Вне игры

      Захожу за кулисы и бросаюсь в объятия Хеймитча, который крепко обнимает меня в ответ. Мне нужен был кто-то из близких. Хеймитч гладит меня по голове, повторяя, что все закончилось. Меня трясёт. Событие, произошедшее только что, всё ещё не укладывалось у меня в голове. Зачем выигрывать игры, если ты никогда не станешь свободным?..       Где-то поблизости прозвучал голос:       — Новичкам везет, — обладательницей его была высокая блондинка.       — Кашмира, не твой ли сейчас выход? — грубо отшил её Хеймитч.       Девушка ухмыльнулась и удалилась. Хеймитч повел меня к лифту, и мы поднялись на 12 этаж. Оказавшись в своей комнате, я упала на кровать и истошно зарыдала.       Ведь так быть не должно! Я защитила сестру; я вызвалась добровольцем на игры; пошла против правил и не стала убивать несчастных детей на арене; выиграла Голодные игры. И что же получается — своим выигрышем я проиграла? Моя победа принесла мне поражение. Я стала не победителем, а живым трофеем Капитолия. Сноу как распоряжался нашими жизнями, так и продолжает это делать. Несмотря на то, что у меня и есть деньги и моя семья больше не голодает, а Дистрикт обеспечен пайком на целый год, я всё равно не свободна. Стоило ли выживать ради того, чтобы быть проданной?       Обессиленная от слёз, я задремала. Проснулась от громкого стука в дверь — Эффи зовёт ужинать. Я отказываюсь, но она настаивает: у неё есть кое-какие новости про моего владельца.       Все уже расположись за столом, и я подсела рядом с Цинной, напротив Хеймитча. Все они выглядели спокойными, никакой паники, в отличии от меня, ёрзающей на стуле в ожидании информации.       — Человек, который выложил такие деньги отнюдь не болван, — рассмеялся Хеймитч, — знает толк в девушках. Мелларки — одна из самых могущественных семей Панема. У них в Капитолии сеть ресторанов. Плюс, еда которую подают трибутам в центре на всех мероприятиях — даже наш ужин — все это кухня Мелларков. Пит — младший сын мистера Мелларка. Вроде как кондитер.       Я удивленно приподнимаю бровь.       — Это всё?       — Да.       Я расстроена из-за отсутствия информации, которая была мне интересна. Она так и не прозвучала.       — Да мне плевать, кто он! — яростно выкрикиваю я, — меня интересует, не убьёт ли он меня в первый же день!       — Не убьёт, уверенно произнёс Цинна. — Пит — славный парень.       Все удивленно смотрят на стилиста. Цинна откладывает столовые приборы и, промокнув рот салфеткой, продолжает:       — В прошлом году я помогал ему готовиться к презентации нового ресторана. Мы немного пообщались, но этого было достаточно, чтобы понять, что он неплохой парень; учтивый. К девушкам относится ласково, уважительно. Так что, я не думаю, что он обидит тебя.       — Кто знает, Цинна. Покупать людей — не значит быть благородным, — возражаю я.       — Послушай, о Пите Мелларке ничего не известно. Он скрывается. Я рассказал о том, какие выводы сделал из нашего с ним общения.       На какое-то время слова моего стилиста утешают мою душу. Но спустя время, я опять начинаю паниковать. Никто никогда ничего не говорил мне про такие покупки. Очевидно, что приобретают победителей отнюдь не для того, чтобы поговорить о делах житейских. Скорее всего, всё заканчивается постелью. Именно это пугало больше всего. Какой-то незнакомый парень выложил один миллион, чтобы залезть ко мне под юбку. Это унизительно! При всём при этом меня же будут считать шлюхой, а его — героем. Ни этого я хотела, когда шла на игры. Я просто хотела спасти сестрёнку, своего маленького утёнка, чтобы та избежала всего ужаса Голодных игр. Видимо, теперь шлейф спасительницы будет идти за мной вечно, и я обречена охранять её ото всех невзгод Капитолия.       Хорошо, что Гейл не знает об этом. Больше всего стыдно мне было бы перед ним.       Я закрываю глаза и представляю своего друга: в охотничьей куртке, с луком в руке, на спине колчан из самостоятельно вырезанных стрел. Вспоминаю его запах — запах леса; его глаза, которые смотрели на меня с нежностью; наше прощание перед моим отъездом. Ну вот, как мне ему объяснить, что теперь я — вещь, которую купил какой-то сумасшедший?       Засыпаю только утром. Снится кошмар, в котором я пытаюсь убежать от кого-то: он настигает меня, я поскальзываюсь и падаю с лестницы. Просыпаюсь, открываю глаза — лежу на полу со смятой простынёй на руках.       Через некоторое время приходит Эффи и сообщает, что я должна одеться к приходу Мелларка. Я возмущаюсь, говорю, что не буду одеваться для какого-то незнакомого мне мужчины. Эффи вспыхивает, говорит, что я должна выглядеть восхитительно, и что первая встреча должна пройти на высшем уровне. А мне плевать. Я буду собой!.. Но всё-таки Цинна делает своё дело — на мне красивое платье; волосы уложены.       