Вне игры

      — И как, по-твоему, я должна это сделать? — наклоняю голову набок.       — А вот это самое интересное. Тебе не надо втираться к нему в доверие, нужно сделать так, чтобы он сам захотел тебе исповедаться. Начни с дружбы, а потом перейди на более мощную артиллерию, — спокойно объясняет Цинна.       — Какую именно? — с подозрением спрашиваю я, инстинктивно отодвигаясь от стилиста. И почему от его последних слов у меня мурашки по коже?       — Твоё оружие — любовь. Посели в голове Пита мысль, что он тебя любит, точнее, помоги ему это вспомнить.       Пока Цинна говорит, я ерзаю на кресле. Слова друга ставят в тупик не только мои мысли. Всё тело отзывается антипатией к его идее. Сидеть становится неудобно, ткань платья неприятно щекочет кожу, локоть чешется. Отворачиваюсь, чтобы обдумать предложение Цинны.       — Не хочу лгать. Не хочу вселять ложную надежду, — тихо говорю я, понимая, что второй обман вгонит меня в могилу руками Мелларка.       — Лгать? Только не говори мне, что Пит не интересует тебя как парень. Я вижу, как ты на него смотришь.       Я вспыхиваю. Прожигаю взглядом стилиста, а он лишь по-доброму усмехается.       — Пит меня ненавидит. С таким отношением сложно будет подружиться, — без эмоций парирую я.       — Не будь так категорична. Он обиделся — это верно. Но до ненависти не дошло. После твоих слов на интервью, Пит, как минимум, часа два светился.       Я вскакиваю и подхожу к окну. Да видела я его взгляд! До сих пор перед глазами. Тут есть над чем задуматься. И его заявление перед интервью намекает на недвусмысленное ко мне отношение.       — Ты хочешь, чтобы я опять влюбила его в себя? — спрашиваю я. Цинна кивает. Невыполнимо! Снова играть! Как я устала от этого!       Цинна встаёт и подлетает ко мне, берёт за плечи, заставляя посмотреть в его добрые глаза.       — Не влюбить, а напомнить, что он любит. И ты рано сдаёшься, моя Огненная птичка! Как раз сейчас и начинается твоя игра, в которой ты будешь управлять полем. Ведь ты у меня — королева, имеешь право на любой ход, — тут он смотрит на часы, присвистывает, целует меня в лоб. — Я помогу тебе со всем этим, — и уходит.       Со звуком закрывающейся двери приходит одиночество.       Ночью глаза сомкнуть так и не удаётся. Решетки на окнах напрягают, создавая ощущение запертой клетки. Хоть Сноу и позаботился, чтобы Сойка-пересмешница находилась в Капитолии в комфорте, впечатление тюремной камеры неистребимо.       Понимая, что не усну, я, предварительно отыскав в шкафу подходящую одежду, отправляюсь в душ. Сижу там около часа, пытаюсь свыкнуться с ролью несчастной влюбленной.       Историю однозначно не переделать. Придётся доигрывать, и не абы как, а так, чтобы заставить зрителей аплодировать стоя. Увлекательное представление мне предстоит. Главное — это даже не переход Мелларка на мою сторону, а найти способ связаться с Битти или Хеймитчем, или, если очень повезёт, с Гейлом. Хотя, последний из-за своей гордыни может и не удостоить меня своим вниманием. Так что нельзя тратить время на охотника, а нужно сразу пытаться связаться с центром.       Я улыбаюсь, понимая, что мне предстоит взломать компьютер пекаря. Ещё в Тринадцатом Битти, на всякий случай, обучил меня как пользоваться разными техническими устройствами. Вот случай и представился. Проверим мастерство в действии. Только сначала выберусь из своей комнаты.       Я крадусь к двери. Даже если за дверью моей комнаты стоит охрана из нескольких человек, то они меня не услышат. Ещё никто не мог обойти меня в умении подкрадываться к жертве.       Опускаю ладонь на фурнитуру двери и медленно опускаю ручку. Слышу, как тихо щелкает замок и дверь открывается. Не заперта. Странно. Не упускаю момента и быстро распахиваю дверь. Готовая двигаться дальше, краем глаза замечаю на стене, напротив моей двери, камеру слежения, которая сразу же реагирует на меня и загорается красным светом. Не двигаюсь. Интересно, что будет дальше? Сигнал не перестаёт освещать ближайшую территорию неярким алым светом. Сирены, которую я жду, так и нет. Пожимая плечами, я делаю шаг вперёд и... тут же упираюсь в прозрачную твёрдую стену.       