Дорогие мои читатели! Простите меня за задержку с главами У вашего автора закончились печеньки и вдохновение(( Но! Теперь, воспрянув духом, я могу дальше продолжать писать. Ваш M.Vazovski.
Пять минут. Ещё каких-то пять минут и смысл моего предназначения наконец-то наберёт обороты. Сижу на краешке кровати, где спит моя любимая сестрёнка. Прим свернулась калачиком и покрепче сжала в руках одеяло. Над её головой гордо восседает рыжее лохматое чудовище. Кот охраняет её сон. Нужно бы попрощаться, но не хочется её будить. Пусть она будет в далеком мире, который ей снится, чем здесь, со мной. Не хочу видеть её слезы и глаза, молящие об отмене решения. Знаю, что как только выйду за пределы своего блока, назад дороги не будет — никогда. Вроде бы меня должен захватить страх, как тогда перед началом игр, но его почему-то нет. Наверное, страх сам меня боится. Действительно, хватит мне бояться. Если суждено умереть за правое дело, хоть буду на шаг ближе к смертному огню президента Сноу, а если повезёт — то и смерть его увижу. Осталось пять минут до выхода. Вчера вечером было всё обговорено о плане побега: куда идти, как обмануть камеры и патруль, во сколько и где встречается банда безбашенных авантюристов. Мне приятно нас так называть, потому что любое другое сравнение нам не подходит. Мы действительно немного того... Вчерашним вечером я так же попрощалась с Гейлом. Ну, как попрощалась... Нельзя было к нему подойти и сказать: — Я тут поддержала идею об убийстве Сноу, так что ночью, вместе с победителями прошлых лет, втихаря мы угоняем один из планолётов и идём на верную смерть. Тебя не берём, потому что думаем, что ты нас сдашь. Пока. Пришлось придумывать на ходу. Застала я Гейла за испытанием одного из оружия в мастерской Битти. У меня было всего несколько минут на то, чтобы попрощаться, но при этом нужно было это сделать так, чтобы Хоторн ни о чём не догадался. Ничего умного мне в голову не пришло, как подскочить к нему и запечатлеть долгий поцелуй на его небритой щеке. Гейл на какое-то время впал в ступор, но потом скромно улыбнулся. — Чего это ты? — Гейл Хоторн, прости меня за всё. Помни, что ты — замечательный человек в моей жизни. Я благодарна Всевышнему за тебя, — проговорила я. От моего откровения глаза парня расширились. — Китнисс... Но я не дала ему продолжить: — Береги себя. Развернулась и сразу же повернулась обратно, так как Гейл мертвой хваткой вцепился в мою руку. — Что происходит? А ну, выкладывай! — Я просто решила сказать тебе это. Гейл прищурился: — Странно это. Такое ощущение, что прощаешься. — Прощаюсь? Ха! Скажешь тоже! — а сама держалась, чтобы не расплакаться. Быстро высвободилась и, помахав ему ручкой, выбежала из мастерской. Потом ещё долго плакала, закрывшись в туалете своего блока. Да уж... Нелепо всё, не так, как нужно. Вот сейчас уйду и ищи свищи, где я, что я. Мои дела накладывают неумолимый отпечаток на моих же любимых людей. Я сейчас сбегу, а что будет с Прим, мамой, Гейлом, когда Койн узнает о случившемся? Явно никого по головке не погладит. Сойка улетела. При мысли о разъяренной и одураченной Койн какой-то семнадцатилетней девчонкой, на лице появляется улыбка. Убить она меня решила, ага, как же! Раньше я никогда планов не разрабатывала. Более того, я вообще никогда не думала о последствиях. Сегодня всё поменяется. Плана у нашей команды по возвращению в Тринадцатый нет, а вот у меня есть. Возможно, я не вернусь, но другие должны. Так что я заранее написала записку Гейлу о том, что происходит, и положила под подушку Прим. Когда она спохватится и передаст конверт Хоторну, мы, надеюсь, будем уже близко к цели. Досчитав до десяти, я встаю, кидаю прощальный взгляд на свою семью и выхожу из блока.***
