Обречена его любить...

Всё было на месте: закуски, напитки и оркестр. Но отсутствие цветов приводило меня в ужас. Этот день грозил свести с ума. - А где же желтые розы? – я в растерянности металась между вазами. - Привезли только белые, госпожа, - в голосе старого дворецкого было сожаление. А я чувствовала, что сейчас расплачусь. Я же так долго и тщательно все продумывала! Все, до мелочей, должно было быть идеальным в этот день. - Не отчаивайся, мой Ангел, - поцеловал меня в плечо Рейдон. Под седыми усами Акиямы мелькнула улыбка. – Белые тоже восхитительны. К тому же, подходят к твоему платью. И моему костюму. - Кстати, о тебе. Почему ты здесь? Скоро начнут прибывать гости! – напустилась на брата я. Но казалось, что ничего не сможет нарушить его душевного спокойствия. Рейдон, прямо таки, лучится счастьем. Я думаю, что виной всему помолвка, а не собственный День Рождения. И это его вселенское веселье раздражает взвинченную и растерянную меня. - Ну, как я выгляжу? – поправив белоснежный галстук, спросил Рейдон. - Как Адонис, - усмехнулась я, убирая с его лба непослушную прядь. - Адонис и Афродита. Это судьба, - и, поцеловав меня в лоб, ускакал прочь. - Вы сделали его счастливым, - пробормотал рядом старый дворецкий, а потом с поклоном торопливо добавил, - Госпожа. И я снова посмотрела в след брату. Отчего-то в моем сердце кольнуло. От осознания того, что не люблю его должным образом? Значит, нужно приложить больше усилий. Ведь, если он так меня любит, то и я должна постараться. У меня просто нет другого выбора. Я остановилась у большого зеркала в золотой раме. Афродита… да, сегодня я похожа на античную красавицу. Белоснежное платье в греческом стиле из белоснежного шелкового муслина легко падает к земле и тянется недлинным шлейфом. Под грудью красуется изящный золотой пояс, с плеч до пола ниспадает два крыла из газ-иллюзиона. Прическа состоит из хаотично собранных на затылке локонов. В ушах тяжелые золотые серьги с изумрудами, на руках парные широкие браслеты, а на шее плотно скрученный золотой жгут. Каблуки я не надела принципиально, заменив их золотыми сандалиями. Я прекрасна и это вселяет уверенность. Кто бы там чего не говорил, но платье существенно меняет внутренний мир женщины. Как хозяйке бала мне пришлось лично приветствовать всех прибывающих гостей. От улыбок уже сводит скулы, но я стоически выдерживаю это испытание. Из подъехавшей машины выходит одна из потенциальных невест Курана, поэтому я спешу распрощаться с особо дружелюбным пожилым аристократом. - Добрый вечер, Риса-сан, - кланяется девушка. Наверное, ее улыбка действительно искренняя, ведь карие глаза светятся теплом. Я отвечаю на любезность и лихорадочно пытаюсь вспомнить имя. - Миура-сан, добро пожаловать, - с облегчением произношу я. Девушка задорно встряхивает светлыми кудряшками и упархивает прочь в облаке лилового шифона. - Акияма, кого нет? Стоящий позади меня дворецкий быстро пролистывает список гостей. - Акацки-сан, Айдо-сан, Соуен-сан, Куран-сан и Его Величества, - быстро чеканит мужчина. Я запоздало понимаю, что «Куран-сан» это Шизука. Снова перечисляю в уме имена. И здорово пугаюсь. Такое впечатление, что королевская свита и сам Король решили саботировать бал. - Они приедут, Риса-сама. Должны приехать, - успокаивает меня Акияма. Я киваю, заламывая руки, но не верю в его слова. Сама не замечаю, что начинаю кусать губу. Нужно что-то делать. Пока я раздумываю, прибывает Шизука Куран. Мы вежливо раскланиваемся. - Акияма, пойди, предупреди Рейдона. Скажи, что задерживаемся, но не говори почему. Дворецкий с поклоном удалился. Сквозь тяжелую открытую дубовую