На картине Греко вытянулись тени. Длинные, восходят. Неба не достать. «Где же нам найти воздушные ступени? Как же нам пути небесные создать?» Сумрачный художник, ангел возмущённый. Неба захотел ты, в Небо ты вступил, — И, с высот низвергнут, Богом побеждённый, Ужасом безумья дерзость искупил. Да, но безумье твоё было безумье священное, Мир для тебя превратился в тюрьму, Ты разлюбил всё земное, неверное, пленное, Взор устремлял ты лишь к высшему Сну своему. Да, все монахи твои — это не тени согбенные, Это не тёмные сонмы рабов, Лица их странные, между других — удлине́нные, С жадностью тянутся к высшей разгадке миров. <1897> © К. Бальмонт
Маша не спеша прошла в кабинет и по-хозяйски уселась в кожаном кресле. Толстенький мужичок, мельтешащий перед ней, то и дело подбегал то справа, то слева, извиняясь. - Мария Владимировна, я же не знал, что он ваш, - в очередной раз залепетал мужчина, сев напротив нее в кресло гостя. – Я думал, что он сын Морозова. - Ваш коллега тоже думал, и в ящик сыграл, - хладнокровно произнесла Маша, пристально смотря на испугавшегося мужчину. Мысленно она уже расчленила его и зажарила в камине, который был разожжен на полную катушку. В кабинете было темно, тихо трещали угольки в камине, что располагался по левую руку Маши. Окружали камин полки с книгами, будто бы хозяин прочел их все. Девушка заметила про себя, что не рискнула бы ставить книги над камином, мало ли, упадет и прямо в огонь. Справа от нее, у самой стены, стоял кожаный диван, в дальнем углу высокий сейф, в ближнем какой-то цветок, который Маше сразу не понравился. Вообще-то, комнатка была уютной. Возможно, она даже расслабилась бы в этом кресле, но гнев не давал сделать это. Девушка встала с кресла, обошла стол, присела на его край, прямо напротив мужчины, чей взгляд тут же «прилип» к её декольте. - Послушайте, когда-то вы уже перешли дорогу моему отцу, - она провела пальчиками от шеи к груди, - решив, что сможете управлять им, похитив его сына, - девушка наклонилась ниже, - вы ошиблись, - Маша резко достала из-за спины тесак и отрубила четыре пальца мужчины, лежащие на его колене. Лезвие прошло сквозь них, кожу, мясо ноги и уперлось в кость. Так же резко девушка выдернула тесак, с улыбкой посмотрела на пальцы, валяющиеся на полу, и мужчину, рухнувшего на колени. Он прижимал к себе окровавленную руку, постанывая. Маша села обратно в кресло. Удивительно, он так её боялся, что даже не закричал. - Ну, как? Нравится? – с усмешкой произнесла она. Мужчина не ответил. - Посмотри на меня, - холодно продолжила Маша. – Посмотри. На. Меня. Он поднял глаза, на которых застыли слезы. В них читался бесконечный страх. Мужчина был готов самостоятельно отрубить себе их. Лучше остаться без пальцев, чем умереть. - Бери их в руку, - приказным тоном продолжила она. Он нащупал пальцы, не в силах оторвать взгляда от глаз убийцы, и взял два из них в руку. - А теперь ешь. Мужчина вздрогнул, еще более испуганно посмотрел на пальцы, затем на Машу. По его щекам покатились слезы, дрожащей рукой, он поднес один из них ко рту. Маша улыбнулась, с дикой завороженностью смотря в глаза жертвы, выполняющей её приказ. В кабинете было темно. Тихо трещали угольки в камине. Маша блаженно развалилась в кресле, расслабившись, а перед ней на коленях стоял мужчина, давящийся собственной плотью. По его подбородку стекала кровь, слюни и слезы, пропитывая собой ковер. Маша улыбалась. Володя посмотрел на номер Князева, высветившийся уже седьмой раз за день на дисплее телефона. Он не хотел брать трубку, не хотел врать начальнику о том, что не желает возвращаться из-за девушки, которую все похоронили. - Ало, - нервно произнес он, все-таки ответив. – Борис Константинович, мертвого из гроба поднимите! - Сколько раз просил не называть моего имени! – чуть ли не заорал взбешенный Князев. – Почему не брал трубку?! - Не мог, были свидетели, - соврал мужчина. - Вы нашли документы? - Еще не все. - Плохо, - он вздохнул, - ладно забирайте то, что нашли и убирайтесь оттуда. Есть вероятность, что вас раскрыли. - Что? Кто? – Володя повернулся и посмотрел в окно, думая, кто же мог догадаться. - Не знаю, но если она раскроет вас, мало не покажется, уезжайте, сегодня же вечером! В трубке послышались гудки. Володя подошел к окну. Он не понимал, почему Маша разыграла свою смерть, причем столь качественно. Зато был уверен в том, что Алиса причастна ко всему