— Значит так: у вас будет не более десяти минут на то, чтобы добежать до планолета, загрузиться и вылететь из Тринадцатого, — объясняет нам Битти, пока мы разбираемся с обмундированием, — пока я буду вас прикрывать из кол-центра. Прошу вас, не шумите. Систему планолёта я уже запрограммировал, она доставит вас точно во Второй дистрикт. По понятным причинам, отслеживать мы вас не сможем. Связь — только по нашей с Хеймитчем рации. Удачи вам. — И пусть она всегда будем с нами, — передразнивает его Джоанна. — Знаем, слышали уже. Мы выстроились у входной двери в ангар, где покоятся планолёты, готовые к отправке. Наш боевой самолёт находится на третьей площадке: близко к вылету, далеко от двери. Слышу голос ментора из рации — пора выдвигаться. Направляющий — Финник, замыкающий — Пит. Пробегаю один из планолётов и вижу лежащего, вниз головой, солдата. От увиденного впадаю в ступор, на меня налетает Пит. Выругавшись, спрашивает в чём дело, я лишь показываю на парня. Неужели Хеймитч убил его? — Успокойся. Эбернети вколол ему снотворное, — говорит Пит, — или оглушил. Бежим. Планолёт нам достался небольшой. Сидим, как селёдки в банке. Душно и страшно одновременно. Когда мы поднимаемся и вылетаем из Тринадцатого, мои колени начинают дрожать.***
Летим мы долго, никогда не думала, что Панем — такая огромная страна. Пока мы летим, стараюсь не думать о том, с чем нам предстоит столкнуться. Мысли же так не думают. Постоянно возникают картинки нашего поражения. Вот что я за человек такой — всегда думаю о плохом. Мысли-то материальны. Кладу голову на плечо Пита. Медленное дыхание парня действует, как успокоительное. Как-то странно даже, моё сердце готово выпрыгнуть из груди и убежать далеко, а он спокойно дышит, ноль эмоций. Плавно перемещаю свой взгляд на руки Мелларка. Спокойны. Вдруг вижу быстрое дерганье его левой руки. Может, показалось? Вот ладонь лежит на его колене, как ни в чём не бывало. Мгновенье — дернулась. А потом опять ничего. Хочу спросить Пита, как он, но меня опережает Финник. На вопрос друга, Пит лишь улыбается, говоря, что нужно бы план обговорить. Одэйр пристально смотрит на него, как будто пытается прочесть мысли пекаря, потом открывает свой рюкзак и достает карту. — Нас высадят неподалеку от водонапорных башен, беспилотники показали, что они почти не охраняются. Потом нам нужно спуститься к речке и пойти вдоль неё около километра. Там будет нужный нам вход. — Почему мы высаживаемся во Втором, если нам нужно в Капитолий? — спрашиваю я. — Через Второй дистрикт пролегает подземная железная дорога, она заброшена, — говорит Пит. — Раньше по ней шёл поезд прямо в катакомбы Капитолия, что-то вроде секретного пути для президента. Такие вот, обходные пути существуют ещё в нескольких дистриктах, что бы его высочество Сноу мог шпионить за народом. Но несколько лет назад пути подорвали мятежники. Теперь Сноу боится туда даже носа сунуть, а нам это на руку. — Хм, получается Второй дистрикт находится ближе всех к Капитолию? — Ну, да. Как много мы не знаем о своей стране. Конечно, в школе нам преподают географию нашей родины. Но ни у кого даже в мыслях не было, что под городом есть потайные пути, по которым могут перемещаться Капитолийские шпионы. Может, Пит именно их искал в Двенадцатом? Садится наш планолет бесшумно в межгорье. Джоанна пытается его хоть как-то замаскировать, но Финник одергивает