дверь ворвался холодный мартовский ветер. Я зябко поежилась. Слишком легкое платье для подобных дел. - Вам следует больше заботиться о себе, - равнодушно заметил глубокий баритон над моей головой. Я моментально вздернула лицо навстречу прожигающим карим вишням. Изо рта так и рвалась фраза: «А Вам не следует заставлять виновника торжества ждать». Но я удержалась. Лучше вообще не буду говорить рядом с ним. Мало ли, что его обидит. Закусив губу, я присела в глубоком реверансе и взмахнула рукой, приглашая войти. - Добрый вечер, Риса-сан, - приветственно улыбнулся следующий за Кураном Акацки. - Доброй ночи, Каин-сан, - также вежливо улыбнулась я, а потом повернулась к стоящему за спиной дворецкому. – Больше ждать не станем. По истечению всех формальностей в виде поклонов Курану и моей приветственной речи, в зал спустился Рейдон. Его лицо лучилось счастьем, а взгляд искал меня. Как только брат спустился, его рука нашла мою и крепко сжала, переплетая наши пальцы. Акияма поднес нам бокалы. - Спасибо всем, кто пришел на этот праздник. Это большая честь для меня и моей сестры, - при этих словах Рейдон с нежность посмотрел на меня. Мои руки похолодели, и ком встал в горле. Мое место здесь. Мое место здесь. Я его люблю… - Но по традиции, хочу поднять этот бокал за здоровье Короля. – Рейдон встретился взглядом с Кураном и отсалютовал ему. Почему-то мне показалось, что между ними происходил молчаливый диалог. По спине пошли мурашки. - Пусть Ваше счастье будет таким же, как мое! Лицо Курана осветила тонкая улыбка, от которой в жилах стыла кровь. - За Короля! – эхом отозвался зал, и все осушили бокалы. А меня словно пригвоздили к полу. Воздуха стало мало. Но пришлось взять себя в руки. Я слегка пригубила вина и поставила бокал на поднос проходящего официанта. Это была не улыбка, а угроза. Это был не тост, а месть за мои тогдашние слезы. Рейдон слишком близко принял к сердцу все произошедшее. А может я просто дала ему повод? Что же происходит в этом странном мире? Если все на виду, то почему я ничего не вижу? Поздравление Короля и танец прошли для меня словно в тумане. Как будто меня там и вовсе не было, как будто я умерла. Что же ты сказал, Рейдон? А, главное, зачем? Вечер летел, словно на крыльях. Рейдон получал поздравления, танцевал с гостьями и получал от праздника все, что можно. А я просто приходила в себя в своем тихом одиноком уголке. - Вы потанцуете со мной? – ворвался в мои думы Куран. И я молча согласилась. Отказать нельзя, а для того, чтобы препираться нужно хотеть говорить. А я не хочу. Если открою рот, выскажу все, что накипело. А я и так уже слишком много сказала. Пора свои мысли и точку зрения держать при себе. Это не Англия. Меня вывели на середину зала, будто Иисуса на распятие. По крайней мере, мне так казалось. Горячая и властная рука легла на середину спины, как раз у кромки платья, заставляя чувствовать себя неловко. Оркестр заиграл, и мы понеслись в вальсе. Я не смотрела на лицо Курана, а только наблюдала за расплывающимися от скорости лицами восторженных гостей и моими парящими «крыльями» из газ-шифона. Наверное, это красиво. Я в белом, он в черном. Словно ночь и день, словно добро и зло. - Говорите со мной, - внезапно приказал партнер своим равнодушным, доводящим до ужаса, тоном. Я молчу. Чувствую, как рука на спине вдавливает меня в торс вампира, а другая больно сжимает пальцы. Он злится. Злюсь и я. Но больше чем злости во мне страха. Не за себя. За брата. - Я извинился. А вы не приняли подарка. Злиться должен я, - снова наигранно равнодушно. И я снова молчу, хотя так много хочу сказать. К концу танца боль в руке