Обречена его любить...

- И куда ты поедешь? – тихо спрашиваю я, принимая сидячее положение. Собираю между пальцами покрывало на кровати Джастина, который сбрасывает вещи в спортивную сумку. Я знаю, что он не хочет оставлять меня накануне бала в честь помолвки Рейдона и Кимико, но и оставаться тоже не желает. Друг бросает на меня тяжелый взгляд и, застегнув молнию на сумке, садится рядом и притягивает к себе. Я кладу голову на крепкое плечо. В джинсах и растянутом свитере он выглядит таким обычным, таким… родным, как тогда, в Англии перед моим уездом. Мы часто покупали одинаковые вещи, а потом бродили по Лондону. - Не знаю. Думаю пока остаться в Японии. Токио. Да, определенно, - этот его лжезадумчивый взгляд и тон рассмешили меня. Откидываю голову назад и рвано посмеиваюсь. Джастин целует меня в висок, а потом утыкается в него лбом. От этого его действия по спине бегут мурашки. Жест слишком личный. Даже интимный. - А куда пойдешь ты? На этот вопрос у меня нет ответа. И это мучает меня. Мучает и не дает покоя. Послезавтра я останусь одна. Потеряю дом, брата. Чисто формально мы, конечно, останемся родственниками, но все снова станет как раньше: редкие письма, фото с дня рождения, телефонные разговоры раз в пол года. - Надеюсь, что посмотрю мир, - вздыхая, отвечаю я. Я не лгу. Просто вслух перебираю возможные варианты. Но что-то мне подсказывает, что не бывать этому. Возможно, Джастин тоже так думает, поэтому и похлопывает по плечу как-то обреченно. Да, он поджимает губы. - Ну, где твой оптимизм? – возмущаюсь я и, отстранившись, шутливо бью товарища кулаком в плечо. - Я, чтоб ты знала, самый безнадежный оптимист из всех существующих, - одна из черных бровей выгибается, делая его удрученное выражение лица еще более комичным. Я откидываюсь на подушки и заливаюсь смехом. Наполовину искренним, наполовину истеричным. Неужели это никогда не кончится? Этот сумбур? Как же хочется, наконец, почувствовать себя стабильно, чтобы проснуться утром и не думать о том, как же мне жить дальше? Где искать приют, покой, надежное плечо? Я прекращаю смеяться только тогда, когда понимаю, что плачу. Вытираю рукавом рубашки лицо, раскидываю руки и смотрю в побеленный потолок. Чувствую, что Джастин лежит рядом и смотрит на меня. - Говори, - не выдерживаю я тяжелого молчания. - Выходи за меня. Я поворачиваю головой. Джас лежит рядом, подпирая голову рукой, и серьезно вглядывается в мое лицо своими пронзительными зелеными глазами. Я тоже рассматриваю волевой подбородок, острые скулы, длинный ровный нос, широкий лоб, четко выраженные дуги густых бровей и маленькую веснушку на правой щеке. - Я… - Просто послушай, - запальчиво прерывает меня мужчина. И я удивляюсь. Он никогда не был столь эмоционален. – Рейдон женится на Миуре-сан, продолжит ваш род и свою активную политическую и бизнесс деятельность. А ты можешь стать свободной… И мысли рекой потекли в меня, заполняя уголки сознания и сердца пустыми надеждами. - Джас… - Выйдешь за меня, мы вернемся в Англию. Больше никакого Курана! Никаких клеток! Свобода, - его рука нежно касается моей щеки, и я накрываю ее своей. – Я покажу тебе весь мир. А потом у нас будут дети. Веселые, свободные, не связанные обязательствами. Эти слова ранят мое и без того искореженное сердце. Так больно… и так легко. Это мечта. Моя мечта… В дверь стучат. Я знаю, это Акияма. - Просто подумай. Не отвечай, - тихо шепчет Джастин и, поцеловав горячими губами мой лоб, быстро поднялся с кровати. - Машина подана, - сквозь дверь отчитывается дворецкий и уходит. Я тоже встаю. Джастин забрасывает на плечо спортивную сумку и, открыв дверь, выпускает вперед себя. Мы молча спускаемся на первый этаж. У тяжелой дубовой двери ждет Рейдон и Акияма. - Спасибо за помощь Рисе, - брат благодарно пожимает Джастину руку. - Береги ее, - отвечает на рукопожатие мужчина и поворачивается ко мне. – Подумай… И уходит в темноту апрельской ночи. Рейдон молча поднимается наверх, а я подхожу к окну и наблюдаю, как Джас самостоятельно бросает сумку в багажник и, перед тем, как сесть в машину, находит взглядом меня. Его улыбка и воздушный поцелуй это все, что остается перед моими глазами после того, как автомобиль исчезает в весенней тьме цвета индиго… - Госпожа, - окликает меня Акияма. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. – Господин ожидает Вас в своем кабинете. В голове какая-то пустота. Как будто весь резерв эмоций за сегодня уже исчерпан. Я молча следую за дворецким и вхожу в открытую для меня дверь. Рейдон поднимает усталый взгляд от бумаг и указывает на кресло перед столом. Я молча усаживаюсь и вопросительно смотрю на брата. Он не спешит начать разговор. Я тоже не тороплюсь. Скрещиваю руки на груди и забрасываю ногу на ногу. В голове тысяча предположений по поводу темы грядущей беседы. - Утром приедут рабочие, чтобы установить в саду беседку, фонари, постелить паркетные дорожки и многое другое. Я прошу тебя проследить за этим, так как Кимико-сан уехала с госпожой Миура выбирать платье и так далее, - в деловом тоне заключил Рейдон. Я взяла протянутые бумаги. – Это макет того, как все должно выглядеть. Разглядываю рисунки. Огромная беседка из белой ковки с гирляндами разбита прямо среди моего розария. На газоне светлый паркет, для удобства дам на каблуках. Вокруг одной трети беседки по наружному кругу идет как бы полукруглая сцена для камерного оркестра. Под старым дубом длинный стол с закусками и напитками, а над ним тент с бумажными фонариками. И весь сад украшен белыми гирляндами, словно упавшими на землю звездами. - Красиво, - выдыхаю я. Проглатываю слова черной зависти и выравниваю стопку листов о колено. - Есть еще пожелания? Брат внимательно всматривается в мое лицо. В его глазах какая-то непонятная буря эмоций. Я вижу в них желание высказаться, выкричаться, но Рейдон опускает взгляд на ручку, которую нервно крутит в руках. - Сыграешь что-нибудь? Я выуживаю скупую улыбку и поднимаюсь с кресла. Как оказалось, забот у меня на эти пару дней невпроворот. - Конечно. Брат сухо кивает и возвращает свое внимание документам. А мое сердце ноет и болит от этой недосказанности. Как будто меня скоро начнет тошнить словами, которые я держу в себе. Останавливаюсь у двери. - Прости меня за эту боль. Мне так жаль. Только не… ненавидь меня. И быстро ухожу прочь, слушая вдогонку собственное имя… *** Рассвет. Он прекрасен, словно начало. Начало нового дня, жизни, надежд. И начало моего конца… Я прохожу по спящему саду и нахожу место, где по чертежам должна быть беседка. Радиус нынешней лужайки был гораздо меньше нужной. Ну, что же. Я встаю посреди лужайки и прикидываю «поле битвы». Сосредотачиваюсь и поднимаю руки. Кусты роз начинают выходить из земли вместе с корнями и грунтом. Через минуту вокруг меня подвесной сад. Удерживая кусты в воздухе, поднимаю пласты газона из середины, там, где запланирован паркет, и перемещаю их на новообразовавшиеся залысины. Вот теперь то, что нужно! Дальше просто высаживаю розовые кусты туда, где есть место в дальней части сада. Готово. Как только я заканчиваю свою работу, приезжают строители. Весь жаркий, шумный и бесконечно долгий день я провожу в тени раскидистого дуба на покрывале с книгой в руках, наблюдая за суетливыми рабочими. Они кричат, колотят молотками и смеются. Какие же забавные эти люди. Такие свободные, живые, хрупкие. Я часто ощущаю взгляды мужчин на себе, но не придаю этому значения. Безусловно, красота