*****
Запах жареного бекона и яичницы разносился по двухэтажному дому, вытаскивая его жильцов из сладкой дрёмы. Люси, тихо напевая себе что-то под нос, готовила завтрак, периодически постукивая лопаткой по сковороде в такт старой детской песенке. Настроение было замечательное, ведь впервые за долгое время она смогла выспаться и её не тревожили кошмары. Ей снилась её семья, мать и отец, служанки, которые когда-то заменили ей родителей. Это был прекрасный сон, полный счастья и любви. Проснувшись, Люси почувствовала горечь, но... Прошлое должно оставаться прошлым. Его нужно вспоминать с улыбкой, забыв о всём плохом. Дел сегодня особо не намечалось, даже не было надобности идти в гильдию. Денег, вырученных с последней миссии, вполне хватало на целую неделю. Награда была стоящей, правда и задание нельзя было назвать сильно лёгким, но они справились без особых трудностей. Одна заклинательница выполняла бы его долго, но у неё ведь были помощники, её команда. Сильнейшая во всей гильдии. Выключив конфорку, Люси достала тарелки, и как раз в этот момент в комнату вбежала девочка. - Мамочка! - крикнула малышка, обняв заклинательницу за ноги. - Доброе утро! - Доброе, солнышко, - ярко улыбнувшись, Хартфилия погладила дочь по голове, а затем чмокнула в светлую макушку. - Когда мы будем кусать? - несмотря на то, что ей было уже четыре годика, она всё ещё плохо выговаривала шипящие звуки. Заклинательница улыбнулась, смотря на свою дочку. Этот маленький ангел рос со скоростью света! Ещё совсем недавно эта малышка ползала по полу и произносила свои первые слова, а сейчас уже почти доставала ей до талии! Она, конечно, была выше своих сверстников, но девочку это абсолютно не смущало, а даже наоборот - чувствовала превосходство. И это в таком возрасте. - Уже всё готово, садись за стол, - ответила Люси, ласково ущипнув дочь за пухленькую щёчку и отвернулась от неё. Нужно было закончить с завтраком. Девочка улыбнулась и, развернувшись, нетерпеливо забралась на высокий стул. Её взгляд тут же приковался к хрустальной тарелке с её любимыми лакомствами. Заговорщически оглянувшись, она потянулась к конфетам. Светлая чёлка спала на зелёные глаза и защекотала аккуратный курносый носик. - Найю! - недовольно вскрикнула Люси, когда услышала тихий шелест обёртки. - Сколько раз повторять? Конфеты только после еды. Хартфилия поставила перед дочерью, судорожно жующую ириску, тарелку с завтраком и отодвинула от неё подальше конфеты, чтобы эта проныра не съела по ходу дела ещё несколько штук. Теперь, будучи взрослой женщиной, мамой, Хартфилия понимала, почему Лейла запрещала ей есть сладости натощак. Она сама была точно такая же в детстве,. Впрочем, практически все дети обожают сладкое, а ещё чем больше ты запрещаешь - тем больше им хочется это получить. Вот и как найти золотую середину? Материнство - невероятно сложная штука. Запретный плод сладок, как говорится. Девочка уселась поудобнее и, наконец, проглотив конфету, принялась за завтрак, периодически смотря в сторону матери, которая всё стояла у плиты и что-то делала. - Как миссия? Интересно было? Что вы делали? - на Хартфилию посыпался целый шквал вопросов, которые она слышала каждый раз, когда возвращалась домой после очередного задания. Найю была интересна жизнь членов гильдии. Ей хотелось знать, как они выполняли свою работу, что делали. Она была слишком мала, чтобы стать членом "Хвоста Феи", и ждала с нетерпением того дня, когда вступит в ряды "хвостатых" и будет с гордостью носить их герб. А как было бы здорово сходить на задание с командной мамы! Люси знала, как важно для её дочери знать все подробности жизни волшебников, но она откровенно боялась пускать её в гильдию. Там постоянный шум, гам, летают все предметы интерьера, а иногда и сами люди. Чего стоит один только Грей, который постоянно раздевается! А Эрза, которая начинает злиться, а затем втягивается в разборки и начинает крушить здание вместе