, как и минуту назад. Словно тот только ей сможет рассказать, что произошло на самом деле, но только если она внимательно будет слушать.       — Может тебе выходной взять, а?       — Что?       По тихому выдоху и по тому, как Шион, вновь закуривая, нацепила глупую улыбку, Аканэ поняла, что потеряла суть разговора, отвлекшись на какую-то деталь. И эта несобранность уже начинала раздражать обеих.       — Попробуй сделать ее моложе и прогнать по снимкам из социальных сетей. Когда-то и она была подростком, даже десять лет назад, есть шанс, что она жила нормальной жизнью, а значит мы сможем узнать имя.       — На это потребуется вечность, — уже вслед уходящему силуэту ответила Караномори, вновь кладя руки на клавиатуру. — Я хоть и латентная преступница, но не рабыня же.       После обеда хороших новостей так и не прибавилось. Шимоцуки явилась в кабинет первого подразделения, признав, что ее идея о возможном религиозном убийстве, скорее всего, является ложным следом. Из всех опрошенных в единственной в городе церкви никто не смог сказать ничего дельного по делу, лишь цитаты из библии и обещание помолиться за душу «невинно убиенной». Теперь все, что у них имелось - это анализ преступления с позиции расчетных программ, которые, заняв большую часть дня, выдали неутешительный результат, сведший все старания к пустой графе отчета по расследованию преступления за номером NZKN15. Шимоцуки злилась, Аканэ, впервые за долгое время, не знала, как быть дальше. Вся надежда теперь была на сводки пропавших без вести после обработки данных Шион. Но время шло, и монотонный гул вентиляторов все больше начинал давить на неприятно тяготившую тишину, заставляя все чаще поглядывать на время и думать о своей беспомощности.       — Да что со мной, — сама себе тихо прошептала она, уже не видя разницы между сопоставимыми программой анализа данными и тем, что, по ее версии, было важно из отчета Караномори.       — Инспектор Цунэмори, вы что-то обнаружили?       — Нет-нет. Я думаю, сегодня мы уже не получим новых данных. Предлагаю продолжить работу завтра, если никто не против.       Прозвучало скорее как утверждение, нежели предложение, но возражений почти не последовало.       — Я задержусь еще немного, — Яёй качнулась на своем кресле, повернувшись в ее сторону, — анализ следов протекторов с дороги почти завершен, может, будет зацепка.       — Хорошо, если что узнаете - сообщите мне.       Уже собираясь, повесив сумочку на плечо, Аканэ вновь обернулась, словно забыла что-то сделать, но, заметив недоумение на лице Шимоцуки, поторопилась попрощаться.       — До завтра, — кинула она напоследок, покидая кабинет.       Оставить работу в такой ответственный момент, было непозволительно и совсем не свойственно ее стилю ведения дел. Торопливо идя по коридору, не обращая внимание на проходящих мимо людей, она уже не сомневалась, что без отдыха, без какого-то времени покоя, ей непременно придется после расплачиваться, если не потемнением психо-паспорта, то уж точно проблемами на работе. Хотелось тишины. Полностью отгородиться от всего, стать невидимкой, хотя бы на час, на день, на предстоящую вечность. Какая-то озлобленность на весь мир словно наполняла ее изнутри, игнорируя вялые попытки сопротивления.       — Мне просто нужно выспаться, и все пройдет, — продолжала она нашептывать себе уже в холле, надавив на кнопку вызова лифта, — я просто устала.       И вроде бы в такое простое оправдание можно было вместить все, что с ней происходило в последнее время, от невнимательности до странного поведения, которое подмечали все, кроме нее самой. Назвать это хронической усталостью и сделать небольшой крюк до аптеки - могло бы немного сгладить ситуацию. Только, просыпаясь по утрам, она все еще хотела верить, что это вскоре пройдет само собой, как много раз до этого. И однажды, вернувшись с работы вовремя, у нее хватит сил на незапланированную встречу с Каори или прогулку по магазинам, а может и вечерний сеанс связи сможет продлиться дольше, ведь тогда все просто обязано будет нормализоваться.       — С вами все в порядке?       