Обречена его любить...

Пока слуги уносили тарелки из-под салата и ставили тушеную баранину с черносливом, за столом царило угнетающее молчание. Рейдон раздраженно отбивал рукояткой серебряного ножа рваный ритм, а я раскачивала остатки красного вина в хрустальном бокале. После бала отношения между нами стали хуже некуда. - Ешь и пей. Еще одного голодного обморока я не вынесу, - мрачно прорычал брат, вонзая вилку в ароматное мясо. - Это был единственный выход. И человеческая еда здесь не причем, - сдержанно ответила я. Не хочу подливать масла в огонь, но оно само льется. - А что «причем»? – елейно пропел Рейдон. Вилка в его руках согнулась вдвое. - Моя просьба сослаться на траур и не пойти на бал. Разве это было трудно? Брат вскочил из-за стола, опрокинув старинный стул из дуба с такой силой, что я подпрыгнула от неожиданности. - Он все равно уже узнал о тебе! Что я мог сделать? Да и Акацки Каин явно мог почувствовать твою силу в том аэропорту. Почему, думаешь, Куран пригласил тебя? Явно не из-за богатого внутреннего мира. А здесь мне крыть нечем. Да, я понимаю, что он прав, но надежда угольком тлела в моей душе. Я всегда мечтала о мужчине, который "разглядел" во мне "то самое". О таком, как Джастин. О том, кто знает меня настоящую. Меня. Рейдон любит меня, но только ту "меня", которую хочет видеть: умную, красивую, честную, мудрую и верную долгу. И ему. А это значит, что, во что бы то ни стало, я должна стать такой. Рейдон закрыл глаза, глубоко вздохнул и вышел из-за стола. Я тоже встала и… сразу же отправилась за ним. - Можно? – постучав, заглянула в кабинет я. Не отрывая взгляда от чего-то за стеклом, Рейдон коротко кивнул. Я быстро прошла, тихо притворив дверь, и села в кресло у потрескивающего дровами камина. Брат по-прежнему молча смотрел за окно, а я разглядывала его спину в белом свитере с широким воротом. «Соберись!» - приказала я себе, нервно расправила на коленях юбку и глубоко вдохнула. - Нужно объявить о помолвке. Рейдон резко обернулся и принялся скептично вглядываться в мои глаза со всей высоты своего немалого роста. Его лицо выражало мрачную задумчивость. - Да, это имеет смысл. Но ты должна думать прежде, чем говорить. - Я серьезно, Рей, - принялась растолковывать я, продолжая теребить многострадальную ткань. – Я думала об этом с тех пор, как приехала в Японию, а после бала эта мысль стала единственной в моей голове. И… Сбило меня теплое прикосновение. Рейдон присел на корточки у моих ног и нежно взял мои руки в свои. Они оказались теплыми и немного шершавыми. Такого тепла в его взгляде я не видела с тех пор, как мы танцевали на балу неделю назад. - Риса. Восемнадцать лет я ждал вот этих твоих слов. Они стали смыслом всего моего существования, - его лицо озарила грустная улыбка. И печаль сжала мое сердце. – Но все, чего я хочу – это твоего счастья. - Но я счастлива с тобой! – выпалила я в сердцах. - И я. Но тебе только восемнадцать. Ты не понимаешь, на что идешь. - Понимаю! – он за ребенка меня держит? - Послушай! Я не хочу отбирать у тебя свободу и право выбора, хотя свадьба дело вроде бы решенное… - тут он вздохнул, выпустил мои ладони и присел в кресло напротив, положив подбородок на сцепленные в замок руки. – Ты никогда не влюблялась по-настоящему и не знаешь, на что могут толкнуть такие сильные чувства. Не хочу, чтобы ты последовала за Юки Куран, и сам Канаме не хочу становиться. - Я не сбегу, - взгляд брата выражал скепсис, а я готова была заплакать от отчаяния. У нас нет выхода, а он думает о моих чувствах. – Не причиню тебе такую боль… Рейдон вскочил, словно ошпаренный и бросился мерять шагами кабинет. - Я много думал о помолвке, но это глупо. По этикету мы должны пригласить на бал не позже, чем за две недели до мероприятия, а за две недели расстроить помолвку Куран успеет. Как ни прискорбно, он прав. Конечно, король не станет действовать своими руками. Но итог будет один. - А если пригласить его на твой День Рождения? Рейдон остановился и сквозь прищур уставился в окно. - А там