вводит их в заблуждение. Громкий сигнал бьющего в железяку молотка оповещает об обеде. Рабочие кто группками, кто поодиночке, оккупируют газоны и скамейки и приступают к еде: бутерброды, бенто или просто кефир. - Можно? – спрашивает хриплый голос. Седовласый мужчина лет пятидесяти в синем комбинезоне стоит напротив меня. Добродушное лицо перерезают морщины. Усы и волосы с легкой залысиной серебрит седина. Рабочий загар покрывает всю кожу, придавая мужчине моложавый вид, а карие глаза светятся живым огнем и весельем. Я согласно киваю, откладываю книгу и подвигаюсь на пледе. Немного скрюченными от тяжелой работы пальцами мужчина развязывает узелок на коробочке с бенто, потом бережно складывает цветастый платочек и кладет его в нагрудный карман комбинезона. Он начинает трапезу в молчании, но, то и дело, я ловлю на себе печальный взгляд. - Что? – наконец, не выдерживаю нарастающего внутри любопытства я. - Уж больно вы печальны для невесты. Угощайтесь, - подвинул старик ко мне коробочку. Я подумала, что отказываться невежливо, поэтому взяла один кусочек омлета. Очень вкусно. - Да, это жена моя готовила. Руки у нее золотые. Характер ужасный, а руки золотые. Его любящий тон при упоминании недостатков своей половины заставил меня улыбнуться. - Я не невеста. Не хозяина дома, - внезапно, почему-то исправилась я. - А, ну, это дело поправимое. На такую красавицу много желающих должно быть, - согласно кивнул рабочий и отправил в рот еще один ролл. Я фыркнула и уставилась на парочку шутливо дерущихся молодцов. Они петушились и задирали друг друга под дружный смех и улюлюканье товарищей. - Не в красоте счастье, когда любви нет, - тихо прошептала я, но, судя по брошенному на меня взгляду, мужчина услышал. - Это ты верно подметила. Любовь – это не просто так. Любовь, это взаимоуважение, терпение, понимание и жертвенность. А все остальное… оно с годами проходит. - Вы считаете? - Да знаю я, деточка. Со своей-то благоверной я уже тридцать лет в браке. Душа в душу живем, - он глубоко вздохнул и достал из кармана цветастый платочек. – Нет, бывают, конечно, ссоримся. Но так ведь это у всех есть. Жизнь-то она такая, сама знаешь. Да и что говорить-то? На родителей свих посмотри, у них уму разуму поучись. И все придет, - его улыбка как будто сломала во мне что-то. - Нет у меня родителей. И не было. - Ясно, - как-то задумчиво пробормотал старичок, упаковывая пустую коробочку из-под бенто. Потом встал, тяжело опираясь о колени, и задорно улыбнулся мне той улыбкой, от которой обычно на сердце так тепло, что аж плакать охота. – Тогда тебе повезло. Сама будешь жизнь познавать. А это многого стоит. И ушел восвояси. А я так и осталась со своими мыслями. Неужели той любви, о которой пишут в книгах и мечтает каждый, не существует? *** - Можно? – после дробного стука, выглянула из-за двери русоволосая макушка. - Конечно. Появление Кимико в моей спальне привело меня в замешательство. С чего бы это? Мы же, вроде как, не лучшие подруги? Да и не подруги вовсе. Конечно, она меня не раздражает и не злит, но ее сияющее лицо выглядит так, будто я самый лучший и надежный человек в ее жизни. - Прости, я не хотела мешать, - обводя взглядом процессию вокруг меня, пропела она. - Почти закончили, - сообщила мне Шира, закрепляя на прическе украшение. Окончив работу, горничные сделали легкий книксен и удалились по мановению моей руки. Я обернулась к гостье. Девушка неловко мялась у входа в комнату, смущенной улыбкой стараясь скрыть нервозность. Мне, внезапно, так жаль ее стало. Сегодня она невеста Рейдона, завтра Курана, послезавтра снова Рейдона. Каждый миг, день, год своей жизни она провела в раздумьях о том, чьей же женой она стане. Кому из чужих мужчин