была почти невыносимой. Наверное, Куран просто не чувствовал своей силы, ведь даже такой грубиян как он не мог нарочито причинить боль девушке. Когда танец закончился, мне хотелось рыдать от облегчения, как физического, так и морального. Сила Курана подавляла меня где-то на интуитивном уровне. Возможно, все смотрели на нас не потому, что мы были прекрасны, а потому, что выглядели нелепо. Будто кролик, танцующий с удавом. И этот удав сейчас смотрел на меня внезапно печальными глазами. В этих карих очах была спрятана боль всего мира. И она топила меня в своей неожиданной глубине. Я как будто задыхалась. Мне нужно убежать от этого. Я так и делаю. Присаживаюсь в глубоком реверансе и, не глядя на партнера, ухожу прочь. - Риса, я сейчас сделаю объявление, - внезапно шепчет на ухо Рейдон, выловив меня из толпы гостей. Я прошу у него минуту и бегу на второй этаж. Нужно забрать его подарок. Надеюсь, это будет отличным приложением к нашей помолвке. Уже предвкушая радость брата, я забегаю в спальню. Обыскиваю прикроватные тумбы, туалетный столик, шкаф. Нигде нет. Наверное, оставила в кабинете. Ничего удивительного, ведь в последние пару дней столько всего навалилось, что я, порою, и голову свою теряю. - Дорогие гости. Я прошу минуту вашего внимания. В эту чудесную ночь, я хотел бы… О, нет! Быстрее, быстрее! Забегаю в кабинет под гулкий стук сердца в ушах. Ну, где же ты! Первым делом обыскиваю засыпанную бумагами поверхность стола, потом начинаю выдергивать из пазов ящички. На дне последнего я заметила небольшую синюю коробку и только протянула к ней руку, как что-то шевельнулось позади меня. А потом адская боль пронзила ребра и всю правую сторону грудной клетки. Я не могу закричать. Только беззвучно открываю рот, словно выброшенная на сушу рыба. Убийца. В моем доме убийца. Он крепко зажимает мне рот и еще глубже вгоняет тонкое лезвие под ребра. И от боли звенит в ушах. Я чувствую, как что-то теплое растекается внутри меня и вытекает на платье. Физические силы покидают меня слишком быстро, но вот моя сила возвращается. Чувствую, как холодеют пальцы на руках и ногах. Я не могу исцелиться. Оружие против вампиров… Прогоняя слабость, хватаюсь за руку убийцы и, собрав все силы, что во мне остались, поджигаю его. Я не знаю, как это вышло. Но он уже горит и кричит за моей спиной, выпуская меня из своих смертоносных объятий. Клинок выходит из меня с тихим шорохом и со звоном падает на пол. На столе звонит телефон. Это Джастин. Я знаю. Но не могу пошевелиться. Только хватаюсь за край столешницы. Запах горелого мяса, собственной крови и крики умирающего душат меня. Комната вертится перед глазами, словно волчок. Мне кажется, все происходит вечность. Но нет. С пылающими жаждой глазами в кабинет врывается Рейдон, а за ним Куран. На лице брата написан страх. В мертвенном лице Короля я не могу ничего разглядеть. - Помоги… те… - пытаюсь крикнуть я застывшим в ступоре мужчинам, но вырывается лишь еле слышный шепот. В глазах темнеет, а сил стоять больше нет. Меня подхватывают прежде, чем я касаюсь пола. Мне страшно. Я боюсь умирать. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Спасите меня! - Спаси ее! – кричит где-то надо мною брат. В его голосе страх, отчаяние. Меня бережно подхватывают на руки, словно фарфоровую куклу. Я пытаюсь избавиться от этих раздражающих черных пятен в глазах. И у меня ненадолго выходит. Один Бог знает, скольких усилий это требовало. Я могу увидеть лицо Рейдона. Раздавленного, сломленного, яростного и самоотверженного. - Я заплачу любую цену. Все, что хочешь, - с отчаянием шепчет брат и еще крепче прижимает меня к себе. Его белоснежный костюм становится грязным, с алыми пятнами моей крови. Моя голова мотается в сторону, чтобы посмотреть на Курана. Его лицо жестоко. Алые глаза сверкают яростью, а челюсть выдвинута вперед. Он смотрит на Рейдона. И ничего не делает. Тяжелое молчание давит не только на голову, но и на мою грудь, веки… - Нет, - из последних сил выдавливаю я. Не могу позволить Рейдону, моему славному, доброму Рейдону, пожертвовать всем ради меня. Я не достойна этого. Я даже его не люблю. Куран переводит на меня злобный взгляд. Я так хочу кричать, умолять его, чтобы он не согласился. Но не могу. Конечно, он все понимает. Канаме знает меня лучше, чем мой собственный брат. - По рукам, - все еще глядя на меня, произносит Король. И Рейдон рвано выдыхает от облегчения. Куран быстрым, яростным движением сметает все со стола, и брат осторожно укладывает меня на жесткую деревянную поверхность. Тяжесть на моей груди растет. Я задыхаюсь. - Она умирает, - сдавленно шепчет Рейдон. - Уходи, - рычит Куран. – Иди и успокой всех. Ее кровь сводит их с ума, - мужчина глубоко вздыхает. – Уходи! Его крик пугает меня больше, чем тот факт, что я, возможно, умру. Внезапно закрывшиеся веки взлетают, и я вижу только глубокие карие глаза надо мной и холодный расчет в них. - Не смотри на меня так, - быстро проговаривает Куран и разрывает платье в районе нижних ребер. – Если бы ты попросила меня о помощи, я бы ничего не взял взамен, - врачебный взгляд на рану. – Порвана артерия. Внутреннее кровотечение. Он говорит сам с собой. Если бы мы были в другой ситуации, я бы усмехнулась и сказала какую-нибудь глупость. Но не сейчас. Куран разрывает клыками собственное запястье, и я чувствую, что жажда затмевает разум. Запястье у моего рта лишает силы воли, но я упрямо мотаю головой. Хотя так хочу поддаться внутреннему зверю, вонзить клыки в эту драгоценную плоть и пить. Пить, чтобы жить, чтобы заглянуть в сердце этого ужасного, беспощадного, жестокого, но печального вампира. - Твоя гордость погубит тебя, - рычит Куран. Одна рука хватает мой затылок, и я чувствую горячие губы на своих губах. Сначала я теряюсь в собственных мыслях, но потом понимаю его идею и сжимаю челюсти с такой силой, что в голове звенит от усилий. Куран терзает мои губы до тех пор, пока я окончательно не теряю способность сопротивляться, и языком открывает мне рот. Горячая, густая и восхитительно вкусная кров перетекает в меня, будоража разум калейдоскопом эмоций. Но я слишком устала, чтобы разбираться в том, кому же из нас двоих они принадлежат: океан боли, разочарование, злость. Имели значение только горячие губы на моих губах и та горькая истома, которую они в себе заключали. Как только кровь Курана начала действовать, очищая сознание, боль накатила с еще большей силой. И я потеряла сознание прямо в его руках… *** Солнце беспощадно слепит глаза. Наверное поэтому мы вышли на улицу днем, ведь в Лондоне, наконец, выглянуло солнце. Такое желанное и долгожданное. - Ариста! – строго зовет меня родной голос. Джастин ждет меня в тени беседки, увитой желтыми розами. Его любимыми. Как истинный северянин он терпеть не может солнце. Настоящий вампир. Я поднимаю руки, и вода из искусственного озерка взлетает в воздух тысячей капелек. Они переливаются, словно сотни алмазов в солнечных лучах. А потом опадают. Поливать цветы – это здорово. Я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что Джастин не сердится на меня за баловство. Но его зеленые, словно листья клена, глаза лучатся нежностью, заботой, теплом. Я бегу к нему, наступая на дурацкое длинное платье из розовой тафты, которое тетя Мегги подарила мне на