и сделать тебе предложение при всех. Эта мысль меня тоже посещала. - Да. Молчание затянулось. Мы оба обдумывали последствия этой ситуации. Для Рейдона это означало устоявшееся положение в обществе вампиров и незыблемое счастье. Я знаю, что он любит меня. По-настоящему. Для меня это значит все то же самое, а также избавление от возможной женитьбы с Кураном. И еще долг. Вечный супружеский долг и верность человеку, которого я люблю. Лишь как брата. Но я отдам ему все, что у меня есть. Это правильно. Это моя судьба. Так меня научили. - Хорошо. Я велю подготовить бал к назначенному числу. - Нет! – я вскочила с кресла, чуть не перекинув журнальный столик. Что-то внутри меня внезапно взбунтовалось от этих слов. Но я наглухо запечатала это «что-то». Непонимающий взгляд брата обратился ко мне. – Я его подготовлю. - Хорошо. Я была уже у входа, когда брат снова окликнул меня. - Риса? - Да? Он улыбался. - Мне нравиться. Я нахмурилась. О чем это он? – Когда ты зовешь меня так. - Рей… *** Я еще раз пробежала глазами список покупок и, удостоверившись в том, что ничего не забыла, сложила его в сумку. На часах уже перевалило за полдень, а его все нет. Терпеть не могу ждать, особенно днем. Это называется кражей времени, да и солнце утомляет. От него у меня разыгралась мигрень. - Добрый день. Что-нибудь закажете? – вежливо поинтересовался официант, пытаясь скрыть свое восхищение. - Да. Мятный чай и тирамису. - А мне эспрессо. Десерт тот же, спасибо, - пропел вошедший мужчина и, обогнув оторопевшего юношу, быстро клюнул меня в щеку. Внутри что-то ожило и воспламенилось от легкого прикосновения сухих горячих губ к коже. Даже мимолетное дыхание у виска было знакомым до боли. - И где твоя хваленая британская пунктуальность? – проворчала я, картинно стряхивая с красного свитера снег. - Дома забыл, - съязвил друг и, повесив заснеженную черную кожанку на спинку стула, присел напротив. Я так по нему соскучилась, что от одного взгляда на него внутри все сжималось. Прошло чуть больше месяца с нашей разлуки, а как будто бы вечность. Но я снова впитываю взглядом знакомые крупные черты лица, черные густые волосы, лучистые зеленые глаза, морозный румянец на аристократичном носу и щеках под острыми скулами, изогнутые в кривой улыбке губы и крепкие мышцы под вишневой футболкой. - Ты чего во мне дыру сверлишь? - А ты во мне? – отпарировала я, прищуривая глаза. - Ты изменилась, Ариста, - улыбка исчезает с лица аристократа. - А ты – нет, Джастин. Он медленно кивает и упирается локтями в стол между нами. - Зачем ты позвала меня сюда? Чтобы я смотрел, как ты выходишь замуж? – в его словах была мука, от которой в моем сердце что-то кольнуло. - Мне нужна твоя помощь. От этого зависит моя жизнь. Слова произвели поразительный эффект. Джастин выпрямился, натянувшись словно струна. Его подбородок вышел вперед. Признак ярости. Моя жизнь – это центр его вселенной. Я знаю это также точно, как и свое имя. Мы связаны так прочно, что эти путы ни перерезать, ни оборвать не возможно. От сердца к сердцу. Навечно. Я видела, как мысли сменяют друг друга в его глазах, и кивнула, соглашаясь с предположениями. Мы понимаем друг друга без слов. Они – всего лишь звуки. - Это единственный выход. - Я этого делать не стану, - внезапно яростно прошипел сквозь зубы мужчина. - Пожалуйста, - взмолилась я. - Ариста, нет! – по челюсти Джастина побежали желваки. – Ты же знаешь, что не могу! Да, я знаю. Тебе будет больно. Так больно, что передать нельзя. И я знаю это, но мой эгоизм побеждает в схватке. Именно поэтому прошу. - Пожалуйста, умоляю, - я даже схватила лежащую на столе руку. От этого парень поморщился. – Забери мою силу! Мне от нее нет проку, одни беды! – Джастин открыл рот, чтобы возразить, но я продолжила, бормоча еще быстрее. – Мне приходится голодать, Джас. Тут его взгляд изменился. Я ударила по больному. По чувству защитника, который ставит мои приоритеты выше своих. И эта его вечная самоотверженность заставляет меня чувствовать себя жалким ничтожеством. - Ты… голодала? – и