Of dreams and soulmates

Быстрым шагом зайдя на кухню, Кагами в очередной раз закашлялся и недовольно проворчал: – Можешь не курить в квартире? У меня, кажется, аллергия на запах табака. Куроко стряхнул пепел в открытое окно, погасил сигарету и уселся на подоконник. – Не бывает такой аллергии, – безразлично ответил он. – Бывает, – автоматически возразил Кагами. – Ты не видел мой телефон? – Ты такой забавный, когда торопишься, – Куроко протянул руку в приглашающем жесте. – Иди-ка сюда. В последнее время Кагами начал с опаской относиться к этому «иди сюда»: обычно эти слова говорили, что у Куроко на него продолжительные планы, а сегодня как никогда нельзя было опаздывать на работу. Но под гипнозом голубых глаз Кагами прошагал к окну, неохотно вдыхая едкий запах. Поборов приступ кашля, он недовольно уставился на Куроко, поджав губы, и помахал рукой перед его лицом: – Эй! Ну чего ты хочешь? Снова молчание. Кагами начинал всерьез беситься и уже готов был разразиться потоком ругательств, когда услышал тихое: – Поцелуй меня. – Че? Куроко наклонился и прошептал в его губы, обдавая неприятным ароматом табака: – Ты слышал. Поцелуй меня. – Да что с тобой не так? – возмутился Кагами, но в словах его не было и следа уверенности. Опоздание на работу мгновенно отодвинулось на второй план, оставляя только этого невысокого человека, который неторопливо взял руку Кагами и приложил ее к своей щеке. Самостоятельно обнимая его второй рукой, Кагами мягко коснулся приоткрытых губ – и тут же отстранился, но Куроко притянул его к себе, углубляя поцелуй, настойчиво толкая его язык своим. Горький привкус табака портил впечатление, и Кагами несильно оттолкнул Куроко, еще раз напоминая: – Мне пора. Так что, не видел телефон? Стерев с лица все эмоции, Куроко вытянул из кармана мобильник и протянул его Кагами. Не слушая речи, начавшейся с сердитого «так он был у тебя все это время», он частыми шагами молча покинул кухню. *** В квартире было темно. Кагами скинул кроссовки, повесил куртку и наощупь прошел в гостиную. Сидящий на диване Куроко посветил в его сторону экраном телефона и объявил: – У меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать? – С хорошей, – если честно, сегодня ему хотелось как можно скорее лечь спать, без всяких новостей. – В магазине была распродажа мороженого, поэтому я купил... побольше, – Куроко покосился в сторону кухни. – А плохая? – Хозяин квартиры звонил. Сказал, что электричества не дадут до утра. – И? – Ты же понимаешь, что мороженое не протянет до утра без холодильника? – он говорил таким тоном, словно речь шла о спасении чьей-то жизни. Кагами хмыкнул, внезапно повеселев. Много мороженого – это хорошо. Он подошел к дивану, включил ночник, и комната наполнилась мягким желтым светом. Куроко вопросительно поднял брови, и Кагами с важным видом объяснил: – Работает на батарейках. Раньше меня раздражало их менять, но у всего есть свои плюсы. – Хорошо. Я хотел дождаться тебя, так что мороженое, наверное, уже подтаяло. Куроко бросил телефон на диван, поднялся и взял со столика ночник, кивая в сторону кухни: – Мы просто обязаны его съесть. На кухонном столе стояло несколько белых пластиковых упаковок. Куроко не преувеличивал – он купил не просто побольше мороженого. Вероятно, он просто утащил домой столько, сколько смог унести, и Кагами понял, что им предстоит очередное перераспределение домашних обязанностей. Но это потом; сейчас им предстояло более важное занятие. Вооружившись ложками, они удобно расположились на диване, у каждого было свое ведро мороженого. Кагами быстро справился со своим и потянулся за второй упаковкой, но заметил, что Куроко отлынивает: он набирал сообщение одной рукой, другой держа ложку с растаявшим мороженым. – Эй! – возмутился Кагами; ответом ему был спокойный взгляд блестящих в полутьме глаз. – Вообще-то мы из-за тебя сидим тут как идиоты и жрем мороженое! Куроко отложил телефон в сторону и вернулся к поеданию мороженого. – Извини. Мне стало скучно, а ты молчишь. – Как я могу говорить, если я ем? – Кагами открыл второе ведро и отложил крышку на столик. – Ну а сейчас ты как это делаешь? – Куроко ответил вопросом на вопрос, но в его словах был смысл. Кагами нахмурился: – Не беси меня. И вообще, что такого интересного в твоем телефоне? Куроко ответил не сразу: – Есть... друг, который очень нуждается в поддержке. Не думаю, что тебе интересны подробности. – Мне интересно всё, что связано с тобой, – признался Кагами. – Расскажи. – Ты не хочешь знать, – с нажимом ответил Куроко. – Тем более, зачем тебе чужие проблемы? Телефон в очередной раз завибрировал, но в этот раз Куроко не обратил на него никакого внимания. Остаток вечера прошел в бессмысленных разговорах: Кагами пытался хоть что-то узнать о Куроко, который проявлял чудеса изобретательности в умении уходить от ответа так, чтобы это не сразу стало понятно. Мороженое закончилось, и они перешли в спальню, не переставая болтать. Это оказалось легче, чем думал Кагами: Куроко оказался неплохим собеседником. Он чаще спрашивал – возможно, потому что не хотел сам отвечать на вопросы – но всегда внимательно слушал. Куроко поставил ночник прямо на кровать и начал раздеваться, не переставая о чем-то беззаботно говорить. Кагами замер, расстегнув рубашку лишь до половины, и молча уставился на силуэт по другую сторону кровати. Он смотрел, как Куроко неторопливо и привычно скидывал с себя одежду, завороженный этим процессом. – ... Кагами? Ты что, уснул там? – А? – он дернулся и продолжил раздеваться, стараясь делать это как можно быстрее, потому что Куроко уже сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки и рассеянно водя пальцем по узору на одеяле. Кагами почему-то смутился, хотя они давно спали в одной кровати. Но одно дело, когда Куроко приходил ночью и так же тихо исчезал с утра, и совсем другое – когда он так открыто заявлял о своем намерении спать здесь. Кагами взял ночник и выключил его, не обратив внимания на то, каким пристальным взглядом Куроко проследил за его движением. Он забрался под одеяло, услышал, как Куроко делает то же самое. Кагами лег на спину и вытянул руку, ожидая, что сейчас мелкий на нее уляжется, но Куроко отвернулся в противоположную сторону и негромко сказал: – Спокойной ночи, Кагами-кун. – Спокойной ночи, – не сразу ответил он. Такое было в первый раз. Кагами долго ерзал на месте, пытаясь понять, почему он совсем не рад тому, что Куроко в прямом смысле повернулся к нему спиной и мучительно перебирая в памяти ситуации, в которых мог провиниться, но уснул, так и не придя к выводу. А на утро оба проснулись с больным горлом и температурой. *** Звоня на работу, чтобы взять больничный, Кагами отчасти радовался тому, что теперь точно проведет больше времени с Куроко и найдет момент поговорить с ним о родственных душах. Действительно, следующие дни они провели рядом, борясь с приступами кашля и температурой. Кагами переносил болезнь тяжелее – возможно, потому что приложил больше усилий к уничтожению мороженого. Свет включили на следующее же утро, но ему даже в голову не пришло обвинять Куроко. Стало еще холоднее, а может, из-за температуры казалось, что липкий холод тут же обволакивает тело, стоит только выбраться из кровати. Они буквально не вылезали из спальни — и не в лучшем смысле этого слова. Куроко спал большую часть времени, иногда бормотал во сне что-то неразборчивое. Температура заставила его окончательно отбросить привычку держаться отчужденно, и он уже не скрывал необходимости прижиматься к Кагами во сне, хотя каждый раз заглядывал в его глаза, словно прося позволения. Кагами улыбался, стараясь делать это не слишком радостно, после чего Куроко обхватывал его рукой и почти сразу забывался неглубоким тревожным сном. Кагами, наоборот, не мог уснуть из-за больного горла и бесконечно листал свои спортивные журналы, а когда они совсем надоели, оглянулся на спящего Куроко, голова которого лежала на его животе, и вытащил из его рук небольшую книгу. За окном как-то слишком быстро стало темно, и он встал, чтобы включить свет, подложив под голову Куроко свою подушку. Он беспокойно поерзал, но не проснулся, только сжал рукой край одеяла и потянул на себя, заворачиваясь еще плотнее. «Великий Гэтсби», значилось ярко-желтыми буквами на синей обложке. Кагами увлекся бездумным перелистыванием страниц и вздрогнул от неожиданности, услышав тихий голос: – Это книга о человеке, который до конца верил в свою мечту. Куроко сидел на кровати, сонно протирая глаза. – И как, не зря он верил? – спросил Кагами, стараясь сохранять невозмутимость. – Кто знает, Кагами-кун, – Куроко пожал плечами, поднялся на ноги и осторожно забрал у него книгу, – могу сказать только, что мечта его была неоправданной. – Почему? – снова спросил Кагами. Он понятия не имел о сюжете книги, а философские рассуждения Куроко делали все еще непонятнее. – Потому что не стоит ожидать, что человек окажется таким, каким ты хочешь его видеть. На пару минут в комнате повисла спокойная, но неуютная тишина. Кагами молчал, пытаясь понять, к чему Куроко так резко высказался об этом Гэтсби. Впрочем, он скоро отбросил эту мысль и протянул руки с тихим «иди сюда» (что с недавних времен стало их общей фразой). Позже он не раз вспомнит о книге и подумает, что пойми он тогда истинный смысл слов Куроко, всё могло бы обернуться совсем иначе. Прошла пара недель, и Кагами заставил себя снова выйти на работу. В конце концов, куча