Take my hand and never be afraid again

POV Джерард Фрэнк просто стоял у окна и смотрел, уставившись вперед, не обращая внимания ни на что. Этого не должно было произойти. Только не с ним. И я не знал, как помочь ему — это было просто невозможно. Ему только что сказали, что он всё потерял. Больше у него никого не было. Теперь Фрэнк остался один. Один. Ошарашенный. Испуганный. Мне не приходило в голову ничего, что я мог бы сделать, потому что это нельзя было исправить, но я физически не мог стоять так далеко от него сейчас. Мне просто казалось, что даже если я ничего не могу, то всё равно было бы глупо не попытаться, и просто обнял его так крепко, как только мог. — Фрэнк… Фрэнк никак не отреагировал. Я просто продолжал прижимать его к себе сильнее, потому что больше не мог ничего. И доктор Фауст, кажется, уже ушёл, потому что в палате его не было. Фрэнк был таким маленьким, почти на голову ниже меня, со стороны могло показаться, что мы просто молчим, но это было не так. Я буквально кожей чувствовал, как из-него стремится вырваться душераздирающий вопль, но от того, что он молчал, делалось только хуже. Мне нужно было, чтобы он справился, чтобы хоть что-нибудь сказал, хотя бы расплакался. Но ничего не происходило. Я стоял вот так, прижимая его, очень долго, пытаясь показать, что я здесь, с ним. Что на самом деле он не один. Но когда я отпустил его, чтобы взглянуть на его лицо, то понял, что Фрэнка сейчас нет. И это было так же очевидно, как-то, что зима идёт после осени, а солнце садится на западе, — он просто не воспринимал ничего вокруг. И да, меня он тоже не видел. Мне пришлось усадить его на кровати, совершая усилие не столько над ним, сколько над собой. Фрэнк будто впал в ступор. Он был похож сейчас на фарфоровую куклу, которые всегда меня пугали. Красивые и хрупкие, с большими пустыми глазами, с которыми ты просто не можешь находиться в одной комнате. Меня всегда трясло от них, но сейчас передо мной был Фрэнк, и ему нужна была поддержка. И даже если я не смогу заснуть с ним в одной комнате, я всё равно останусь в этой комнате, а не выбегу, как последний трус. На самом деле я просто хочу уйти. Он пялился в никуда, его зрачки даже не дернулись за то время, что я смотрел ему в глаза. Фрэнк дышал ровно и спокойно, не выражая никаких эмоций, пока я закипал изнутри, пытаясь привести все свои мысли в порядок. Было очень страшно. Страшно от того, что я ничего не могу исправить. Мысли путались, слов не было вовсе, но я метался из стороны в сторону внутри себя, хотя внешне не мог себе этого позволить. Потому что надеялся, что Фрэнк всё-таки видит меня, чувствует меня. Линда не имела права погибать. Очень эгоистично с её стороны. Меня должно напрягать то, что я думаю так, но уверен, в её голове промелькнула та же самая мысль в то мгновение, когда она поняла, что умрёт. За секунду до удара? За доли секунды? Мы не должны, просто не имеем права умирать, если так невыносимо дороги для кого-то. И если ад существует, то, должно быть, там каждому показывают то, как их смерть разбила родного им человека. И если смерть просто шутка, тогда почему же мы всё ещё не смеемся? И если Линда может видеть Фрэнка сейчас, то это ли не самая ужасная пытка? И мне очень жаль. Но я жив. И я готов пройти через всё это вместе с ним. Мне хочется быть рядом, чтобы поддержать его, даже если Фрэнк этого не видит, даже если он вообще ни на что не может обратить внимание. Даже если я для него попросту не существую, как и всё прочее. Я буду ждать тебя здесь, мой мальчик… Она ведь так тебя называла, да? *** В тот раз, я просидел рядом с Фрэнком до самого утра. Когда я укладывал его, когда стащил с него кеды и толстовку, в которых он был, то обрадовался просто тому, что он вздрогнул. Просто короткий, едва уловимый момент. Но я хотя бы знал, что его не парализовало. Не знаю, спал ли он. Лицо у него было таким же спокойным, но теперь глаза были закрыты. Всю ночь я