её — нужно выдвигаться. Проверив изначально охрану водонапорных башен, мы спускаемся к ним. Одэйр был прав: их никто не охраняет. Проверив маршрут, идём к реке. Дальше — вдоль неё. Двигаемся, как можно тише, не оставляя следов, хотя это очень сложно. Мой лук при мне, плюс ещё нож спрятан в обуви, рюкзак с припасами и патронами для других орудий. Идти с таким грузом быстро — полный финиш. Но нужно стараться. Через несколько километров делаем привал. Финник сосредоточен на карте. — Через два километра засада, — говорит он, — то ли патруль, то ли сборище людей, не могу понять. Джоанна выхватывает у него карту: — Может обойти? — предлагает она. — Не получится, — говорит Пит, — вход один. И, видимо, охраняем. — Так если вход под прицелом, вдруг внутри тоже кто-то есть? — говорю я. Все молчат, обдумывают сказанное мной. Первым подает голос Пит: — Не исключено. Кто-то и может засесть в глубине подземки, но сдается мне, прятаться они будут не особо далеко от выхода. Он просматривает наши лица, по которым понимает, что мы не можем домыслить суть сказанного. Поэтому он вздыхает и продолжает: — Дорога имеет несколько отводных путей, то есть тупиков. Заблудиться и сгинуть, не зная точной дороги — раз плюнуть. Плюс ко всему: освещения там нет. Я так думаю. — Тогда какой план, командир? — обращается к Питу Финник. Пит удивленно поднимает бровь. — Это ты мне? — А кому же ещё? — вступает в разговор Джоанна. — Ты единственный, кто знает Второй дистрикт. А ведь точно. Как же нам повезло, что нас сопровождает Пит. Без него мы сразу запутались во всех этих картах. Мелларк несколько секунд думает, проверяет карты, связывается по рации с Хеймитчем. Потом поднимает на нас свои небесно-голубые глаза. — Предлагаю выдвигаться вечером. На патруль будет легче напасть и отвлечь в сумерках. А сейчас отдых. И он садиться около старого дуба, закидывая ногу на ногу. Джоанна, пожимая плечами и размахивая топором, который ей соорудил Битти, ухмыльнувшись, отходит в тень, ближе к реке. Финник садится напротив Пита. А я остаюсь стоять на своем месте. Нужно чем-то себя занять, пока мы ждём нужного часа. Вызываюсь собрать дровишки для костра, нужно же нам перекусить перед миссией. Ближе к вечеру, когда сумерки стали спускаться на землю, мы устроились около затухающего костерка, для обсуждения плана действий. На траве карта местности, на которой находимся. — Я думаю, самым лучший способ будет разделиться. Двое отвлекут охрану, двое зайдут в туннель. Один уведет миротворцев вверх к башням, где мы заранее поставим ловушки, а другой — вниз к реке, там можно будет провести ток по проводу, все, кто будут на мокром песке — умрут, — спокойно говорит Пит, жестами показывая на карте точки. — Сам придумал? — интересуется Финник. Пит скромно улыбается. — Битти подсказал. Тут голос подаю я: — Туннель же будет охраняться. Пит поворачивается ко мне: — Убрать двух-трёх человек не проблема. Ну, как план? Мне нравится. Финник и Джоанна переглядываются. По им лицам видно, что они сомневаются. — Ну, это лучше, чем за ними бегать, — выдаёт Джоанна. Получив положительные ответы, Пит продолжает: — Тогда предлагаю вам, друзья мои, — смотрит он на Одэйра и Мэйсон, — отвлечь охрану. А тебе, Китнисс, пойти со мной в туннель. Я готова пойти за ним куда угодно. Главное, чтобы с ним ничего не случилось. Так что я радостно киваю головой. Финник пожимает плечами, ему всё равно, какую работу выполнять, а вот Джоанна не в восторге от этой идеи. — А почему, собственно, Китнисс? — вызывающе спрашивает она у всех, — ладно