одиннадцатилетние. Джастин подхватывает меня и, подняв над головой, кружит. Я расставляю руки и чувствую, что лечу. Смеюсь. Так счастливо и звонко, что захватывает дух. Но стебли роз, увивающие беседку, начинают оживать. Они медленно подкрадываются ко мне, опутывают руки, ноги, шею и сдавливают грудь. Я начинаю задыхаться, смех замирает во рту. - Дыши, - громко приказывает незнакомый голос, и я проваливаюсь в темноту. Боль. Ужасная, дикая, необузданная. Волнами накатывающая на меня. Я хочу очнуться, хочу убедиться, что жива, но все силы отнимает дыхание. Каждый вдох, это как маленькая выигранная битва в великой войне. И мне, порою, кажется, что ей конца и края не будет видно. Иногда так хочется сдаться и больше не вкатывать этот сизифов камень на гору. Но каждый раз какой-то яростный и жутко не доброжелательный голос в голове заставляет меня начинать сначала. Дышать. Жить. Он как рука, которая вытягивает из бездны. Которая, даже если ты ее отпустил, сдавшись, все равно вытянет тебя из пасти смерти. - Она не приходит в себя. Ты же обещал, что поможешь! Мужчина в отчаянье. Я пытаюсь понять, кто это. Но не могу. Это не Джастин. И не тетушка Мегги. Вот все, что могу сказать. - Это было оружие против вампиров. И кончик шпаги застрял в ней, сломавшись, когда убийца вынул ее, - тихо, но угрожающе прошипел другой, отдаленно напоминающий кого-то, голос. - Но… Но я не слышу ничего больше, а снова проваливаюсь в бездну. Как будто земля снова начала крошиться под ногами. А может, это только снится мне? Да. Скорее всего. «Дыши», - снова приказывает голос в голове. И я снова подчиняюсь. Борьба. Вдох. Борьба. Выдох… Я просыпаюсь от саднящей боли в горле. Словно туда льют расплавленное железо. Жажда. - Пить, - хрипло прошу я. - Я позову господина, - суетливо шепчет Шира где-то у моей головы, и звук быстрых удаляющихся шагов тупой болью отдается в висках. Я пытаюсь открыть глаза. В спальне темно. Лишь слабый трепет единственной свечи отражается в зеркале трюмо. - Риса, - шумно выдыхает Рейдон. На его бледном измученном лице облегчение, тревога, горе. Брат быстро подходит к кровати и садится рядом на матрас. На нем уже не белый заляпанный кровью костюм, а чистая синяя рубашка и темные брюки. - Я почти сошел с ума, - тихо шепчет Рейдон и гладит мои волосы, руки, лицо. Его кадык дергается от волнения. Мне нужно его утешить, но вместо этого я просто разглядываю сетку вен на белоснежной крепкой шее. Мужчина замечает мой взгляд и, просунув руки под мою спину, приподнимает так, чтобы мое лицо оказалось у его плеча. - Пей. Пей сколько хочешь, - снова шепчет он. Я утыкаюсь носом в оголенную ключицу и вдыхаю запах барбариса и дерева. Господи, как же меня мучает жажда! - Прости, - задыхаясь от желания, бормочу я и осторожно, еле сдерживая зверя внутри себя, прокусываю нежную кожу клыками. Солоноватая, густая и теплая кровь перетекает в меня крупными глотками. Я вцепляюсь в плечи брата, вжимаюсь в его грудь, перелажу на колени, лишь бы быть ближе к этому жизнеспасительному нектару. Я пью и пью. Много. Жадно. Пока не начинаю чувствовать насыщение и проникающие в сердце чувства. Но только не мои. Как издалека, я вижу собственное размытое лицо глазами брата. И в его мыслях оно прекраснее, чем все красоты мира: золотые волосы взлохмачены, голубые глаза встревожены, а полные губы застыли в буковке «о». Это наша первая встреча – самый яркий момент в сердце брата, переполненный облегчением, удивлением, восхищением. А потом это перетекает в сотню сменяющих друг друга картинок. Но эмоции всегда одни: тревога, усталость, злость, обожание. Все какое-то