Вне игры

      Пытаясь шуметь поменьше, медленно открываю дверь своего дома в деревне Победителей — мне захотелось сделать сюрприз матери и Прим. В отдалённых комнатах дома слышны шаги; со стороны кухни доносится аромат чего-то печёного.       — Есть кто дома? — наигранно спрашиваю я.       Сразу же слышу топот двух пар ног. Навстречу вылетает Прим и тут же бросается мне на шею с возгласом:       — Китнисс приехала!       Я крепко обнимаю её и целую в лоб. Подоспевшая мама забирает у меня привезённые пакеты.       — Это вам от Цинны.       Меня усаживают за стол, угощая всем, что есть в доме. С момента переезда домашний холодильник пополнился продуктами, которые мы не могли позволить себе раньше. Это облегчало моей семье жизнь. Они не будут голодать, пока я буду жить в Капитолии. О своём скором отъезде я решила им пока не говорить — не хочу расстраивать раньше времени. Да и сама хочу на какое-то время забыть прожитый кошмар.       После того, как Прим продемонстрировала мне все наряды, созданные Цинной, я отправляюсь на встречу с Гейлом.       Он встречает меня на нашем старом месте, около ограды. Завидев его издалека, кидаюсь в его объятия. Некоторое время мы стоим прижавшись друг к другу. Я вдыхаю его знакомый мне аромат, который мне так не хватало.       Наставив ловушек и пристрелив несколько куропаток, мы располагаемся на выступе, недалеко от озера. Разложив всё, что было в корзинке, мы тихонько перекусываем.       — Как прошел тур? — вдруг спросил Гейл.       Обычно выслеживая добычу мы не разговариваем — таковы правила.       — Могло быть намного хуже, — вспоминаю я заявление Сноу о купле-продаже.       — Слышал в одиннадцатом ты произвела фурор.       На секунду закрываю глаза. Рута была из одиннадцатого Дистрикта. И я её не спасла…       — Я не могла прочитать то, что написала мне Эффи. Это было бы неправильно.       — Ты молодец, что говорила про чувства. Люди должны знать правду.       Эх, если бы люди знали, что скрывается за наградой победителя. Мне хотелось рассказать всё Гейлу. Упасть в его объятия и расплакаться, позволить пожалеть себя. Хотелось, чтобы он защитил меня, такую хрупкую и совсем еще несмышлёную девчушку. И я знала, что он бы защитил. Более того, пошёл бы напролом, заслоняя меня своей грудью; рискуя всем. Именно потому, и ещё потому, что я не хотела ранить его чувства, про Мелларка не было сказано ни слова.       — Но теперь всё будет, как прежде. Ты вернулась домой. Заживём счастливо, без игр, — изрек Хоторн.       Его бы слова, да в планы Бога. Я грустно перевела на него взгляд.       — Ничего не будет как прежде, Гейл.       — Что ты имеешь в виду? — было видно, как он напрягся, — всё закончилось. Ты вне игры.       — Ошибаешься, я как раз в центре всех событий, — разворачиваюсь я к нему лицом, — каждую ночь во сне я опять оказываюсь на арене; постоянно на моих руках умирает Рута; я стала ментором, и теперь каждый год я буду готовить детей на верную смерть; я буду видеть это, Гейл. А самое страшное, что Прим могут выбрать трибутом, и я уже не смогу стать добровольцем, — на последних словах я не выдержала и разрыдалась.       Гейл прижимает меня к себе, гладит по голове, прижимается губами ко лбу. А я плачу, хваталась за его куртку, как за спасательный круг. Как бы мне не было тяжело, рассказать ему всю правду у меня не хватает духа.       — Ещё мне нужно через неделю возвращаться в Капитолий, — вытирая слёзы, сообщаю я.       — Зачем?        Подготовка новых менторов, — вру я, — навыки, правила, приёмы.       Гейл удивленно поднимает бровь. Врать у меня не особо получается.       — Хеймитч разве ездил на такие курсы?       — Хеймитч? Да он до моего появления задницы поднять не мог, — улыбаюсь я.       Гейл смеётся. Его улыбку, ставшую для меня родной, навсегда хочется запечатлеть в своей памяти. Но почему-то вспоминаю улыбку Мелларка, пронзающую и привлекательную. Быстро встряхнув головой, отбрасываю непрошеный образ.

***

      Дверь в дом Хеймитча была открыта. Странный он мужик: дверь не запирает, зато спит с ножом в руках. Думала увижу его опять синюшным, но нет — перебирает какие-то бумаги, хмурится, что-то записывает. Слышит, что я зашла и отрывается от бумаги.       — Здравствуй, солнышко. Проходи, садись.       — Что ты делаешь? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с ним.       Он роется в бумагах, протягивает мне какую-то папку.       — Я вспомнил, где слышал про Мелларка. Он был одним из твоих спонсоров.       От удивления я раскрываю рот.       — Серьёзно? Ты забыл, что он был моим спонсором? Как такое вообще можно забыть?       Хеймитч сужает глаза, переводя их на бутылки в стороне. Ах, да. Как же я могла упустить такую мелкую деталь, как алкоголь!       — Плюс ко всему, спонсоров у тебя было много, а Мелларк тогда от имени отца выступал, поэтому я и не узнал его сразу.       Я лишь хмыкаю.       — Но не это главное. Взгляни, я нашёл кое-что интересное.       Открываю папку пробегаюсь глазами по документам. Какие-то счета, выплаты, незнакомые имена. Не понимая, к чему он клонит, перевожу взгляд на ментора.       — Это его перемещения за последние месяцы. Видишь, — он указывает третью колонку, — он достаточно часто посещает второй Дистрикт. А во время игры на счет ментору из второго Дистрикта была отправлена большая сумма денег.       — Ну и что? Он же шеф-повар. Тем более сомнительно, что золотые ребятки Второго Дистрикта не водят дружбу с таким влиятельным парнем.       Хеймитч открывает бутылку и, отпив, продолжает: — Вспомни, что тебе говорил Катон в финале у Рога Изобилия?       Судорожно вспоминаю нужный фрагмент. Так странно, но я помню всю игру до мельчайших подробностей, могу разложить её по времени и дате пребывания там.       Передо мной арена, Рог Изобилия, я и Катон. Мы стоим на платформе, вокруг неё бродят переродки, пытаясь дотянуться до нас. Катон у меня на прицеле, но я не могу выстрелить. Как ни как, парень — человек, хоть и является мне по совместительству врагом. Скалится, губы в крови, глаз подбит. Он стоит на краю; безоружный.       — Стреляй. Мне всё равно конец. Правильно. Так и должно быть. Раньше этого не понимал. Я только убивать и умею. Хотя... какая теперь разница.       Я вскакиваю со своего стула, закрываю рот руками от осознания произошедшего. Катон знал. Всё знал. Он пытался рассказать мне, но я не поняла. Деньги Мелларка были платой за смерть парня-убийцы. Игры не закончились, они продолжаются.       — Не ты выиграла эти игры. Мелларк сделал это за тебя, — подытоживает Хеймитч.