снова мука в зеленых изумрудах его глаз. Я вижу, что почти победила. Он колеблется. – Хорошо. Облегчение, словно теплая кровь, растекается внутри меня. - Спасибо, я… - Только на время. И помни, сила вернется, если один из нас будет при смерти, - отрезал Джас и встал. Официант принялся быстро расставлять на столе заказ. По окончанию процессии, Джастин что-то быстро шепнул на ухо юноше, на что тот кивнул в сторону деревянной двери в углу и удалился. - Через минуту, - одними губами произнес друг и двинулся к туалету. Я мысленно отсчитывала шестьдесят секунд, глядя в окно на припаркованную машину с водителем и еще одним вампиром. Джастин сразу понял, что охраняют они меня, вот и придется теперь в туалете все делать. - Это я, - прошептала я в закрытую дверь, но это было излишне. Джастин спокойно чувствовал меня так же, как и любой другой вампир. Как только я вошла в маленькую комнатку с умывальником, дверь сразу захлопнулась. Джастин глубоко вдохнул и подошел ко мне совсем вплотную. - Будет неприятно, - шепнул он мне на ухо и обнял одной рукой. Я почувствовала себя такой хрупкой и нужной. От мужчины пахло бергамотом и дождем. Англия. Мое детство. Моя первая любовь. Сердце учащенно забилось от его близости и большой ладони на моей груди под свитером. Внизу живота завязался тугой узел. - Готова? – сбивчивым шепотом спросил Джас. Наши дыхания смешивались и это дурманило. - Да. Изумрудная радужка внезапно окрасилась алым, а мою грудь пронзила боль. Внутри все как будто замерзало, покрываясь корочкой льда. Боль, боль, боль. Боль… Секунды летели, как во сне, а с ними улетала и боль. - Все, - тихо прошептал Джастин почти в мои губы. Я бы отдала все на свете за его поцелуй. Такой же сладкий, как и тогда в Париже. Но я почти обручена. И я не Юки Куран. Встать на собственные ноги было делом нелегким. Оказалось, что к силе, пусть и сокрытой, я уже привыкла. Джастин нехотя выпустил меня из рук и одернул края свитера на мне. - Тебе нужно переодеться. Ты пахнешь мной, - при этих словах красивое лицо перекосилось в страдальческой гримасе. Я уже хотела выйти, как крепкая ладонь накрыла мои пальцы на входной ручке, останавливая. - Я приеду в любое время. Тебе нужно только позвонить. Да, я знаю, мой верный, любимый друг... *** Я вышла из машины и одернула подол платья-свитера из белого кашемира. И все-таки пришлось переодеться, чтобы Рейдон не учуял запах Джастина на мне. Джастин. Его дыхание на моем лице, красные глаза и боль в груди. Теперь в нем часть меня. Я невольно прикасаюсь кончиками пальцев к губам, а потом одергиваю себя. Не буду думать об этом сейчас. - Госпожа, - склонился в поклоне дворецкий и протянул руку, чтобы принять пальто. – У нас… Но мне уже не нужно было ничего говорить. Сила, витающая в теплом воздухе особняка, подавляла своим могуществом. Бросив дворецкому пальто, я, сломя голову, помчалась в кабинет Рейдона. Звук моих каблуков звонким эхом разносился по дому. Что случилось? Почему Куран здесь? Он узнал про мою силу? Я чуть не ворвалась в кабинет без стука, но вовремя одумалась и три раза ударила костяшками в дверь, предупреждая о собственном появлении. - Добрый вечер, мой Ангел. Знаю, что ты соскучилась, но в кабинет нужно входить только после разрешения войти, а не беспардонно вваливаться, - шутливо заметил из-за старинного дубового стола Рейдон и сложил ладони вместе. Это маска. Небрежная улыбка, шутливо-поучительный тон и расслабленная поза ничто, ели взглянуть в глаза. Кажется, что в них утонул целый мир. «Я поняла» - говорит мой взгляд. - Прости. Похоже, британские манеры остались на взлетной полосе аэропорта Хитроу, - я откидываю назад длинную до пояса косу. – Мне сказали, что у нас почетный гость. - Госпожа Камингаума, рад встрече с вами, - и от этого глубокого голоса мурашки бегут по спине. Я поворачиваюсь влево и легонько кланяюсь облокотившемуся на книжный шкаф гостю. Король, весь в черном, изучает меня из-под полуопущенных ресниц. - Добрый вечер, Куран-сама, - и сразу же