Одержимая

Он чувствовал себя абсолютно счастливым. Ветер трепал его волосы, холодил кожу и неприятно задувал в обрубок носа, но Тириону было наплевать. Звук хлопающих крыльев, ощущение теплой чешуи под ладонью и полет. Что может быть прекраснее? Он поднимался выше облаков, выше горных вершин, он мог бы, наверное, даже заглянуть в гости к Семерым. Тот, кто смог приручить дракона – больше чем человек. Даже если он уродливый карлик. Дракон, настоящий дракон, послушный его воле. Чего можно еще желать от жизни? С ощущением полета не сравнится ничто на свете. Ни любовь женщин, ни мудрость древних книг — ничто не может превзойти это чувство. Радостно смеясь, он направил Визериона вниз, туда, где, словно море, бушевала битва. Волны сталкивались друг с другом, рассыпая кровавую пену, а дракон, подчиняясь его приказам, поливал эту пену золотым огнем. Мелькнула огромная черная тень, захлопали крылья, и сверху спикировал Дрогон, черный и страшный, страшнее любого ночного кошмара. Тонкая фигурка на его загривке – Дейенерис, прекрасная и пугающая – обернулась к Тириону и что-то прокричала. Он не расслышал, но, судя по тому, что она указывала куда-то в самую гущу битвы, там требовалась его поддержка. Его, и его дракона. Он крепко взялся за повод и потянул вправо, направив Визериона туда, где, среди полчищ упырей, явился Великий Иной и где крошечной искрой сверкал светящийся меч Станниса Баратеона. То, что битва до сих пор не была проиграна — казалось настоящим чудом. Возможно, дело было в размере армии – никто и никогда, до этой поры, не собирал такого огромного воинства. Тут были рыцари и латники из всех семи королевств. Те, кто пришли на Север за Станнисом и те, кто присягнул Дейенерис, когда она без боя взяла Королевскую Гавань. Долина, Дорн, Простор, Штормовые земли — люди пришли отовсюду. Даже из истерзанных войной Речных земель. Даже с Железных островов. Тут были наемники, которых привел юный Гриф, теперь открыто называвший себя Эйегоном Таргариеном – знаменитые Золотые мечи. Были тут и Младшие сыновья, ожидавшие, что Тирион Ланнистер осыплет их золотом, хранившие поближе к сердцу подписанные им пергаменты. И Вороны-Буревестники, которые шли за Даарио Нахарисом, а сам Даарио Нахарис даже в глотку Дрогону залез бы самым первым, если бы туда отправлялась Дейенерис. Были тут и отряды, нанятые за Узким морем Джастином Масси по приказу Станниса, и множество наемников, не состоявших ни в каких отрядах, и продававших свои мечи всякому, кто заплатит, как Бронн до знакомства с ним. В одном строю шагали плечом к плечу Безупречные королевы Дейенерис, как один последовавшие за ней из Миерина, и остатки разгромленных церковных орденов, одичалые в косматых шкурах и дозорные со Стены в своих черных одеждах, даже разбойники – Торос из Мира привел с собой три сотни бойцов, из тех с кем вместе сеял хаос в Речных землях. Там, внизу, где войско людей сходилось в страшной битве с Иными и их ордами упырей, павшие, только что убитые в схватке, вставали с промерзшей земли и набрасывались на живых. Только непредставимо огромная численность войска до сих пор позволяла не только держаться, но и наступать. А возможно, дело было не в количестве тех, кто взялся за оружие, чтобы раз и навсегда покончить с угрозой, а всего в трех существах, последних оставшихся на свете драконах. Каждый раз, когда один из них выдыхал волну огня, в плотных рядах врага возникали гигантские дымящиеся просеки. Каждый раз, когда драконы издавали рев, сотрясавший все вокруг, ледяные чудища откликались воплями, в которых ярость сменялась страхом. Тирион проследил взглядом за Дрогоном, унесшим Дейенерис куда-то в сторону, и оглянулся в поисках Рейегаля, но не увидел его. Придется сделать все самостоятельно. Он поразился спокойствию, которое ощущал. Будь он внизу, вместе с теми, кто сражался на земле, у него бы тряслись поджилки и холодела спина от острого ощущения опасности, ярость бурлила бы в крови, словно кипящее вино, и туманила разум. Но здесь, на спине дракона, Тирион, даже чувствуя искрящуюся радость от самого полета, оставался спокоен и сосредоточен, словно не находился посреди битвы, исход которой решит судьбу всех живущих, а планировал атаку за столом, с пером в одной руке и кубком вина в другой. Он знал, чего хочет от него Дейенерис, и был уверен в том, что справится. Несколько взмахов золотистых крыльев, и вот прямо под ним оказался Великий Иной – чудовищное ледяное создание с горящими холодным синим светом глазами, окруженный плотной толпой упырей. Полуразложившиеся, с торчащими ребрами, челюстями и костями черепа, кое-как прикрытыми ошметками гниющей плоти, они все еще были опасны – обычное оружие не брало их, застревало, зацепившись за кости. Тирион сам видел, как один упырь, насквозь пронзенный копьем, схватился за древко руками, сбросил рыцаря, державшего копье, с коня, подтянул к себе и раздавил его голову голыми руками. Вместе с упырями сражались полчища мертвых зверей. Мертвые сумрачные