только и пытался заметить в нем хоть одно изменение, но ни один нерв не дернулся, глаза под веками не двигались. Утром в палату вернулся доктор Фауст и, увидев Фрэнка, осмотрел его. Доктор предупредил меня, что хочет его госпитализировать, и это означало, что его переведут в другой корпус, в больничное крыло, где я уже не смогу быть рядом с Фрэнком. — Это может ему помочь? — только и спросил я. — Обещать не могу, Джерард, мозг очень тонкая штука… Возможно. Санитары забрали Фрэнка в то же утро, и я остался один. Наедине со всеми его вещами, со всеми напоминаниями о том, каким Фрэнк был ещё вчера. Две книги на тумбочке у его кровати, полупустой подарочный пакет со сладостями, гора вещей, которую, как ему казалось, он сложил очень аккуратно. Мне совершенно не хотелось здесь оставаться, я вообще не думал, что Фрэнку помогут какие-то лекарства, но от меня ничего не зависело. Я не имел прав на него. На то, чтобы распоряжаться его судьбой. Теперь никто вообще не отвечал за него, поэтому врачи могли поступать на своё усмотрение, и вот это пугало меня больше всего. Горе тому, кто станет «интересным случаем» в руках врача. Мозг вообще очень тонкая штука. *** — Доктор Фауст, — зашёл я в кабинет после тихого стука в дверь. — Проходи, Джерард, садись, — указал он мне на кресло сбоку от своего стола. Я прошёл и расположился в кресле, протягивая книгу, которую Фрэнк брал у него в прошлый раз. — Думаю, это ваше и… Мне хотелось поговорить с вами о Фрэнке. Доктор принял книгу из моих рук и поднялся, чтобы поставить её на полку, вздохнув при этом. — Фрэнк сейчас не здоров, ты сам видел. О чём именно ты хочешь поговорить? — О том, помогут ли ему те лекарства, которые вы собираетесь давать ему. Вы ведь собираетесь? — Уверяю тебя, Джерард, я достаточно компетентен в этом вопросе, тебе не следует беспокоиться. Должно быть, я сейчас выглядел, как беспокойная мамаша. Этакая наседка, которая всегда всё лучше знает, но я просто слишком волновался о том, во что может превратиться голова Фрэнка после всех этих лекарств. Я прекрасно видел, как некоторые пациенты превращались в овощеподобные объекты с разноцветными соплями в голове вместо мозгов. Мне просто не хотелось, чтобы это случилось с Фрэнком. — Простите… Я просто очень переживаю за него. Вы же понимаете, то что случилось, его мать погибла. Это слишком тяжело для него. Мне бы хотелось быть с ним рядом сейчас. Ему нужен кто-то рядом. Это поможет ему выздороветь. И кажется, я ударил туда, куда нужно. Доктор Фауст выглядел заинтересованным. Мне показалось, что ему хочется именно выздоровления Фрэнка. Потому что он не был против. — Конечно, ты можешь находиться с ним. Но я не могу вернуть его обратно в палату, он должен лежать в больничном крыле. Я только кивал, соглашаясь на всё, что бы ни сказал доктор. — Да, я понимаю. — Но ты можешь находиться там, с ним, если захочешь и когда захочешь, только… — ненадолго помедлил доктор Фауст, нахмурившись. — Это всё равно немного опасно. Мы оба знаем о твоей проблеме с Гарреттом, так что, я не думаю, что это хорошая иде… — Я гарантирую, что с Фрэнком ничего не случится. Да и в случае чего, Гарретт сам не захочет пойти к нему, насколько я успел понять. — Если что-то случится, — доктор вздохнул и покачал головой. — Джерард, мы оба знаем. Тебе не помогает гипноз и терапия, таблетками тут никак не помочь, ты знаешь тоже. Я просто слушал молча, снова со всем соглашаясь. — Если Гаррет сделает что-то снова, мне придётся пойти на более жесткие меры. Он действительно был озабочен тем, чтобы вылечить всех, но минус был в том, что это было его идеей-фикс. Доктор Фауст буквально обязан был вылечить всех, не выбирая способов. И я всё это прекрасно понимал. — Я понимаю, — согласился я в очередной раз, поднимаясь с кресла и сжимая выписку, которую он мне сунул. — Спасибо вам за то, что разрешили мне быть с ним. Просто, это правда очень важно. — Будем надеяться, что это ему поможет. Я