Ребенком я, не зная страху, Хоть вечер был и шла метель, Блуждал в лесу, и встретил пряху, И полюбил ее кудель. И было мне так сладко в детстве Следить мелькающую нить, И много странных соответствий С мечтами в красках находить. То нить казалась белой, чистой; То вдруг, под медленной луной, Блистала тканью серебристой; Потом слилась со мглой ночной. Я, наконец, на третьей страже. Восток означился, горя, И обагрила нити пряжи Кровавым отблеском заря! 21 октября 1900 ©Валерий Брюсов
Запыхавшаяся Алиса влетела в кабинет Маши. Девушка плюхнулась в кресло и вопросительно посмотрела на подругу, сидящую напротив, за столом. - Я примчалась сюда так быстро, как только смогла… - Я звонила тебе три часа назад, - вздохнула Маша. - Да, и ты кричала что-то про ЧП, тревогу, SОS, а я не могу выйти из дома, не позавтракав, и не выпив два стакана воды, - девушка поудобнее расположилась в кресле. - Я пожалею об этом, но почему именно два? – девушка вздохнула и откинулась на спинку стула, приложив два пальчика к виску. - Человек должен выпивать полтора-два литра воды в день, если нормировать… - Я уже пожалела, - перебила ее Маша. Алиса вздохнула, становясь серьезной. - Маш, что случилось? Вершинина встала с кресла, подошла к двери и закрыла ее изнутри на ключ, чтобы никто не смог помешать им. - Это конец! – многострадально воскликнула она, как будто этого крика не могли услышать за закрытой дверью. - Что случилось? – повторила Алиса. Она внимательно посмотрела на нее. Маша прошла и села в кресло. - Володя рассказал мне, что он работает на Князева. - А ты? - А я рассказала, что я его дочь, - Маша хныкнула и закрыла лицо руками. Алиса хотела что-то сказать, но девушка помешала ей это сделать. - Послушай, я сама не знаю, зачем я это сделала. Просто он не мог молчать, он подумал, что потом я перестану ему верить и рассказал, а я не смогла сдержать эмоции, понимаешь? И рассказала, - быстро протараторила она. – А он удивился и теперь, я думаю, что должна все рассказать ему, но тогда придется выдать и твоего дедушку, а еще не время… «Он уже шестнадцать лет говорит, что не время», - усмехнулась про себя Алиса. - Маш, а с чего все началось? Девушка вздрогнула и посмотрела на Алису. Она сидела напротив и с легкой улыбкой, чуть наклонившись, внимательно смотрела на нее, так, будто бы была готова в любой момент подбежать и пожалеть. Маша подперла кулачком щеку. «Когда все началось…» Маленькая девочка запрыгнула на просторный подоконник и посмотрела в окно. В большом дворе было много деревьев, детская площадка и даже несколько довольно дружелюбных собак. Только папиной машины на месте не было. - Маша, - на пороге появилась няня, женщина уже в годах, входящая в разряд тех, кто постоянно чем-то недоволен, ворчит без дела, но работу свою выполняет на совесть, - я кого зову уже полчаса? – она уперла руки в бока и грозно посмотрела на девочку. Маша повернулась к ней лицом, но с подоконника не слезла. Девочка еле сдержалась, чтобы не засмеяться, прическа няни всегда напоминала ей тортик. - Ну, что ты улыбаешься, - она вздохнула и подошла к девочке, - и зачем на подоконник залезла? А если вывалишься? – женщина сняла ее с окна и направилась к выходу из спальни. - Как можно выпасть из окна, если оно закрыто? – девочка наивно захлопала глазками. Женщина снова вздохнула, проворчав что-то себе под нос. - Мама хочет видеть тебя. - Ей уже лучше? - Я не врач, - женщина гордо вскинула нос. Она прошла по большому, просторному коридору, по стенам которого были развешаны картины. Девочка любопытно озиралась по сторонам, будто бы впервые была здесь. Но на самом деле ребенок не запоминал расположение коридоров и картин. Везде ходила с няней или мамой. Отец не разрешал надолго оставлять ее одну. Увидев дверь комнаты родителей, Маша поспешила слезть с рук няни, которая хоть и сопротивлялась, но сдалась. Девочка забежала в комнату. Посередине стояла большая кровать, слева дверь в ванную, в правом дальнем углу туалетный столик, около которого и сидела Марина, смотря на себя в зеркало. Женщина выглядела очень измученной. Нездоровая худоба ни капельки не шла ей. Маша знала, что мама много болела, но чем никто ей