коты с облезшей шкурой, но все еще острыми зубами и когтями. Мертвые медведи, отгрызавшие людям руки и головы огромными челюстями. Даже мертвые лютоволки – чудовищные сами по себе, и еще более страшные из-за разложения, затронувшего их, как и всех прочих. Всем этим кошмарным зверинцем управляли еще несколько Иных, в ледяных доспехах и с ледяными мечами, каждый из которых убил уже несколько десятков нападавших. Если Тирион не поможет, Станнис и его люди, вооруженные валирийской сталью и оружием из драконова стекла, не смогут пробиться к Великому Иному. А это будет означать конец всему. Еще немного и численность мертвого войска превысит численность войска живого. Нужно было действовать. Крепко держа повод, он заставил Визериона развернуться так, чтобы тот, выдыхая пламя, не задел людей. Если спалить Станниса Баратеона вместе с врагами – кто тогда доберется до чудища, командующего всеми этими тварями? Дрогон унес Дейенерис на левый фланг, Джон Сноу на Рейегале должен был нападать на упырей с тыла. Один только Тирион стоял сейчас между войском людей и смрадной пастью смерти, готовой поглотить всех сражающихся. Он заставил Визериона опуститься ниже и ударил его кнутом. Дракон взревел и испустил столб пламени, мгновенно спалившего дотла часть жертв, и поджегшего тех, кому не повезло находиться рядом. Ряды мертвого воинства дрогнули, но сомкнулись вновь спустя несколько мгновений, повинуясь приказам Иных. Однако этих мгновений хватило Станнису и его людям, чтобы вклиниться в плотный строй на несколько ярдов, разя врагов направо и налево. Визерион, хлопая крыльями, поднялся чуть выше, готовясь снова атаковать. Тирион погладил теплую чешую, преисполненный восторга перед этим прекрасным и смертоносным созданием. Он успел еще оглянуться, чтобы оценить обстановку, когда Визерион под ним вдруг задрожал, затрясся, беспорядочно хлопая крыльями, и начал падать вниз. Из его горла торчал огромный кусок льда, неизвестно откуда взявшийся. Острый конец вышел наружу с обратной стороны гибкой шеи и истекал капелью, тая от жара дракона. Дракон опускался все ниже и ниже, не в силах влететь. Паника охватила Тириона. Если Визерион неудачно упадет – он может раздавить его. В одно мгновение он отстегнул цепи, удерживавшие его в седле, и приготовился спрыгнуть, как только представится такая возможность. Визерион еще раз сильно дернулся, и Тириона выкинуло из седла. Земля, покрытая истоптанной грязью, вперемешку со снегом, рванулась ему навстречу, и Тирион отчаянно закричал… *** Тирион проснулся от собственного крика и, судорожно дернувшись, сел в постели. Его лоб был покрыт испариной, а в глазах стояли слезы. Каждую ночь с того черного дня он видел этот сон. Сон о том, как он потерял самое дорогое, что у него было. О том, как он, едва не приблизившийся к богам, снова стал просто уродливым карликом, пусть и с золотой цепью на шее. Он размотал простыни и меховое покрывало, обвившие его, когда он ворочался во сне, и слез с кровати. Накинув халат, он подошел к окну и налил себе вина из кувшина, стоявшего на столике. За окном царили холодные предрассветные сумерки. Засыпанная серым от пепла снегом Королевская Гавань напоминала труп огромного чудовища. Остовы сгоревших домов казались обломками костей, а уцелевшие крыши – кусками гнилой шкуры. Вонь, наполнявшая воздух, говорила о том, что чудовище сдохло давно, и успело основательно разложиться на радость воронам и червям. От души выругавшись, Тирион залпом допил вино и снова наполнил свою чашу. Вино немного притупляло боль, которую невозможно было утолить маковым молоком, потому что на душу мак не действует. Он сотни раз говорил себе, что так было нужно. Что, выходя на битву, каждый должен быть готов оставить свою жизнь там, среди лязга оружия и криков ярости. Что, благодаря его атаке, Дейенерис, Джон и Станнис смогли добраться до Великого Иного и уничтожить жуткую тварь, что с его смертью Иные растаяли, превратились в пар, и остались только мертвые звери и упыри, убить которых оказалось куда проще, когда на смену уничтоженным не поднимались все новые и новые. Всего этого Тирион не видел. Упав, он ударился головой и очнулся только следующим утром, когда все было уже кончено. Его не затоптали насмерть там, в гуще схватки, только потому, что Визерион, упавший рядом, закрыл его крылом. Едва открыв глаза, Тирион спросил у Миссандеи, сидевшей у его постели, о своем драконе. В ответ прозвучало то, чего он боялся больше всего на свете – Визерион мертв. Он тогда закрыл глаза, чтобы Миссандея не видела его слез, и попытался снова уснуть, но в голову непрошеными гостями лезли воспоминания – как он впервые увидел Визериона, как, припомнив все, что читал о драконах, ежедневно приносил ему целого барана, складывая подношения все ближе и ближе к дракону с каждым днем. Как впервые коснулся кремовой чешуи, ощутив ладонью жар под ней. Как, на всякий случай попрощавшись с жизнью, впервые взгромоздился на загривок своего — подумать только! — своего