Перед входом в зал переговоров я трясусь: то ли от страха, то ли от злости. Хочется, как только его увижу, высказать ему всё, что я думаю про него и про его способ заводить себе девушек. Воодушевленная придуманным текстом, я дёргаю ручку двери и открываю её.       В комнате уютная обстановка. Мебели немного: в основном два дивана, стоящие напротив друг друга, отделяемые кофейным столиком, на котором стоят две чашки и кофейник. Они серьёзно думают, что я буду пить с ним кофе? Да я ему его в лицо швырну.       — Мисс Китнисс Эвердин, — говорит сопровождающая меня Эффи, и быстро удаляется.       Он стоит около окна, спиной ко мне. На этот раз в сером пиджаке с переливающимися рукавами. Наверное, он ждал ухода Эффи, потому что после того, как хлопнула дверь, парень оборачивается.       И вся моя революционная речь вылетает из моей головы.       Он красивый. Невысокий, коренастый блондин, с голубыми, как небо, глазами. Развернувшись, он улыбнулся. Парень несколько секунд смотрит на меня, осматривая с головы до ног. Делает несколько шагов и останавливается. Я стою не в силах пошевелиться. Он подносит свою руку к затылку и на мгновенье отворачивается, но я всё же замечаю, как он закусывает нижнюю губу. Гейл всегда так делает, когда думает, что сказать. Создаётся ощущение, что он... стесняется? Я отвожу глаза, рассматривая картину на стене слева от меня. Краем глаза замечаю, как он направляется ко мне. Когда между нами остаётся пару шагов, он говорит:       — Я восхищен вашим смелым поступком. Я про сестру. Это достойно уважения. Меня зовут Пит Мелларк. Я, — он запинается, но, улыбнувшись, продолжает, — пекарь.       — Китнисс Эвердин.       — Давайте перейдём на ты, ведь нам долго придётся общаться. Хорошо?       — Хорошо.       Он снова улыбается. Его улыбка — заразительна настолько, что непроизвольно улыбаюсь и я. Пит жестом руки предлагает мне присесть и сам намерен расположиться напротив. Пока он идёт к своему дивану, я успеваю задать волнующий меня вопрос:       — Зачем?       — Зачем я тебя... — он старался избежать слово «купил», — зачем заплатил за тебя?       — Да, и довольно большие деньги, — устраиваюсь я на диване.       — Сумма для меня не такая уж и большая; и я уверен — ты стоишь больше.       От этого признания я даже поперхнулась — слышать такое от незнакомого парня было весьма... противоречиво.       — А заплатил, потому что не хотел, чтобы ты попала в руки к какому-нибудь извращенцу с нездоровыми наклонностями, которых тут — пруд пруди. Так что считай — я тебя спас.       — Спасибо, — грубо вырывается у меня.       Пит пересаживается ко мне, вынуждая меня дёрнуться.       — Я не из тех людей, которые насилуют, избивают и издеваются над девушками. Я хочу, чтобы мы подружились, Китнисс. Так будет проще нам обоим.       В его слова хочется верить, они вселяют надежду на адекватное общение. Но как говорится — доверяй, но проверяй.       — Вы... ты заплатил за меня. Что входит в мои обязанности?       Пит откидывается на спинку дивана.       — Будешь сопровождать меня на разные презентации, фуршеты; улыбаться...       — С последним будет сложнее.       — Вижу, — усмехается Пит. — В общем, будешь вести себя, как моя девушка.       Я удивленно перевожу на него взгляд — налицо явное несоответствие словам. Видимо, Пит это смекнул и поспешил исправиться.       — Без всяких там поцелуев и подобных действий. В свою очередь, я помогу тебе со спонсорами для твоих будущих трибутов — ты же теперь ментор. Ну, и никаких приставаний и домогательств. Это, по-моему, я уже говорил.       Он встаёт и протягивает мне руку.       — Договорились?       Я подозрительно кошусь на него. У меня нет выбора: он заплатил деньги и я обязана повиноваться. Протягиваю ему руку, и мы скрепляем договор рукопожатиями. Его руки нежные и теплые.       — Сейчас у меня важные дела. Езжай домой, побудь с родными, отдохни. Возьми вещи, которые тебе нужны и возвращайся через неделю. Ты будешь жить в моём доме. В отдельной комнате, разумеется.       Я киваю головой в знак соглашения. Видимо, это входит в контракт, который я подписала у Сноу.       Пит отворачивается, отходит к окну, что-то там высматривает, периодически кидает беглый взгляд на часы. Потом подходит ко мне настолько близко, что я чувствую запах его одеколона.       — И ещё одно. Никаких мужчин. И никаких любовных связей с ними я не потерплю. Твой единственный мужчина — это я.       Он пристально смотрит на меня, а точнее, на мои губы. Улыбается и направляется к выходу.       — До скорой встречи, мисс Эвердин, — говорит он, открывая дверь.       Я же не удостаиваю его ответом.