На́ тебе, ласковый мой, лохмотья, Бывшие некогда нежной плотью. Всю истрепала, изорвала, — Только осталось что два крыла. Одень меня в своё великолепье, Помилуй и спаси. А бедные истлевшие отрепья Ты в ризницу снеси. 13 мая 1918 ©Марина Цветаева
Алиса осторожно, двумя пальчиками раздвинула нижнее и верхнее веко Артёма и посвятила фонариком. - Реакция есть, - девушка отпрянула и в очередной раз осмотрела парня, сидящего на кушетке. Она была высокой, поэтому его ноги не доставали до пола, голова была перебинтована. Девушка уже жалела его шикарную шевелюру. «Чертовы фашисты, не могли хотя бы кусочек оставить», - умиляясь, подумала она, вспоминая пышные кудри Артема. - Док, я буду жить? - с усмешкой спросил парень, покачивая ногами, как маленький ребенок. Алиса усмехнулась и положила руку на забинтованную голову. - Будешь, - девушка мило улыбнулась, парень тут же положил руку на её талию, прижал к себе и поцеловал. – Сюда могут зайти, - Алиса отпрянула, осуждающе смотря на него. - Пусть смотрят, у тебя тут что, есть второй муж? - Нет, у меня тут есть начальник, - девушка убрала со своей талии его руки. – Обувайся, кстати, он тебя ждет. Артем попытался состроить серьезное выражение лица, чем вызвал волну смеха девушки, спрыгнул с кушетки, обул больничные тапочки – больше ему ничего тут не предложили пока, и раскинул руки в стороны, показывая, что он готов к новым подвигам. - Идем, клоун, - Алиса снова засмеялась, взяла его за руку и повела к выходу. После пробуждения прошло не больше суток. Голова до сих пор немного кружилась, но зрение у него действительно не нарушилось. Хоть коридоры и сливались в сплошное белое пятно, стенды и статьи на них парень видел четко. Удивительно было то, что больница была практически пустой: ни пациентов, ни персонала. Пройдя мимо окна, Артем понял, что уже поздний вечер. В палате он этого не заметил, смотрел только на Алису. Девушка шла впереди него, с идеально прямой осанкой, спокойной, уверенной походкой, и только сейчас до Тёмы дошло, что назад дороги уже нет. Сейчас его посвятят в «тайну века», и он навсегда станет работником. Человеком, который должен быть готов отдать свою жизнь за правое дело. А готов ли он? Правильно ли он сделал, не уехав из "Логоса", не послушав Алису, отдав себя в лапы "Ингрид", изменив себя. Теперь друзья на него и не посмотрят. А нужны ли ему друзья, которые отказались от него, которых не было рядом, когда он принимал самое важное решение в своей жизни? Алиса остановилась около одного из кабинетов, Артём тоже остановился. Девушка поцеловала его, будто бы напоследок, и завела в кабинет. В помещении горел свет, посередине стоял длинный стол для совещаний, под потолком висел проектор, направленный на белую стену. У противоположного края стола стоял мужчина невысокого роста, с седыми волосами, довольно худощавого телосложения. Тёма подошел ближе к столу. Мужчина протянул ему руку в знак приветствия, не улыбнувшись. Парень ответил на рукопожатие. - Артем, познакомься, это мой дедушка, Шевцов Иван Макарович, - произнесла Алиса, так и оставшись стоять в дверях. - Приятно познакомиться, - кивнул Артем. Мужчина кивнул ему в ответ и жестом попросил присесть на один из стульев. Алиса погасила свет, включился проектор. - Послушай, Артем, ты уже конечно понял, что все, что происходит в "Логосе", не глупые совпадения… - начал Шевцов. «Капитан очевидность», - нервно усмехнулась про себя Алиса, подойдя к парню, сидевшему на стуле. - Не мы виноваты в том, что ты ввязался в это, - мужчина нажал на кнопку, и на стене появилась первая картинка. – В тысяча девятьсот сорок пятом году, после войны, члены советского руководства выписали из Германии группу ученых. На родине они занимались довольно сомнительными экспериментами, поддерживая идеологию Гитлера, по его собственному приказу, они пытались создать идеального человека. Вывести с земли всю «грязь», юродивые расы, установить контролем над всем миром, - как запрограммированный начал выдавать информацию Шевцов. Алиса молчала. – Переехав в Россию, они основали свои лаборатории под Детским домом №8, постепенно завербовав всех учителей. Детей использовали как материал для опытов, в том числе детей, оставшихся без родителей после войны. Вскоре в городе была основана компания "Ингрид", как второе подразделение. - То есть те мутировавшие животные в лесу, завышенный ай-кью учеников, уродства детей, это все их рук дело? - вклинился Тёма. Он не сводил глаз со стены, с каждой фразой произнесенной в этой комнате, проектор выдавал новую порцию ужасающих картинок. Вот депортация немцев, вот пансион, бывший когда-то Детским домом, вот дети, ставшие жертвами экспериментов, и могилы. Множество «братских» детских могил. - Именно. Самое ужасное, что опыты до сих пор продолжаются. Ты мог лично