дракона. Тирион замотал головой, отгоняя болезненные мысли. У него было слишком много насущных проблем, чтобы позволять себе терзаться давно ушедшими. И все же, каждую ночь, в предутренних сумерках, он терзался памятью о прошлом, пытаясь заглушить назойливое чувство, что ими – им и его драконом – просто пожертвовали, чтобы добраться до врага. Станнис Баратеон, Джон Сноу и Дейенерис – два воина и Мать драконов — в том бою они действовали словно единое целое, предугадывая мысли друг друга, словно по какому-то волшебству догадываясь, что нужно сделать. А он, Тирион, просто сражался как мог, отвлек на себя чудовище и позволил им троим совершить задуманное. И теперь, проснувшись до рассвета, он пил и растравлял душевные раны, подсчитывая свои потери, самыми горькими из которых были дракон и девушка. Малышка Пенни – глупенькая, наивная, искренняя, готовая любить весь мир. Единственная женщина, после Тиши, любившая его просто за то, что он существует. Он потерял и ее здесь, в Королевской Гавани, перед тем, как они выступили на Север. Когда флот Эурона Грейджоя, приплывшего в Миерин, чтобы захватить драконов и их Мать, а в результате принесшего ей клятву верности, вошел в устье Черноводной, Тириону показалось, что они приплыли не туда. Город пылал, охваченный огнем сразу с нескольких сторон, улицы были запружены дерущимися людьми, и непонятно было — кто с кем дерется. Дрались на улицах и площадях, в Блошином конце и на холме Висеньи, перед Септой Бейелора и во дворе Красного Замка. Повсюду валялись гниющие трупы, издававшие зловоние. Словно все в Королевской Гавани разом сошли с ума. Оглушенный, он смотрел на происходящее, не в силах осознать, что происходит. Почему-то в тот момент он вспомнил о Серсее. Еще за день до того он предвкушал, как его сестра окажется в его власти, как он отберет у нее Утес Кастерли – его наследство, полученное ею подлым обманом. Но увидев хаос, творившийся в городе, он ощутил беспокойство. Охваченный тревожными мыслями, он не заметил, что Дейенерис оседлала Дрогона; пришел в себя лишь когда дракон взлетел над городом и издал рев, от которого, казалось, затряслись крепостные стены. В этот миг Тирион перестал волноваться о сестре и племянниках и почувствовал, как по спине продирает холодом от осознания, что Дейенерис на спине дракона кружит над городом совсем одна. Визерион заворочался на корме, раскрывая крылья и перекликаясь с Рейегалем, издававшим возбужденный рев с другого корабля. Тирион рванулся к своему дракону, вскарабкался в седло и, не пристегнув цепей к поясу, ударил его кнутом. Визерион взмыл в воздух, Рейегаль тоже рванулся вслед за братьями, и вот уже над Королевской Гаванью кружили три дракона. Словно не прошло трехсот лет. Тирион и Дейенерис приземлились перед Септой Бейелора, заставив толпу расступиться словно по мановению руки. Рейегаль, без всадника, продолжал кружить, видимо, проявляя интерес к новому месту. Дейенерис тогда привстала в стременах, чтобы ее могли увидеть как можно больше народа и прокричала: «Я ваша законная королева и я вернулась». Это было похоже на сон. Люди, один за другим, опускались на колени и склоняли головы, приветствуя возвращение законной правительницы… Как потом рассказывал Джорах Мормонт, оставшиеся высадились у Грязных ворот и поспешили за ними. Большинство народа побежало к холму Висеньи, чтобы поближе увидеть драконов, но кое-где стычки еще продолжались. Когда они ехали по улице Стали, их закидали камнями из пращей. Джорах сказал, что поднял щит, чтобы защитить Пенни, которую взял к себе в седло, но было поздно. Один камень ударил ее в висок. Она умерла не сразу. Когда спустя месяц прилетел ворон с паническим письмом «Стена атакована Иными и упырями. Их число огромно и постоянно прибывают новые. Если никто не придет к нам на помощь – Стена падет и очень скоро боги примут души всех жителей Семи Королевств» — она была еще жива. Когда они выступали на Север – она еще дышала. Варис потом рассказал ему, что Пенни умерла через три дня после того, как они выступили. Тирион до сих пор трусливо благодарил богов за то, что не присутствовал при ее смерти. Уезжая, он еще мог надеяться, что она выживет. Вернувшись, он узнал, что она умерла давно. Горечь от потери Визериона и время, прошедшее с ее смерти, сгладили его боль, но она не исчезла совсем. В такие часы, как сейчас, он неизменно вспоминал их – девушку и дракона, которые у него когда-то были. Нужно было позвать камердинера, чтобы помог одеться. Тирион вышел из спальни, и направился было к двери в коридор, когда услышал какой-то звук, донесшийся из спальни Сансы. Он замер и прислушался, в ночной тишине раздался всхлип, тихий, словно приглушенный подушкой, за ним еще один и еще. Тирион помедлил мгновение, но все же решился и, толкнув дверь, вошел в спальню своей жены. Санса плакала, уткнувшись лицом в подушку. Он залез на кровать, сел рядом с ней и положил руку ей на спину. Спрашивать, почему она плачет, казалось ему неуместным. Он