От неожиданности, на раздавшийся совсем рядом голос ей в первый момент хочется отскочить в сторону или принять боевую стойку, но взамен она только резко выдыхает, встряхнув головой, и вновь зажимает заветную кнопку.       — Сегодня вы не первый, кто меня об этом спрашивает.       Заметив в задавшем вопрос обычную заинтересованность, Аканэ предпочитает более не обращать на него внимания, сведя их общение к минимуму. Тем не менее, навязчивость собеседника не остается незамеченной, игнорировать которую с каждой секундой становилось все сложнее.       — Простите, что напугал. Вы так рьяно давите на кнопку вызова, — опять заговорил он, кивнув в сторону ее руки.       Из-за неловкости ей ничего не остается, как в очередной раз признать нелепость своих действий и, заставив себя собраться, спокойно дождаться лифта.       — Тяжелый день.       — Позвольте представиться. Я инспектор Масуда Иширо, прибыл из Киото. А вы должно быть…       — Инспектор Аканэ Цунэмори, рада знакомству, — машинально ответила она, совсем не разделяя того хорошего настроения, в котором прибывал ее новый знакомый. — Будете работать у нас?       — Я приехал уладить кое-какие проблемы. Временно. Надеюсь, к концу следующей недели все разрешиться.       Двери, наконец, открылись, пропуская двоих, и так же бесшумно закрылись за их спинами.       — К нам нечасто приезжают из других участков.       Не спрашивая, Аканэ нажала на этаж парковки, случайный собеседник возражать не стал, и встала рядом, также уставившись на табло, отсчитывающее пролеты.       — Производственная необходимость. Нужно покарать совершившего зло, — тихо рассмеялся он, словно своим каким-то мыслям, — где бы виновный не находился, используя все рекомендованные Сивиллой методы. Мы-то с вами знаем, если кто-то кому-то причинил боль, преступник должен за это поплатиться.       Впервые он позволил себе посмотреть ей в лицо или обратить на себя внимание сверх правил приличия, оказавшись в замкнутом пространстве. Надменность, проскользнувшая в его взгляде, сменилась еле заметной ухмылкой.       — Не в этом ли вся суть правосудия?       Со стороны этот человек не выглядел кем-то особенным, он создавал впечатление самого обычного среднестатистического кабинетного работника, которых часто можно было встретить в вечернее время в метро. Невысокого роста, подтянут, в строгом костюме, явно служившем ему повседневной одеждой. Навскидку Аканэ могла дать ему не больше двадцати пяти, хотя его рассуждения выдавали в нем человека с более «взрослыми» взглядами на жизнь.       — Вынуждена с вами не согласиться, — отвернулась она, поудобнее перехватив сумочку. — Хотя у каждого на этот счет своя версия.       — Но вы же не будете возражать, если я скажу о том, что правосудие стало нести проще благодаря Сивилле, она-то не может ошибиться.       Прежде, чем ответить, Аканэ вновь развернула голову, пытаясь поймать взгляд настолько уверенного в их судебной системе детектива, но он продолжал наблюдать за цифрами, не замечая ее внимания.       — Приговор выносит Сивилла, но исполняем его мы. На нас тоже лежит ответственность, не стоит об этом забывать.       — Да, — согласился Масуда, когда за открывшимися дверьми показался полумрак автостоянки, — об ответственности за сделанное забывать не стоит, тут вы совершенно правы. Надеюсь, нам удастся еще пообщаться. Рад был знакомству.       Перед уходом он двусмысленно подмигнул на прощание и пошел вдоль припаркованных автомобилей, оставляя собеседницу в полном одиночестве додумывать смысл своих умозаключений. Ничего нового из этой беседы она для себя подчеркнуть не смогла, подобный анализ своей деятельности ей приходилось делать и ранее, каждый раз по-новому расценивая свою роль в окружающей действительности. Тем не менее, этот человек все же отличался от тех, с кем приходилось делиться своими мыслями, хотя чем, Аканэ для себя ответить все же не смогла.       