вышел из кабинета и, даже не возвращаясь в палату, направился вдоль пустого коридора в больничное крыло. — Стой, — обратился ко мне высокий парень в униформе санитара. — Тебе сюда нельзя. — Вот, это от доктора Фауста, — протянул я ему клочок бумаги. Он прочитал и пропустил меня, оставив записку на своём столе, после чего ушёл на обед в столовую. Фрэнк лежал на самой последней койке, так же, как и вчера, только теперь в больничной пижаме, а не в своей красной футболке и пижамных штанах со штурмовиками. Всё ещё не двигаясь. И я опять просидел с ним до самой ночи, часов восемь, не меньше. Иногда его подёргивало. Раза три за всё время, что я сидел с ним. Совсем немного, просто непроизвольное вздрагивание то ноги, то руки. Я не знал хорошо это или плохо, но мне казалось, что хорошо. *** Я не мог заснуть всю ночь, а когда услышал суету в коридоре, то попытался прислушаться. Там носилось человек пять, не меньше — почти половина медицинского персонала клиники. И я вышел в коридор, напялив тапочки. Доктор Фауст быстро шёл по коридору к больничному крылу, а рядом с ним так же торопились две медсестры, ещё два человека уже скрылись за дверями, куда все направлялись. И да, я тут же сорвался. Правда, когда я открыл дверь, чтобы войти, то тут же столкнулся с одной из санитарок. — Так, ты у нас кто? — Джерард Уэй. Я… — Ты должен быть в комнате, — взволнованно выдохнула она, захлопнув дверь. — С Фрэнком всё в порядке? Это ведь он? Что с ним? — Джерард, тебе нужно вернуться в палату, ночью нельзя выходить и… — Да что с ним, чёрт возьми! — перебил я женщину, которая, кажется, была раза в два старше меня. Она не растерялась. В подобных заведениях просто нельзя быть не подготовленным к подобным выходкам. Но я был в полном, блять, порядке, пока она пыталась меня успокоить, думая, что у меня случился приступ истерии. — Джерард, если ты не успокоишься, я вызову санитаров, и тогда они сами тебя отведут — уверенно высказалась она, свирепо глядя снизу вверх прямо мне в глаза. — Виктория… Тебя же так зовут? Кажется. Просто, — запинался я в каждом грёбанном слове. — Скажи мне, что с ним и я уйду. Зачем я говорю это, если знаю, что вру? Медсестра всё ещё смотрела на меня, но теперь всё больше с какой-то жалостью. — У него припадок. Двое санитаров справиться не могли, позвали ещё двоих. Пришлось разбудить доктора Фауста… Вкололи мальчику снотворное и завтра сможешь прийти к нему вечером, — шёпотом произнесла она. — Когда всё наладится, сможешь прийти. А теперь я прослежу, чтобы ты отправился в палату, пока меня не уволили. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти с ней. Молча. Ничего больше не спрашивая. Она уложила меня спать, как заботливая мать, которой у меня давно не было, чуть ли не поцеловав в лоб перед сном. Даже заправила одеяло. — Виктория, — окликнул я её перед тем, как она ушла. — Да? — Спасибо тебе. За то, что сказала. Другие бы не сказали. — Просто пообещай мне, что поспишь, Джерард, хорошо? — мягко улыбнулась она, выключая свет. — Хорошо. И она ушла. Стало тихо. И если раньше мне казалось, что самое страшное уже позади. В ту ночь, когда Фрэнку казалось, что я срываю с него кожу. В ту ночь, когда он думал, что кто-то хочет убить его. В ту ночь, когда ему казалось, что кто-то ужасный издевается над ним. В ту ночь, когда ему казалось, что этим кто-то был я. Беды приходят одна за другой. Тогда мне казалось, что не может быть ничего хуже, чем чувствовать это. Но теперь я знал: Не иметь возможности быть рядом с ним в такие моменты — вот что было ещё хуже. Фрэнку было страшно. Эти припадки изматывали его, почти убивали. Он трясся, не чувствуя, как сам причиняет себе вред. Как тогда, когда он счесал себе весь позвоночник о стену, пытаясь спрятаться от того, что атаковало его сознание. Не иметь возможности попытаться помочь ему — вот что было хуже. И забыв о всех своих обещаниях, данных Виктории, сегодня я так и не смог заснуть.