не сомневался, что за время, прошедшее с того дня, когда она сбежала из города, а его обвинили в смерти Джоффри, ей довелось пережить немало ужасов, так что ему хотелось просто дать ей понять, что она может найти у него поддержку и утешение. Он гладил ее по спине до тех пор, пока ее слезы не иссякли. Она подняла заплаканное лицо и посмотрела на него. В медленно светлеющих сумерках ее глаза казались черными и взгляд этих глаз был совсем не таким как раньше. Она словно повзрослела на двадцать лет за те пять, что прошли с их последней встречи. Когда-то это были глаза наивной девочки, верившей в благородных рыцарей. Теперь же в них читались усталость и спокойствие женщины, видевшей слишком много. — Милорд, я разбудила вас? – она аккуратно промокнула глаза уголком простыни. – Прошу меня простить. Я не хотела. — Нет, не разбудили, — он хотел, было уйти, но что-то заставило его задержаться. – Я тоже проснулся рано. — В таком случае я рада, что не доставила вам неудобств. — Санса, почему вы плакали? – на ее лицо возвращалось привычное выражение учтивости, и ему захотелось еще хоть на миг увидеть ее настоящую. – Я понимаю, что вам не хочется рассказывать. Но, возможно, я смогу вам помочь. Хотите, расскажу, почему не спал я? — Расскажите, милорд, — она сейчас выглядела странно, словно хотела надеть маску, да так и не донесла до лица. Ее губы уже сложились в привычную учтивую полуулыбку, но глаза все еще оставались живыми. Тирион набрался храбрости и рассказал ей все. Рассказал, что каждый день видит сон о смерти Визериона, что вспоминает Пенни, которая погибла так нелепо, что его до сих пор мучает, что он оказался в Королевской Гавани слишком поздно для того, чтобы защитить племянников, что жалеет даже сестру, хотя много лет ненавидел ее. Рассказал, что страшно боится за Джейме, который ожидал королевского суда в камере для узников знатного рода. Чем больше он рассказывал – тем больше менялось лицо Сансы. Маска учтивости, пусть и не надетая до конца, сползла с ее лица, уголки губ опустились, а в глазах снова заблестели слезы. — Милорд, мне так жаль, — она протянула руку, словно хотела коснуться его, но, помедлив, опустила ее на колени. – Я очень вам сочувствую и жалею, что не могу помочь. — Санса, вы уже помогли. Я знаю, что не достоин вашего сочувствия, и все же вы сочувствуете мне – это заставляет меня думать о себе чуть лучше. Я совершил много ужасных поступков и еще больше ошибок. Видимо я заслужил гнев богов. Не знаю только, почему другие должны страдать, чтобы я понес наказание. — Не говорите так, милорд. Боги не наказывают других за наши грехи. Просто… — она запнулась и зябко передернула плечами. – Просто люди иногда делают… плохие вещи. Я… хотите я расскажу вам, почему плакала? Тирион осторожно кивнул, побоявшись, что если скажет вслух – отпугнет ее. — Вы знаете, что из Королевской Гавани меня увез лорд Бейлиш? Тирион снова кивнул. Об этом он уже слышал. — Он собирался выдать меня замуж за сира Гарольда Хардинга. Говорил, что к тому времени я уже овдовею, а если нет – наш брак можно признать недействительным. И собирался со временем открыть, что я не его внебрачная дочь, а Санса Старк, и на этом основании потребовать для меня Север. — Гарольд Хардинг, — Тирион задумчиво почесал обрубок носа. – Это не тот ли, которого называют «Гарри-наследник». — Он самый, милорд. А потом мы с лордом Бейлишем поехали в Харренхолл и по дороге попали к разбойникам. Они перебили охрану, а нас отвезли к себе в логово. И там я увидела… Там я увидела маму. Тирион удивленно уставился на нее. Леди Кейтилин Старк была мертва, и давно. С чего бы разбойникам хранить ее тело. — Вы видели останки леди Кейтилин? – осторожно спросил он, догадываясь, что зрелище разложившегося трупа могло произвести чрезвычайно сильное впечатление на Сансу. — Нет. Я видела ее саму. Она была жива… но… — Санса поежилась и судорожно вдохнула, словно собиралась нырнуть со скалы. – Она могла ходить и разговаривать. Но у нее на лице были засохшие раны и глубокий разрез на шее. Она всхлипнула и вся сжалась, словно в жарко натопленной спальне вдруг похолодало. — Она не узнала меня и приказала повесить нас обоих – лорда Бейлиша и меня. Тириона словно обдало холодной водой. Он представил себе, как его мертвый отец встает из гроба и приказывает повесить своего убийцу. Он этой картины его резко затошнило. — И что же было дальше? — Лорд Бейлиш. Он словно обезумел, когда увидел маму. Я знала, что он любил ее, но это уже была не совсем она. Мама узнала бы меня даже с перекрашенными волосами. И все же лорд Бейлиш поцеловал ее. А потом она… Она вдруг упала и умерла, а ему отрубил голову один из разбойников. Мне это снится каждую ночь. Мама, точнее то, чем она стала, и голова лорда Бейлиша катится, катится мне под ноги… Слезы снова хлынули из ее глаз. Тирион не выдержал, сгреб ее в охапку и прижал к себе, осторожно гладя по голове. — Поплачьте, поплачьте, — бормотал он. – Это помогает. Должно помогать. Ее спина