Паника захлестывает меня. Страха закрытых помещений у меня никогда не было, но тут клаустрофобия накрывает меня с головой. Сначала одна, а потом и вторая ладонь врезаются в стену. Сердце стучит, как ненормальное, отбивая такой ритм, что, кажется, его стук слышен по всему дому. Но это не так. Вся паника раздаётся только в моей голове.       Бью в прозрачную преграду кулаком. На месте удара — острая боль, но она не отупляет моё желание преодолеть стену.       Барабаню в преграду, игнорирую звуки, которые разносятся от моих ударов. Как зверь в одной из ловушек, которые мы с Гейлом ставили в лесу. Вот и пришла пора платить сполна, охотница.       С такой охранной системой мне не попасть в кабинет Мелларка.       Как только мысль проносится в голове, открывается соседняя дверь. Кажется, меня услышали. Лихорадочно захлопываю дверь и прижимаюсь к стене около неё.       По звуку шагов, я понимаю, что в коридор выходит Мелларк. У него тяжелая поступь, которую сложно не заметить. За ним я слышу менее шумные, но всё-таки отчетливые шаги.       — Разговор окончен! — слышу бархатный голос Пита.       — Это несправедливо! — в уши врезается нервный голос девушки.       Значит, не по мою душу. От сердца отлегло. Боюсь представить, что бы было, если бы они направлялись сюда. А так — они просто ругаются. Я слышала их крики, когда разговаривала с Цинной.       — Послушай, Руби, ты нужна мне... во дворце. Твоя работа здесь окончена. И я не намерен это больше обсуждать! — рявкает Пит, и я слышу шаги уже на лестнице.       Девушка отвечает ему на ходу, он огрызается. Их голоса стихают и небольшими наплывами иногда доносятся на протяжении всей ночи. Возможно, поэтому я и не ложусь спать.       Интерес берёт вверх, но не могу разобрать ни одного слова.       К утру сон берёт вверх над любопытством.       Мне снится Гейл.       Мы в лесу Двенадцатого. Выслеживаем оленя. Битый час гоняем того по тропкам леса, но выстрелить никто из нас так и не удосуживается. Зверь будто читает наши мысли. Только натянешь тетиву, как он вмиг устремляется в другую сторону. Не помогают даже старые дедовские трюки. Олень уводит нас всё глубже в лес, где кроны деревьев гуще и свету сложнее проникнуть сквозь него; пахнет сыростью и листвой. Слышны крики лесных птиц и каких-то животных.       Бегу наперехват, но задеваю ногой выбравшийся из-под земли корень и падаю. Удар приходится на живот, боль резкая, но быстро проходит. Ко мне подбегает Гейл. Решаем загнать оленя в озеро.       План срабатывает, и зверь бежит по наложенному пути. Вижу, как Гейл скрывается за тернистыми кустами, значит, решил стрелять с холма. И как я об этом не догадалась? Веду оленя ближе к холму. Но Гейла на нём нет, а олень слишком близко. Искушение выстрелить берёт надо мной вверх. Отпускаю тетиву и она, пролетев со свистом, вонзается в мягкую плоть. Тут же слышу крик. Подбегаю и вижу, что стрела попала в Гейла.       Прямо ему в сердце.       — Ты предала меня! — хрипит он, и часто дышит, пытаясь восстановить дыхание.       — Я не хотела, — реву я и опускаюсь рядом с ним, обнимаю его голову, но уже поздно.       Крик вырывается из меня со страшной силой.       Свет, безжалостный и яркий, вонзается в мои глаза, не давая возможности спрятаться от него.       — Подъем! — командует голос.       Вскакиваю и вижу Пита, который раздвигает шторы.       Восстанавливаю дыхание и удивлённо смотрю на него. Что ему нужно?       Пит садиться на краешек кровати.       — Дай мне свою руку, — спокойно просит он.       Не двигаюсь, прищуриваю глаза. Испепеляю парня взглядом, на что он с улыбкой закатывает глаза. У него хорошее настроение? Но руку всё же протягиваю. Он нежно берет её и подносит к планшету, что расположен на его коленях. На экране появляется красная полоска, которая проходит путь от кончиков моих пальцев до запястья.       «Китнисс Эвердин. 