не доложил. Месяц она чувствовала себя прекрасно, а потом случался приступ, и еще три месяца девочка не видела ее. - Мама! – жизнерадостно воскликнула малышка. Увидев дочку, Марина тепло улыбнулась ей и протянула руки вперед, раскрывая объятья. - Солнышко мое. Маша подбежала и запрыгнула на колени к матери, обнимая ее. Марина засмеялась. - Ого, какая ты тяжелая, тебя Валентина Петровна, наверное, на убой кормит, - девушка повернула дочку лицом к зеркалу, обнимая. Маша улыбнулась своему отражению. Ей всегда нравилось, как они с мамой смотрятся вместе в зеркале, очевидно Марине это тоже нравилось, как и Борису. Дочка родилась точной копией матери. У них обоих были светлые, почти белые волосы, прямые, без намека на кудри, ярко-голубые глаза, худое телосложение, но к счастью болезни матери дочери не перешли. Девочка была здорова, жизнерадостна и через чур активна. Девочка моргнула. Казалось, что они близнецы, просто один чуть-чуть меньше другого. Похоже, даже дышали и моргали в такт. Через открытое окно до них донесся звук подъезжающей машины. Маша тут же подскочила на месте и рванула к выходу. Марина засмеялась и не торопясь прошла за ней, окликая дочь, когда та бежала не в ту сторону. В конце концов, они спустились на первый этаж, в просторный холл, куда только что зашел Борис. Мужчина засмеялся, увидев, бегущую к нему дочку, и подхватил ее на руки. - Хей, ты меня задушишь, - произнес он, но девочка проигнорировала и не ослабила хватки. Однако мужчине было уже все равно. Он заметил спускающуюся по лестнице жену. Марина придерживала подол длинной юбки, смотря под ноги. - Разве врачи разрешили тебе вставать? – обеспокоенно произнес он, подходя ближе. - Да, тот, что приходил утром, разрешил, - улыбнулась Марина. Князев облегченно выдохнул. - А что двери у нас закрывать нынче не модно? – донесся мужской голос. Маша оглянулась и увидала Шевцова. Лучшего друга отца, который был частым гостем в этом доме, он спрыгнула с рук отца и побежала к нему, оставляя целующихся родителей наедине. - Он говорил, что всегда обещал Князеву выдать его дочь за своего сына, как знал, - усмехнулась Алиса. - Да уж, чертов экстрасенс, - практически выплюнула Маша. - Что было потом? - Где-то, через месяц в дом пришли те люди в масках. Отец уехал в командировку, - она усмехнулась, - буквально через несколько часов заявились они, - Маша заметно погрустнела. – Они убили и маму, и няню, а меня забрали. Засунули в черный мешок, как кролика и кинули в багажник, - девушка задумчиво посмотрела перед собой. – В тот же вечер они убили Шевцова. Ну, это они думают, что убили. Маша истерично трепыхала руками, пытаясь выбраться из мешка и, наконец, у нее получилось это сделать. Девочка выбралась из него, оказавшись в большой комнате на кровати. Она поспешно скинула черный мешок на пол и рванула к окну. Этот двор был не знаком ей. Тут бегали дети, за оградой деревьев было намного больше, чем у нее дома, и детская площадка не такая хорошая. Дверь комнаты открылась и вошла женщина. С длинными темными волосами, в строгом костюме. - Привет, - улыбчиво произнесла она, - зачем ты залезла на подоконник? Маша молча враждебно посмотрела на нее. - Ну, что ты как волчонок? – она погладила девочку по голове. – Ты находишься в Детском доме. - У меня есть родители, - все так же зло, смотря на нее, произнесла девочка. - Да, но сейчас они не могут сделать так, чтобы ты была с ними, а потому ты побудешь здесь, хорошо? Маша отодвинулась от нее в дальний угол. - Папа заберет меня отсюда, - истерично шептала она, пятясь назад.Я — вождь земных царей и царь, Ассаргадон. Владыки и вожди, вам говорю я: горе! Едва я принял власть, на нас восстал Сидон. Сидон я ниспроверг и камни бросил в море. Египту речь моя звучала, как закон, Элам читал судьбу в моем едином взоре, Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон. Владыки и вожди, вам говорю я: горе! Кто превзойдет меня? Кто будет равен мне? Деянья всех людей — как тень в безумном сне, Мечта о подвигах — как детская забава. Я исчерпал до дна тебя, земная слава! И вот стою один, величьем упоен, Я, вождь земных царей и царь — Ассаргадон. 17 декабря 1897 ©Валерий Брюсов