Мелларк, он капитолиец, если что скажет, что взял её в плен. Но почему Эвердин, а не кто-то другой? Финник пытается ей ответить, но она затыкает его фразой: — И не надо говорить, что она — символ революции! Инициатива Финника тут же гаснет. Обидно. Я бы может и уступила ей место, если бы не мой сопровождающий. Не могу я так взять и попрощаться с Питом здесь, в этом лесу, за шаг от возможной смерти. А вдруг его схватит Сноу и станет пытать в надежде на то, что своими страданиями я уговорю повстанцев сдаться?.. — Да мне без разницы, кого сопровождать по заброшенной дороге. Хочешь пойти ты — пожалуйста. Только знай, Джо, что там есть подземные воды, которые доходят до голени, и я тебя на себе не потащу! — говорит Пит. Как только парень упоминает воду, я вижу, как Джоанны кривится в презрительной гримасе. Мне знакомы её чувства — это страх. Джоанна боится воды? Нелепо. — Тем более у нас есть только один шанс убить Сноу, и нам нужен стрелок. Вот почему Китнисс, — заканчивает свою речь Пит. — А ещё она тебе нравится, — парирует Джоанна, — это тоже важный критерий! На её издевку Пит не обращает внимание, отводит глаза в сторону и незаметно для остальных касается моей ладони. Тепло его руки быстро разносит океан мурашек по моему телу. — Только попробуй не застрелить его с первого раза, — говорит Мэйсон, — я тебя убью! Я воспринимаю эту фразу, как жест согласия на мою персону. В это время Пит связывается с Хеймитчем и просит его прислать точные данные о людях около пещеры. Наступает тишина, мы ждём, рация молчит. Проходит минута и резкий голос Хеймитча кричит: — Вас обнаружили свои же. К вам на подходе один из планолётов Койн. Кто-то вас сдал, — и тут же отключается. Паника. Это всё из-за меня! Что же я наделала! Теперь миссия провалена, нас накажут как преступников! — Без паники! — строго говорит Финник. — Костёр оставляем, пусть будет ложным следом. Берём всё необходимое и действуем по плану. Вмиг приходит уверенность. Мы быстро хватаем оружие и разбредаемся согласно разработанной стратегии, предварительно поставив необходимые ловушки по пути к водонапорным башням. На развилке, неподалеку от главной тропы, мы расходимся. Боль прожигает моё сердце. А вдруг что-то пойдёт не так, и Джоанна с Финником пострадают? Не прощу себя, если с ними что-нибудь случится, ведь мы будем далеко и не сможем помочь им. Меня успокаивает только рука Пита, которой он держит мою ладонь: не больно, но достаточно крепко. Тихо добираемся до своего укрытия, останавливаемся, прячемся и ждём команды от остальных. Проходит немного времени, как до нас доносятся крики со стороны туннеля. Пит достает очки с эффектом ночного видения и приближения — новая разработка Битти, пока ещё не опробованная на поле боя, только в пределах тренировочного центра Тринадцатого, так что можно с гордостью сказать, что мы первопроходцы. — Группа миротворцев отправилась по маршруту Финника, — поясняет мне увиденное Мелларк. Слышится звук стрельбы. Стою и молюсь, чтобы никого из наших не убили. — Вот Джоанна увела других. У входа, как я и думал, остался один человек. На этих словах Пит встаёт в полный рост, вынимает что-то со стороны правого колена. Всё происходит так быстро, что я не успеваю даже подумать о том, что он собирается сделать. Смыл произошедшего доходит до меня только когда я вижу миротворца с ножом в сердце. Ошеломлённая я смотрю, как Пит с каменным лицом вынимает этот треклятый нож из тела парня. — Не знала, что ты так ловко ножами орудуешь, — говорю я. Пит удивленно смотрит на меня, нервно хмыкает. — Моя мать — победитель Голодных Игр, специалист по холодному оружию. Я только качаю головой. Для меня это новость, хотя про его родителей я была осведомлена, но никак не могла подумать, что и он может так же сражаться. — Китнисс, ты совсем не видишь очевидного, — говорит мне Пит, — пойдём, — и протягивает мне руку.***