доверится. - Ну, чего застыла, - в притворном недовольстве воскликнула я. – Эти горничные с корявыми ручонками неправильно застегнули колье. Миура радостно улыбнулась и, подхватив подол платья, быстро подошла, шурша юбками. Она поняла мою шутку, ведь никакого колье на мне не было. Вместо того, чтобы дать девушке исправить «ошибку» помощниц, я взяла ее за плечи и повернула к зеркалу рядом с собой. - Посмотри, какая ты красивая. Как фея. Кимико принялась придирчиво разглядывать свое отражение. Русые волосы собраны в корону из кос, на лице легкий мерцающий макияж. Платье в пол с пышной многослойной юбкой состоит из длинных лоскутов нежно-салатового и розового цветов. Вместо украшений ее шея, декольте, плечи и руки посыпаны мелкой мерцающей пудрой. Только на левом запястье красуется бутоньерка с розовой орхидеей. Мы с ней выглядели, как будто сошли с диснеевской сказки. Она – фея, я – ночь. Обтягивающее платье без бретелей из черно-синего бархата обтягивало изящную фигуру. Выглядело, словно усыпанное звездами ночное небо, мерцая на свету спрятанной в ворсинках серебряной пыльцой. Простой покрой скрашивал разрез чуть выше правого колена и два длинных крыла из темно-синей органзы прикрепленных к кромке спины платья под лопатками. Они тянулись по земле, будто два невесомых шлейфа, отливая серебром. Простая высокая гулька на самой макушке была украшена алмазной цепочкой у основания. Длинные изящные серьги спадали до самых ключиц, а на указательном пальце мерцало кольцо с бриллиантами и сапфирами. - А ты еще красивее. Мне до тебя далеко, - улыбнулась Кимико и положила свою ладонь поверх моей. - Не правда. Красивой тебя делает твоя доброта, любовь и улыбка, которую ты даришь всем без исключения. В этом ты так похожа на Рейдона. - Но он любит тебя, - грустно вздохнула девушка и отстранилась. В карих глазах блестел немой укор. Наверное, ей действительно нравится Рейдон. А это все, чего я хочу для него. - Меня он любит потому, что я его сестра. И проецирует это все на настоящую любовь. Но это не так. Любить мысль о любви не значит любить по-настоящему. - Спасибо, - с улыбкой ответила Кимико. – Так тебе помочь? Я ответила ей той же веселой улыбкой и бодро кивнула. Все не так уж и плохо, не так ли? Сад выглядит божественно ночью. Огни, снующие по тропинкам прекрасные гости, льющаяся под самое небо музыка. Все это как будто сбежало сюда из голливудского фильма о любви. В этот раз я не имела почти никакого отношения к организации праздника, поэтому просто стояла в стороне, потягивая великолепное вино и наслаждаясь непривычно теплой майской ночью. Мои мысли витали только вокруг предстоящего выступления. Сколько бы я не репетировала, волнение остается. Хорошо, хоть у вампиров все быстро заживает. У человека на пальцах уже давно мозоли были бы от количества часов проведенных мной за инструментом. - Добрый вечер, Риса-сан, - вежливо поздоровался Акацки-сан и склонился в легком поклоне. Его темно-синий костюм подходил к моему платью. От этой посетившей нас одновременно мысли мы широко улыбнулись друг другу. - Здравствуйте, Каин. Вы не против такого обращения? – отставляя бокал в сторону, спросила я. Мне неловко и непривычно постоянно употреблять уважительную форму. Надеюсь, его не затруднит дать положительный ответ. Да, и чего греха таить, как личность он мне симпатизирует. Мужчина засунул руки в карманы брюк и широко улыбнулся. - Абсолютно. - Тогда и вы меня Рисой зовите, - получив утвердительный кивок, я продолжила. – Как вы поживаете? - Это вопрос вежливости или забота? – шутливо сдвинув брови, спросил аристократ. Похоже, игривое настроение так и витает в воздухе. Мы дружно двинулись совершать неторопливый круг вокруг беседки, где