Преодолев путь до дома, сжавшись на переднем сидении автомобиля, первым делом она захотела попросить домашнего секретаря сделать чашечку кофе, и пока следующая за ней медуза упрашивала хозяйку дать разрешение на приготовление полноценного ужина, желанный напиток уже оказался в ее руках. Давящая усталость немного отходила, тепло от горячей чашки согревало, разбегаясь сначала по рукам, а после первого глотка распространялось по телу живительной силой. Нужно было переодеться в домашнее, принять душ или поваляться в ванной, только одиноко сидя за кухонным столом, ей теперь уже ничего не хотелось. Аканэ слушала вечернюю сводку новостей, игнорируя своими советами маячившую рядом голограмму, и просто смотрела на чашку в своих руках.       Когда на дне оставалось всего лишь несколько капель, она откинула голову на спинку стула и, свесив руки, уставилась в потолок. Иногда закрывала глаза и представляла себе, что находится сейчас где-то далеко и для нее больше нет ничего, что обязывало бы с утра идти на работу, переживать, думать. На ум ей приходил маленький домик где-то на опушке леса. В этом домике была одна или две комнаты - все самое необходимое, за окнами была поздняя весна, пели птицы, шелестела листва, но главное - ей там не было одиноко. Она слышала смех, они могли разговаривать о чем угодно, не боясь последствий для ее психо-паспорта, и ему не нужно было ни от кого скрываться.       — Шинья.       Вспомнив его, Аканэ улыбнулась сама себе, вновь садясь ровно, после покрутила пустую чашку в руках и неохотно поплелась в ванную, вознаграждая настойчивость несчастного секретаря указаниями о желаемом меню ужина. Когда на улице стемнело, и уличные фонари во всю разгорелись электрическим светом, она вернулась на кухню, налила себе еще чашечку кофе и, немного понаблюдав за ночной жизнью за окном, села за стол. К этому времени вся искусственная обстановка сменилась настоящими серыми тонами реальной, не голографической жизни. Теперь окружающий ее мир стал по-настоящему реальным, именно таким, какой он есть на самом деле, со своими плюсами и минусами, без прикрас, таким, каким его видел Шинья. Таким, каким его стоило видеть теперь ей, чтобы понять его.       «Входящий вызов, номер неизвестен».       Все в раз пропадало, стоило этой надписи в назначенный час оповещением появиться в голограмме коммуникатора. Ровно двадцать два ноль-ноль.       — Я боялась, ты не успеешь вернуться к вечеру, и мне пришлось бы ждать еще сутки.       Скрывая волнение, пряча воспоминания пустых глазниц сожженной заживо девушки, она пыталась отдать всю себя этим нескольким минутам, забирающим ее отсюда далеко, в чужой мир.       «Мы уже утром были здесь, но ты же знаешь, нам нельзя рисковать, нужно быть осторожными».       -Да, я понимаю, — со странной грустью произнесла она, и без напоминания известную ей истину.       «У тебя уставший голос, что-то случилось?»       Скрыть мешавшие расслабиться мысли все же не удается. Аканэ улыбается, понимая ту заботу, которую он, будучи так далеко, пытается дать ей, и старается оправдаться, хотя попытка не остается незамеченной.       -Ничего такого, просто работа.       «Очередное дело не дает тебе покоя?»       Ей кажется, теперь вместе с заботой в его словах зазвучала какая-то тоска по прежней жизни и, вновь вспомнив, что ее собеседник когда-то работал с ней бок о бок, понимает — лучше него никто сейчас не способен ее понять.       -Тебе ли не знать, что иногда поведение людей выходит за рамки понимания и тогда… — но это было раньше, теперь он не имеет никакого отношения к ее работе.       «Расскажешь? — вновь спрашивает он, настаивая на получении ответа. — Мне было бы интересно узнать, что так беспокоит тебя».       -Мне кажется, это будет неправильно - посвящать тебя в нюансы работы Бюро.       Это всего лишь отговорка, некая игра для того, чтобы проверить его решительность докопаться до истины. Все происходит само собой, Аканэ даже не приходиться задумываться над словами, расценивая его настойчивость еще одним актом сопереживания и заботы, в которых она сейчас так нуждается, а от понимания ситуации по губам пробегает улыбка.       «Не доверяешь?»       -Нет, — и сразу же уточняет, чтобы не оказаться понятой двусмысленно. — Нет, в смысле, это будет неправильно, ты же…       «Аканэ, даже несмотря на положение, в котором я сейчас нахожусь, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, если посчитаешь это нужным».       -Я знаю, Когами…       «Так, может быть, расскажешь, что у тебя произошло? Если ты попала в трудную ситуацию, любая помощь может пригодиться». Немного подумав, Аканэ делает глоток кофе, зачем-то оглядывается, словно боясь, что кто-то сможет подслушать, и соглашается. Когами был хорошим детективом, и у него гораздо больше опыта расследования таких дел, не вписывающихся в обычные рамки поведения. Тогда чего ей бояться, ведь это обычная консультация?       — Дело, над которым мы сейчас работаем. Труп девушки был найден на окраине города. Жертву привязали к решетке забора и сожгли заживо. На месте преступления не удалось найти никаких серьезных улик, говоривших бы о мотивах или о связях жертвы с преступником. Шион говорит, что в этом районе в последнее время не фиксировалось повышение коэффициента преступности, а это значит, что преступник спланировал убийство заранее и хорошо подготовился.       «Что ты думаешь?»       — Нам до сих пор не удалось узнать имя жертвы. Анализ ДНК не дал результатов, словно этого человека официально не существует,— продолжила Аканэ, почувствовав интерес бывшего исполнителя к необычному расследованию. — Ни свидетелей, ни данных со сканеров или камер видеонаблюдения в этом районе. Все, что у нас есть - это предположение, что жертва была убита по религиозным мотивам, но общение с прихожанами местной католической церкви не дало результатов.       «Почему ты думаешь, что мотивы были именно религиозными?»       -Труп жертвы был распят.       Аканэ надеялась как минимум на совет, чтобы Когами смог направить ее, подсказать, куда стоит обратить внимание или наоборот, какую из улик есть смысл отбросить, дабы она не мешала разглядеть в преступлении единую суть.       «Буква „А“?!»       — Что?       Теперь голос на другой стороне передачи был уже женским, взволнованно требующим ответа и беспрепятственно вмешивающимся в их разговор.       «Буква „А“ в круге где-то рядом? — продолжала Ирит, не понимая, что может быть непонятного в таком простом вопросе. — Ну, на стене, на земле? Где-нибудь была?»       «Погодите, я сейчас посмотрю».       Прежде, чем начать задавать вопросы, Аканэ пролистала фотографии с места преступления, благо наличие удаленного доступа к рабочему компьютеру позволяло всегда иметь под рукой всю нужную информацию. Очертания буквы «А», обведенной в криво сделанный круг, теперь бросаются ей в глаза сразу. Как раз на противоположной от места убийства стене, последнее, что видела жертва перед смертью.       -Да, — смутилась она, — откуда вам об этом известно?       Взамен ответа — неразборчивый шепот, плохо различимый на другом конце канала. Наклонившись к коммуникатору, Аканэ еще раз попыталась получить ответ на свой вопрос, но тщетно.       — Когами, что происходит?       Так же, как и сам Шинья, ждавший разъяснений на это неуместное вмешательство в их личную беседу.       — Ирит, что ты знаешь?       Во взгляде девушки металась неуверенность. Она, будучи человеком, не любившим неприятности, но постоянно на них натыкающимся, продолжала решать для себя, стоит ли ей вмешиваться в заранее обернувшуюся большими проблемами затею, или лучше все спустить на тормозах, соврав, пользы для.        — Если я скажу тебе, что твоя японка опять вляпалась по уши, ты сильно удивишься? — лишь недобро улыбнулась она, опустив виноватый взгляд. — Время.       Связь оборвалась в назначенный срок, оставив на экранах застывшие цифры так и незаконченного разговора. Затянувшееся молчание забрало с собой остатки драгоценного времени, незаметно проскользнувшего через и без того короткий разговор.       — Она теперь там себе такого навыдумывает, — на секунду прикрыв глаза, Когами начал отсоединять провода от коммуникатора, жалея о своей нерасторопности, — Я должен знать все, что тебе известно, Ирит. Я вижу, ты обладаешь нужной информацией по делу, которое расследует сейчас Аканэ.       — Отказаться я не смогу?       — Нет.       Принимая из его рук свой ПНР, она заранее попрощалась с только что восстановленным сто процентным жалованием. Прикинула в голове первые строки объяснительной за нелегальные каналы связи и непроизвольно представила гневный взгляд Филина, когда они вновь лишатся командира.       — Это не та тема, которую я хотела бы пообсуждать перед сном, но бьюсь об заклад, угольки принадлежат навигатору, — совсем безрадостно подставив второй стул к столу, Ирит села поближе, понимая, что разговор, скорее всего, затянется. — Я не знаю, кто он и как вышел на ее след. Но эти типы… они больные на всю голову. Лучше не говори никому об этом.       За последующим молчанием, с робким, неосознанным постукиванием безымянного пальца по столу, ей получилось спрятать часть повествования, раскрывающего тот страх и ненависть, которыми была наполнена ее прошлая работа. Когами же просто ждал, видя ее состояние, перестраивая поспешные выводы в четкие вопросы, которые он намеревался задать. И когда она, заметив эту тишину, перевела на него взгляд, то уже полностью была готова к продуктивному диалогу.       — «Эти типы», ты можешь рассказать подробней, что ты о них знаешь?       — Больные на всю голову ублюдки, винящие таких как я во всех бедах человеческих. Если вкратце. А по факту, они – фанатики, и этим все сказано. Понимаешь, при частях были особые подразделения, специализировавшиеся на отлове мне подобных. Охотники. А тот, кто сделал с ней это, — она пренебрежительно ткнула пальцем в коммуникатор, — они выходили за рамки морали и таким образом пытались нас запугивать.       — Понимаю. Психологический метод обезоружить противника.       — Не понимаешь, — вдруг повысила голос Ирит, — раз увидишь, как твоего напарника сжигают заживо, и потом даже на привале к костру погреться не подойдешь. Ты, вот… Понимаешь…       Спокойно сидеть на месте не получалось. Тема не способствовала, да и отчего-то собственным рукам все не получалось найти место. Пришлось встать, сделав пару ненужных шагов в сторону, и продолжить уже стоя.       — Командир. Они появлялись из ниоткуда и исчезали в пустоту. Если бы я своими глазами не видела их работу, я бы решила, что это страшилка на ночь, но они существуют. И если твоя японка перейдет им дорогу, они пройдут по ней.       Перспектива не радовала. Шинья понимал опасливость суждений подчиненной, которую та завуалировала в своем подсознании чем-то мистическим, не зная, как оправдать содеянное охотниками. Страх был понятен, но из-за него она не могла отделить действительно нужную информацию от негативных впечатлений, и выбранный способ допроса - не давить, а ждать, когда она сама все расскажет, тут не особо помогал.       — Теперь, когда они настигли свою жертву, — первое, что Шинье захотелось узнать, не имея никакой конкретики о подозреваемых, — ты можешь спрогнозировать их дальнейшие действия?       Она вздохнула, после пожала плечами.       — У нас как было. Навигатор и двое в сопровождении - те, кто прикроют, возьмут огонь на себя, короче, кавалерия. По себе могу сказать - это очень преданные своей работе люди, других в сопровождение не брали. Аканэ следовало бы поискать их. Если охотник добрался до нее, значит должен был пройти через них. Ну так, чтобы меня… сначала ты и Фил… ну ты понял.       — Да.       И с высоты опыта последних несколько месяцев, он действительно понимал. Всегда рядом с этими мужчинами и женщинами, чьим оружием были устройства размером с магазин к обычному пистолету, был кто-то, державший его или ее в поле зрения. Опыт - сродни привычке. Сейчас в этом нужды не было, но поведенческая манера общения выдавала в каждом специфику его работы, так же, как и его когда-то.       — Ирит. Тебе тут ничего не угрожает.       — Смешно, — искренне хихикнула она, немного сняв напряжение. — Меня или Ленор своими тестами в могилу сведет, или Шексп своей тупизной.       Шинья же ее смену настроения не поддержал, возвращая диалог в прежнее русло.       — Я, кажется, понимаю, что тебе пришлось пережить, но то было в прошлом. Я прошу тебя собраться и рассказать все, что ты знаешь об охотниках, чтобы я мог остановить их. И они не пришли сюда.       Правильно подобранный аргумент сыграл в его пользу. Она кивнула в знак согласия и уселась на свою кровать.       — Cпрашивай.