Темнота и сырость давят на меня. Даже тусклый свет от фонариков не избавляет от мысли, что за нами следят. Пит сверяется с картой на каждой развилке и при каждом следующем повороте. Идя сюда, я могла предположить всё что угодно, но только не лабиринт. Пит говорит, что это никакой не лабиринт, просто извилистые пути, но у меня своё мнение на этот счёт. С каждым новым километром я всё ближе теснюсь к Мелларку. Его это забавляет и по его лицу заметно, что ему нравится сие положение. Дурные мысли лезут в голову и, чтобы как-то разрядить обстановку, я спрашиваю: — Джоанна так странно среагировала на твоё известие о сточных водах, она что, воды боится? Вижу, как лицо Пита на мгновенье касается улыбка. — У всех есть свои скелеты в шкафу, Китнисс, — поглядывает он на меня своими голубыми глазами, а я плавлюсь от его взгляда. — Согласись, странно опасаться жидкости, — говорю я. Слышу смех Пита. — Китнисс, шпион из тебя никудышный! — заявляет мне он. — Это не моя тайна. Если Джо захочет — поделится ею с тобой. Единственное, что могу сказать, ты живешь в стране, где нельзя громко ни единого слова сказать, либо окажешься по пояс в воде, куда случайно попадет электрический заряд. От такого «кристального» намёка моя челюсть падает. Пытать током, проходящим через воду. Ничего человеческого, хотя, чему я удивляюсь, наверняка, Сноу проделывал более изощренные наказания. Это срочно нужно прекратить! Дальше мы идём молча. И чем ближе мы к заветной цели, тем крепче начинает душить совесть. Ведь если нас рассекретили, то может уже гонятся за нами по этому проклятому туннелю, могут заблудиться и... сгинуть. Возможно, в числе сыщиков по наши души — Гейл. Из-за постоянных сомнений я, вместо того, чтобы следить за дорогой, начинаю постоянно оборачиваться и прислушиваться. В какой-то момент мои движения замечает Пит. Он сжимает мои плечи и облокачивает меня к стене. — За нами никто не гонится. Перестань оборачиваться. На секунду закрываю глаза и перевожу дух. — Это я нас сдала, — тихо каюсь я, — написав письмо Гейлу. Из-за меня миссия может быть провалена. Пит смотрит в упор, потом огорчённо улыбается. — Ты проговорилась Гейлу, а я вшил датчики слежения в костюмы. От такой новости мои глаза распахиваются еще шире. — Зачем? — Хм, за тем же, что и ты. Перестраховка. Вдруг что-то бы пошло не так. Моя возникшая улыбка быстро переходит в хохот. Правильно говорят — у дураков мысли сходятся! Пита заражает мой смех, теперь мы хохочем оба. А потом он приближается ко мне так близко, что сердце начинает стучать в два раза быстрее, а по телу проносятся галопом мурашки. Его рука касается моей щеки, и я чувствую его губы на своих. Поцелуй долгий, бодрящий, от него кружится голова. Хочется остановить мгновенье, продлив его вечность. Но вскоре у нас двоих заканчивается воздух, и мы останавливаемся, дышим так, как будто стометровку пробежали. Продолжаем свой путь. Через час я уже сбилась со счета, какой поворот мы проходим. Точно знаю, что мы уже под Капитолием. Пит рассматривает схемы, ориентируется по номерам на стенах. Их сложно не заметить: массивные нарисованные двух-трехзначные цифры располагаются на стенах туннеля. Их не видно, пока не наводишь на них свет. Я бы тут