переключаюсь на Рейдона. – Велю подать чай… - …в музыкальную комнату, мой Ангел, - согласно кивает брат. Задавать вопросы глупо, поэтому я прощаюсь с Рейдоном многообещающим взглядом и покидаю кабинет. Я раздаю указания дворецкому по пути в комнату, где меня уже ожидает горничная. На душе неспокойно. Пока Шира пытается привести меня в божеский вид, мои мысли продолжают вертеться вокруг происходящего. Остался ли на мне запах Джастина? Как он себя чувствует? Зачем пришел Куран? И все в таком духе. Спустя десять минут я уже в музыкальной комнате. Мой вид – безупречен. На мне длинное лавандовое платье, а волосы собраны в низкий пучок. Когда входят мужчины, я уже разливаю чай. В глазах брата вопрос. На лице короля маска спокойствия, за исключением дрогнувшего в улыбке уголка губ. Я бесстрашно смотрю в его глаза, которые кажутся мне почти черными сейчас. «Я больше не боюсь Вас, Куран Канаме. Смотрите! Ничего у меня нет!» - Прекрасно выглядите, - замечает гость и садится по правую руку от меня. Рейдон присаживается по левую. - И так. Значит, дружеский визит? – забрасываю удочку я, вручая гостю чашку с блюдцем, но при этом смотрю на брата, который осторожно потягивает чай. - Скорее, деловое предложение, - подтверждает мои наихудшие ожидания Куран. Я холодею. Сердце падает куда-то вниз. Я ощущаю, как оно бьется в пальцах ног. «О чем они говорили в кабинете? ". Стараясь отвлечься от мыслей, я начинаю намазывать масло на хлеб. Но дело только усугубляется. Я нервничаю так сильно, что на мягкой булке остаются глубокие следы от моих ногтей. Спешу избавиться от нее и подаю намазанную булку брату, за что получаю сухую улыбку. Он взглядом просит не задавать вопросов, но это выше моих сил. На кону моя судьба. Неизвестность пугает. - Чтобы это ни было, Вы, все же, здесь. В дверь стучат. Дворецкий оповещает Рейдона о посетителе. Брат ссылается на занятость, но гость настаивает. Лицо брата – холодная маска. Рейдон с опаской смотрит на меня, кланяется Курану и выходит. После того, как мы остались вдвоем, я чувствую себя нелепо. Словно букашка на предметном стекле микроскопа. - Вы боитесь меня? – разрушает тишину король и беззвучно ставит чашку с блюдцем на стол. Я позволяю себе взглянуть на Курана. Его небрежная поза с одной заброшенной ногой на другую выглядит не менее величественной, чем, скажем, гордая поступь на балу. Я разглядываю его нарочито медленно, начиная с ботинок и заканчивая волосами. - Вы специально избегаете моих глаз? – с насмешкой замечает мужчина. Я с удивлением замечаю тень эмоций на обычно равнодушном лице. Останавливаю взгляд на его переносице и улыбаюсь своим мыслям. Он раскусил меня как девчонку. - Нет. Это ответ на первый вопрос. - Хорошо. - И, да. Это на второй. Его лицо снова меняется. В нем вопрос. - И что же в них такого страшного? – спрашивает Куран и снова берет в руки чашку. Я поджимаю губы. Не знаю, как объяснить. Но он ждёт ответа. Заглядываю в карие вишни и выкладываю все, что есть на духу. - Когда я смотрю в Ваши глаза, я не могу лгать. Они вытаскивают из меня все мысли, которые я бы никогда не сказала в слух. Вы не даёте мне шанса на ложь и права на секрет. Не то, чтобы я люблю лгать... Я понимаю, что взгляд Курана Канапе изменился. В нем та же пустота и грусть, но лед в этих карих очах пошел сеткой трещин. - Чай был замечательным, - резко отрезал Куран, поднявшись, словно пружина. Я вскочила вслед за ним. Это повергло меня в отчаяние. Что же я опять наговорила? Язык мой – враг мой. Но я прокручиваю в голове весь наш короткий и пустой в своем содержании диалог. И не нахожу ничего, за что можно было бы чувствовать себя виноватой. - Простите, если я Вас чем-то обидела… Мне пришлось бежать, чтобы поспеть за королем. Мужчина остановился у входа и надел поданное дворецким пальто. - Передайте Рейдону мою благодарность за гостеприимство, - в прежнем ледяном тоне попрощался король и открыл дверь. Снежинки пахнули на мое лицо. Я ничего не понимаю. Я растеряна и унижена. Это приводит меня в