Это просто, это ясно, Это всякому понятно, Ты меня совсем не любишь, Не полюбишь никогда. Для чего же так тянуться Мне к чужому человеку, Для чего же каждый вечер Мне молиться за тебя? Для чего же, бросив друга И кудрявого ребенка, Бросив город мой любимый И родную сторону, Черной нищенкой скитаюсь По столице иноземной? О, как весело мне думать, Что тебя увижу я! © Анна Ахматова
Снег хрустел под тяжелыми ботинками, с каждым шагом становилось все тяжелее дышать. Морозный воздух вгрызался в легкие. Володя остановился и задержал дыхание. Он уже довольно долго лез по сугробам и тридцать раз проклял тот день и час, когда Вера проезжала это место на машине. Стоило ей поехать новой дорогой, как заметила какое-то здание, в которое черт еще не приносил ни одного агента Князева. Сама девушка волшебным образом оказалась занята, а вот повар нет. Он, в очередной раз проклял это здание и напарницу, которое кое-как объяснила ему, где это находится. Она, то на машине ехала, а он по сугробам лезет. Мужчина отодвинул ветки и присмотрелся. На пустыре стояло невысокое здание, появление которого заставило его облегченно выдохнуть. Володя сделал шаг вперед, нога тут же провалилась в снег по бедро, он не удержал равновесия и упал, в печатавшись лицом в сугроб. Где-то в мечтах Веру должна была загрызть белка или, в конце концов, то чудище из леса. В реале же злой повар поднял голову, выплюнув комок снега, выругался, уперся руками в снег и с трудом поднялся на ноги. «Надо было одолжить у Галины Васильевны валенки», - подумал он, пробираясь к зданию. Сначала оно показалось ему совсем маленьким, но теперь вытянулось в длину и как-то зловеще нависло над поваром. Мужчина осмотрелся. Вокруг было пусто, кто бы его ни построил, место он выбрал удачное. Вроде бы и открытое, но в то же время далеко от людей. Кроме него поблизости и сейчас не было никого, кроме птиц, да огромного следа на снегу, тянувшегося от леса. Повар вздохнул, надо же было так наследить. Кто угодно мог пойти за ним. С другой стороны, здание стояло практически в овраге, который завалил снег. Иначе было не пройти. Убедившись, что вины его в следах нет, повар открыл дверь, которая с легкостью поддалась после стольких то гостей. Он вошел, закрыл дверь и попытался отряхнуть джинсы от снега, но безуспешно. Володя вздохнул. Почему-то именно сейчас ему захотелось оказаться в объятьях Маши. Обнять ее, вдохнуть волшебный запах духов, оставшийся на теле, зарыться пальцами в шелковистые волосы, почувствовать себя нужным. Но нет. Она была далеко, наверняка тоже на задании, и стоило повару подумать, что любимая в безопасности, как захотелось сорваться, позвонить, добежать, найти. Сделать все то, что позволить себе он не мог. Он снова представил образ Маши, с болью на сердце вздохнул и зашел сразу во вторую комнату, проигнорировав лабораторию. Мужчина решил сначала понять, кто здесь работал, а потом уже разбираться над чем. Он подергал дверцу первого шкафчика, но она не открылась, как и все последующие. Володя разочарованно вздохнул. Было крайне опасно вскрывать их, хоть помещение и выглядело заброшенным, но вдруг это уловка. Повар присел на корточки и заглянул под скамью. Под толстым слоем пыли лежала какая-то бумажка, про которую очевидно все, давно уже забыли. Он поднял ее. «Что за…» - это была фотография. Фотография, на которой рядом друг с другом стояли Света, Маша и Аня. Повар резко вскочил на ноги. - Да, какого тут происходит, - пребывая в шоковом состоянии, произнес он. В считанные секунды раздался выстрел. Правое плечо пронзила резкая боль, Володя упал на колени, сжимая в руках фото. Стрелок подошел к нему и ударил пистолетом по виску, отчего повар потерял сознание. Стрелок тяжко вздохнул, посмотрел на бездыханное тело повара и вышел из здания. С огромным трудом, но Князеву удалось выйти на след дочери. Ему до сих пор не верилось, что он был в том детском доме и среди всех детей не смог отыскать свою Машеньку. Да, она изменилось, но что-то же должно было кольнуть. Сердце должно было подсказать ему. Маша. Маленькая Маша – единственное солнышко, которое светило ему в жизни, оказалось скорее ночным небом. Как же так, кто должен был воспитывать ее, чтобы превратить в то чудовище, которого боялась вся полиция? Кто? Когда Юля только поступила к ним, Вульф поставил перед всеми четкую задачу: снять Князева с хвоста, выбить из колеи, отомстить ему. Каждый, кто служил под началом немца, знал: хочешь отомстить врагу, воспитай его детей. Князь не узнал дочь. Дочь возненавидела Князя, а заодно и все, что ее окружало. Жаловался на это в основном Крылов, потому что доставалось в основном ему от этого несносного ребенка. На Вульфа девочка идти не рисковала, и мужчина гордился этим. Он гордился, а все окружающие понимали, что не он руководит Юлей, а Юля им. Девочка могла состроить все так, что виноват чуть что Крылов, что ученица она хорошая, что дядю Риттера слушается. Вульф сам полюбил ее, сделав своим слабым местом. А Юля же не теряла времени зря. Она поняла, что надо выбираться из этого поганого места, к тому же новые друзья рассказали ей, что дети частенько не возвращаются из подземелья. Юля поняла, что никому не может доверять. Галина Васильевна вроде бы всегда была на стороне детей, но стоило Крылову о чем-то попросить ее, как приказ тут же исполнялся. Это Юле