точно потерялась. Да тут бы кто угодно потерялся даже с картой. А Пит — молодец, быстро разыскивает цифры и нужные проходы. Где-то в глубине души затаилось тихое сомнение. Первый раз ли он здесь? Быстро ориентируется, идёт и почти не смотрит в карту, сверяется только на развилках. И ещё одно: он знал, что во Втором есть заброшенный туннель! Руки начинают холодеть. Нет. Всё это совпадения. Пит знает о туннеле, потому что его родственники здесь живут, и он здесь часто бывает. Плюс — военная подготовка: он же повстанец. — Знаешь, для человека пекущего булочки, ты слишком хорошо разбираешься в картоведении и неплохо ориентируешься на местности, знаешь тактику боя. Такое в школе Капитолия преподают? — выдержанно говорю я. Пит не смотрит на меня, но от света фонаря я вижу его сосредоточенное лицо, без тени эмоций. — С родителями-победителями была хорошая подготовка, — спустя время отвечает Пит, — ещё я повстанец, разбираться в картографии учат. — Нас не учили. — Может быть ты не способна к этому? — ухмыляется он. Какой же он все-таки жук! Почувствовал, видимо, что меня задели его превосходящие мои знания в ориентации местности. А меня задело! Ведь никто раньше не показывал, кроме меня, навык выживания в неизвестной местности. Но говорю я совсем другое: — А может быть ты — не пекарь?! Тут Пит поворачивается ко мне, щурит глаза и пристально смотрит. — Может и не пекарь, — говорит он. Ступор — первое, что приходит ко мне, а потом страх, но не из-за его слов. Неподалеку что-то скрипнуло. — Тихо! — шепчет Пит. — Здесь кто-то есть. Становится по-настоящему страшно. Будет обидно, если нас застрелят здесь. Пит прислушивается, и я вместе с ним. Скрип продолжился, но к нему прибавились шаги нескольких пар ног. Дело — дрянь. Видимо, Пит тоже это понял. Он берёт меня за плечи и четко чеканит каждое слово: — Нам нужно разделиться. — Нет! — Да! Их несколько. Если запутать их в коридорах катакомб, то можно выиграть время. Поэтому ты бежишь прямо и при первом же перекрестке сворачиваешь налево, не перепутай! Потом только прямо, никуда не сворачивая! Если всё правильно сделаешь, окажешься около железной двери. Прокрутишь круглую ручку два раза вправо, и ты в одном из отделений дворца президента. Дальше по карте, — и он сует мне смятый бумажный листок в верхний карман куртки. — А как же ты? — тихо шепчу я. — Не волнуйся. Я тебя найду! Беги! Напоследок я сама целую его.***
Бежать не сложно. Видимо, адреналин в моей крови зашкаливает. Когда я добегаю до перекрёстка, торможу и облокачиваюсь на стену туннеля, чтобы отдохнуть. Прислушиваюсь. Никто не бежит. Спокойно выдыхаю. Но это ненадолго. С одной из сторон слышу грохот и голоса. Сюда бегут, видимо, на перехват. Тут же срываюсь с места и бегу в левую сторону. На бегу снимаю лук с плеча и натягиваю тетиву. Немного мешкаюсь из-за звуков, как тут же на меня кто-то налетает. Я стреляю. Но попадаю в стену. — Это я! Китнисс! Я! — узнаю голос Пита. Черт! Я чуть не выстрелила в него! Сердце продолжает бешено колотиться. Мы не останавливаемся, бежим дальше. — Дорога может быть небезопасна. На выходе может быть ещё один патруль, — кричу я. — Навряд ли. Из этого туннеля множество выходов. Эти слова заставляют меня остановиться. — Как множество выходов? Почему мы тогда бежим к этому? Пит останавливается и переводит дух. — Потому что я знаю только один выход, — говорит он. — Откуда? Пит молчит. Его грудь вздымается при вдохе. Он отводит глаза. — Я уже был здесь, — грустно говорит он. И тогда все становится на места. Цифры, нарисованные на