вздрагивала от рыданий, его рубаха на груди промокла от ее слез. Он дождался, когда она выплачется, и осторожно отстранившись, взял пальцами ее подбородок и приподнял, чтобы она посмотрела ему в лицо. — Санса, послушайте меня, — со всей теплотой, на которую был способен, сказал он. – В одном лорд Петир был прав. Наш брак действительно можно аннулировать, поскольку он не был осуществлен. Если вы захотите развестись со мной – вам достаточно будет сказать мне, и я все устрою. Я понимаю, что отнюдь не являюсь воплощением девичьих грез… — Милорд, — перебила она. – Я, пожалуй, не хочу с вами разводиться. Мне все равно придется выйти замуж рано или поздно. И, скорее всего, мужа мне выберет кто-то еще, а не я сама. Вы были добры ко мне, и я вам благодарна. Она тяжело вздохнула, и Тирион снова поразился, насколько она повзрослела за такое недолгое время. — А ваша внешность меня больше не пугает. Джоффри… — она запнулась, но продолжила. – Джоффри был очень красивым. Но он казнил моего отца, грозился овладеть мной без моего согласия, приказывал бить меня на глазах у всех. Лорд Петир тоже был хорош собой, но он очень пугал меня. Если вы дадите мне еще немного времени, чтобы свыкнуться с обстоятельствами, я постараюсь стать вам хорошей женой. — Конечно. Сколько угодно, — пробормотал он, вдруг смутившись. – Прошу меня извинить, миледи. Мне пора. Санса кивнула. Тирион слез с кровати, поклонился ей, и отправился одеваться. Ее слова стали для него неожиданностью. Он помнил, что внушал ей страх, и обнаружить, что записные красавцы, оказывается, пугали ее куда больше, чем его уродство, было неожиданно. Это стоило обдумать на досуге, но сейчас было не до того, его мыслями снова завладел Джейме. Как рассказывал Мормонт, после битвы с Иными Джейме подошел к Дейенерис и, опустившись на колено, положил свой меч к ее ногам. Тирион никак не мог понять, отчего и зачем он так поступил. Ему казалось, что Джейме должен был бежать за Узкое море, где был бы в безопасности. Вместо этого он сдался и теперь ожидал суда. Тирион, понимая, что его брата ожидает казнь, уже которую неделю прилагал все возможные усилия для того, чтобы заменить смертный приговор ссылкой на Стену. После всего пережитого он не собирался терять еще и Джейме, но до сих пор не был уверен, что его надежды сбудутся. Одевшись, он направился к себе в кабинет – сегодня ему предстоял трудный день. *** Бриенна Тарт уже ожидала его, меряя его кабинет длинными шагами. Огромная и неуклюжая, в мужском платье — дублете и бриджах — она возвышалась над ним, словно утес, так что он поспешно предложить ей сесть, чтобы не чувствовать себя совсем уж неуютно. Глаза у нее были красные и опухшие, словно она долго плакала. Подрик Пейн, сопровождавший ее, тихо стоял в уголке, как обычно высматривая что-то на носках своих сапог. — Добрый день, миледи, — поздоровался Тирион. – Добрый день, Подрик. Вижу ты нашел себе другую службу после того как я уехал. — Да, милорд, — пробормотал тот. – Я теперь оруженосец си… миледи. — Леди Бриенна, я чрезвычайно рад вас видеть. Надеюсь, цель вашего визита совпадает с моими ожиданиями. — Милорд, я пришла просить вас об одолжении, — сказала она, нервно теребя пальцами завязки дублета. – Мне бы хотелось навестить в тюрьме вашего брата. — Я давно ожидал вас, миледи, — ответил он. – Джейме просил меня разыскать вас и привести к нему, когда будет возможность, и я очень рад, что вы пришли сами. Она слегка покраснела и явно смутилась. — Я… Он рассказал вам? — Леди Бриенна, уверяю вас, все, что рассказал мне брат о ваших с ним отношениях, умрет вместе со мной. У нас с вами есть кое-что общее – мы оба любим Джейме. В связи с этим я хотел попросить вас об одолжении. — О каком? – в ее взгляде проскользнуло недоверие. — Видите ли, моя леди-жена рассказала мне, что вы спасли ее от разбойников и укрыли в своем замке, под защитой вашего лорда-отца. Она также рассказала об этом Его величеству и тот при свидетелях поклялся, что спасительница леди Сансы, сможет обратиться к нему с любой просьбой. И эта просьба будет выполнена, если то, что вы попросите, будет в принципе выполнимо. Тартская Дева покраснела еще гуще и цветом кожи стала похожа на вареного рака. — Я… я вовсе не… — Так вот о моей просьбе, миледи, — перебил ее Тирион. – Я хочу попросить вас обратиться к королю с просьбой о милосердии к моему брату. Жизнь на Стене совсем не сладкая, как я сам убедился, но это все же жизнь. — Я… конечно, милорд, — она тяжело вздохнула. – Я надеялась, что вы смогли бы устроить мне аудиенцию у короля. — Непременно, милая леди. Непременно. То, что наши желания совпадают – просто чудесно и вселяет в меня надежду на милосердие богов. Давайте не будем медлить и отправимся повидать моего брата, а потом я договорюсь насчет аудиенции. Всю дорогу до темниц, ковыляя по лестницам, он размышлял о том, как Джейме угораздило влюбиться в такую неказистую девицу. Впрочем, она выгодно отличалась от Серсеи душевными качествами, а насчет ее