со всеми. Вроде как и успокоить пыталась, а вроде сама половину гильдии снесла под чистую. Впрочем, Найю станет членом "Хвоста Феи". Это было неизбежно, но ничего против Хартфилия не имела. Пускай только чуть подрастёт, и тогда будет просто замечательно, ведь её дочь вступит в самую добрую, дружную и светлую гильдию Фиора. Её лучик солнца будет расти в тепле и уюте, любви, и будет знать, что такое настоящая дружба. Её самый любимый человечек вступит в её обожаемую гильдию. Два смысла её, Люси, жизни. Это потрясающе. - Всё отлично, получили неплохую награду. Дали больше драгоценных, чем было написано в условиях. Это за то, что быстро справились, и даже не изувечили город, - на последних словах Хартфилия рассмеялась, - Хотя, надо сказать, Грей всё же пытался разнести пару зданий, а Эрза ему чуть в этом не помогла, когда пыталась успокоить. В общем, полное безумие. А ты как здесь... - А папочка был с вами? - голос прозвучал так, слово говори хором несколько человек. По телу Люси пробежали мурашки, и она медленно обернулась. Тарелка выскользнула из её рук и глухо разбилась и пол, но заклинательница даже не посмотрела на неё. Взгляд карих глаз был прикован к дочери. Вокруг всё исчезло, оставив лишь белое пространство и саму Найю. Та стояла в истрёпанном платье, на губах красовалась хитрая усмешка, а глаза... Глазницы были пусты. Хартфилия сделала шаг назад, с ужасом смотря на то, что ещё несколько мгновений назад было её горячо любимой дочерью, смыслом её жизни. Что происходит? - Куда ты, мамочка? - вновь послышался страшный голос, и Люси подумалось, что это говорит вовсе не Найю, но видела, как приоткрывается её рот. Это была не её дочь, это было что-то другое, страшное, пугающее. - Ты идёшь к папочке? Люси сжалась. Ей было страшно. Страшно. Страшно! Она не понимала, откуда этот ужас, накрывший её с головой. У заклинательницы было ощущение, словно на неё вылили ведро ледяной воды, и тут пришло осознание. У неё никогда не было дочери, никогда не было детей. Она потеряла своего ребёнка после нападения "Гримуара" в том месте, где её держали в заточении, где измывались над ней, избивали. Истязали. Где её мучал Саламандр. - Ай! - вскрикнула Люси, когда запястья обожгло. Заклинательница посмотрела на свои руки и ужаснулась. На них начали появляться свежие ожоги, словно невидимое пламя в эту самую секунду разъедало её кожу. - Я делаю все только по собственной воле и никто мне не указ. Поняла? - сказав это, парень дотронулся ладонью до ремня, которым всё ещё были прикованы к кровати руки Люси, и в ту же секунду он загорелся алым пламенем, опаляя не только белую шагрень*, но и запястья заклинательницы, заставляя ту истошно закричать от боли. Страшные воспоминания пронеслись в голове с невероятной скоростью, заставляя Люси вновь пережить весь тот кошмар. Тело пробил озноб и она на несколько секунд прикрыла глаза, отказываясь верить в происходящее. - Тебе больно? - голос звучал с каждым словом всё глубже и страшнее. Казалось, он становится громче, приближается с каждой секундой. - Мне тоже было больно. Люси хотела сделать ещё несколько шагов назад, но оступилась и упала. Всхлипнув, Хартфилия хотела встать, но как только она снова повернула голову в сторону существа, громко взвизгнула. Оно стояло прямо перед ней, лицом к лицу. Казалось, это нечто видит пустыми глазами, заглядывает в её душу, изучает. - И это... Твоя вина... - тихо-тихо произнесла "Найю", и вдруг пронзительно закричала, словно Банши. Настолько громко, что пространство начало трескаться, ломаться, распадаться на части и исчезать. Заклинательница закрыла уши и зажмурилась. Это сон, это сон. Это сон! Проснись, ну же. Давай! Но ничего не исчезало. Крик не прекращался, а Хартфилия не открывала глаза. Она не могла смотреть на это. Ей было слишком страшно. По щеке скатилась одинокая слеза. - Прости меня, - прошептала Хартфилия. - Прости...*****