странное, гипертрофированное. Словно эмоции увеличены в несколько раз. Но потом все перекрывает боль. Такая, что хочется рыдать, биться головой о стену, убегать. Я резко и неаккуратно отстраняюсь, оставляя на шее брата две рваные ранки. Это слишком личное, чтобы подсматривать. Пусть я и никогда не обменивалась кровью до этого, но уже ненавижу это. Сердце вампира – его тайна. И подсматривать, даже таким путем, это гнусно. - Прости меня, - тихо прошептала я, слизывая остатки крови возле затягивающегося следа от укуса. Рейдон не дал мне отстранится, а просто крепко прижал к себе, поглаживая по волосам. Я вдыхала его сладкий запах, слушала бег крови по венам, чувствовала биение сердца. Как же так выходит? Что же я увидела? И чего не увидела? Слишком ярко. Слишком чуждо было мне то, что я увидела. И что-то тревожило - что-то ускользнуло. Это не моё. Это секрет. Но все эти эмоции выбили меня из себя окончательно. - Он не попросил тебя, - внезапно прервал тишину Рейдон. Только спустя пару минут я поняла, о чем речь. Дрожь пробежала по моему позвоночнику. Куран. Сделка. Как я могла забыть? Я быстро перелезла с колен брата на кровать и подтянул ноги к груди. Мысли заполонили голову, словно стайка растревоженных летучих мышей. Неужели Куран не стал этого делать? Особенно после того, как узнал наверняка, что у меня есть сила. Он же не мог не почувствовать… Так как же так? И почему от этого у меня на душе неспокойно? - Знаешь, мы можем поговорить об этом позже, - снова разрушил тишину Рейдон и встал. Я перевела на него растерянный взгляд. Брат выглядел напряженным и уставшим. - Да, нам обоим нужно время на отдых, - согласно кивнула я. Рейдон вышел, а в меня словно вожжа попала. Выбравшись из постели, я быстро скинула испачканное в крови платье и медленно побрела в душ. Да, последствия не утешительны. Не терпелось смыть с себя последствия вчерашнего ужаса. Холодные струи уносили в водосток копоть мертвого убийцы, мою собственную кровь и… запах Курана. Мне вдруг стало тесно в собственном теле. Прикосновения его гибких пальцев к моей коже, горячие губы на моих губах, его кровь в моих жилах и жаркий шепот: «Если бы ты попросила меня о помощи, я бы ничего не взял взамен». Все это как будто сжигает меня изнутри. - Я сошла с ума… - обняв себя, тихо простонала я. Он ненавидит меня, желает лишь из прихоти, словно куклу из магазина детских игрушек. И то не факт. А я так реагирую на то, что и вовсе могло мне привидится. Наверное, я, все же, сошла с ума… Заснуть снова мне не дали суетящиеся в голове мысли. В предрассветных сумерках я надела теплый свитер и джинсы и, немного опираясь на стены, спустилась в гостиную. Какого же было мое изумление, когда в своем собственном кресле я увидела знакомую черноволосую макушку. Этот шанс я пропускать не стала и, на цыпочках прокравшись к креслу, со спины обняла парня. Мягкие, словно шелк, волосы приятно пахли и щекотали лицо. - Привет, - вместо тысячи слов прошептал Джастин и положил свою ладонь поверх моей. - Я жива. В камине тихо потрескивали угли, а за окном небо окрасилось румянцем подходящего дня. Старые напольные часы мерно тикали, отсчитывая минуты жизни, словно продавец сдачу. - Рейдон женится. Эта фраза рассмешила меня. - Спасибо, капитан очевидность. А я и не знала. Я быстро клюнула друга в макушку и шлепнулась в кресло Рейдона. Не смотря на все, что недавно произошло, я чувствую себя счастливой. Моей жизни ничего не угрожает, Джастин рядом, и неважно почему, а Рейдон… - Он женится не на тебе, - слова полоснули по сердцу, словно кнут, и упали куда-то в пустоту моего омертвевшего сознания. – Это цена за твою жизнь…