внешности не ему судить – Пенни, по которой он до сих пор еще тосковал, тоже красотой не блистала. В коридоре, ведущем к камере Джейме, дремал, прислонившись к стене, охранник. При звуках их шагов он встрепенулся и поклонился. — М’лорд Десница. — Проводи нас к Цареубийце, — потребовал Тирион. — Но м’лорд, ведь это запрещено. — Запрещено королем. А когда короля нет – его устами говорит Десница. Ты видишь тут короля? — Нет, м’лорд. – охранник смутился. – Но вас так много… — Не волнуйся, — перебил Тирион. – Мальчик останется снаружи. И пошевеливайся. — Слушаюсь, м’лорд, — откликнулся тот и, загремев ключами, отпер тяжелую дверь. Тирион шагнул в камеру, вдохнув спертый воздух. Леди Бриенна, пригнувшись, последовала за ним. По сравнению с каменными мешками на нижнем ярусе, в одном из которых довелось сидеть Тириону, эта камера вполне сошла бы за дворец. В креплении на стене торчал горящий факел, постель представляла собой топчан с соломенным тюфяком, а не просто кучу гнилой соломы на полу; тут было даже что-то вроде кресла – из стены торчал довольно большой каменный выступ. Джейме, сидевший на постели, вскочил и бросился к Бриенне, намереваясь обнять ее. Та слегка отстранилась и затравленно покосилась на Тириона. — Не беспокойтесь, я не буду смотреть, — пробормотал он и демонстративно отвернулся к двери, скрестив руки. За его спиной послышался шорох и звук поцелуя. Очевидно, она позволила себя обнять. Забавно, думал Тирион, женщина носит доспехи, не боится сражаться, с оружием обращается лучше многих мужчин, и при этом смущается, словно маленькая девочка. Интересно, боится ли она мышей? Он уже в который раз разглядывал трещину в камне, напоминавшую дерево, когда за его спиной поцелуи сменились тихим шепотом. Он прислушался, но слов разобрать не смог. Ждать было невыносимо скучно, но наконец они наговорились. — Тирион, — раздался веселый голос Джейме. – Можешь повернуться. — Вот спасибо тебе, — шутливо огрызнулся Тирион и посмотрел на Бриенну. Та стояла с таким лицом, словно ей явились все Семеро разом. – Леди Бриенна, если вы закончили, я хотел бы просить вас отправиться обратно в мой кабинет. Подрик знает дорогу – он вас проводит. Нам с братом неплохо бы поговорить без свидетелей. — Конечно, милорд, — ответила она, и, бросив на Джейме долгий взгляд, вышла. Тирион повернулся к брату, тот улыбался так, словно его не судить должны были на следующий день, а пригласили на увеселительную прогулку. — Ну здравствуй снова, братец. – сказал он, раскрыв руки в приглашающем жесте. – Давно не виделись. — Месяц, — Тирион подошел вплотную и, прежде чем обнять брата, пнул его по лодыжке. — Я тоже рад тебя видеть, — откликнулся Джейме, сжимая его в объятиях. – Это мне за то, что я сказал тебе, в ту ночь, когда заключенным тут был ты? — Нет. Это тебе за то, что ты такой идиот, — возразил Тирион, вырываясь из его рук и поднимая голову, чтобы смотреть ему в лицо. – Почему ты не сбежал, Джейме? Что тебя заставило явиться перед королевой, чьего отца ты заколол в спину, и положить меч к ее ногам? Ты был пьян? Одурманен каким-нибудь зельем? Тебя околдовали? — Я не думаю, что ты поймешь. Я и сам до конца не уверен в том, почему принял такое решение. Разве что насолить Станнису Баратеону. Когда я добрался до королевы – они со Станнисом стояли друг против друга и он требовал корону себе — еще чуть-чуть, и дело дошло бы до мечей. А после того, как я преклонил колено, остальные резво попадали на колени вслед за мной. Станнису пришлось последовать за ними. Уверен, он был в ярости. — По-моему, ты хочешь сделать из меня дурака, Джейме. Такого рода выходки можно ожидать от меня, но ты… Ты же всегда плевал на всю эту рыцарскую чушь. Взял бы свою здоровенную девицу и укрылся за Узким морем. Или ты таким образом красовался перед своей леди в доспехах? Она, кажется, любительница рыцарских баллад. — Не говори так о ней, — перебил Джейме. – Ты ее не знаешь. — Не знаю, — согласился Тирион. – Но если она не похожа характером на нашу покойную сестру – одно это делает ее лучшей из женщин, что у тебя были. — Она беременна, — Джейме резко посерьезнел. — Ты, я смотрю, обожаешь делать бастардов, — Тирион едва удержал возглас удивления, спрятав его за напускной небрежностью. – И все же поздравляю. — Если меня казнят, позаботься о ней и о ребенке. – Джейме взял его за плечо и крепко сжал пальцы. – Обещай мне. — Тебя не казнят, я этого не допущу, — Тирион сказал это с абсолютной уверенностью, которой вовсе не чувствовал. – И все же… Я обещаю тебе, если с тобой что-нибудь случится – я позабочусь и о девице, и о ребенке. — Я знал, что смогу на тебя положиться. — Кто еще поможет разобраться с последствиями твоей дурости, если не я, — пробурчал Тирион, неимоверным усилием воли подавив желание уткнуться в живот Джейме и разрыдаться, словно девчонка… Когда он вернулся в свой кабинет, Бриенна Тарт сидела в кресле и в ее глазах, все еще красных и заплаканных, светилось что-то, что делало ее почти