этому. Найдя Машу, он воссоединится с дочерью. «Ладно, мы пойдем другим путем», - решил он, достав из-под кровати неразобранный чемодан. Утро наступило почти незаметно. Только увидев рассвет, Алиса поняла, что всю ночь просидела у кровати спящего Тёмы. Парень уснул, положил голову на её колени, а она просто глубокой задумалась. Последние события невольно заставили её вспомнить прошлое. Как так могло получиться, что воспитывал её дед? Только недавно Алиса поняла, что все произошедшее с ней было цепочкой спланированных событий. Её дедушка, Иван Савельевич, приезжал редко, и сколько себя помнила, девочка всегда любила проводить с ним время. Мужчина рассказывал ей о своих экспедициях, учил разным премудростям, если вдруг девочка останется одна, в лесу. Как разводить костры, искать стороны света и полезные растения, Алиса знала с ранних лет. А однажды, с дедушкой пришел еще один мужчина. Девочке объяснили, что это еще один родственник, только со стороны папы, что он долго не мог приехать к ней и вот, наконец, улучил момент. Но папе про него нельзя говорить, мол, Иван Макарович хочет сделать сыну сюрприз. Алиса молчала и оставалась довольной. Теперь у нее было двое дедушек. Один забирал её на прогулку у родителей, а в это время за углом поджидал второй. У него тоже было много интересных историй, которые Алиса слушала, открыв рот. Он учил, как правильно браться, куда идти искать помощь, если потеряешься, что делать, если дверь захлопнулась, а тебе надо выйти. Девочку учили, она все больше привыкала к новому дедушке и полюбила его больше предыдущего, искренне не понимая, почему до сих пор папе не сделали «сюрприза». Потом случилась та авария, арест отца. Её забрали "Ингрид". После одно из опытов Алиса потеряла сознание, а Вульф наивно предположил, что она мертва, бросил в «братскую» могилу к остальным неудавшимся экспериментам. Тогда-то все навыки и пригодились ей. Вспомнилось все, чему учили. Все пошло в ход. Помогло дотянуть до того момента, когда Иван отыскал внучку в лесу и забрал домой. Шевцов знал, какие большие надежды Вульф возлагал именно на этого ребенка. Мужчина понимал, что внучку уже не изменить. Он не смог предотвратить трагедии, теперь придется сглаживать её края. Алиса росла и радовала любимого деда, похоронив того, который столько вложил в неё. Девушка вздрогнула, когда телефон запиликал. Она быстро достала его из кармана и шепотом ответила на звонок, боясь разбудить Тёму. - Алис, тут донора привезли для твоей Виноградовой, спустишься? – сонно заговорил Рустам. - Да, сейчас, - ответила девушка, вздохнув. День обещал быть тяжелым. "Мужчина с улыбкой поднял сына на руки и поцеловал его в лоб. - Ну, пап, - закапризничал мальчик, - я уже большой, - вытер ладошкой лоб. - Большой, - согласился мужчина, - но это можно оспорить. Он засмеялся и начал щекотать мальчика. Тот звонко засмеялся, пытаясь вырваться из цепкой хватки отца". Максим снова проснулся в холодном поту. Такие положительные воспоминания навевали на него тоску от того, что больше этого никогда не случится. Этот человек мертв, он точно не воскреснет. Парень потер глаза, приняв сидячее положение. Только сейчас, немного успокоившись, он понял, что из коридора доносятся странные звуки. Вопреки запретам матери, Макс энергично поднялся на ноги и быстро дошагал до двери. Только около неё голова начала кружиться. Подождав пока все стихнет, парень выглянул за дверь. У соседней комнаты сидела Соня. Девочка плакала, обняв ручками колени, и сердце сжалось. Максим подошел к ней и присел на корточки. - Сонь, что случилось? Почему ты плачешь? – начал он, положив руку на плечико сестры. Девочка приподняла головку, посмотрела в глаза брата, отрицательно покачав головой. - Не хочешь говорить? Ноль реакции. - Боишься сказать? Соня с недоверием посмотрела на брата и кивнула. Максим молча поднял её на руки, не обращая внимания на боль во всем теле, и прошел в свою комнату, укладывая сестру с собой. - Я никому не дам тебя в обиду, - всерьёз произнес он. – Спи, а утром, если захочешь, можешь снова наорать на меня.Зачем притворяешься ты То ветром, то камнем, то птицей? Зачем улыбаешься ты Мне с неба внезапной зарницей? Не мучь меня больше, не тронь! Пусти меня к вещим заботам… Шатается пьяный огонь По высохшим серым болотам. И Муза в дырявом платке Протяжно поет и уныло. В жестокой и юной тоске Ее чудотворная сила. 1915 © Анна Ахматова