некоторые пары уже плавно покачивались под музыку. - Забота. - Тогда, не очень, - лицо мужчины по-прежнему улыбалось, но на глаза легла тень. Ох, мне знаком этот взгляд. Дела сердечные. - Мне ли Вас не понимать? - Да, уж, - усмехнулся Акацки. Мы снова шли в молчании. То и дело, взгляд вампира обращался в сторону танцующих. Мне, почему-то, захотелось его поддержать. Ведь, я сейчас не в лучшем положении, чем он. От этого на душе чуточку легче, хотя так не должно быть. Это ведь подло. - Вы хороший мужчина. Когда-нибудь она это поймет. Для вампиров время не так уж и важно. - Возможно, для обычных вампиров и не важно. Но не для любящих, - философски заметил Акацки и остановился, повернувшись лицом к оркестру. – Прошло тридцать семь лет с тех пор, как мы знакомы, двадцать семь лет с тех пор, как я увидел в ней девушку и тысячу лет с тех пор, как я жду взаимности. Я не придумала, что еще ему сказать. Да и к чему демагогия? Акацки и сам все понимает. Оркестр начал играть медленную, но светлую и прекрасную мелодию, и танцующие шустро освободили площадку. Рейдон в роскошном сером костюме и плывущая, словно фея, солнечная и прекрасная Кимико рядом с ним предстали перед гостями. - Добрый вечер, господа. Я снова рад приветствовать Вас в моем доме, - с улыбкой начал Рейдон. Как ни старалась, я не смогла уловить фальши в его радостном и возвышенном тоне. И меня это задело. – Ваше Величество, - куда-то в сторону кивнул брат. Грациозной походкой черной пантеры к паре подплыл Куран, и гости, как один, склонились в приветствии. Сначала я думала, что с официозом покончено, но оркестр, внезапно, полностью замолк, а в руках Канаме я увидела золотую чашу инкрустированную рубинами, гранатом и редкими черными сапфирами, и такой же кинжал. - Зачем это? – тихо поинтересовалась я у Акацки. Вампир с удивлением взглянул на меня. - Вы не знали? – я отрицательно помотала головой, не отрывая глаз от процессии. – Это древний свадебный обряд вампиров. Его проводит вампир на класс выше брачующихся: чистокровных венчает король, аристократов – чистокровные и так далее. Дальше Акацки пришлось прерваться, так как началась клятва. Разрезав ладонь по диагонали, Рейдон сжал руку в кулак и, разместив ее над чашей так, чтобы кровь капала в кубок, принес клятву в вечной верности. Глаза всех присутствующих окрасились алым. Я тоже почувствовала выжигающую нутро жажду. Кровь Рейдона пахла бесподобно. В ее запахе перемешивались сладкие и свежие нотки, в то время, как кровь Кимико манила больше фруктовой сладостью. Я заметила, как рука девушки подрагивала над чашей, а в словах мелькали извиняющиеся нотки. - Вечно, - заключил Куран и отдал кубок Рейдону. - Вечно, - эхом отозвались брачующиеся. Дальше Рейдон отпил из чаши и, взяв в ладони сияющее счастьем лицо Кимико, через поцелуй разделил кровь с ней. Все дружно зааплодировали. Я только сейчас заметила, что крепко вцепилась в предплечье Акацки и не дышу. Отвожу взгляд от Рейдона, который с улыбкой вытирает уголок рта Кимико, и перевожу его на лицо Курана. Оно равнодушно, словно маска, а сам мужчина выглядит скучающим. Но он, как будто почувствовав мой взгляд, уперся своими пронзительными карими вишнями в мои. Я заметила, как слегка, словно мне и вовсе показалось, дрогнули уголки его губ. - А что потом? – не в силах оторвать взгляд, от глаз Канаме, тихо спросила я Каина. - А после бала, они должны испить крови друг друга и закрепить брак. Словно пощечина. Почему Рейдон не сказал мне этого в День его Рождения? От этой мысли на душе стало как-то… как будто на чистый холст плеснули банку белой и черной краски одновременно. - Вам дурно? – спохватился Акацки, накрывая мою ладонь под его рукой своими горячими