17 лет. Дистрикт 12», — сообщает голос из планшета.       Я тут же одёргиваю руку.       — Что это?       Пит что-то печатает в планшете и параллельно отвечает мне:       — Система зафиксировала твои отпечатки пальцев, а с ними и соответствующие данные. Теперь, чего бы ты не коснулась: ручки двери, окна, телефона, система будет знать об этом и оповещать меня. Охрана теперь на новом уровне, Китнисс, — улыбается Пит. — Кстати, система создана Битти.       Грустно выдыхаю. Битти — гений. Помню, как в Тринадцатом он жаловался, что не может взломать сам себя.       — Я слышал, ты вчера опробовала прозрачную стену. Это — ночной контроль, включается только ночью с половины одиннадцатого по всему дому, — он обводит пальцем несуществующий круг. — Так что советую быть в спальне после десяти, а то застрянешь, например, на кухне на всю ночь.       Он встаёт и направляется к двери. Открывая её, он разворачивается ко мне:       — Приведи себя в порядок и спускайся завтракать. Мои слуги не обязаны тебя обслуживать, — и уходит, плавно закрывая за собой дверь.       Спускаюсь минут через десять. Пит сидит за столом, пьёт кофе, от запаха которого меня передёргивает. Не люблю кофе. Сажусь напротив Пита.       Стол сервирован и накрыт. Блюд несколько, и все они потрясающе вкусно пахнут.       Довольно улыбаюсь. Со вчерашнего дня безумно хочу есть. Радость во мне зашкаливает, когда я беру в руки ароматную булочку пропитанную сыром. Откусываю и издаю блаженный стон — какая же она вкусная!       — Китнисс, ма-не-ры, — в стиле Эффи делает мне замечание Пит, одаривая улыбкой.       Сконфуженно кладу булочку на тарелку и вытираю рот салфеткой. Далее продолжаю завтракать более сдержанно.       Когда я решаю налить себе чаю, на экране телевизора всплывает герб Капитолия. Наверное, какая-то очередная речь президента. Но нет. Пит нажимает на кнопки пульта, покоящегося около него. На экране загорается надпись «переадресовано в кабинет».       Мелларк встаёт и, не доходя до меня, напряженно вздыхает. Его пальцы с силой вонзаются в стол с такой силой, что оставляют после отчётливые следы. Он медленно, громко и часто дыша, оседает на пол. Вскакиваю со своего места, пытаюсь удержать Пита, чтобы тот, при падении, ни обо что не ударился. Вместе мы располагаемся на холодном полу. Пит лежит на спине, тяжело дышит, руками держится за голову.       — Пит, как тебе помочь? — мой голос дрожит от страха за него.       — Аптечка... — медленно начинает он, — внизу... в ящике... у плиты.       Бросаюсь к ящикам, выдвигаю несколько сразу, в одном из них находится миниатюрный чемоданчик. Открываю его и ахаю: в нём немыслимое количество разных склянок с жидкостями. И как из этого выбрать нужное?       — Шприц... — стонет Мелларк.       На дне аптечки я нахожу одноразовый шприц, оформленный виде карандаша. Никогда такой не видела. Подлетаю к Питу и целюсь в ближайшую ко мне ногу.       Когда игла шприца находится в миллиметрах от кожи, Пит открывает глаза и шепчет:       — В другую ногу, — и я сразу же вкалываю жидкость в указанную им конечность.       Как только лекарство полностью разливается по телу парня, он отключается.       Мои глаза округляются, и я начинаю трясти пекаря.       — Пит, очнись! Пожалуйста! Пит! — прикладываю ухо к его сердцу и улыбаюсь, когда слышу удары: жив.       Закусываю губу и жду, удерживая парня в своих объятиях.       — Сейчас... — слетает стон с губ светловолосого пекаря, — я... приду... в себя.       Мысленно прославляю Господа. И тут же в моей голове вспыхивает другая мысль.       Это мой шанс.       Зря ты, Пит, не приковал меня наручниками к батарее.       Целую парня в губы, быстро вскакиваю с места и несусь к входной двери. Разочарование настигает меня, когда я не обнаруживаю на ней ручки, только сенсорную панель на уровне глаз. Кладу руку на неё.       «Китнисс Эвердин. Доступ запрещён», — как гром среди ясного неба, звучит голос из панели, да так громко, что после этой фразы, я слышу уже знакомый голос, доносящийся из кухни:       — Китнисс!