убедиться в этом. Ведь жертвой очередного эксперимента стал ты. Тёма испуганно ощупал голову. Он только сейчас вышел из небытия чар Алисы и задумался над тем, почему его голова перебинтована. - Что со мной сделали? - Мы пока не знаем, но вполне вероятно, что вскоре у тебя могут проявиться сверх способности, - вмешалась Алиса. - Какие? – он, наконец, оторвал взгляд от экрана и посмотрел на девушку. - Скоро узнаем. - Ни родители, ни друзья не должны знать, что ты жив. С этой минуты ты знаешь то, что скрывалось от многих людей долгие-долгие годы. Артем серьезно посмотрел на Шевцова. Он чувствовал себя глупо. В голове уже давно зародилась шутка про бетмена, супер способности, но произнести вслух не мог. Теперь уже не до шуток. Напротив него стоял человек в деловом костюме, позади девушка в белом халате, а на стуле сидел он, парень с перебинтованной головой, в больничной пижаме и тапках. Все походила на сцену из фильма про умалишенных. Не на жизнь, на фильм. - Я все понял, - наконец, смог выдавить из себя Тёма. - Какими судьбами в наши хоромы? – с улыбкой произнес Валентин, пододвигая Маше стул. Девушка поудобнее устроилась на нем, слегка выпятила грудь вперед и выдохнула. - Как ты уже понял, я возвращаюсь к делам и занимаю тот пост, который когда-то был закреплен за мной. - Просто прекрасные новости, - Валентин расплылся в улыбке. – Ты знаешь, без тебя здесь все просто от рук отбились. - Это я уже поняла, - кивнула Маша. – Я, безусловно, рассчитываю на твою поддержку. И я слышала ты, скоро организуешь прием. Будут все, - она показала пальцами «кавычки», - «сливки-общества»? - Конечно, как всегда. Уверен, все будут рады твоему возращению. Могу я узнать, когда состоится сие мероприятие? - Через три дня, в полнолуние, соберутся все упыри и вурдалаки. Они засмеялись. Этот разговор не мог понять никто, кроме них самих. - Что ж только ради этого я и зашла, - девушка встала и направилась к двери. Мужчина подскочил на месте, подбежал и открыл перед ней дверь. Маша оглянулась, оказавшись в нескольких сантиметрах от его губ. - А ты насчет дочки подумай. Хороший из нее получится киллер, - томно проговорила она, доведя этим мужчину просто до грани, и прошла в коридор. Конечно, Валентин вылетел за ней. Пара не спеша прошла мимо Володи, не заметив его. Повар стоял за дверью, сжимая в руках папку. Это были те самые документы, которые требовал Князев. Володя спрятал их под рубашку. Он поклялся, что не уедет отсюда, пока не поговорит с ней или пока не узнает, где та живет, а значит документов повар не нашел, значит Князев подождет. Галина вздохнула и еще пристальнее посмотрела в окно. Ей не нравился их новый охранник, такой бугай не внушал доверия, но с детьми явно был добр. Все первоклашки уже успели полюбить доброго, но строгого охранника, который не кричал на них, а спокойно объяснял, что в лесу не безопасно. Дети верили. А Галине он все равно не нравился. Было в нем что-то подозрительное, в некоторой степени даже знакомое. Настолько, что напоминало о прошлом. Увидев на пороге Машу, парень облегченно выдохнул. Девушка прошла в комнату сына, присела на край кровати и обняла его, кажется, напрочь забыв про все его раны. Это была приятная боль. - Сынок, прости меня, - на глазах девушки проступили слезы, - родной, как я могла не узнать, - она шмыгнула. - Мам, успокойся, - Макс улыбнулся. – Я думал, тебя убили. Из-за меня. Девушка отпрянула, вытерла слезы и оценочно посмотрела на сына. - Что за глупости. Ну, кто меня убьет. Пока мой сын здесь, я никуда не уйду, - Маша погладила его по голове. – Родной, сколько же я тебя искала, - у неё на глазах снова проступили слезы. Максим был очень похож на отца. Просто безумно. И как она могла не заметить? А она ли это была? Сердце-то все заметило, именно потому этот ученик и понравился ей с первого дня. - Мам, как получилось? Ты жива, - он поднял руку и посмотрел на свои «новые» пальцы и хотел сказать про них, но Маша перебила его, опустив руку обратно на кровать. - Все очень сложно, - девушка взбила ему подушку. – Ложись спать, тебе еще нельзя вставать. Максим посмотрел на подушку и именно сейчас захотел спать. Ему уже не нужны были ответы и разъяснения. Душа обрела спокойствие, он почувствовал, что он дома. В безопасности. Впервые за одиннадцать лет. Маша укрыла сына одеялом. Максим тут же заснул. Улыбка пропала с лица Маши. Её сменил злобный оскал и глаза полные гнева, а не нежности к сыну. Она поклялась, что убьет любого, кто тронет её дитя.Божий ангел, зимним утром Тайно обручивший нас, С нашей жизни беспечальной Глаз не сводит потемневших. Оттого мы любим небо, Тонкий воздух, свежий ветер И чернеющие ветки За оградою чугунной. Оттого мы любим строгий, Многоводный, темный город, И разлуки наши любим, И часы недолгих встреч. Зима 1914 ©Анна Ахматова