пальцами. - Да, - призналась я и, вырвавшись, понеслась вглубь сада. Словно пьяная, я брела и спотыкалась в прогалинах галечной насыпи на тропинках. А потом и вовсе сняла осточертевшие каблуки. Когда свет гирлянд померк за спиной вместе со смехом и музыкой, я немного пришла в себя. В темном углу сада, куда были пересажены мои любимые желтые розы, я, наконец, смогла расслабиться. Над головой, в безлунном бархатном небе цвета индиго, засияли звезды. Мягкая, словно махровый ковер, трава, слегка поцелованная росой, щекотала босые ступни, особенно между пальцами. Вдох. Он не специально. Выдох. А если нет? Вдох. Это же Рейдон! Выдох. Ты его почти не знаешь! - Он не мог… - вслух простонала я и запоздало обернулась, осознав, что не одна. - Простите за вторжение. Я заметил, что Вам стало дурно, - предотвращая поток моих гневных вопросов, спокойно произнес Куран. Я хотела огрызнуться, но, встретив задумчивый и печальный взгляд, сдулась, как воздушный шарик. Почему я не могу злиться, когда он смотрит на меня… так? Когда в его раздражающе-равнодушных глазах отражаются звезды? Я позволила подойти ему совсем близко, а потом двинулась дальше. Пришлось держать туфли в одной руке, а второй придерживать подол платья. Канаме, в свою очередь, небрежно засунул руки в карманы брюк. Так мы молча и шли в глубину сада. Плечом к плечу. И на сердце мне было так спокойно, так безопасно, что хотелось продлить этот момент до скончания веков. Я знаю, что Канаме не влияет на мое настроение своей силой. Я это чувствую. Но даже если бы это было не так, все равно. Мне просто необходимо почувствовать себя хоть немножечко… счастливой. Пусть и так. Странно то, что Куран Канаме – это последнее существо на Земле, с которым я могла бы быть самой собой. Но в моей жизни все меняется так быстро, что загадывать не приходится. - Спасибо, что спасли мне жизнь, - тихо-тихо, чтобы не разрушить прекрасную сказку вокруг нас, произнесла я. Куран долго молчал прежде, чем ответить. - Не за что. В конце концов, это была не бескорыстная помощь. Я посмотрела на него из-под ресниц, вспоминая ту фразу, которая крутится в моей голове вот уже полтора месяца. «Если бы ты попросила меня о помощи, я бы ничего не взял взамен». Я знаю, что он тоже о ней помнит. Но мы все равно молчим. - Это же не Вы подослали того убийцу в мой дом? – наконец, выпалила я. - Вы действительно ничего не знали о том, как женятся вампиры? – в ответ задал вопрос Куран. Я уловила в его голосе насмешливые нотки. Его игривый тон стал для меня открытием. Но я тоже в долгу не останусь. - Но на Вашем месте, я бы убила Рейдона, - начала размышлять вслух я, не в состоянии скрыть широкую улыбку. – Какой смысл убивать то, что хочешь получить. - Да, это конечно ужасно со стороны Рейдона не осведомить об этом младшую сестру, - как будто я вовсе молчу, продолжил Куран. - Хотя, если бы покушение было на Рейдона, то все сразу бы заподозрили Вас, - чуть ли не хохоча, ответила я. - Вы даже не любите его. А если бы не убийца, то Вам пришлось бы делить с Рейдоном постель в ту ночь. И тут меня словно молния поразила. Я встала на месте, не в силах пошевелиться. Всю беспечность выключили, словно кнопкой на пульте. - Так Вы знали о том, что планировалась помолвка? Куран остановился и устремил на меня полный высокомерия и холода взгляд. - Я Король. Я знаю все. Мне стало трудно дышать. Ну конечно! Он же не идиот? А мы, как наивные дети, веровали в неведенье самого хитрого и умного вампира на планете. Я подавила горькую улыбку, разочаровавшись в собственном уме, смекалке и здравомыслии. - Но Вы ведь не посылали ко мне убийцу? – надежду в голосе расслышал даже Куран. Его глаза таили в себя тысячи ответов, но я поняла, что не хочу