красавицей. — Леди Бриенна, — осторожно сказал Тирион. – Я сейчас поговорю с его величеством насчет вашей аудиенции. Уверяю вас, она состоится сегодня же. — Благодарю вас, милорд, — откликнулась она. — А пока что я хотел бы обсудить с вами один щекотливый вопрос. Мой брат сказал мне, что вы беременны от него. — Это так. — Джейме просил меня позаботиться о вас и ребенке. И я намерен сделать это, приложив все усилия. К слову о ребенке: вы понимаете, что он будет бастардом, если вы родите его, не будучи в браке? Леди Бриенна кивнула с выражением решимости на лице. Видимо ей наскучило мучиться смущением, и она решила принять неизбежное. — Мне кажется, было бы очень кстати срочно выдать вас замуж, чтобы избежать конфуза. За какого-нибудь достойного старца или человека, страдающего смертельным недугом. — Но… я не понимаю, — она удивленно уставилась на него. — Все просто, миледи. Я намерен со временем освободить Джейме и, думаю, что он хотел бы сам жениться на вас, если представится такая возможность. И хорошо бы, чтобы вы к тому моменту уже были свободны. Я слышал, что вы приняли участие в судьбе межевого рыцаря, который получил тяжелые ранения в битве с Иными. Как там его? Сир Хайл Хант, кажется… *** Малый совет на этот раз полностью оправдывал свое название. Когда Тирион явился в зал, там были только король Джон и лорд Варис, как обычно напудренный и благоухающий. — Милорд Десница, — медовым голосом пропел Варис. – Нынче мы заседаем урезанным составом. — Какая жалость, — откликнулся Тирион и поклонился Джону. – Ее величество не почтит нас своим присутствием? — Нет, — отозвался король. – Она уехала по делам. Сир Барристан сопровождает ее. Урезанный состав Малого совета был меньше полного всего на двух человек. Должности мастера над законами, мастера над монетой и мастера над кораблями до сих пор были вакантны. А из Староместа все еще не прислали нового Великого мейстера. Тирион уселся за стол и налил себе вина. — Тогда, может быть, приступим? У нас есть несколько насущных вопросов. — Да, я помню, — вмешался Джон. – Нам нужно выбрать мастера над законом, мастера над монетой и мастера над кораблями. Есть какие-нибудь идеи, милорды? — Конечно, — откликнулся Тирион. – Мастером над кораблями можно снова сделать Станниса. Он уже занимал эту должность, он отличный флотоводец и это будет полезно в качестве демонстрации королевского милосердия и мудрости. — Полностью согласен, — поддержал его Варис. – А мастером над монетой можно выбрать Мейса Тирелла. — Потому что он богат? — усмехнулся Джон. – От мастера над монетой ожидается, что он будет снабжать казну деньгами. Но должен ли он делать это собственным золотом? — Нет, ваше величество, — Тирион задумчиво почесал обрубок носа. – Я, кажется, понимаю, что имеет в виду лорд Варис. Тиреллы поддержали Эйериса против Роберта. И первыми вновь присягнули ее величеству. Конечно, основная причина этого – то, что и лорд Тирелл, и его войско, находились в Королевской Гавани, так что просто оказались в нужное время в нужном месте. И все же – они поддержали королеву в ее притязаниях и в сражениях против церковных орденов. Мейс Тирелл будет ожидать награды за свою верность Таргариенам. Кроме того, пока жива его мать, он будет прекрасно справляться со своими обязанностями. Леди Оленна – удивительного ума и способностей женщина. Было бы весьма полезно, ваше величество, если бы вы завоевали ее благосклонность и дружбу. — Хорошо, я постараюсь, — кивнул Джон. — Теперь насчет мастера над законом, — продолжил Варис. – В свое время ваш, милорд десница, дядюшка советовал вашей сестре сделать Рендилла Тарли или Матиса Рована десницей. Оба они достойные мужи, доказавшие свою доблесть и зарекомендовавшие себя с самой лучшей стороны. Каждый из них придется весьма кстати на этой должности. — А что насчет дорнийцев? – Тирион сделал глоток вина, чтобы промочить горло. – Неплохо бы и им что-то дать. — К сожалению, принц Доран слишком болен, чтобы подвергать себя такой нагрузке, его сын еще слишком мал, а у принца Оберина только дочери. — Да, это затрудняет дело. Возможно, Доран будет доволен, если мы, скажем, предложим хороших женихов для дочерей принца Оберина. Его собственная дочь – будущая правящая принцесса Дорна и у нее отбоя от женихов не будет, а вот дочери его брата – бастарды. Если королевское содействие поможет им удачно выйти замуж – он, наверняка, это оценит. — Давайте позже вернемся к этому вопросу, — вмешался Джон. – У нас есть еще неотложные вопросы? — Выборы верховного септона, — подсказал Тирион. – Нельзя допустить, чтобы новый был похож на прежнего. Государство не выдержит еще несколько лет войны с Септой и ее орденами. Кроме того это плохо влияет на подданных, делает верующих врагами короны. — Согласен, — кивнул Варис. – Мои пташки неустанно приносят мне вести от Праведных. Думаю на этот раз септон Люцеон получит таки тиару. Чтобы сделать это более вероятным, можно предпринять некоторые шаги, которые укрепят его позиции. — Хорошо