- Прости... Драгнил прижимал к себе бессознательное тело Хартфилии, пустым взглядом осматривая разрушенный зал. Оказывается, уже стемнело. Сколько же они тут пробыли? Посмотрев на небо, готовое вот-вот усеяться тысячами звёзд, Саламандр прикрыл глаза, чуть сильнее надавив на затылок Люси, тем самым прижимая её ещё ближе. Бора мёртв. Этот идиот... Он думал, что контролировать дракона, настолько сильное существо, так просто? Судя по всему, неправильно перевёл часть своего долбанного писания. А что удивительного? Давно забытый язык, который никто не знает в идеале, и такая же старинная книга, в которой уже как лет сто постирались некоторые слова и от влаги деформировались буквы. Никто же не наложил на этот фолиант заклинание, которое помогло бы ему сохранить свой первоначальный вид. В чём-то Бора всё же был прав. Дракона возможно контролировать с помощью дорогих для него людей или вещей, но Порла совершил фатальную ошибку. И даже не одну. Нацу подумал, что он убил их, убил Хэппи и Люси. Саламандр видел бездыханные тела, кровь, видел, что мастер делал с ними, с ним. И помнил. В тот момент он забыл, как выглядел Игнил, на секунду даже о Хэппи, не мог вспомнить имя заклинательницы, но прекрасно помнил о проклятье. Бора снял его во время ритуала и это стало его первой ошибкой. Такое проклятье он больше не мог наложить на Нацу, ведь тот уже и человеком-то не являлся, а такое заклинание распространяется только на людей. С проклятьем на сердце превращение длилось бы в разы дольше, но этот ублюдок решил поспешить, ведь ему на пятки уже наступал Альянс. И Саламандр помнил, как мастер мучал его годами, использовал как марионетку. Почему дракона всё-таки возможно контролировать? Первое - к тому располагает сам ритуал, а второе - чувства дракона обостряются. Не только симпатия, привязанность, любовь, а ещё и ненависть. А Драгнил никого и никогда не ненавидел так сильно, как этого ублюдка. Это была вторая ошибка, которую он не учёл. Хотел показать силу, а в итоге лишь спровоцировал, ускорил собственную кончину. Он рвал его на части, обжигал пламенем, уничтожал, пытаясь принести столько же боли, сколько этот урод принёс ему самому, а затем просто вырвал его сердце. Как же давно он об этом мечтал! Желание убить Бору пересиливало все остальные чувства драгонслеера, именно это помогло Саламандру. Пожалуй, это был его самый жестокий, кровавый бой. Он никогда никому не вырывал сердце. Судя по всему, этот идиот не знал, что не сможет наложить это проклятье на дракона. Как же он жалел, что поспешил! Саламандр видел это в его жалких глазах, когда его рука сжимала бьющееся груди сердце. Видел слёзы и то, как угасает в них жизнь. А последней ошибкой стало незавершенное превращение. В тот момент, когда Люси потеряла сознание, Драгнил вырвался на свободу, при этом сломав себе руку, но он не чувствовал боли, лишь ненависть и желание убивать. А затем он увидел Хэппи. Бездыханное тело котёнка лежало недалёко от Хартфилии, и тогда ему совсем снесло крышу. Теперь же всё кончено. Они свободны. Свободны от Порлы. Свободны друг от друга. - Прости меня, Люси... - вновь прошептал Саламандр, обжигая горячим дыханием мочку уха заклинательницы, и в тот же миг почувствовал, как его щеку обожгло ледяными слезами. Она плакала во сне и что-то беспрерывно шептала. Это он уничтожил её. Не Бора, сам Нацу. Теперь, с настолько обостренными чувствами, он понимал, что натворил. Понимал, что действительно для него дорого. Понимал всё. Аккуратно положив заклинательницу на землю, Саламандр поудобнее перехватил в руках Хэппи. Не оборачиваясь, Драгнил, с помощью пламени и крыльев взмыл в воздух и выпрыгнул на уцелевшую часть крыши. Он исчез, выбравшись через огромную дыру в потолке, через которое можно было видеть открытое небо, где уже загорались звёзды. Всё, наконец-то, закончилось. И когда Драгнил был уже на полпути к свободе, он услышал громкое: - Лю-тян! Её нашли. Теперь у него не осталось сожалений.