бешенство. - Простите, Канаме-сама, - глубоко кланяюсь я, проглатывая гордость. И тут произошло то, чего я не ожидала. Ладонь, большая и прохладная, схватила меня за подбородок и резко подняла голову. От боли защемила шея. Но лицо Курана оказалось слишком близко. Так близко, что теплое дыхание касалось покрывшейся морозным румянцем кожи. А глаза… - Никогда. Не. Называйте. Меня. Так. И ушел в снегопад, оставив за собой боль и чувство еще большей униженности. Ни жива, ни мертва, я побрела в свою комнату, выгнала Ширу и заперла дверь. Унижение - постыдное и горькое, словно дешевый табак - разрывало лёгкие, выворачивало душу, пекло в глазах и на кончике языка. Как добралась, не помню. Помню, что выгнала Ширу и других горничных. Что это было? Что я сделала не так? За что? Я приложила ладони к щекам. Они были влажными от слез. - Ангел Мой, открой! Ты сидишь там уже два часа. Я вытерла ладонями щеки и отперла дверь. - Почему Куран ушёл так быстро? Я открыла рот, чтобы ответить, а потом закрыла его. И молча помотала головой. Рейдон сощурился, а потом резко переступил порог комнаты одним шагом и даже как-то грубо взял в руки моё лицо. - Ты плакала? Я рассказала о странном поведении Курана Канаме, не вдаваясь в подробности нашей беседы. Но Рейдону это было и не важно. Он уже завёлся. По его челюстям пошли желваки, а глаза полыхали яростью. - Он за это ответит, - отрезал брат и вышел, громко хлопнув дверью. Я должна была радоваться, что брат не отмахнулся от этой ситуации, а встал на мою защиту. Но в голову закралась гадостная параллель между мной и детской игрушкой, которую кто-то не хочет делиться... *** - Ты снова уезжаешь? – откладывая книгу на стол, недоумеваю я. Сколько можно? Я уже собственного брата дома почти не вижу. Не то, чтобы мне его не хватало, но дома действительно ужасно скучно. - Так нужно. У Совета дел невпроворот. Рейдон быстро целует меня в лоб и выходит из гостиной. Я спешу за ним, приподнимая полы платья. - Почему ты не отказал ему? Это же политика. А ты никогда не любил туда соваться. Или нет? Рейдон сунул руки в рукава предложенного дворецким пальто, и я подошла, чтобы поправить галстук. - Потому, что лучше быть союзником Курана, чем врагом. Особенно если учесть наше шаткое положение. Пока я затягивала узел крепче, Рей ласкал мою щеку. По моей спине проползли мурашки. И это были какие-то странные мурашки. - Хорошо, - нехотя протянула я и отстранилась, давая брату уйти. – Возвращайся скорее. Рейдон глянул на меня поверх плеча, нежно улыбнулся и скрылся за дверью. Вернется он, как всегда, под утро. А завтра, скорее всего, вместе с Акацки поедет к Курану, докладывать о проблемах насущных. Единственный плюс – до бала в честь Дня Рождения брата осталось чуть больше недели, поэтому я отправилась в свой собственный кабинет, чтобы проверить все приготовления. Его для меня обустроил Рейдон, пожертвовав одной гостевой комнатой. Замечательный сюрприз! Подборка музыки, проверка меню, приглашений и положительных ответов, подсчёт гостей. Я так глубоко ухожу в работу, что чуть не пропускаю звонок. На экране знакомое с детства лицо. - Да? – ставя галочку напротив одного из имен, деловито спрашиваю я. - Голос сытый, - поддразнивает меня Джастин. - Издеваешься, да? - Ничуть. Как продвигаются дела с приемом? - Нормально. Сейчас этим и занимаюсь, - откладывая записи, бормочу я и потираю переносицу. – Как ты? В трубке молчание. - Нормально, - наконец выдавливает друг. – Сил у тебя немеряно. Меня бьет чувство вины. Джастин может только брать и удерживать силу, а не использовать ее. По крайней мере, не силу чистокровного. Аристократа – да. Это естественно, что она душит его. - Мне жаль. Скоро все закончится, и мы сможем встретиться. Я обещаю. Как всегда не вовремя стучит дворецкий. Я прошу Джастина «повисеть» и разрешаю Акияме войти. - Госпожа, к Вам гость. Я недоумеваю. Ко мне? Кто? К тому же, каждый вампир знает, что сегодня собрание Совета и Рейдона дома нет. - Хорошо, я приму, - и уже в трубку. – Прости, дела. - Я буду