бы, — согласился Джон. – Если это все, я бы хотел перейти к еще одному вопросу, который волнует и меня и королеву. Нужно поставить статую Эйегона на площади перед септой Бейелора. Он отважно сражался и его гибель – невосполнимая потеря для всех нас. Тирион едва не поперхнулся вином. Ему казалось, что о бедняге Эйегоне все забыли сразу после его гибели. Парнишке не повезло с драконом – Рейегаль отказался ему подчиняться, несмотря на все ухищрения, так что в битве с Иными он вел конницу с правого фланга, а юношеская бесшабашность и дурная отвага довершили дело. — Это прекрасная идея, ваше величество, и поистине благородный поступок, — Варис, казалось, едва не прослезился от восхищения. – Надеюсь, лорд Тирион отдаст нужные распоряжения. — Безусловно, лорд Варис. — Что ж, милорды, если это все на сегодня – не смею вас задерживать, — Джон привстал, собираясь выйти из-за стола. — Ваше величество, позвольте мне сказать вам пару слов наедине, — поспешно сказал Тирион. Джон кивнул и опустился обратно в кресло. — Не буду мешать вам, — сладко пропел Варис, удаляясь. Тирион не сомневался, что уже через несколько минут он будет знать все, что будет сказано здесь. Раздумывая с чего лучше начать, Тирион разглядывал Джона, стараясь, чтобы это не выглядело непочтительно. С тех пор как они вместе ехали на Стену, он здорово изменился. И дело было не только в возрасте. Его обычно угрюмое лицо не обрело с годами выражения, вызывающего симпатию, его внимательный взгляд не источал угрозы, чтобы пугать окружающих. И все же в нем появилось нечто, заставлявшее людей прислушиваться к нему и выполнять его приказы. Тирион поймал себя на мысли, что этому Джону Сноу, возможно, не решился бы сказать все то, что сказал столько лет назад мальчику-бастарду, которому потом пожал руку на вершине Стены. Хотя, решил он, вспомнив себя тогдашнего, все равно бы сказал. Впрочем, Дейенерис вполне хватило этого чего-то, чтобы между ней и Джоном с первой же встречи словно молния проскочила, а после того, как он за мгновение подчинил себе Рейегаля, все ее взгляды были направлены только на него. Тирион был уверен — даже если бы не объявился Хоуленд Рид со старыми письмами Рейегара Таргариена, подтверждавшими, что Джон был рожден Лианной Старк от него, Дейенерис нашла бы способ приблизить его к себе. А с доказательствами происхождения Джона, ничто не могло ее остановить. Между тем Джон отпил вина из чаши и выжидающе посмотрел на Тириона. — Ты хотел что-то сказать мне наедине? Говори. — Ваше величество, — начал Тирион. — Джон, — поправил его король. — Хорошо, Джон. С тобой очень хочет увидеться леди Бриенна Тарт, также известная как Тартская дева. Если ты ее примешь – я буду очень тебе благодарен. — Это та леди-воительница? — Она самая. Джон… у нее будет к тебе просьба. — Ты не оставляешь попыток, да? — взгляд Джона сделался суровым. – Тирион, суд уже завтра. И решение будет за Дейенерис. Это ее отца убил твой брат… — Но ты можешь повлиять на нее, — перебил Тирион. – Джон, я знаю королеву дольше, чем ты, и совершенно уверен – она уступит, если ты попросишь ее смягчить приговор. Ланнистеры всегда платят свои долги, помнишь? Я верен тебе и ей и как десница и как вассал, но мне будет сложно сохранять верность, если мой брат умрет. Я знаю, ты можешь бросить меня в темницу за такие слова или казнить завтра вместе с Джейме, но я прошу тебя как человека, который назвал меня своим другом там, на Стене. Помоги мне. Видишь, я совершенно честен с тобой, и надеюсь, что ты прислушаешься ко мне и прочим, кто просил за Джейме. — Боги одарили тебя хитростью сверх всякой меры, — улыбаясь, ответил Джон. – Я не знаю, что ты сделал со всеми этими людьми, но они просто осаждают меня и Дейенерис. На днях мы получили письмо от магистра Иллирио, который заботился о Дени, когда она жила в Пентосе. Даже моя сестра… Она не любила твоего брата за то, что он нарушил священную клятву, я прекрасно это помню. Но стоило ей пожить немного с тобой – и вот она уже приходит ко мне просить за Джейме Ланнистера. А теперь вот и Тартская Дева, которой я обещал награду по ее выбору. — Наверное, все дело в моей неземной красоте и бесчисленных добродетелях, — не удержался от улыбки Тирион. — Конечно же, в них, — поддержал Джон, улыбаясь в ответ. – Вам, красавцам, куда проще добиваться своего, чем нам – обычным людям. — Так что же? – эти слова Тирион произнес так серьезно, как только мог, опасаясь, что Джон просто переведет все в шутку. Но он, кажется, понял все правильно. — Я поговорю с Дейенерис, — пообещал он. – Приложу все усилия, чтобы ее убедить. Ночной Дозор нужно восстанавливать. Слишком много братьев отдали свои жизни в той битве. И если твари снова объявятся – нужно, чтобы их было кому сдержать. Такой прославленный боец, как твой брат, очень пригодится на Стене. — Моя благодарность не будет иметь границ, — ответил Тирион. – Джейме – единственный, кто остался из нашей семьи, помимо меня, и мне бы очень не хотелось его потерять…