стенах, карта с обозначениями, один провожатый, одна дорога. Он сам составлял этот путь. Я хочу узнать зачем и по какой причине, но Пит меня одёргивает: — Когда-нибудь расскажу, но не сейчас. Он подходит ко мне, берёт мое лицо в свои руки: — Китнисс. Что бы не случилось, знай: я люблю тебя, и я сделаю всё для того, чтобы ты выжила. Я всегда буду тебя защищать. Всегда. Пит целует меня. Поцелуй ещё хлеще, чем был в прошлый раз. Мои мысли уносят меня в другой мир; мир,где я гордо могу признаться, что люблю его. Люблю этого пекаря с голубыми глазами, люблю его ванильный запах, люблю поцелуи, которые он мне дарит. Я вдруг осознаю, что хочу прожить с ним целую жизнь. И я буду бороться за его жизнь сильнее, чем за свою. Но почему-то у меня складывается ощущение, что такой поцелуй последний. Отрываемся друг от друга, когда слышим приближающиеся шаги. Резко повернувшись, бежим к долгожданной двери. За несколько метров до неё я слышу выстрелы. Пит забирает у меня автомат, и велит мне бежать и открывать дверь, пока он будет меня прикрывать. Повинуюсь. Дверь ржавая, открыть нереально. Я пытаюсь крутить ручку, но кроме скрипа ничего не происходит. Упираюсь ногой о стену, всем весом пытаюсь открыть эту злополучную дверь. Ко мне подбегает Пит, отстреливаясь, помогает мне, но его помощи хватает ненадолго: Пит вновь берётся за оружие. То ли бешеный адреналин гуляющий по моему телу, то ли жажда жизни, то ли последний рывок, но у меня получается открыть дверь именно тогда, когда миротворцы подходят к нам чуть ли не вплотную. Открыв дверь, я затаскиваю в неё Пита, который отстреливается. Вижу на его правом плече кровь: прострелили, но Мелларк не сдаётся. Вместе мы наваливаемся на дверь и закрываем её. В душе радость. — Мы сделали это! — кричу я и обнимаю Пита, который зарывается в моих волосах, целуя попутно в шею. — Полтора часа, — откуда ни возьмись раздаётся голос, — я думал, что времени уйдет намного меньше. Вы меня разочаровали. Оба. Этот голос. Липкий и жгучий. Неприятный, как змеиное шипение. Сноу. На смену радости пришёл страх. Я поворачиваюсь и вижу его со свитой, естественно. Мы попали в ловушку. Нас окружили. Пит инстинктивно заводит меня за спину. На что Сноу только разочарованно улыбается. — Знаете старую пословицу, Китнисс? Хочешь поймать шпиона — пошли шпиона. Хочешь поймать разбойника — шли разбойника, — его голос проникает в мои уши, заставляя тело содрогаться от мерзости, — хочешь поймать женщину, — тут он делает театральную паузу, — пошли... мужчину. Дальше всё происходит, как в страшном сне. Пит медленно отодвигается от меня и идёт по направлению к Сноу. Становится около него лицом ко мне. В глаза не смотрит, отворачивается. — Превосходная работа Пит! — ликует президент. — Служу Капитолию, — говорит Пит, становясь по стойке смирно. Наконец-то ВСЁ сложилось. Он заманил меня в ловушку. Поймал сойку. ОН меня ПРЕДАЛ. — Предатель! — кричу я, заставляя себя не плакать, хотя слёзы уже текут по моему лицу. — Мисс Эвердин, вы арестованы, как политический преступник! — чеканит Сноу. — В ваших интересах помогать нам в деле повстанцев. А что бы вам лучше думалось, приставляю к вам мистера Мелларка. Пит перечит Сноу, но тот быстро ставит парня на место: — Ты её купил. Она полностью в твоём распоряжении. Делай с ней всё, что хочешь, только не убивай. Пока, — и он уходит, оставляя меня наедине с Питом и миротворцами. Пит даже не смотрит в мою сторону. — В пятый отсек её, — холодно говорит он. На мгновенье он оборачивается, и я успеваю поймать его взгляд. Синие глаза.