ждать звонка, - в голосе Джастина тоска. - Я скучаю. - И я. Но я уже сбрасываю звонок, так как гость уже стоит в дверях и внимательно изучает меня ореховыми глазами. - Доброй ночи, Госпожа Камингаума, - кланяется мужчина. Я пытаюсь подавить удивление и придать лицу безмятежное выражение. - Что привело Вас ко мне, Господин Акацки? – я указываю на кресло перед моим столом. Вампир грациозно присаживается и принимает расслабленную позу, забросив одну ногу на другую, и начинает рыться во внутреннем кармане вязаного жакета. Спустя пару секунд на моем столе материализуется два письма и маленькая голубая коробочка. - Что это? – не удержавшись, спрашиваю я. Вампир терпеливо улыбается и кивает на первый конверт. Я бросаю на аристократа недоверчивый взгляд и вскрываю восковую печать Короля. Дорогая бумага ласкает подушечки пальцев, а каллиграфический почерк зрение: Многоуважаемый Камингаума Рейдон. Как Ваш друг, я не могу пропустить такого грандиозного события, как бал в честь Вашего Дня Рождения. С нетерпением буду ждать нашей встречи в назначенный день. С уважением, Куран Канаме. Я методично откладываю письмо в сторону, потом нахожу на столе бланк и ставлю галочку напротив двух имен сразу. Все во мне ликует. Главное, чтобы вечер прошел по плану. И тогда я перестану замирать от страха, услышав стук в дверь, получив письмо, увидев печальное лицо брата. - Вы же тоже придете, правда? – не отрываясь от списка, спрашиваю я. - Разумеется, - в тоне вампира слышна усмешка. Теперь беру в руки второе письмо и принимаюсь задумчиво вертеть его в руках. Я догадываюсь, что там написано. Но вот коробка… Взгляд аристократа прожигает меня. Он хочет спросить. Я тоже. Но мы оба молчим. Наконец, мое любопытство не выдерживает. Я ломаю вторую печать и достаю письмо. Оно немногим больше чем первое, больше напоминающее карточку. Многоуважаемая Камингаума Риса… Прочитав первую строчку, я вздыхаю. - Что-то не так? – о, Акацки-сану тоже любопытно. Похоже, бедный десница Курана даже не догадываться, что же произошло. Я прошу Вашего прощения за мое неподобающее поведение во время нашей последней встречи. Надеюсь, что не причинил Вам боли и не нанес повреждений. Я осознаю, что ранил Вашу гордость и чувства, но так сложились обстоятельства. Надеюсь, Вы примите мои извинения и скромный дар, прилагающийся к ним. С искренним сожалением и глубоким уважением, Канаме Куран. Жаль, что «искренние сожаления" выглядят как вульгарная подачка. Это дёшево и мерзко. Мне ничего не нужно. Было бы достаточно простого: "Извини". - Что Вас так разозлило? – немного нервно спросил аристократ. Я сложила письмо и вместе с нераскрытой коробочкой протянула гостю. Мужчина даже руки не поднял. Только метал взгляд от вещей к моему лицу. - Вы даже коробки не раскрыли. - Мне это не нужно, - холодно чеканя слова, произнесла я. – Мне ничего не нужно от Короля. - Это подарок. Его не возвращают, - настаивал Акацки. Он волнуется. Что, боится гнева «друга»? - Это откуп, - я старалась, чтобы голос не сломался. Было обидно. Я чувствовала себя такой дешевкой. - Я не стану брать этого, - сверкая ореховыми глазами, аристократ встал. - Как хотите. Шира! – громко позвала я. Горничная тут же отозвалась на зов и замерла в дверном проеме. Ее лицо напоминало лик призрака. Акацки грозно посмотрел на меня. - Риса-сан, пожалуйста, подумайте. Это же… Я встала и подарила мужчине тяжелый взгляд. - Я не задела бы гордости Короля, не растопчи он мою. Так и передайте, - и снова обратилась к служанке. – Шира, забери коробку. Это твое. Служанка трусливо взглянул на гостя, потом на меня и, несмело схватив со стола коробочку, исчезла из кабинета. Наверное решила, что меня злить опаснее. Между нами повисло тяжелое молчание. Только старинные часы громко тикали на моем столе. - Всего доброго, - наконец, вежливо поклонился аристократ и вышел из кабинета. Все закончилось. Я без сил упала в кресло и уставилась на письмо. - Я не прощу Вас, Куран Канаме. Я не прощаю тех, кто дерзостью отвечает на честность.