не нравилось, как, в общем, все, связанное с директором. Дядя Витя оказался довольно умным и начитанным. Было даже странно, что он работал тут сторожем. Мужчина, кажется, знал, что тут происходит, но держался в стороне, общаясь из детей только с Юлей. А вскоре случилось так, что и девочка поняла, что может ему доверять. К тому моменту она уже сильно подружилась с Исаевым. Хоть в первый день они и подрались, парень никак не хотел отлипать от нее. Походил на перемене, пытаясь завести разговор, подсаживался на уроках. Как-то Юле порядком надоело это все, она схватила его за воротник, прижала к стене и прошипела: - Вот чего ты ко мне привязался? Девчонок что ли мало по подоконникам сидит!? А он почему-то усмехнулся. - Ты единственная, кому нужен друг. Такого ответа она не ожидала. Поняв, что огорошил ее, Игорь быстро выбрался из ее цепкой хватки и отошел на безопасное расстояние. У него только царапины с прошлой драки прошли. - Не нужен мне друг, - огрызнулась Юля, придя в себя. Девочка села на подоконник с ногами и посмотрела в окно. - Нужен. У каждого должен быть друг, - он подошел ближе. - Мой друг рискует быть всегда побитым, - немного помолчав, спокойно произнесла Юля. - Так ты не дерись! – наивно воскликнул Игорь. Юля возмущенно усмехнулась. - Легко тебе сказать! «Не дерись», - она попыталась скопировать его голос, что получилось довольно-таки смешно, потому Игорь улыбнулся. – Меня порой охватывает такая злость, что не могу ничего делать. Игорь внимательно осмотрел ее. - А ты кому-нибудь рассказывала? - В этом проклятом месте никому нельзя доверять. - Но мне ты доверилась, - он довольно улыбнулся. Юля посмотрела на него как на умалишенного и, подумав: «Пусть будет так», промолчала. К тому же ей было, о чем подумать, не произнося это вслух. Утром, пребывая в очередном приступе ярости, она перешла дорогу одному из старших. Парень хотел драться с ней в девять, в подвале. Юля вздохнула, если Галина Васильевна узнает, ей не поздоровится. Девочка спрыгнула с подоконника. Кажется, все это время Игорь что-то рассказывал ей, но та не слышала ни слова. - Эй, ты куда? Юля промолчала и как можно быстрее ушла от него. Вход в подвал располагался на кухне. Девочка осторожно заглянула. Все повара уже ушли, Галина Васильевна тоже. Это было ей на руку. Юля быстро пробралась в кладовую, открыла дверь, ведущую в подвал, и спустилась вниз. Денис, тот самый парень, который был на два года старше ее. Юля сделала шаг вперед, желая начать мирный диалог, но тут что-то переклинило в голове. Она посмотрела на огонь, горящий в котле. Он согревал весь детский дом. Денис что-то сказал, но Юля не слышала. Кровь стучала в висках, она видела только огонь. Внутри снова закипала ярость. Она нащупала рукой, что-то металлическое и изо всех сил огрела его по голове. Парень тут же упал на пол. Юля откинула в сторону то, что оказалось ломом, подошла к нему и испуганно дотронулась до шеи. Пульса не было. Она медленно поднялась на ноги, чувствуя, что ее всю трясет. Девочка посмотрела на руки, капли крови, попавшие на них, и хотела уже было закричать, но Витя появился перед ней, как черт из табакерки. Он приложи палец к губам девочки, заставляя замолчать. Мужчина открыл дверь котла и кинул тело мальчика туда без лишних слов и расспросов. Юля посмотрела на то, что когда-то было Денисом. Сначала загорелись волосы, потом ничего не осталось от кожи, начали трескаться мышцы. По ее щекам потекли слезы. Она убила его. Несколько секунд и его больше нет. Девочка всхлипнула и повисла на шее у Вити, который, похоже, знал, что когда-нибудь это случится. Володя пришел в себя в своей комнате. Около него сидела Вера. - Что произошло? - прохрипел он. - Тебя ранили, - пояснила Вера, меняя ему повязку на плече, - я поняла, что тебя долго нет, и пошла проверить. Ты видел, кто стрелял? - Нет, - он покачал головой. – Черт, он сильно меня огрел. Голова просто раскалывается. - Я тебя еле дотащила, - девушка усмехнулась. – Твое счастье, что машину взяла. - Ты все следы замела за нами? - Да, но какая разница, если в тебя стреляли, значит, кто-то точно знает, что ты там был. Володя застонал вслух. - Идиот, как же меня выследили, - повар шумно выдохнул. – Ты достала пулю? - Да, - Вера кинула, взяла с тумбочки пулю и подала повару. Володя хотел подняться, но поняв, что делать этого пока не стоит, просто поднес пулю к глазам, чтобы лучше рассмотреть. - Не обычная, с веером, очевидно, он раскрылся, когда вошел в тело. Интересная технология, на самом деле, - произнесла Вера. Она посмотрела на напарника, который замер, не в силах оторвать взгляда от пули. - Володь, ты чего? «Я ведь такие же видел в пистолете Маши…»О нет, я не тебя любила, Палима сладостным огнем, Так объясни, какая сила В печальном имени твоем. Передо мною на колени Ты стал, как будто ждал венца, И смертные коснулись тени Спокойно юного лица. И ты ушел. Не за победой, За смертью. Ночи глубоки! О, ангел мой, не знай, не ведай Моей теперешней тоски. Но если белым солнцем рая В лесу осветится тропа, Но если птица полевая Взлетит с колючего снопа, Я знаю: это ты, убитый, Мне хочешь рассказать о том, И снова вижу холм изрытый Над окровавленным Днестром. Забуду дни любви и славы, Забуду молодость мою, Душа темна, пути лукавы, Но образ твой, твой подвиг правый До часа смерти сохраню. ©Анна Ахматова