бумаг на столе росла в геометрической прогрессии, и разбираться с ней придется ему. Возвращаясь домой, он получил короткое сообщение от Куроко. Приди домой попозже, если сможешь. Ага, конечно. Кагами прибавил шагу: что бы там ни творилось, он должен узнать об этом как можно скорее. Либо соседи все же устроили всемирный потоп, либо щенок сгрыз что-то из вещей Кагами, либо... Он перечислял варианты, поднимаясь на лифте, и уже практически добрался до зомби-апокалипсиса, открывая дверь, но увиденное отмело все его догадки. Сидящий на диване блондин не поднял взгляда, даже когда Кагами неловко прокашлялся, оповещая о своем присутствии. Куроко стоял напротив и медленно гладил спутанные светлые прядки, словно пытаясь их расчесать. Он негромко говорил что-то успокаивающее, однако в его голосе слышалась неприкрытая жалость. В комнате стоял резкий аромат алкоголя, и когда Куроко повернулся, было понятно, что он пьян. – Кагами-кун, оставь нас, пожалуйста. От неожиданности Кагами попятился и наступил на поводок, который так и не снял с собаки. Жизнерадостный хаски гавкнул, привлекая внимание всех троих. – Погуляй с ним, самое время, – предложил Куроко. – Я еще болею, – быстро добавил он, заметив, что Кагами собирается начать спорить. – Это последний раз, – недовольно проворчал Кагами. – И ты будешь готовить всю следующую неделю, – продолжил он, наматывая на руку поводок. – И... – Хорошо-хорошо, я понял твою идею. Кагами сердито прищурился, снова застегнул куртку и чересчур быстро вышел в коридор. – А теперь рассказывай, – сказал Куроко после того, как за Кагами закрылась дверь. Кисэ обнял руками согнутые в коленях ноги и негромко произнес: – Я ему не снился. Заметив, что Куроко продолжил смотреть на него вопросительным взглядом, он продолжил: – Ты же знаешь. Родственные души. Аомине-чи считает, что моя... привязанность к нему не имеет смысла. – Ты зависишь от него, – спокойно поправил Куроко. Кисэ открыл было рот, чтобы возразить, но так ничего и не сказал. Он потянулся за полупустой бутылкой; Куроко молча следил за его неторопливыми движениями. Оба были достаточно пьяны, чтобы говорить правду, которой так долго не могли сказать друг другу. После пары минут молчания Куроко хмыкнул и спросил: – А кто тебе снился? Вопрос был слишком личным, и в другой ситуации звучал бы неуместно, если не грубо, но сейчас казался вполне естественным. Кисэ откинул голову на спинку дивана, закрыл глаза и медленно заговорил, вспоминая свой сон: – Девушка. Невысокая, темные глаза. Она была в каком-то офисе и так радовалась мне, как будто мы сто лет знакомы. – Вы знакомы? – перебил его Куроко. – Нет, – покачал головой Кисэ, – но у нее был бейджик с именем. А что? Куроко вздохнул и сел еще ближе к своему другу; теперь их лица почти соприкасались. – Ты должен найти ее. Уезжай отсюда, попробуй ее найти... – Она уже сама нашла меня, – невесело сказал Кисэ. – И зачем она мне? Хотя нет, ты лучше скажи, зачем я ей? – Ты лучше меня, Кисэ-кун, – просто сказал Куроко. – Если хорошо подумать, ты лучше нас обоих, и если у кого из нас есть силы, чтобы попробовать начать все с нуля, то только у тебя. – А ты? – негромко спросил Кисэ. – Я ему нужен, – пожал плечами Куроко и тут же добавил, заметив, как его собеседник быстро отвел взгляд. – Не так, как необходимы друг другу любимые люди, иначе. Аомине-кун дает понять, что не сможет жить без меня, но я вижу, что и со мной рядом он тоже не может, – он невесело улыбнулся, а потом наклонился к Кисэ, положил руку ему на шею и видя, что блондин не отстранился, мягко поцеловал его. В прикосновении сухих губ не было ни нежности, ни желания – только желание помочь, которое нельзя было выразить словами. Не думая о том, какое действие произведут его слова, Куроко тихо спросил: – Он когда нибудь тебя целовал? Кисэ покачал головой: – Нет. Зато теперь я знаю, что такое второсортный поцелуй. – Непрямой поцелуй, – поправил его Куроко. – И ты не совсем прав, хотя сейчас это не имеет значения. *** К моменту, когда Кагами окончательно вернулся домой, Кисэ мирно дремал на диване, одной рукой приобняв Куроко, который приподнялся, услышав, как открывается входная дверь. – Может, все-таки объяснишь, кто он вообще такой? – проворчал Кагами. Куроко не без труда растолкал Кисэ и указал ему в сторону спальни. – Я сейчас уложу его спать и все объясню. – А он что, сам лечь не в состоянии? – фыркнул Кагами, но Куроко проигнорировал его вопрос. – Не против, если в твоей комнате? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, потащил Кисэ в комнату Кагами. – Конечно, против! – прошипел Кагами ему вслед – разумеется, безуспешно. Но засыпая полчаса спустя рядом с Куроко, он решил, что всё не так уж и плохо.