знать. - Хотя нет, не отвечайте. - Боитесь разочароваться во мне? – скривив тонкие губы в ядовитой ухмылке, спросил Канаме. Я резко развернулась и продолжила путь, размышляя над ответом. - Нет, не боюсь. Я и так знаю, что Вы ужасны. - Да. Я такой. Не рыцарь, коим меня себе представляет большинство барышень. - Вы эгоистичный, упрямый, хитрый, изворотливый, умный, беспощадный, и от этого жуткий до дрожи, - при этом моем перечислении недостатков Куран как-то сдавленно хмыкнул, но я продолжила, - самовлюбленный, прагматичный, алчный и мрачный. А еще Вы тиран и в душе у Вас черным черно. Я не смогла удержаться от смеха. Пожалуй, все это прозвучало так по-детски! - Хуже дьявола, - с мрачной ухмылкой заметил Куран. Но я решила подсластить пилюлю. - Ну, не скажите, - ожидающий взгляд Курана был полон любопытства. Он даже вынул руки из карманов и сцепил их за спиной. Мне тоже, внезапно, стало не до смеха, когда поняла, что сейчас скажу. Пришлось остановится. – Еще вы немножечко красивы и, совсем капельку, загадочны. Воздух между нами наэлектризовался так, что, казалось, в нем сверкают молнии. Мое сердце ушло в пятки, когда Куран взял мой подбородок двумя длинными прохладными пальцами и поднял лицо так, чтобы видеть мои глаза. - Не питайте романтических иллюзий на мой счет, - холодно отчеканил он. - Я ничего к Вам не испытываю. Не переживайте, - сквозь зубы процедила я, жалея о той слабости, которой поддалась ранее. И кто меня за язык тянул? Какого черта нужно было нести ту чепуху? Но сказанного не воротишь. - Ваше тело говорит другое, - холодным шепотом заключил Куран, а его глаза блеснули недобрым огнем. Прохладные пальцы соскользнули с моего подбородка и начали прокладывать невесомую дорожку вдоль шеи, минуя яремную впадинку, прямо к кромке платья. Те места, где его кожа соприкоснулась с моей, горели, словно след от ожога. Дыхание сбилось, а голову накрыл какой-то странный туман. И я просто не могла прекратить эту сладостную пытку. Глаза Курана уже сверкали надо мной, а от пиджака сладко пахло его особенным, неповторимым ароматом. - Выходите за меня. Его слова донеслись до меня, словно сквозь ватное одеяло. Я не заметила, что та рука, которая не ласкала мои обнаженные плечи, уже крепко удерживала меня за талию, не давая упасть с ослабевших ног. - Нет, - из последних сил цепляясь за рассудок, промямлила я. Даже если он не понял, прочитал по губам. - Почему? – в карих глазах горело упрямое недовольство. – У меня есть титул, власть, деньги. Все. А Вы даже не любите Рейдона. И того аристократа тоже. - И Вас я не люблю. И Вы меня тоже, - уже более осознанно ответила я, так как гадкая ладонь перестала плавить мой мозг, а просто обвила талию с другой стороны, уподобившись тем самым второй более культурной руке. - Любовь – чушь, - жестко отрезал мужчина, овевая мое лицо горячим облаком дыхания. И я снова была готова капитулировать перед этим то ли божеством, то ли дьяволом. - Тогда почему я? Почему не Ваша кузина, которая ответила Вам согласием? - Не стройте иллюзий, - снова ощетинился Куран и, наконец, высвободил меня из своих пожирающих разум объятий. – Просто Ваша верность брату это именно то, чем вы склонили чашу весов в свою сторону. Разум, чувство долга и верности – вот, что я ставлю превыше всего. Я растерянно уставилась на расстегнутую пуговицу на черной рубашке мужчины. Его слова повергли меня в шок. Этого я не ожидала. Чего угодно, но не этих слов. - Я вижу, Вы в замешательстве, - холодно подвел итог Куран. – Что же, госпожа Камингаума. Я даю Вам на раздумья время до Рождественского Бала. В эту ночь я оглашу имя своей Королевы. И он ушел. Оставив меня в полной растерянности. - Что? – тихим вздохом вырвалось из моей груди…